Молох

      ***       — Суд, в лице Азраэля, Повелителя Истины, постановил, — стройный юноша с белыми волосами, парящий на шести желтых крыльях, громко оглашал приговор. Его мягкий перезванивающийся голос разливался по небольшому острову с несколькими скамьями и трибуной, — изгнать Ангела Разочарования, по имени Беатриса, из оплота чистоты за изучение и использование запретной магии.              Юноша захлопнул небольшую папочку и отлетел в сторону. К скамье, на которой сидела миловидная девушка с светло-голубыми волосами, облаченная в полупрозрачное одеяние, окантованное золотым металлом, подошла фигура. Вся ее одежда — черная накидка с капюшоном, закрывающим лицо. Тихий шепчущий голос пронесся по островку, словно порыв ветра:              — Приговор исполнен, — из-под его тяжелых одеяний показалась рука, испещренная черными трещинами. Она дотронулась до ямочки между ключицами девушки и заключенная неистово закричала от боли. Шесть черных крыльев, растущие из ее спины напряглись, а затем повисли, будто неживые.              Тотчас стражи сковали их легкой, но прочной магической цепью. И открыв сияющий портал без церемоний швырнули в него девушку.              Беатрис очнулась среди льдов. В небе переливались цвета, будто радужная дорожка в сказочную страну, а вокруг, на много километров вдаль, раскинулась безжизненная холодная пустыня.              — Куда вас доставить, моя Госпожа? — в еле различимой тени девушки открылись сверкающие желтые глаза.              — Есть ли в этом место кто-либо с похожими целями или судьбой? — властно приказала Беатрис. — Если да, я хочу встретиться с ним.              — Будет исполнено, Госпожа, — отозвалась тень.       ***       Молох сидел в своей келье, погруженный в мысли. До самого конца он не хотел убивать Блеза. Ненужная жертва. Более того, она даже не может принести пользу в его деле, которое и так стоит на месте. Из всех случаев одержимости попадались люди разного возраста, но еще ни разу не было детей. И никто из подопытных не был даже близок к состоянию, которого требует Владыка. Но эксперименты надо продолжать, а еще лучше подбить экзорцистов начать классифицировать типы одержимых и изучать их происхождение.       Еще одной проблемой оказался Хоул, которого невозможно контролировать из-за отсутствия контракта. Но несмотря на его действия, он является ценным союзником, потеря которого может дорогого стоить. Иногда Молоху казалось, что у Хоула есть личные счеты с ним. Возможно, истоки его злости далеко в прошлом, но эта мелочь мало интересовала демона.       А вот для владельца церковной лавки она значила гораздо больше. Он никогда не сможет простить убийц. Настоящих, безжалостных, каким и являлся Молох. Давным-давно именно по их указке простые солдаты гибли и убивали. Кровь и демонов, и ангелов полностью лежит на руках знати, которая руководила действиями из тени, из своих особняков, оснащенных всеми удобствами. Только мысль об этом заставляла светлую магическую энергию бушевать по каморке.       Погруженный в тяжелые думы, Хоул не заметил, как перед ним из ниоткуда соткалась прекрасная девушка с голубыми волосами в полупрозрачном одеянии с металлической золотой окантовкой.       — Добро пожаловать, — не повел бровью хозяин, продолжая натирать какую-то железную неровную миску. — Что привело в мою лавку ангела Бездны?       — Как ты узнал? — удивилась девушка, хотя ожидала совершенно другого развития событий.       — Я просто вижу скованные черные крылья за твоей спиной, — все так же равнодушно пояснил Хоул. — И такой цвет волос не присущ людям.       — Так ты тоже Ангел? — радостно воскликнула гостья.       — Нет, — покачал головой хозяин лавки. — Я — Демон.       — Ничего не понимаю, — садясь на высокий стул пробормотала посетительница. — Демоны и Ангелы не могут разоблачить друг друга в маскировке.       — Ведь у них разные школы, — кивнул Хоул. — Тем не менее, как ты меня нашла?       — Приказала прислужнику найти существо с похожей судьбой, — пожала плечами ангел.       — Прислужник, говоришь? Обратила кого-то из ангелов?       — Как можно? — вскричала девушка. — Он сделан из чистой тени!       — Теперь все ясно, — вздохнул Хоул. — Еще одна фанатка запретной магии. Ты хоть в курсе, что если он почувствует себя сильнее тебя, то перестанет подчиняться?       — Это не твое дело, — отрезала ангел. — Отвечай на вопрос: как ты узнал, что я не человек? И какое отношение ты имеешь к запретной магии?       — На второй вопрос ответ гораздо проще — прямое, — пояснил хозяин лавки. — Меня изгнали из Ада по той же причине, что и тебя из Рая. Другой вопрос — почему я могу различать маскировку обеих школ, лишившись силы демона и не имея силы ангела.       — Отвечай, — нетерпеливо гнула свое девушка, пока тени вокруг начинали зловеще шевелиться.       — В этом мире нельзя отличаться от остальных, а заодно уметь различать среди толпы потенциально опасных для тебя существ, — начал издалека Хоул, растирая в ступке желтые цветы. — Это две вещи, которые были ясны мне с самого прибытия в этот мир. Благо, я смог урвать с собой и личные вещи.       — Это никак не относится к моему вопросу! — злилась ангел.       — Не перебивай, раз спросила, — впервые нахмурился Хоул и множество молний засверкали, уничтожая зловещее шевеление в каждой тени. — Это моя территория и здесь я диктую условия.       Только сейчас Беатрис заметила рунические круги. Их эффект был до смешного простой, но пугающий: усиление магии у владельца и ослабление ее у остальных. В обычной ситуации эта разница относительно силы ангела совершенно ничего не стоила, но здесь круги сочились магией и мощью, которые могли создать существенные проблемы.       — Во время нашей войны с Ангелами, — будто бы ничего не замечая продолжал Хоул, — я был механиком в одном из разведывательных отрядов. И как раз перед тем, как в мир пришла магия нам наконец удалось достать целым один из ваших револьверов. Дополнительной удачей служило и то, что в нем остались не использованы пять из шести патронов.       Владелец положил на прилавок завернутый в марлю предмет. Развернув его, демон явил свету настоящее произведение искусства. Тонкий шестигранный ствол, созданный из белого металла, бликующий в свете летающих по лавке молний. Золотые вензеля плавно переходили в спусковой курок и тонкой сеткой охватывали барабан. Старомодное оружие, которое разило гораздо эффективнее лучевых, хотя и требовало от стрелка небывалой подготовки.       — Это был самый настоящий клад, — с упоением рассказывал демон. — Ваши лучевые оружия полностью уничтожали следы вашей технологии. Но тут. Патроны — вот наивысшая ценность для демонов того времени. Еще несколько месяцев и мои исследования бы перевернули бы ход войны. Но вмешалась магия. Ангелы и Демоны смогли восстать против своих правителей и свергнуть их, а потом заключить мир. Я ушел в отставку, забрав с собой добытое отрядом оружие, потому что отчета по ним я еще не успел предоставить.       Рядом с револьвером Хоул положил три прозрачных патрона, сияющих изнутри нежным янтарным светом.       — После заточения Люцифера, когда шесть Владык возглавили и реформировали Ад, мы обнаружили, что сила Души прежнего правителя, на которой раньше основывались наши оружия, теперь стали отличительной особенностью расы, хоть она и видоизменилась под действием магии. Аналогичные изменения произошли и с Ангелами. Эти процессы и назвали разными школами.       — Это я и так знаю, — все еще резко, но достаточно тихо произнесла Беатрис. — Зачем мне эти лекции.       — Слушай, и не перебивай, — нахмурился рассказчик, но тоже уже успокоился. Молнии затихли и помещение вновь погрузилось в легкий полумрак. — Лишенный сил демона, брошенный посреди незнакомой местности, мне оставалось лишь обезопасить себя, снова научиться различать своих сородичей, а еще лучше и ангелов. Поэтому я и открыл свою мастерскую в городе, где делал всякие безделушки для народа, а попутно пытался смешать часть сил Акхазриэля и Люцифера, содержащихся в патронах со своей магией. Я потратил на это исследование более сотни наших пуль, и всего две ваших, так как они были в дефиците. Мне повезло, что кроме силы, процесс ничем не отличался друг от друга в двух типах патронов.       Теперь демон поставил на стол две странные застекленные лампы, изнутри которых доносилось янтарное сияние. Одна из них была медной, вторая железной. Обе — прекрасно начищены до блеска.       — Это и есть те два устройства. С помощью них можно из обычной магии сделать демоническую или ангельскую. К сожалению, эффект не длится долго на неживых объектах. Но тогда мне было нечего терять, и я зачаровал подобным образом оба своих глаза, через обе лампы. Я ослеп и ничего не видел около года. Ориентировался в пространстве только с помощью своей магии. Все это время зрение медленно восстанавливалось и в какой-то момент я совсем не почувствовал разницы между прошлым восприятием мира и нынешним. Тем не менее, теперь я вижу вещи такими, какие они есть на самом деле.       — Ты опасен, — покачала головой девушка и протянула руку. — Мое имя Беатрис и я не желаю враждовать с кем-то вроде тебя.       — Рад слышать, — рассмеялся Хоул. — Ну а теперь пора исправить одну ошибку.       Светло-желтые потоки подхватили растолченные в желтый порошок цветы и обвили голову девушки красивым сверкающим коконом. Спустя несколько минут перед хозяином церковной лавки стояла очаровательная блондинка.       — Золотой вам идет больше, — улыбнувшись произнес Хоул почему-то избегая ее глаз.       — Наверное, — скосив глаза, разглядывала свои локоны Беатрис. — Думаю я продолжу свои эксперименты.       — Продолжай, — пожал плечами демон, убирая обратно револьвер и патроны.       — Здесь очень хватаются людей при пропаже? — немного помолчав выдала ангел.       — Так вот ты о чем, — недовольно покачал головой хозяин лавки. — Нет, не особо.       «Но подобное может очень разозлить одного моего знакомого демона», — в мыслях усмехнулся Хоул.       — Тогда, пожалуй, стоит прибегнуть к проверенному плану, — одернула назад свои локоны Беатрис и скомандовала своему прислужнику: — Платье мне!       — Как прикажете, Госпожа! — отозвался гулкий голос откуда-то снизу.       Ее еле видимая тень шелохнулось, словно живая, а затем, будто текучая жидкая вакса покрыла тело ангела. Спустя несколько мгновений на Беатрис сидело прекрасное длинное черное платье. Его полы и короткие рукава обрамляли кружева, спереди -красивый черный корсет с несколькими пуговицами, а сзади открытая спина с перекрестной шнуровкой.       — Вы очаровательны, — еще шире улыбнулся Хоул и его взгляд оценивающе заскользил по наряду. — Я полагаю вы хотите соблазнить кого-нибудь из знати?       — Угадал, — руки ангела во мгновение ока облачились в кромешно-черные шелковые перчатки, достающие до локтя своими кружевами. Беатрис придвинулась к хозяину лавки и провела своим указательным пальцем с уголка губ до груди, где тот застрял, упершись в расстегнутую на верхнюю пуговицу рубашку. — Как тебе?       — Если тень сделает вырез побольше, — неожиданно хладнокровно ответил Хоул. — То и шансы увеличатся.       — Ну раз так, — недовольно качнула бедрами Беатрис. — То пойду в места с людьми более достойными меня.       Девушка развернулась и цокнула каблуком, тени сгрудились вокруг нее, готовые перенести ее в любое место.       — Если что понадобится — зови, — залилась смехом ангел и послала воздушный поцелуй.       — Стой! — вдруг закричал Хоул, когда Беатрис почти скрылась в магической тьме.       — Чего? — развернувшись улыбнулась златовласая красавица.       — Уверена, что не хочешь такого зрения? — хозяин лавки указал на свой глаз.       — Проживу и без него, — хмыкнула она и одернула свои волосы, а затем во мгновение ока скрылась в тенях.       — Наконец-то! — только и выдохнул Хоул, опускаясь на кресло-качалку в своей каморке. Ему многого стоило магическое подавление эмоций. В делах с такими, как Беатрис самое страшное — клюнуть на ее удочку.       ***       «Господин Нумус, ваш регион рьяно поддерживает ваш монастырь, но с каждым разом наши данные, касательно их доверия Риму, крайне неутешительны. Вера и страх народа перед церковью слабнет, а потому мы вынесли решение, одобренное…» — Молох безучастно читал письмо митрополита, сидя на койке в своей келье. Пропуская основное письмо, демон скользнул взглядом в его конец, где и выхватил суть: «… установить театральные представления, поясняющие Писание». Чушь! Ну вот каким образом это приведет церковь к цели? Народ станет более грамотен, хотя это зависит от того, как поставить представление. Ужасно и то, что этим хотят заставить заниматься послушников монастыря!       С одной стороны, молоху нравилась затея, но с другой — это несло одни убытки. Митрополит наверняка уже давно все выкрутил в свою пользу и остался в плюсе, но ситуация требовала решительных мер от епископа. В письме предлагалось устроить представление на монастырском кладбище. Немыслимо! Плясать на могилах, которые почти не обожествляла его роль Нумуса.       Будто бы в насмешку митрополит предлагал при неудобствах переместить представление на площади города. Но, чтобы совершить подобное нужно договориться с графами. И что лучше сделать? Сыграть на их желаниях? Пригрозить смертью? Изменить их мнение магией? Все это небезопасно. Легко можно навлечь на себя людскую молву. А она не знает границ: сегодня окрестит человека богом во плоти, а завтра придаст огню инквизиции. Остаются лишь банальные переговоры. Когда там ближайший бал?       Нумус покопался в груде свитков на столе. Забавно! Старый Мидредфорд совсем выжил из ума и приглашает всех почтить память его приемного сына. Хотя, это стало возможным только благодаря тому, что митрополит распорядился выплачивать ему, как старому графу, теряющему последние крохи, пособие по смерти по вине церкви. Видимо этот старый черт сверху имеет виды на графа.       Тем не менее, бал состоится вечером, а значит выдвигаться надо уже сейчас. Нумус послал за каретой. Нарядившись в свои парадные рясы, он направился в поместье Мидредфорд. В его походной ничем не выделяющейся сумке лежало несколько капсул с измельченными в порошок кристаллами, на всякий случай, и пригласительное письмо. Представления будут проводиться на площадях, да так, чтобы монастырь остался в плюсе. Пора и Нумусу показать митрополиту, на что способно красноречие демона!              ***       — Господин, — к молодому статному человеку лет восемнадцати, одетому в бархатный темно-зеленый костюм, подошел слуга с подносом.       — Спасибо, — учтиво наклонил голову белобрысый юноша и взял бокал белого вина.       — Господа! — громко объявила пожилая горничная, стоящая рядом с седым стариком, сидящим на кресле и поглаживающим свой бокал, на террасе в конце зала. — Граф Мидредфорд признателен вам, что вы все откликнулись на приглашение и просит вас почтить минутой молчания недавно ушедшего из жизни его приемного сына — Блеза.       Ропот прекратился: все гости с напущенной грустью отпили из бокалов.       — А теперь Граф приглашает вас отужинать на второй этаж, — выдержав паузу произнесла горничная и удалилась с террасы наверх. Следом за ней двое крепкий слуг унесли кресло с графом.       — Как же он изменился за последние годы, — качала головой какая-то полная дама.       — Тяжело оставаться почти нищим, — с усмешкой отвечал кто-то, стоящий рядом.       — Говорят церковь понесла ответственность и выплачивает ему круглую сумму за смерть сына, — включился в разговор третий. Никто не торопился подниматься наверх.       — Может быть граф сам своего сына и заказал, — рассмеялся полный мужчина.       «Как это мерзко, — думал юноша в темно-зеленом костюме. — Пускают сплетни, не стесняясь хозяина».       — Дорогой! — вдруг его подергала за рукав хрупкая, утонченная девушка, одетая в светло-голубое платье. — Пошли наверх. Нас же звали!       «Какая наивность», — тяжело подумал юноша, а вслух сказал:       — Конечно, дорогая!       На лестнице по-прежнему никого не было. Только один пожилой человек в белой рясе тяжело поднимался, трясущимися руками хватаясь за перила.       — Дорогая, иди вперед, — ласково произнес юноша. — Мне надо поговорить с этим человеком.       — О чем? — надула милые губки девушка.       — Я потом обязательно все расскажу, — улыбнулся молодой человек. — Он мой старый знакомый.       — Ну ладно, — мигом повеселела та и легкомысленно побежала наверх, легко перескакивая через ступеньку.       — Господин Нумус? — подошел к старику юноша. — Позвольте вам помочь.       — Как мило с вашей стороны, — улыбнулся епископ. — Кажется, за нами потянулись остальные.       — Вы правы, — поглядев через плечо отозвался помощник. — Вы, наверное, чувствуете себя виноватым?       — Что есть, то есть, — вздохнул старик. — Но другого выхода не было, вы уж поймите…       Епископ мягко улыбнулся, изображая смятение на своем лице в попытках вспомнить имя.       — Суадро. Гаспар Суадро, — вежливо подсказал юноша.       — Вы так изменились с последней нашей встречи! — ахнул Нумус. — Как поживает ваша матушка?       — А, вы, наверное, не знаете, — с грустью в глаза отозвался молодой человек. — Она повесилась вскоре после того случая.       — Так вы теперь имеете титул графа? — не стесняясь спросил епископ.       — Да, — кивнул Гаспар. — Мне много стоило добиться у домов нужной репутации.       — Понимаю, — ласково отозвался Нумус. Они достигли последней ступени и остановились около перил, не спеша подходить к накрытому столу.       — Может быть и не мое дело, — епископ вдруг заглянул в глаза парня. — Но, полагаю, вы рады, что человек, из-за которого пришлось покинуть школу умер? Говори правду, сын мой.       — Напротив, — искренне рассмеялся Суадро. — Блез и его деревенский друг открыли мне глаза. Боюсь, если бы не они тогда, я бы не смог добиться такого успеха после смерти родителей.       — Это хорошо, — расплылся в улыбке монах.       «Удивительно, — подумал Молох. — А ведь и его желания стали чище. Люди невероятны!»       — Но и я здесь не просто так, — склонил голову Нумус. — Мне надо устроить представление с мотивами из писания на городской площади. Хотелось бы иметь поддержку.       — Ко мне перешли богатства отца, — кивнул Гаспар. — И я их сейчас только приумножаю. Я выгоден многим домам даже в таком положении, так что мой голос имеет достаточный вес.       — Это значит? — неуверенно прокряхтел Нумус.       — Это значит я поддержу вас, — кивнул Суадро. — но советую обратиться к более уважаемым семьям. Думаю, ужин даст вам прекрасную возможность.       — Спасибо юноша, — смиренно склонил голову епископ, а затем они вместе направились к столу.       — Дорогой, — девушка прильнула к плечу Гаспара, когда тот уселся на свое место за столом. — Кто этот старик?       — Епископ из городского монастыря, — заправляя за воротник платок пояснил он. — Ола, давай поговорим чуть позже.       Суадро ввязался в разговор с полным мужчиной, маркизом Рубио. Молодой граф очень стремительно расписывал, какие плюсы видит в предложении Нумуса. Но подобное поведение не было таким уж искренним. За последние три года Гаспар научился оборачивать любую ситуацию в свою пользу. Данным, довольно громким разговором он добивался целых трех целей. Первая, самая очевидная — помощь Нумусу. Громкость и разгоряченность разговора привлекала много внимания, что служило отличный способом заставить влиятельных человек задуматься о проблеме.       Вторая — укрепление авторитета в глазах епископа. Его, кажущееся детским и наивным, стремление сдержать данное слово одновременно располагает к себе и заставляет человека думать, что им легко управлять. А подобные мысли дают более широкие возможности для будущих шагов.       И третья — убеждение очень религиозного маркиза в том, что он, Суадро, является родственной душой. Сам Рубио не колеблясь поддержал бы Нумуса, но действия графа заставят его более тепло и благосклонно относится к юноше. До этого момента, маркиз не видел пользы в молодом Гаспаре, что могло бы в будущем принести много проблем.       Но вот объявили танец.       — Дорогой, — растерялась Олалла. — А разве это не траурное мероприятие?       — Это лишь повод, — ведя красивую и тонкую девушку к центру зала, тихо пояснял Гаспар. — На самом же деле сам прием ничем не отличается от предыдущих. Кроме как той минутой молчания в начале.       Они закружились в танце. Молодой граф старался не смотреть в лицо девушке, полностью погрузившись в свои мысли. Суадро не слышал, как прервалась музыка и по залу пролетел восхищенные вздохи. Он бы так и продолжил танцевать, если бы не наступил на ногу остановившейся Олалле. Девушка смешно надула щечки, пытаясь не произвести и звука от внезапной боли. Тихо извинившись, Гаспар повернулся в сторону лестницы, куда смотрели все присутствующие здесь гости.       К златовласой стройной девушке, одетой в прекрасное черное платье с кружевами, спешил низкий, круглый мужчина. Это был малозначимый граф из очень почитаемого и древнего рода Идальго.       — Прошу внимания! Это — дочь графа Флорес из соседнего герцогства. — громко объявил полный мужчина. — И по совместительству — моя племянница! Беатрис Флорес!       Зал взорвался аплодисментами. Гаспар следил за ней, не отрывая глаз. Ее красота свела бы с ума любого юношу, но сейчас ум юного графа занимал другой вопрос. Он изучал древние фамилии разных герцогств своей страны, но не встречал ничего, что даже отдаленно бы напоминало Флорес. Это странно, но еще более странно, что ее представил Идальго. Хотя, возможно, именно поэтому все так беспрекословно поверили в эту сказку. Если это, конечно, сказка.       Музыка снова заиграла и Гаспар с Олаллой снова закружились в танце. Граф искоса следил за действиями Беатрис. Кажется, она решила потанцевать и пригласила мирно беседующего Нумуса. Впервые за долгое время Суадро почувствовал щемящее чувство в душе. Это зависть. То, что он так усердно пытался искоренить последние три года.       Тем временем Молох не понимал, что с ним происходит. Веселое и немного откровенное поведение его пары ему очень сильно нравилось. Это не было чем-то обыденным, чем-то с чем он когда-либо встречался в своей демонической жизни. Самое страшное, чему так ужасался Молох, так это то, как он незаметно для самого себя принял приглашение девушки на танец и прервал важный разговор. Что это? То самое, что люди называют любовью, когда приходят венчаться?       Тем не менее компания девушки доставляла ему небывалое удовольствие. Не хотелось, чтобы музыка заканчивалась. Хотя, с другой стороны, демон ощутил совершенно другое чувство. Ему хотелось остаться с ней наедине, в полумраке. Ужасно! Отвратительно! Здравый смысл демона трубил тревогу. Все его планы могли рухнуть всего из-за одной смертной. Но как? Как демон смог повестись на такую примитивную форму жизни?       — Ну ладно, сладкий, — Беатрис щелкнула епископа по носу рукой в черной перчатке. — Музыка закончилась, надо сменить партнера.       Нумус отчасти с печалью, отчасти с радостью расстался с девушкой и вернулся к разговору. В последний раз взглянув на нее через плечо, он увидел, как она подошла к Гаспару.       — А монахи тоже падки на женщин, — посмеялся маркиз Рубио.       — Вернемся к разговору, — отрезал епископ.       — Не пригласите ли ли вы меня? -Спросила златовласая девушка, подойдя к юноше в зеленом костюме.       — Почему бы и нет? — подал ей руку граф, вырывая ее из тонкой ладошки Олаллы, держащей его рукав. — Извини, дорогая, по правилам этикета я не могу отказать.       — О, — прищурилась Беатрис. — Так вы помолвлены?       — Еще нет, — светло улыбнулся юноша. — Позвольте вопрос?       — Прошу, — кивнула девушка, вращаясь под рукой графа.       — Вы ведь соврали, что ваша фамилия Флорес? — не стесняясь продолжал вести ее за талию Суадро.       — Как вы смеете? — охнула Беатрис, но потом тише добавила. — И что же меня выдало?       — Я штудировал в детстве все известные фамилии, — признался Гаспар.       — Ну тогда может быть я вам помогу забыть этот маленький конфуз? — шепнула девушка.       — Полагаю этот конфуз был создан также? — Невозмутимо продолжал граф с предательски возникшим румянцем на щеках.       — Вы проницательны для своего возраста, — улыбнулась Беатрис. — Так что? Я и сама не против провести с тобой ночь.       — Увы, этого будет мало, — приподнял одну бровь Суадро.       — Чего же желает молодой граф? — состроила грустное и растерянное лицо Беатрис.       — Обвенчаться с вами, — с каким-то неконтролируемым жаром выдохнул Гаспар.       — Ах ты какой ненасытный, — позволила себе тихий смех девушка. — Но, позвольте, это равносильно тому, что вы расскажете.       — Никто же не собирается вас ограничивать и сковывать семейными узами, — тихо пояснил граф. — Это формальность, которая выгодна нам обоим.       — Не понимаю, — уже серьезно ответила девушка, явно заинтересовавшись.       — Я объясню, — кивнул Гаспар, проводя девушку под рукой. — Я единственный владелец больших богатств и земель в нашем герцогстве. Я молод, а мои деньги и титул хотят разделить почти все присутствующие в этом зале. За три года мне удалось убедить их, что я выгоден им и у маркиза Торрес появилась отличная идея. Каждый в этом зале, кроме, наверное, епископа, имеет свою долю от моего состояния, в случае моего венчания с Олаллой — дочерью Торреса. Жадные ублюдки! Хотят прибрать к себе мою услужливость и деньги одновременно.       — Так тогда вам не следует венчаться! — предложила выход Беатрис.       — Учитывая, что каждый имеет свою долю и еще в довесок обещания маркиза, никто из них не согласится отдать мне свою дочь, — покачал головой юноша. — А венчание не на титулованной особе просто выкинет меня из общества, и они все равно получат деньги.       — Теперь ясно, — хищно улыбнулась девушка. — Ты венчаешься со мной, храня мой секрет, а я спасаю тебя от этих гиен?       — Более того, я готов тебя содержать и не буду ограничивать в твоих желаниях, — юноша намекающе скользнул взглядом по груди.       — Я хотела бы себе небольшой домик с садом, как в дополнение? — нежно улыбнулась девушка, выгибаясь в руках партнера.       — Не вопрос, — кивнул Гаспар. — Выезжай сегодня следом за мной. И постарайся не навлечь подозрений.       — Я не новичок в этом деле, — самодовольно хмыкнула Беатрис и ловко вывернулась из его объятий: музыка вновь остановилась.       — Ну, дорогая, — схватил за руку, обиженно уходящую от него Олаллу. — Мне действительно нужно ехать к себе.       — Разве мы не возлюбленные? — горячо крикнула девушка, но ее голос утонул в ропоте гостей и громкой музыке. — Ты можешь взять меня с собой!       — Прости, — ослабил хватку Суадро. — Не в этот раз. У меня образовалось много работы из-за просьбы епископа.       — Ты все врешь! — девушка в слезах побежала вниз по лестнице к выходу. Гаспару подобное поведение было на руку, но следовало играть роль наивного юноши, боящегося расторжения помолвки.       — Олалла, — с идеально отрепетированной душевностью крикнул молодой граф и бросился за ней. Выбежав на улицу, он волнительно побегал из стороны в сторону, делая вид, что ищет суженую, а потом побежал за угол. За этим спектаклем с интересом и одобрением наблюдали гости из ростовых окон второго этажа.       Спустя несколько мгновений к выезду с территории поместья неслась карета графа Суадро. Но кучер направил экипаж в сторону поместья Гаспара. Эффект достигнут, теперь можно и расслабиться.       — Господин, — спросил пожилой кучер. — Вы уверены в своем решении?       — Вполне, — кивнул Гаспар. — И, надеюсь, ты не сотрудничаешь с другими домами?       — Я не настолько глуп, чтобы верить их сказкам про красивую жизнь, — рассмеялся тот. — Ваш отец обманул не одного молодого слугу, в этом преимущество старика: он слишком опытен для таких уловок.       — Я не сомневался в тебе, — улыбнулся граф.       ***       — Ты долго, — с нетерпеливыми нотками донесся из полумрака желанный голос.       — Пришлось обвести пару самодовольных дедов вокруг пальца, — нежно прошептал Гаспар, ложась рядом.       — Да ты у нас коварный, — с придыханием тихо произнесла Беатрис и оба слились в жарком поцелуе.       Луна светила сквозь окна, благословляя графа и девушку в их деле. Спустя достаточное время, Беатрис встала с постели и подошла к окну. Ее взгляд был обращен на светящейся диск королевы ночи.       — Прекрасный вид, — выдохнула она наконец.       — Ты так считаешь? — повернулся на бок Гаспар, любуясь совершенным телом в мягком лунном свете.       — Там, откуда я родом нет ночи и звезд, — неожиданно для себя призналась Беатрис.       — Так тебя держали взаперти? — молодой граф откинулся на подушку и задумчиво посмотрел в потолок.       — Можно сказать и так, — кивнула девушка. — В твоем саду такие прекрасные розы.       — Они все твои, — не поворачиваясь легко ответил юноша. — Твоему черному платью алый цветок подойдет как нельзя лучше.       — Да, наверное.       В комнате повисло молчание. Каждый из них наслаждался моментом.       — Прости, — вдруг нарушил тишину Гаспар. — Но меня волнует Идальго. Он может помешать нам.       — Не думаю, — Беатрис села на край кровати и провела указательным пальцем по шее графа. — Тем более, что до утра я точно не надену платье.       Ответом Гаспара служила нежная и уверенная улыбка.       ***       На улице разгоралась заря. Дорого украшенная веранда радостно встречала новый день. И лишь одно выделялось среди этой идиллии. Тени. Сегодня они особенно шебутные. Двигаются сами по себе, скорее даже, что-то двигается среди них. Внутри них. Что-то зловещее, несущее опасность.       Увидь подобное какая-нибудь старуха, она бы тотчас рассказала байку про то, что может означать данное явление. Часто все сводится к чьей-нибудь смерти. Страшно признавать, но у всякой истории есть доля истины. Может быть с этого маленького происшествия и начались слухи, а может быть оно лишь стало подтверждением сказок, навеянных непреодолимым страхом.       Тень, сверкнувшая ядовито-желтым светом, скользнула по веранде и проникло в поместье. Словно коварная змея, она пронеслась по коридорам в спальню, где на широкой кровати мирно спали супруги.       Тяжелые шторы медленно расползлись, повинуясь неведанной силе, и на лица спящих упал рыжий свет зарева. Немного поморщившись, полная дама отвернулась от своего мужа. На стене за кроватью появилась страшная, неимоверно сутулая тень. Казалось, что кто-то склонился над бедным графом. Безумно горящий желтым глаз буквально прожигал тело мужчины насквозь. Но вот длинные и тонкие руки потянулись к крепко спящему, округлому мужчине. Они слились с тенью от кровати.       «Господин Идальго, — шелестела сама себе тень. — Вам так не повезло, что внутри вашего тела нет света».       В следующий миг дыхание мужчины прекратилось. Тень перегнулась и оказалась с другой стороны кровати.       — Госпожа, просыпайтесь, — невидимые пальцы тени потрясли женщину за плечо. — Негоже спать с трупом.       В то утро поместье разбудило не солнце и не недовольное рычание графа. Его разбудил истошный крик графини.       ***       — Помнишь, что ты мне обещал? — нежно спросила Беатрис, глядя на красивый рассвет.       — Домик? — блаженно прикрыв глаза, ответил вопросом на вопрос Гаспар.       — Да, — девушка повернулась к любовнику и положила свою утонченную руку ему на щеку.       — У отца был летний домик, но мне он не нужен, — приоткрыл один глаз юноша. — Хочешь, велю тотчас собрать карету, чтобы отвезти тебя туда?       — Да, — улыбнулась Беатрис и встала. — Но сначала я должна заехать к своему названному дядюшке и попрощаться.       Гаспар посмотрел на любовницу и удивился. На девушке уже было надето ее красивое черное платье. Она, чувствуя себя хозяйкой, легко отворила дверь и вышла в сад. Сорвав цветок, она прикрепила его к ткани на груди.       — Мне идет? — спросила она, когда вернулась.       — Очень!       Уже через час Гаспар провожал любовницу, уезжающую в карете.       — Тень! — властно и тихо позвала Беатрис, безучастно смотря в окно экипажа.       — Да, Госпожа? — отозвалось платье.       — Как прошло?       — Тихо и без происшествий, — в том же тоне отвечал прислужник. — Граф Идальго мертв, его жена в истерике.       — Настолько любила мужа?       — Нет, — помедлила тень с ответом. — Скорее волнуется, что придется делить наследство с вами.       — Вот же порочная женщина, — с каким-то пренебрежительным смешком отозвалась Беатрис.       Карета остановилась перед поместьем семьи Идальго, но на это никто не обратил внимания. Во дворе суматошно бегали слуги. Два монаха направляли дворецких и указывали, что им делать. Полная женщина стояла на веранде, что не так давно радовалась мирному зареву, и теперь жалобно скрипела под весом хозяйки, и кричала что-то монахам. Невооруженным взглядом было заметно, насколько она недовольна всем происходящим.       Беатрис отворила дверь кареты и медленно и грациозно вышла. Только теперь графиня заметила ее присутствие. Этого оказалось достаточным для того, чтобы полная дама отпустила бедных монахов и резко побежала навстречу девушке.       — Ты где шлялась, — запыхавшись почти на ровном месте кричала она.       — Чего вы так кричите, тетушка? — разыграла невинный испуг красавица.       — Пока тебя не было дома, мой дорогой, — графиня неумело и топорно пыталась изобразить скорбь, выдавливая из себя слезы. — Мой дорогой… Умер.       — Дя… дя? — удивленно выговорила девушка.       — А ты шляешься непонятно где! — вскричала графиня, видимо забыв про свое горе. — Вон из моего дома!       — Я приехала попрощаться, — понурив голову произнесла Беатрис. — Отец прислал за мной.       — Вот и катись отсюда, паршивая девка!       Девушка села обратно в карету, наблюдая, как графиня что-то гневно кричит ей вслед.       — Какая самодовольная женщина! — сдерживая сжигающую изнутри ярость процедила Беатрис. Ее радужка нестабильно мутнела, пытаясь зажечься абсолютно черным всепоглощающим огнем.       — Может быть мне доставить ее к вам в новый дом? — с каким-то удовольствием очень ласково и заботливо спросил прислужник. Платье сочилось потоками магии тени.       — Да, было бы неплохо! — прошипела Беатрис и один ее глаз на мгновение поддался неимоверной силе и засветился пугающей темнотой бездны.       Среди чудесного сада расположился низенький, хорошо сложенный домик. Именно к нему твердой и уверенной походкой направилась Беатрис.       — Прошу прощения, — поклонился кучер, ожидая позволения продолжить реплику.       Беатрис развернулась, подавляя в себе бурлящие эмоции и кивнула, мило улыбнувшись.       — Мне приказали стать вашим слугой на первое время, — закончил он. — Я весь в вашем…       — В этом нет необходимости, — перебила его девушка. — Возвращайся к Гаспару, а за меня не волнуйся.       — Но…       — Это приказ!       — Как прикажете, — понурив голову повиновался кучер и снова влез в козлы. Хлестнув коней, он направил медленно едущую пустую карету прочь от летнего убежища.       — Доставь мне ее! — грозно прорычала Беатрис, как только экипаж скрылся из виду. — Сейчас же!       — Будет исполнено, Госпожа, — слащаво и чрезмерно услужливо прошептал прислужник и стек вниз, скрывшись в тенях.       Роза тотчас же соскочила и начала падать вниз. Молниеносная реакция ангела не подвела девушку, и она ловко поймала алый цветок. Единственный шип на его короткой ножке больно вонзился в ее ладонь. Капли красной крови появились на белоснежной руке голой девушки. Даже такая мелочь сейчас была способна вывести ее из того хрупкого состояния равновесия, в котором Беатрис пребывала весь путь сюда.       Всего один миг — и шип растворился во всепожирающей тени. Ничто не уйдет безнаказанным. Всему воздастся по заслугам.       Беатрис направилась к домику. Ее босые ноги непроизвольно дрожали каждый раз, когда наступали на острый камешек, но мысли о графине полностью вытесняли боль из головы ангела. Не испытав никаких трудностей при открытии двери, она прошла в по-деревенски роскошный зал. Осмотрев и без того маленький, хотя и уютный дом, она обнаружила подвальное помещение.       Там, среди холодных камней был устроен самый настоящий рай: шкуры зверей на полу, камин, несколько кресел, большой круглый стол, на котором уже сколько времени стояли нетронутыми бутылка и бокал. Один жест и тени безвозвратно поглотили паутину.       В камине оказались предусмотрительно уложенные дрова, а рядом — огниво. Очень удобно. Спустя совсем короткое время Беатрис уже расслабленно смотрела на потрескивающее пламя, заключенное в каменную тюрьму. Безумная стихия, лишенная свободы, вынужденная греть холодный подвал и дарить немного света хозяину, успокаивала. Она дарила тонкое чувство надежды на светлое будущее.       И вот в момент, когда девушка мирно задремала, в ее сознании возник знакомый голос.       — Куда разместить вашу гостью? — беспечно спросил он, хотя в его интонации чувствовалось некое разочарование. Будто бы его обладатель почти упустил что-то важное.       — Приподними стол под углом, скажем, градусов в шестьдесят, и распни ее тенями на нем, — через дрему мысленно приказала Беатрис.       — Казнить? — переспросил прислужник.       — Нет, — приходя в чувство возразила девушка. — Просто повесь. А затем вернись ко мне. Нам с ней предстоит важный разговор.       Когда девушка почувствовала мягкое шелковое одеяние на себе, она заставила себя открыть глаза. Позади нее, распятая на круглом столе висела полная графиня, испуганно озирающаяся по сторонам. Беатрис встала и медленно и вальяжно повернулась к ней лицом.       — Ты? — зашипела пленница.       — Да, тетушка, — сделав элегантный реверанс, произнесла девушка. — Я хотела обсудить с тобой одну крайне интересную тему.       — Ведьма! — пыталась кричать графиня, но из ее гортани вырывались лишь хрипы. — Черная ведьма!       — Не называй меня так! — топнула каблуком Беатрис и путы, связывающие графиню по рукам и ногам, сжались и впились в плоть. По гладкому деревянному столу пролились четыре маленьких ручейка крови. — Ты хоть знаешь, каково это? Каково владеть магией?       — Нет, — сквозь боль прохрипела заложница.       — То-то! — вскричала девушка, смотря на свою обидчицу безумным, трясущимся взглядом. — Ты даже не представляешь! Вы, каждый из вас, не чтит данной вам жизни. Каждый стремится к богатству, к власти. Плесень! Раса разумной плесени, уничтожающая планету!       Темные потоки захватывали девушку. Ее локоны, до этого свободно и красиво лежащие на плечах, теперь парили над ними. Ее платье, будто живое, извивалось, явно получая неимоверное удовольствие. Предвкушая будущий пир, будущую свободу.       — Вы, прячетесь по своим домам, разыгрываете из себя тех, кого удобно показать свету! — уже кричала Беатрис, пока тени вокруг оживали и медленно сплетались с реальностью. — Никто из вас не трясется в страхе перед завтрашним днем. А мы боялись. Каждое утро может оказаться тем самым, когда тебя заберут в постоянно редеющую армию на войну с демонами!       Ее взгляд становился все безумнее и туманнее. Ангел переносилась в свои воспоминания.       — Вы не владеете магией, — внезапно тихо продолжила она. — Вы в нее не верите, вот потому она вас и не слушается. А в тот день нас никто не спросил. Мы проснулись и с ужасом осознали, что стали монстрами. Монстрами, умеющими управлять чем-то элементарным и в то же время очень сложным!       Она снова сорвалась на крик. Теневые кандалы все глубже уходили в тело графини, но не позволяли ее разуму отринуть реальность и подарить хозяйке забвение.       — Мы боялись выйти на улицу! Ведь, если обнаружат такую силу — тебя поставят в первые ряды. Ты умрешь во мгновение ока, толком не поняв ни силы, ни прожитой жизни! — Беатрис безумно засмеялась. — Но нашлись шесть героев. Каждого мы помним поименно. Баракиэль! Азраэль! Онафиэль! Апполион! Асуриэль! Абалим!       Она выкрикивала каждое имя сквозь безумный смех и текущие из глаз слезы.       — Да! — крикнула она и сжала кулак прямо перед лицом графини. — Они сковали нашего отца. Серафима. Того, кто создал нас по своему образу. Акхазриэля, чтоб его свет не видел! Они закончили войну. Мы вышли на улицу. И знаешь что?       Беатрис заглянула в глаза испуганной пленницы, в то время как та с ужасом мотала головой.       — Все было ложью! День. Ночь. Их не было! Это иллюзия, созданная отцом. Не стало отца — разрушился и мир. Мы были одни среди обычной черноты! — девушка закружилась, явно с тоской и яростью переживая вновь события минувших дней. — Тело отца уничтожили, а шесть героев заключили его душу в огромный магический шар. Наш райский остров раскололся! На девять колец, посреди которых сияло, даруя свет и жизнь, новое солнце — все, что осталось от диктатора-создателя!       — Представь себе мир, — Беатрис придвинулась к самому уху названной тетушки и зашептала, — в котором больше нет рассвета, заката, ничего. Лишь статичный свет, напоминающий каждый миг о страхе войны. О страхе быть забранным и убитым. Мы радовались миру, который принесла магия. А вы! Вы — плесень! Вы радуетесь кускам металла и послушанию рабов! А что сейчас?       Златовласая девушка приподняла графиню за оплывший подбородок и заглянула ей в глаза.       — Ты ведь всего лишь хочешь выбраться живой, верно? — спокойно спросила она. — Тогда придется потерпеть, пока я не узнаю, насколько прочно тело человека.       Ангел воззвала к силе тени и одним жестом направила темный луч энергии прямо в сердце графини. Старая дама кричала, пыталась вырваться, но ее тело уже было осквернено. Живые трещины расползались в разные стороны, заражая все большее пространство. Вскоре крики и стоны стихли — пленница наконец забылась вечным сном. Но Беатрис этого было мало. Она продолжила ритуал, пока толстое тело вновь не вздохнуло.       Только тогда луч темной энергии рассеялся. Тень больше не сковывала пленницу, чья радужка сияла ядовито-желтым светом в полумраке, созданным тлеющими углями в камине. Крови больше не было, черная и вязкая тень заполнила все раны и сравняла их, замаскировав под тело некогда живой графини Идальго.       — Возвращайся к себе, — устала приказала хозяйка маленького дома, посреди сада. — Когда понадобишься — позову.       — Да, Госпожа, — поклонилась старая дама и растворилась в тени, мерцая волшебным, но нечеловеческим светом глаз.       Незаметно и в заботах прошел месяц. Нумус не замечал течения времени, хотя ему и докладывали странные слухи об оживающих тенях. Епископ все еще не мог понять причину смерти давно похороненного графа Идальго. Заявление Хоула о том, что это обычная остановка сердца его не удовлетворила. За все время, которое он прожил среди людей, Молох научился различать больных людей. В какой-то степени, он даже гордился собой за новую способность диагностики скорой смерти. Именно это и насторожило демона. Граф был здоров. Ему бы жить и жить. Означало ли это, что в окрестностях объявился достойный противник? Возможно. Стоит быть предельно осторожным.       — Ваше Преосвященство, — приоткрыл дверь в келью какой-то монах. — У нас венчание.       — Как так? — встрепенулся от своих дум епископ. — Чье?       — Графа Суадро, — поклонившись вошел вестник.       — Церемония же назначена на завтра, — все еще не понимал Нумус.       — Господин Гаспар с невестой ожидают вас у входа в собор, — пожал плечами монах и вышел.       — Что творится? — пробурчал себе под нос епископ, поправляя пенсне. — Не могу взять в ум.       Когда епископ спустился из своей кельи и вышел на улицу, то сразу заметил молодую пару. Только вместо хрупкой Олаллы в невесте он узнал красавицу Беатрис.       — Что случилось, сын мой? — семеня, подошел епископ к молодому графу. — Венчание назначено на завтра.       — Я знаю, — кивнул Гаспар. — А потому обвенчайте меня с моей любимой прямо сейчас.       — Так вот в чем дело, — оценочно оглядел невесту Нумус, отмечая про себя, что белый цвет ей совсем не идет. — Но как же…       — Ваше Преосвященство, — перебил юноша. — Разве мы должны связывать судьбу по расчету, а не по любви?       — Конечно нет, — опешил Нумус, а его пенсне неуклюже сползло на нос.       — Тем более, — продолжил граф. — Я видел на площади прекрасную постановку. Беатрис была так восхищена, что попросила остановить, так что мы досмотрели ее до конца. Не кажется ли вам, что моя помощь была очень кстати?       — Сын мой, — рассмеялся епископ. — Ты абсолютно прав! Венчание по расчету — ложь перед нашим Создателем! Прошу, проходите в собор.       Пока Гаспар помогал своей возлюбленной взобраться по ступеням и элегантно придерживал перед ней дверь, внутри Молоха бурлили эмоции. Он не желал отдавать этот не ограненный алмаз в руки сопляка.       — Ты жалок! — вдруг сказал отрезвляющий голос его прошлого. В нем слились звуки тех, кого он отправил на верную смерть. Совесть знает, как делать больно. — Избавься от нее! Она мешает тебе сосредоточиться на важном.       Нумус медленно поднимался по лестнице, постоянно морщась. Он не хотел принимать этого. Это не выход! Как можно убить такую, как она? Немыслимо!       — Может ты забыл уже о загадочной смерти Идальго? — подначивал голос. — А ведь именно он ее представил. А сейчас она уже венчается с Гаспаром. А ведь покойный граф не был весомой фигурой на политической доске.       — Что значит, что он ни за что не пошел бы против семьи Торрес, выдающей за него свою дочь, — откинув сомнения закончило сознание Молоха. — Много совпадений для того, чтобы не быть закономерностью.       — А что до графини Идальго? — спросил скептик внутри Молоха, пока Нумус запирал тяжелые двери собора за собой.       — Надо с ней поговорить, — согласился демон. — Нечисто это все.       Но настало время для венчания. Скромный хор пел для пустой колоннады. Во мгновение ока Гаспар обхитрил всю знать прилежащего герцогства. Но тяжелые думы и зависть не отпускали Молоха. Он прикрепил маленького магического шпиона к юному графу, такого же, как некогда подарил Блезу. Сегодня ночью он отравит молодую семью, обратив в очередных одержимых.       «Прости, сын мой, — не выходя из образа подумал Нумус. — Но это нужно и мне. Так мне не запретят ставить эти спектакли».       ***       — Почему ты улыбаешься? — осушив стакан с горячительным напитком спросил Авес.       — Мне кажется, грядет буря, — беззаботно ответил Хоул.       — Так что же в этом веселого? — не унимался экзорцист.       — То, что она обойдет нас стороной, — будто делясь страшным секретом прошептал тот.       — Да разве ж так бывает? — чуть ли не в слезах проныл юноша.       — Ну-ну, Тегги, — потрепал его по плечу хозяин лавки. — Тебе просто завидуют, вот и не хотят признавать.       Он посмотрел в лицо посетителю, затем на бутылку.       — И, парень, — заметил он. — Больше не пей сегодня. Отлежись у себя.       ***       — Какой прекрасный ужин! — Гаспар хвалил накрытый к их приезду стол.       — Воистину, — согласилась его жена, уже успевшая переодеться в привычное черное платье.       — Дорогая, — вдруг приблизился к ней ее муж. — Почему ты не сказала, что роза уже завяла?       — Ты был так занят, а мне казалось неприличным тебя отвлекать, — польстила ему девушка.       — Прогуляемся по саду? — предложил граф. — Думаю мы найдем еще один роскошный алый цветок, что украсит тебя.       — Не возражаю, — мило улыбнулась Беатрис. Но в этот момент ее больше волновало совсем другое. Чудо-краска Хоула почти сошла и ее неестественные голубые волосы вскоре предстанут миру. Может быть снова попросить его? Но гордость не позволяет — этот демон и так много сделал для нее. Интересно, у него совсем изгладилась вражда к расе ангелов? Это странно, потому что сама Беатрис чувствовала, как глубоко внутри, в самых дальних частях ее души еще спела ненависть к бывшим врагам.       В столовой материализовался невидимый глазу призрак Молоха. В его руках уже была особая приправа, которую он готовил весь день. Даже малой дозы хватит, чтобы сделать человека одержимым, правда продлится этот эффект недолго, если психика и воля испытуемого достаточно крепки. Подобное действие было обусловлено отдельно выведенной магической формулой, которая позволяла сделать из существа марионетку с заранее прописанными действиями.       Честно говоря, все это было так легко лишь в теории. На практике же могли оказаться незначительные отклонения от задуманного. Но, здраво рассудив, что приказ явиться завтра в собор венчаться с Олаллой, а потом напасть на нее, достаточно прост, Молох не волновался по этому поводу.       Немного поколебавшись, призрак обильно приправил еду своей отравой и испарился. Как ни печально, но ему было больно осознавать тот факт, что он собственными руками убивает красавицу Беатрис.       — Вот так-то лучше, — произнес Гаспар поправляя новую розу на груди своей жены. Он отодвинул стул, приглашая девушку сесть первой.       — Благодарю, — улыбнулась она, элегантно присаживаясь на свое место.       Пока граф обходил стол, чтобы сесть напротив Беатрис, тень тихо прошептала:       — Госпожа, я чувствую здесь магию. Чужую маги.       Беатрис насторожилась и закрыла глаза. В ее мозг хлынул поток информации. И вместе с прочей — она отчетливо чувствовала некромантию. Ангел напряглась, пытаясь точно определить источник, отчего ее лицо исказилось будто от резкой и сильной боли.       — Дорогая, — забеспокоился граф, уже занесший столовое серебро, желая отведать кушанья. — Все в порядке.       — Да, в полном, — девушка открыла глаза и ее морщины разгладились. Она уже знала источник, но не могла понять причину.       Ничем не выдавая себя, ангел пустила в ход свою магию. Что играло ей на руку, так это то, что тени не так заметны и есть везде, где только можно. Именно воспользовавшись ими, девушка поглотила инородную магию, призванная навредить их с Гаспаром очень выгодному союзу. Но об одном лишь она пожалела, избавив все в округе от опасности. Маленький, нежный и очень сочный кусок мяса уже отправился в рот ее мужу.       Закончив трапезу, юноша и девушка почти синхронно встали. Это вызвало искреннюю улыбку у них обоих.       — Дорогой, — вдруг прильнула к груди Гаспара Беатрис. — Подождешь меня в опочивальне?       Ее тон говорил красноречивее слов. Впрочем, юноша был так же лаконичен, прильнув к ее губам. Этого достаточно! Угроза, от кого бы она ни исходила, миновала. Закончив короткий акт нежности и страсти, Беатрис загадочно улыбнулась и вышла в ночной сад.       Она задумчиво смотрела на свою ладонь, в которой медленно возникал ярко-фиолетовый шар колеблющейся магии.       — То, что надо! — улыбнулась она и проведя пальцами сквозь свои локоны снова посмотрела на ладонь.       В этот миг, начиная с темечка светящаяся фиолетовая кромка побежала вниз по волосам, окрашивая их в чистый золотой цвет. Нет ничего лучше и надежнее магии созидания. Тем не менее в ее руках осталось еще чуть-чуть неиспользованной некромантии чужака. Небрежно кинув ее в алую розочку на груди, она навсегда предотвратила ее увядание.       — Где же Гаспар? — легонько тронула хрупкая миниатюрная девушка в белом платье сурового мужчину с аккуратной клиновидной бородой, сросшейся с бакенбардами.       — Потерпи, милая! — с некоторым раздражением во взгляде проговорил широкоплечий человек.       — Добрый день, — из ворот монастыря вышел Нумус. — Маркиз Торрес, не желаете войти?       — Отчего же не зайти, коли приглашают, — пробасил мужчина и с улыбкой посмотрел на девушку, — верно, дочка?       — Да, папенька, — все еще жалась к нему девушка.       — Ваше Преосвященство, — обратился к епископу маркиз. — Еще утром я послал за этим непутевым графом карету, а он до сих пор не прибыл. Меня совершенно не радует эта черта моего зятя.       — Соглашусь с вами, — смиренно и кротко ответил Нумус, хотя и на его лице мелькала тень волнения.       Подверженные одержимости формулы не должны опаздывать. И подобная задержка была отнюдь не хорошим знаком. Но вот к воротам монастыря подъехала карета. Но из нее вышел лишь слуга, который сжимая в руке изрядно помятый свиток, спотыкаясь подбежал к маркизу.       В абсолютной тишине Торрес читал доставленное письмо, а затем медленно повернулся к Нумусу.       — Ваше Преосвященство, — сурово обратился к нему маркиз. — Здесь сказано, что граф Гаспар уже обвенчан на некой Беатрис Флорес, причем церемония состоялась вчера и была проведена лично вами. Это правда?       Именно сейчас к Молоху пришло окончательное осознание того, что план провалился. Что делать теперь? Убить маркиза? Изменить ему память? Нет, все это будет выглядеть слишком странно. Ничего подобного больше не должно происходить на территории монастыря. Стоит попытаться выкрутиться силами смертных.       — Истинно, — сняв с носа пенсне, Нумус начал нервно протирать их линзы.       — Вы в курсе, что означал этот брак для всего нашего герцогства? — грозным басом напирал маркиз, жестами приказав слугам вернуть его дочь в карету и оставить его с епископом наедине.       — Вполне, — запуганно кивнул Нумус.       — Тогда, полагаю, вы понимаете и то, что только что перешли дорогу тому, кому не следовало ее переходить! — вены на шее Торреса вздулись, а лицо покраснело. — Герцог сейчас одной ногой в могиле. А свои сыновьям он не доверяет, что, на самом деле, очень мудро с его стороны. В случае его смерти, Его Величество рассмотрит именно меня в качестве наследника. Правила не писаны для правителя, верно?       — Истинно, — снова робко кивнул Нумус.       — Ваш монастырь слишком много берет у города, но пользы я не вижу, — продолжил маркиз. — Сколько вы боритесь с порчей, а ее не становится меньше! Одно мое слово — и ни ваших плясок на площади, ни школы не будет.       — Можно ли как-то загладить мою вину? — водрузив пенсне на нос, Нумус потер руки.       — А ведь ты не глупый, а совершил такую ошибку, — покачал головой маркиз. — Устрани Гаспара. У тебя месяц. А затем в игру вступлю я, и раздавлю и вас и его.       Маркиз постучал своим указательным пальцем в серебряный крест на груди Нумуса, а затем развернулся и его экипаж уехал. Из трясущегося епископа, монах в момент превратился в прежнего, самоуверенного и мягкого.       «Если вы и попытаетесь раздавить, то явно наткнетесь на неожиданное и, даже, смертельно опасное сопротивление» — хмыкнул Молох. Но он не торопился выполнять приказ Торреса. Гаспар очень важная фигура на доске, которую демон не хотел терять. И что только подогревало всю ситуацию: снова в центре нелогичного и даже невероятного события оказалась эта загадочная девушка — Беатрис. Ее вполне можно выставить ведьмой и сжечь на костре, как виновницу нашествия демонов, попутно обвинив в одурманивании графа Суадро. Тогда все встанет на круги свои.       Но перед этим следует убедиться, что за всеми этими совпадениями стоит именно она. Для этого осталось проверить лишь одно звено: жену покойного графа Идальго.       Уже вечером карета епископа остановилась у поместья графини Идальго. На удивление быстро среагировавшие слуги, помогли Нумусу спуститься и провели в дом. Скрипучее крыльцо. Демону показалось, будто бы оно устало от всего, что происходит вокруг.       — Отчего же вы не предупредили меня, что приедете? — грузная дама спускалась по мраморной лестнице, устланной дорогим ковром.       — Это касается вашего покойного мужа, — немного поклонился монах. — Меня уже давно волнует вопрос его такой скоропостижной смерти.       — О! — графиня прикрыла низ лица веером. — Это тема для чаепития. Пройдемте.       Два дворецких, провожающих епископа до этого момента, поклонились и вышли через одну из многочисленных дверей в зале. Хозяйка любезно пригласила гостя пройти через самые большие из них, украшенные витражным стеклом. За ними оказалась очень светлая столовая, но графиня не задержалась в ней, а вышла через маленькую дверь за шторой на веранду.       Это место было больше похоже на беседку, которую обвивал плющ, создавая такую уютную тень       — Садитесь, — указала хозяйка на металлический стул с обивкой, сложив свой веер, — так о чем вы хотели меня спросить?       — Госпожа Идальго, — начал Нумус. — Вы замечали за своим мужем какие-то болезни или недомогание перед смертью?       — Нет, ничего подобного, — ответила она, принимая из рук дворецкого свою чашку с чаем.       — У меня есть подозрение, что демоны причастны к этому, — продолжил епископ, поглаживая ручку поданной чашки.       — Ваша Преосвященство! — поперхнулась пожилая дама. — Но как так?       — Есть предположение, что ваша племянница — ведьма, — закинул удочку Молох. — Она и стоит за бедами в нашем герцогстве.       — Не может такого быть! — серая радужка графини на мгновение сверкнула ядовито-желтым светом. — Она очень милая девушка. Тем более ее не было в поместье в ту ночь.       — Понимаю, — отхлебывая чай улыбнулся епископ. Но странность не ускользнула от его взора. Небрежным жестом, ставя чашку на стол, Молох окутал графиню невидимой сетью магии.       — Что-то не так, — почему-то хищно улыбнулась хозяйка.       — Нет-нет, — с нескрываемым волнением в глазах откликнулся епископ. — Ваша правда: она не могла навредить графу, раз не была в ту ночь дома.       Пока Нумус спешно собирался, оправдываясь большим количеством дел, демон пытался успокоить панику, которая его начала преследовать. Ужас охватил Молоха, когда его взору открылась правда: графиня давно мертва. То существо, которое сейчас пользуется ее памятью, телом, привычками — лишь тень, созданная магом. Это многое объясняло. Сомнений не осталось: именно Беатрис стоит за всеми этими совпадениями.       Управление тенями присуще магам Бездны. Это Молох знал абсолютно точно, как знал самого себя. Это объясняет почему его формула не сработала ни на Беатрис, ни на Гаспаре.       Молох думал об этом даже тогда, когда он сел в свою карету. Но времени было в обрез. Если тень распознала в нем демона, всем планам, считай, конец. Надо избавиться от нее. Причем наверняка. Нумус щелкнул пальцами, и его кучер мирно заснул. Лошади тоже почувствовали усталость и поспешили остановиться, где и их сморил сон.       Перед епископом появилась медленно вращающаяся фиолетовая пентаграмма. Затем, за ней начали вырисовываться знакомые черты. Владыка снова был в своем втором обличьи.       — Господин Анку, — почти скороговоркой выпалил Нумус. — У меня проблема! Позвольте связаться с Владыкой надежд, Малебольджем.       — Иди сюда, — проговорил сухой и кожистый демон. — Сам к нему пойдешь, у меня дел невпроворот.       Нумус прошел через портал, который снял с него маскировку. Представительный, тонкий как спичка, Молох стоял перед своим Владыкой. Одним жестом Анку открыл портал и без церемоний толкнул в него своего слугу.       Демон очнулся спустя мгновение. Открыв глаза, его взору предстал белоснежный зал, от каждой стены, от каждой вещи в котором исходило слабое серебряное сияние.       — У меня гость? — поворачиваясь к нему спросил белый антропоморфный лис с парой небольших обрубленных рогов. Его крылья за спиной были такие же перепончатые, но отнюдь не жилистые. Их покрывал еле заметный белый мех.       — Владыка Малебольдж? — удивленно спросил Молох.       — Верно, — ласково и мелодично отозвался лис, беря в лапы какую- то хрустальную вазу, сверкающую радужными переливами. — Не находишь, что все в этом мире хрупко? Нестабильно?       — Владыка, — вновь начал Молох. — Мне нужна ваша помощь!       — Торопишься, все торопишься, — водрузил вазу на место лис. — Слушаю тебя.       — Вы наверняка знаете про задание Владыки Агалиарепта по…       — Ближе к сути, — нетерпеливо перебил Малебольдж.       — Мне кажется, что есть существо, которое захвачено магией Бездны и оно может мне помешать, — закончил Молох.       — И? — посмотрел на него красными глазами Владыка надежд. — Что требуется от меня.       — Нужно рассеять магию, — немного смутившись ответил Молох.       — Сразу бы и сказал, — почему-то обиженно и отречено произнес лис. Он подошел к невысокому столу из хрусталя и начал что-то писать ручкой с белыми чернилами на листе бумаги.       — Это печать, — закончив, отдал листок Малебольдж. — Тебе еще может понадобиться моя помощь?       — Да, — помедлил немного Молох. — Но волновать Владыку из-за подобных пустяков. Я совершил глупость, простите.       — Я не о том, — лис протер лапой лоб. — Я не настолько занят, как остальные Владыки, так что можешь обращаться напрямую.       Молох внезапно осознал, что стоит прямо в центре белой пентаграммы. Но ничего не произошло.       — Теперь ты можешь открывать порталы сюда, — пояснил Малебольдж. — С моего разрешения, конечно. В крайнем случае, тебе поможет кто-нибудь из моего окружения. Удачи!       — Спасибо, — поклонился тонкий как спичка демон и снова прошел через свой портал. Кучер и лошади проснулись, виновато озираясь по сторонам.       — Разворачивайся, — скомандовал епископ. — Я, кажется, забыл свое пенсне!       Золотая оправа медленно растворилась с носа Нумуса. Несмотря на взволнованное лицо монаха, демон внутри зловеще ухмылялся.       — Прошу прощения, — Нумус вернулся в поместье. — Кажется, я оставил у вас свое пенсне.       — Да, — кивнул дворецкий. — Проходите.       — А где же графиня? — семеня спросил епископ.       — Госпожа изъявила желание остаться на веранде, — пояснил дворецкий, проводя монаха через уже знакомый зал.       — Тогда, пожалуй, принесите еще чашечку чая, — улыбнулся Нумус, дружески похлопав своего проводника по спине. — Не думаю, что она захочет меня отпустить без нее.       — Действительно, — открывая дверь на веранду, кивнул слуга. — Я распоряжусь. Отдыхайте.       — О! — встрепенулась полная дама, посмотрев на вошедшего. — Вы вернулись!       — Признаться, — немного смущенно проговорил епископ. — Я просто забыл свое пенсне.       — Так наденьте его и присаживайтесь, — рассмеялась графиня. — Раз уж я вас увидела, вы обязаны выпитьеще чая!       Епископ улыбнулся, забрал со столика свое пенсне и тяжело опустился на стул. Все идет гладко. Даже слишком. Осталось лишь применить подарок Малебольджа.       — Надеюсь, вы больше не подозреваете мою любимую племянницу, — сладко потягивая чай спросила полная дама.       — Я совру, если скажу нет, — непринужденно рассмеялся монах.       — Вы совершаете большую ошибку, — опять хищно улыбнувшись, заявила хозяйка поместья и поставила свою чашку на стол.       — Это угроза? — не поведя бровью хладнокровно спросил Нумус.       — Ну что вы, — откинулась на спинку графиня. — Просто не желаю, чтобы вы попусту тратили свое время.       В этот момент голову Молоха заполнила информация. Его магия успешно обследовала каждого слугу. На счастье демона, все остальные были обычными людьми. А ведь можно было попасть в крайне неприятную ситуацию, не прикрепи он несколько минут назад к спине дворецкого сгусток своей силы.       — Знаете, что это? — внезапно перевел тему разговора монах, положив перед леди Идальго лист с печатью Владыки надежд.       — Ох, — она тяжело привстала и наклонилась к столу. — Какие странные письмена!       — Это оберег от злых духов, — пояснил Нумус.       — Но ведь в христианстве нет подобных вещей! — с подозрением посмотрела на гостя графиня.       — А вы проницательны! — усмехнувшись, похвалил епископ. — Это одна из передовых защитных техник, которую разрабатываю я и приближенные ко мне монахи-экзорцисты. Основой для нее послужили учения Востока.       — И как? — сдерживая смех, спросила дама. — Работает?       — Я бы не сказал, — шепотом признался Нумус. — Но на всякий случай, раз уж мне не удается избавиться от подозрений относительно вашей племянницы, позвольте я применю эту защиту на вас!       — Это необходимо? — опасливо покосилась на лист бумаги графиня.       — Я настаиваю, — епископ пододвинул его к ней. — Ради вашей же безопасности!       — Ну, коли вы так говорите, — рассеянно пробормотала она. — Что надо делать?       — Встаньте и повернитесь спиной ко мне, — скомандовал Нумус, вставая с места.       — Сын мой, — обратился он к дворецкому. — Подержите лист приложенным к спине госпожи, пока я читаю молитву.       Почувствовав себя в безопасности, ровно, как и рассчитывал Молох, графиня встала со своего месте и, облокотившись на перила стала всматриваться в голубое синеющее летнее небо. Ее слуга, аккуратно взяв лист, приложил его к спине своей госпожи и кивнул епископу, сообщая о готовности. Священник встал напротив хозяйки поместья и затянул какую-то молитву, перебирая четки. Закончив читать, он набросил на ладонь деревянные бусы и приложил руку к листу бумаги.       — Аминь! — тихо прошептал он. И в тот же миг печать засветилась тихим лунным сиянием. Душераздирающий вопль вырвался из самой глубины графини и слуги четко увидели черное существо с ядовито-желтыми горящими глазами. Оно вырывалось наружу, пыталось сбежать, отчаянно вопя и проклиная все на свете. Но лунное свечение мягко окутывало черного паразита, растворяя в воздухе его вязкое и мерзкое тело.       Как только магия утихла, труп графини сполз на пол. Ее ссохшийся лоб прислонился к одному из столбиков балюстрады. Волосы мигом стали ломкими и седыми, а обессиленные руки, беспомощно лежащие на дорогом полу, обнажили свои круглые сквозные раны, подобные тем, что оставались от гвоздей на телах, казненных на древнем холме Голгофе.       — Все-таки ведьма уже добралась до нее, — покачал головой Нумус, сминая в кулаке опустевший лист бумаги. — Будьте осторожны. Советую поскорее убраться из этого дома. Если ведьма узнает об этом, вы — первые, кто превратитесь в… подобных марионеток.       — Да, Ваше Преосвященство! — пошатываясь встал дворецкий. В его глазах стоял ужас, но как хорошо обученный слуга, он поклонился вслед гостю, исполняя перед домом Идальго свой последний долг.       «Игра началась, Беатрис Флорес!» — ухмыльнулся епископ и, проходя через гостиную, бросил в уже разожженный камин бесполезный комок бумаги.       На территории монастыря стоял оглушительный колокольный звон. Вернувшись к полуночи, Нумус незамедлительно созвал всех в собор. Звук колоколов разносился и по городу, будя жителей, заставляя их выглянуть в окно. Но каждый, придя в себя от холодного ночного воздуха немедленно нырял обратно к себе в комнату, плотно закрывая ставни. Этот звук не сулил ничего хорошего. Тем более в темную ночь.       — Братья мои, — зловещим эхом разносился голос епископа в колоннаде. Его силуэт плясал по полу, повторяя колебания пламени недавно зажженных свеч. — Сегодня мне, наконец, удалось выяснить кто стоит за нашествием демонов!       Легкой волной прокатился шепот среди еще не до конца проснувшихся слушателей. Но жест настоятеля монастыря снова призвал к тишине.       — Безусловно, теми, кто открыл проход в тонкой грани между смертным миром и пеклом, являются ведьмы. Но уже сколько лет мы не могли напасть на их след! — продолжал Нумус. — Но месяц назад, они показали свой нос из своего убежища. Одна из них вышла из тени и назвалась именем Беатрис Флорес!       Предусмотрительный епископ снова сделал пазу, дав собравшимся обсудить этот факт. Некоторые еще зевали, но многие уже обеспокоенно, без тени сна в глазах, пытались вникнуть в суть дела. Несколько хлопков, эхом пронесшиеся по колоннаде, создали тишину.       — Никто не знает откуда она на самом деле, но факт остается фактом. В тот день, когда она появилась, представивший ее граф Идальго скончался. Сегодня вечером я навестил его овдовевшую супругу, но она оказалась одержима другим типом демонов, — Нумус взял небольшую паузу, чтобы отдышаться и затем продолжил. — Это все подводит нас к неутешительным выводам! Вскоре работа экзорцистов станет опаснее и сложнее, потому что один из виновников вышел в свет. Более того, эта ведьма охмурила графа Суадро, помешав его чистой любви с прекрасной Олаллой Торрес.       Наживка скормлена. Молох довольно улыбался под маской епископа, который пытался отдышаться после своей речи. Осталось совсем немного.       — Мы начинаем охоту на ведьм! — прокричал он и поднял в воздух массивный золотой канделябр с горящими свечами.       ***       — Господин, Госпожа, — поклонившись, вошел в слабо освещенную столовую дворецкий. На его оклик, немного дернувшись, обернулся Гаспар, задумчиво полулежащий вместе с супругой на принесенном диванчике у камина. — Слухи летят быстрее ветра.       — Что случилось, мой старый друг? — слабо улыбнулся граф, хотя это заметила лишь Беатрис, с интересом наблюдая за чарующими тенями на лице мужа.       — Боюсь, что Госпожу объявили ведьмой, — поклонившись ответил пожилой слуга. — Вряд ли они хотели, чтобы вы узнали об этом до их прихода, но, как я уже сказал: слухи летают быстрее ветра.       — Я ожидал, что меня просто попытаются убить, а потому завербовал наемников, — задумался молодой граф. — Но почему?       — Может, потому что епископ дорожит тобой? — нежно заглядывая в глаза супруга, спросила Беатрис.       — И потому решил убить тебя? — хмыкнул Гаспар. — Странная у него защита.       — Наверное он тоже знает, что не существует фамилии Флорес, — из-под ее сладких губ, юноша увидел белоснежные зубы. — Моя смерть — лучшая защита для тебя. Повесит на меня все грехи, и обвенчает второй раз с Олой       — Тогда тебе надо спрятаться! — забеспокоился Гаспар. — Но вот летний дом обыщут тотчас же.       — Можно переодеть ее в старуху и поселить в одном из домов вашей деревни, — предложил дворецкий.       — Это возможно? — заинтересовался юный граф.       — Вполне. У нас есть несколько пустующих домов на отшибе. Они пугают народ, так как стоят очень близко к лесу, — кивнул слуга. — Никого не удивит, если в одном из них окажется тихая старушка.       — Я согласна, — встала Беатрис и прошлась по столовой. — Я неплохо перевоплощаюсь, поверь мне, Гаспар.       — Ну раз так, — тяжело вздохнул граф. — Собирайся.       Девушка кивнула и легко уплыла куда-то вглубь поместья.       — Дядь, — устало, по-мальчишески обратился Гаспар к своему слуге. — Подготовь аудиенцию с герцогом и маркизом Гелоном.       — Что вы задумали, господин? — насторожился пожилой дворецкий.       — Сместить баланс сил в сторону этого жадного маркиза, — в пренебрежительном тоне отозвался граф Суадро. — После того, как он прибрал к своим рукам земли графа Фелтона, он совсем обезумел от жадности. Герцог по понятным причинам выбрал Торреса из двух своих вассалов. Но, быть может, маркизу Гелону с моей помощью удастся очернить его в глазах герцога. А когда выбор не очевиден, поддержка Торреса станет нестабильной, и помолвка потеряет ценность.       — Здраво, — присел на краешек дивана дворецкий. — Но ведь каждый получает от этой помолвки что-то свое.       — Потому что его слову доверяют, как слову старого герцога, — кивнул Гаспар. — Лишись Торрес доверия своего лорда, как большинство отвернется от него. А мне лишь надо успеть поставить их на свою сторону. И епископ в качестве союзника будет очень кстати.       Пока граф со слугой обсуждали сложности предстоящей жизни, Беатрис надела принесенный служанкой много раз заштопанное грязное платье и балахон. Туфли на высоком каблуке сменились кожаными и грубыми твердыми ботинками. А золотые волосы пришлось спрятать под капюшоном, скрывающим половину ее лица.       — Тень, — скомандовала она. — Раздобудь мне еще некромантии.       — Будет сделано, Госпожа, — раздалось в ответ, и тьма вокруг беспокойно шелохнулась и затихла.       Через два часа Беатрис спокойно прогуливалась с дворецким по неглубокому лесу, обсуждая с ним условия существования. Ей, по большему счету, было все равно, но волнующийся Гаспар распорядился тайно доставлять еду в старую избу. На это девушка могла разве что развести руки, но отказываться от такого заманчивого предложения, конечно, не стала.       По распоряжению графа в этот момент служанки готовили к заселению его супруги один из домов. Они его убирали, проветривали, складывали в погреб месячные запасы еды и свечей. В общем, делали жизнь «старушки» близкой к жизни графини. К утру Беатрис прогнала всех, заявив, что ей еще надо войти в образ. Не зажигая свечи, она села на старый скрипучий табурет и стала вглядываться во мрак.       Потеряв счет времени, так как оно, что для ангелов, что для демонов, гораздо скоротечнее, чем для людей, она не заметила, как во тьме зажглись два ядовито-желтых узких глаза.       — Нашел? — спросила она устало.       — Да, — прошептала мгла.       — Много? — ответ был тот же. — Давай сюда.       Две когтистые руки вынырнули из тени и напряглись, создавая достаточно большой шар фиолетовой энергии. Беатрис была удивлена такому количеству магии.       — Где ты столько взял, Тень? — удивленно прошептала она.       — В этой деревне, — шелестел мрак с желтыми глазами. — Каждый человек тут, как сосуд наполнен чужой магией. Такое ощущение, что это чей-то тщательно спланированный план. Но нам ведь наплевать на него, верно, Госпожа?       — Верно, — кивнула Беатрис, черпая двумя руками принесенную прислужником некромантию и умывая ею лицо и волосы. — Надо связаться с графиней Идальго. Она должна помочь разрешить эту непростую ситуацию.       — Да, насчет этого, — голос Тени стал значительной тише. — Ее, точнее, моего собрата больше нет.       — Как нет? — удивилась Беатрис и вскинула голову. В тьму вглядывалась уже не молодая девушка, а морщинистая старуха с седыми волосами, собранными на затылке в пучок.       — Его нет нигде, — желтые глаза пропали, а затем медленно появились. — Вероятнее всего, его убили.       — Скверно, — пробормотала старуха. — Очень скверно. Тень!       — Что, — покорно отозвалась тьма.       — Ты готов терпеть любую боль сколь угодно долго по моему приказу? — дрожащим голосом, входя в роль, спросила Беатрис.       — Я — ваш прислужник, я не могу ослушаться приказа, каким бы он ни был, — медленно и четко ответил Тень.       — Тогда спустись мне под ноги в виде круглой платформы и приготовься к ужасной боли, — властно приказала слабым голосом старуха в лохмотьях.       Желтые глаза погасли, и ангел ощутила под ногами шевеление самой тьмы, которую она призвала себе на службу.       — Нам нельзя попасться, а потому я должна прекратить активную деятельность, — прошептала она. — Прекратить и выследить того, кто мне мешает и убивает моих слуг.       Радужка глаз старухи стала медленно желтеть. Беатрис решилась на одну из самых сложных техник своей магии, которая накладывала множество ограничений. Благо часть из них можно было обойти, а часть только выигрывала от ее маскировки и вынужденного образа жизни. Ее прислужник начал нервно извиваться, чувствуя некую боль, а потом и вовсе заскулил, сдерживая свои вопли. Через его тело, прямо из ног госпожи, сотней толстых и почти живых игл стали прорастать теневые корни. Делали они это очень медленно, оттого и болезненно. А старуха Беатрис, используя эту технику, медленно закрывала свои налитые ядовито-желтым цветом глаза, погружаясь в глубокий и очень важный сон.       ***       — Такое бывает и бывает часто, — говорил, направляя мерно идущую лошадь вдоль дороги, Карлос.       — Правда? — с недоверием понуро бурчал Авес.       — Конечно! — посмеялся экзорцист, приподнимая съехавшую на лоб треуголку. — Посмотри на меня! Я ведь тоже тот еще одиночка!       — Серьезно? — совсем безучастно спросил юноша.       — Ну чего ты повесил нос? — вздохнул Карлос. — Это все из-за зависти. В этом нет конкретно твоей вины.       — Но как ходить на задания? — посмотрел на своего спутника Авес.       — Одному, — пожал плечами тот. — Тем более ты сочетаешь в себе два класса — тебе это раз плюнуть.       — Если бы, — совсем отчаявшись, опустил голову юноша.       — Ты просто начни и все покатится само, — Карлос сблизил лошадей и похлопал молодого экзорциста по плечу. — Вот увидишь, ты еще станешь лучшим в своем деле.       Но тем временем оба наездника приближались к деревне. Вчерашний визит Нумуса к графу Суадро и в его летний особняк показали абсолютно точно — ведьма сбежала. Сбежала, не оставив ни следа. По словам епископа граф в отчаянии, ищет ее. Вот до чего доводит охмурение ведьмы. Наверное, каждый в монастыре сопереживал ему. Поговаривают, что маркиз Торрес даже сменил гнев на милость и обещал навестить Гаспара вместе с дочерью в ближайшее время.       Карлос спрыгнул с лошади и повел ее под узды к центру деревушки. Авес последовал его примеру.       — Согласно постановлению епископа Георгиевского собора, мы прибыли задержать ведьму Беатрис Флорес, которая находится в бегах! — обнажая шпагу выкрикивал Карлос. — Прошу любого, кто видел молодую девушку с длинными золотыми волосами в этих окрестностях, незамедлительно мне об этом сообщить!       Но жители деревни, вышедшие на шум из своих изб, молчали и переговаривались, пожимая плечами. Тогда, твердо ступая, экзорцисты пошли вглубь поселения.       — Мы вынуждены обыскать каждый ваш дом, — кричал Карлос. — Впустите нас по-хорошему!       Экзорцисты привязали своих лошадей к крепко вкопанному забору и разделились. Авесу не нравилось это задание, но ничего поделать было нельзя — распоряжение епископа. Они заходили в дома, одергивали любую ткань, спускались в погреба, сметали с полок все, ища потаенные комнаты. Поднимались на чердаки, копались в стогах сена, осматривали стойла. И, потратив немало времени, ушли ни с чем.       — А кто живет там, — увидел вдалеке на отшибе несколько домиков юноша.       — Никто, — пожал плечами староста деревни. — А если кто и жив из них, там мы не ходим туда — страшное это место. Лес рядом.       Кивнув, экзорцисты сели на лошадей и поскакали в ту сторону даже не попрощавшись. Через достаточно короткое время, они достигли цели. Три покосившиеся избы, в которых никто не смог бы жить, даже если бы захотел. В последней из низ было достаточно чисто и не стояло запаха, но сквозило изо всех щелей. На табуретке не шевелясь сидела старуха. Вероятно, она одна за всем здесь приглядывала. В погребе нашлось много еды и свечей, но ничего не выдавало присутствия ведьмы. Даже тонкий слой пыли на полу не был тронут, хотя и свидетельствовал, что еще два дня назад он был натерт до блеска.       — Она не пошевелилась с нашего прихода, — с опаской покосился на старуху Авес, когда они собирались уходить. — Думаешь, она умерла?       Карлос молча достал карманные часы с начищенной до блеска зеркальной крышкой и поднес их к носу хозяйки дома. Блеск не потускнел от капелек влаги. Диагноз один:       — Да, — лаконично ответил юноше его спутник.       — Скажем деревенским? — спросил Авес, отвязывая лошадь.       — Нет, — покачал головой бывалый экзорцист, надевая на голову треуголку. — Они и так боятся этого места.       — Похороним?       — Этот дом ей лучшая усыпальница, — грустно вздохнул Карлос. — Всяко лучше чужого деревянного ящика и толщи земли.       Прошло три месяца. Гаспар, полный отчаяния приехал к Беатрис. Древняя старуха, занявшая место прекрасной девушки, еле перебирая ногами накрывала на скудный стол. Ее поведение и внешность совпадали, будто бы вместе с лицом постарел и характер. Этот факт ранил душу Гаспару, но он молчал.       — Что тревожит тебя, мой друг? — кряхтела старуха, и юный граф медленно отводил от нее свой взгляд.       — Мой план провалился, — тяжело вздохнул он, рассматривая неплотно сложенные кривые бревна. — Слух, что ты меня околдовала, решает любые проблемы. Мои попытки очернить Торреса провалились и были списаны на твою коварную сущность.       — Удобно, — слабо кивнула Беатрис с полуприкрытыми глазами.       — Скоро состоится моя помолвка с Олаллой, — Гаспар закрыл свое лицо руками. — Меня выхаживают и поят успокоительным! А ведь уже совсем скоро я перестану иметь цену. Они заберут мои деньги, земли и вышвырнут меня. Сейчас маркиз играет из себя заботливого и доброго. Но пройдет года два, все вернется в прежнее русло, и он найдет повод лишить меня права наследования титула, которым сейчас размахивает перед моим носом, обещая золотые горы.       — Ну а вдруг несчастный случай? — почему-то прокряхтела старуха. — Что тогда?       — Все перейдет его дочери, Олалле. А титул получит ее муж или, если такового нет, отойдет вместе с частью земель королю, — пожал плечами молодой граф.       — Так это же прекрасно! — попыталась крикнуть Беатрис, но зашлась в кашле.       — Я не буду убивать человека ради такого, — покачал головой юноша.       — Либо ты, либо тебя, — заметила старуха. Ее реплика повисла в воздухе и в комнате воцарилась тишина. Только свист холодного ветра в многочисленных щелях, пытался ее скрасить, но нагонял лишь тоску.       С тяжелым сердцем покинул ее граф, оставив дряхлую Беатрис сидеть на лавке за столом, на котором медленно тлели остатки свечи.       Месяц прошел незаметно. Олалла Торрес поселилась в поместье Суадро, а знать вовсю праздновала этот замечательный союз. На улицах города все реже стали показывать постановки из Писания. Холод брал свое и монахи жаловались на слабость и недомогание. Все засыпало, но лишь экзорцисты вели себя так же обычно, как и всегда. Они искали ведьму. Приводили к епископу каждую похожую женщину. Но тот, положив свою руку на лоб из раза в раз говорил одно и то же:       — Братья мои, мы вновь ошиблись. Накормите ее и отпустите.       Охоты на ведьм перестал бояться люд. Он поверил в честность церкви. Он восхвалял ее не из страха, а из благоговения. Так минул целый год. Слова Гаспара оказались пророческими. В тяжелый осенний день, маркиз Торрес прогуливался по своему саду, обсуждая со своим советником будущее зятя.       — Он оправился от колдовства ведьмы, — говорил маркиз. — И стал совсем невыносим. На каждое мое слово он найдет два.       — Это непростительно, господин, — соглашался с ним слуга.       — Он не достоин даже перстня с моей руки! А еще смеет мечтать о наследстве и титуле!       — Верно, пора лишить его их, — мерзко захихикал советник.       — Пока еще рано, идиот, — басом отрезал маркиз. — Мы подождем. Скоро он оступится. А если нет, мы поможем ему в этом.       Два мужчины. Хорошо сложенный Торрес и сгорбленный и подхалимный его слуга остановились под большим деревом, которое раскинуло свои оголенные ветви и почти не создавало тени.       — Как быстро идут сегодня тучи, — вдруг поднял глаза к небу маркиз.       — Верно, господин, — даже не взглянул в ту сторону советник. Но вот большая туча заслонила светящийся диск луны и сад поместья Торрес погрузился во тьму. Темные шевелящиеся тернии, стали мерещиться бесстрашному маркизу. Оглядываясь вокруг, он видел лишь море колючих кореньев. Его слуга тоже заметил движение, которое их окружало, сжимая кольцо все уже и уже.       Страх заставил двух мужчин вжаться в дерево. Но тут небольшой просвет в пелене грозных облаков их спас. Лунный свет прогнал видение. Немного расслабившись, маркиз и его слуга поспешили убраться из ночного сада. Тучи снова скрыли спасительный свет.       — Вы видели в дереве защитника, — шептали шевелящиеся тени. — Так почему же вы бежите от него?       Темные корни выныривали из тьмы и обвили их, сжав до хруста кости. Затем, немного их приподняв над землей резко потянули к дереву. Когда луна вновь освободилась от пут бегущих туч, она осветила двух человек, вмурованных в ствол широкого и раскидистого дерева. Особенно четко в серебристом свете читался ужас в их искаженных и застывших лицах, в их неживых стеклянных глазах.       ***       Звякнул входной колокольчик. Это пришел Авес за своим заказом. Хоул дорожил этим человеком, как собственным другом. Даже демону трудно жить без поддержки и опоры. Ужа в который раз он наливал в флаконы Авеса не простую воду, как всем остальным. Заботясь о нем, как о сыне, Хоул примешивал к прозрачной и бесполезной жидкости свою магию. Он верил: однажды это решение спасет жизнь молодому парню.       — Скажи, ты ведь уже год работаешь экзорцистом, — обменявшись любезностями наконец спросил хозяин лавки. — Хорошо себя проявляешь, так почему тебя так никто и не уважает?       — Ты и сам знаешь ответ, — Авес оперся ладонью на стол. — Нравится соль на рану сыпать?       — А разве не в этом заключается моя работа? — хмыкнул Хоул и что-то достал из кармана. — Держи монетку.       — Конечно же нет! — с укором ответил на вопрос экзорцист и взял предложенную ему монету. Он задумчиво повертел его в руках, хотя рассмотрел эту вещицу уже давно. С одной стороны на ней были выгравированы перепончатые крылья демона, а с другой — пушистые крылья ангела. Он подбросил ее и поймал на свое запястье. — Опять демон.       — Увы, — пожал плечами Хоул. — не повезло сегодня. С тебя пятьдесят эскудо.       — Грабеж! — воскликнул Теглинавес, но отдал положенные семь монет.       — Невезение, — улыбнувшись парировал Хоул.       Каждый день из года в год он видит столько лиц. Некоторые появляются один раз. Некоторые погибают от его оскверненных товаров. А экзорцисты по большей части вообще не относятся к нему, как к живому. Исключение составляют новички и подмастерья, которые еще не успели вкусить свою важность.       Вот снова колокольчик, но с другой стороны: кто-то вошел с улицы.       — Мне как обычно! — улыбнувшись сказал добродушный старик почти без зубов.       — Что нового слышно в городе? — спросил Хоул, набирая мучных изделий.       — Говорят, что тени оживают. Ведьму обвиняют во всем этом, — посмеялся посетитель.       — Что же смешного? — удивился владелец лавки.       — Не верю я во все это, — отсмеявшись, сказал старик. — Байки это, обычные байки. И то, что девушки ночами пропадают. И то, что в тенях можно увидеть своих покойных родных. Не верю я, вот и все.       — Может быть, вы это зря, — покачал головой светловолосый продавец.       — Может и так, — подбрасывая монетку сказал старик. — Но мне как-то все равно.       — Понимаю, — слабо улыбнулся Хоул и, управляя воздушными потоками, резко перевернул монету прямо перед самым приземлением на стол.       — Видал! — крикнул гость. — Снова Ангел! Третий раз уже везет!       Он забрал в охапку свою еду и поспешил покинуть лавку.       — До скорого! — крикнул он на прощание.       Хоул лишь вздохнул и удалился к себе в каморку. Достав свои лампы, и множество бумаги, чернильницу и перо, он принялся за работу. Так проходил каждый день: он продает, он мастерит. Сейчас, он тщетно пытался создать формулу, которая помогла бы зачаровать неживой предмет. Все время чего-то не хватало, и магия рассеивалась почти мгновенно. Может быть все дело в лампах? Они работают на маленьких клубках нитей времени, изъятых из патронов. Они не должны отличаться от обычного мага. Так почему же зачарование предмета всякий раз не успешно?       Снова дверной колокольчик. Хоул потерял счет времени, и не заметил, как наступил вечер, а на улице пошел дождь. Бросив свои исследования, он поспешил к своей стойке. На пороге стоял его старый друг — Теглинавес, несущий на себе девушку, пораженную магией некромантии.       — Хоул, готовь койку! — еле выдавил из себя, промокший насквозь экзорцист.       — А чего это ты ко мне вваливаешься, Тегги, — притворно возмутился продавец, но поспешил за ширму. — Чего не в свои казематы?       — Это не казематы, а кельи, дурак!       — Это ты дурак, — съязвил из глубины своей каморки Хоул. — Иди сюда, тут вообще-то и комнаты есть!       Магией демон успел спрятать все вещи, опасные для взгляда и интереса человека. Затем, развесив сушиться их одежду, принялся лечить пострадавшую.       — Она ведь не станет одержимой? — спросил Теглинавес.       — А ты волнуешься? — хитро хмыкнул фармацевт. — Может, влюбился?       — Нет, нет, что ты! — покраснел юный экзорцист. — Точнее, конечно, волнуюсь! она же в таком состоянии по нашей вине!       — А, да, — как-то странно кивнул Хоул. — Точно.       Сейчас демон еще не подозревал, насколько оказался прав. Он лишь испытывал облегчение, что спас кому-то жизнь. Эти чувства… Их трудно забыть. Демоны Чуда никогда не были так воинственны, как Демоны Огня. Чаще всего они старались приносить жизнь и мир, а не отнимать их. Но судьба считала иначе, так казалось Хоулу. А потому такая простая практика, как эта приносила ему море удовольствия.       Но уже через несколько дней его добрый поступок аукнулся. Одновременно зазвенели колокольчики с внутреннего двора и с улицы. Авес и Ева, не имея больше никаких идей, пришли уединиться именно к нему. Сначала, это не доставляло проблем: они сидели недолго и, будто чужие, расходились в разные двери. Встречались так раз или два в неделю. Но в какой-то момент Хоул поймал себя на мысли, что их встречи становятся чаще, а пребывание в его комнате — дольше. Теперь они прощались долго, обнимаясь и целуя друг друга.       «И почему я должен их терпеть?!» — мысленно возмущался Хоул, отвлекаясь от чтения книги. Его глаза продолжали скользить по строчкам, но мозг думал совсем о другом. Тем не менее, он, с мужеством отца, терпел и молчал. Молчал вплоть до того, пока одним вечером Авес не заявил:       — Мы переночуем у тебя?       — Чего? — вскричал владелец лавки. — Тегги, ты головой рехнулся? Веди ее к себе!       — Тут безопаснее, сам знаешь, — отводя взгляд произнес молодой человек, а его девушка тихонько прыснула в кулак.       — Так, — покачал головой Хоул. — Ребята, так не пойдет. Венчайтесь.       — Чего? — округлились глаза у Авеса, а Ева замерла в ожидании.       — Не разыгрывай свою девушку, — подмигнул ему Хоул. — Сам же попросил налить чего-нибудь крепкого вам двоим, чтобы признаться и позвать замуж. Или забыл?       — Ты что творишь? — яростно зашептал экзорцист, наклоняясь к владельцу лавки.       — Отстаиваю свое жилье от мерзких оккупантов, — так же тихо хмыкнул Хоул. — Смотри, как она рада. Скажешь «нет», потеряешь ее.       — Ах ты, — шипел Авес, но в стаканы уже тек алкоголь.       — Для храбрости, — подмигнул хитрый демон. — Оставлю вас наедине и схожу, обрадую Нумуса.       ***       В темном переулке, ночуя среди вони и старых тряпок, дрожала от холода девочка лет одиннадцати. Она проклинала каждого, кто проходил мимо, каждого, кто живет в этом городе. И особенно сильно она ненавидела родителей, которые однажды просто вывели ее из дома и исчезли. Весь мир обернулся против нее. И сейчас, она не может согреться, сидя в густой тьме, которая одна понимает ее.       — Девочка, — шептала она женским голосом, — тебе не кажется, что этот мир слишком прогнивший. Все отвернулись от тебя. Хочешь показать им, к кому они повернулись спиной?       — Да, — шептала малышка.       — Посмотри на свои руки, трясущиеся от холода, — соблазнял ее голос. — Посмотри, что они с тобой сделали. Расскажи мне, что ты чувствуешь? Расскажи мне, какой ты была?       — Месть, — только и выдавила из себя девочка.       — Вспомни, — не отступал голос. — Тебе нравились жуки? Нравилось наблюдать за этим миром?       — Нет, — рычала девочка. — Нет! Я ненавидела этот мир с самого детства! Каждый норовит на тебя напасть! Я с удовольствием топтала этих жалких насекомых!       — Тише, тише, — убаюкивающе говорил голос. — А теперь представь, что ты можешь отомстить. Что твои чувства — это бушующий огонь, который рвется из твоих рук.       Девочка зажмурилась и напряглась. Вдруг ее руки и тело обдало жаром. Приоткрыв один глаз, она с радостью поняла, что создала самый настоящий огонь. Расслабившись, девочку вдруг охватило пламенем. Но мрак, словно любящая мать, обняла ее и потушил разбушевавшуюся стихию.       — Хочешь стать моей дочерью? — ласково спросила тьма женским голосом. — Я научу тебя управлять твоей силой.       — Хочу! — в первый раз за все время улыбнулась девочка.       ***       — Сколько уж нет Авеса? — без приветствия спросил Хоул у вошедшего епископа.       — Около полугода? — хмуро ответил тот, садясь на высокий стул. — А что, скучаешь?       — Никто не высказывается пьяным по вечерам, вот и скучаю, — пожал плечами владелец лавки.       — Я по другому делу пришел, — резко закрыл тему Нумус. — Уже целый месяц нет ни одного одержимого. Что случилось?       — Твоя выпечка как продавалась, так и продается, — немного удивился Хоул.       — Значит это дело рук Беатрис, — в ярости стукнул кулаком по стойке Нумус. — Мы ее найти не можем, а она еще и мешает мне работать!       — Я бы назвал это затишьем перед бурей, — озвучил свое мнение продавец. — Стоит ждать подвоха.       Будто в ответ на эти слова в лавку ввалился Карлос. Его одежда местами была выжжена и от него шел дым.       — Епископ! — обрадовался он. — Как хорошо, что вы здесь! Наш отряд патрулирования был разбит маленькой девочкой-ведьмой!       — Что? — переспросил Нумус, оглядывая экзорциста с ног до головы.       — Девочка, на вид лет двенадцати, стреляла в нас огнем, — более спокойно пояснил он. — Есть возможность пожара.       — Это плохо, — покачал головой епископ. — Иди, объяви общий сбор от моего лица и командуй выступление.       Кивнув, Карлос побежал во внутренний двор. Нумус, убедившись, что он ушел создал себе красивый щит и меч.       — Хоул, — обратился он к продавцу. — Повесь на щит барьер.       Владелец лавки кивнул и круглый кусок металла на ремешке засиял святым свечением.       Кивнув в благодарность, Нумус вышел на улицу. Там уже собиралась армия борцов с демонами. Оглядев через пенсне тихий город, епископ собрался командовать рассеяться и прочесать город, но тут из маленьких улочек к монастырю выбежало с два десятка детей. Все они были бездомными. Среди них были и мальчики, и девочки. В их руках сияли огненные шары, ледяные стрелы, молнии и даже порча.       Экзорцисты застыли в недоумении. Карлос, уже видевший подобное, побежал на толпу. Он размахивал шпагой и метко стрелял, но каждое его движение оказывалось напрасным. Он получал раны совсем не из тех мест, из которых ожидал.       Огромный огненный шар летел на епископа, но тот закрылся щитом и полностью погасил атаку. Все лучшие бойцы не могли попасть ни по одному ребенку. Их мечи и пули просто проходили их насквозь.       «Пироманты! — зло подумал Молох. — Это их иллюзия»       — Хоул, прикрой меня! — прокричал он, прекрасно зная, что изгнанный демон наблюдает за ним.       Епископа окружило святое сияние. Внутри него Молох создавал ужасную фиолетовую сферу. С каждым мгновением она становилась все больше и больше. И вот она взорвалась темной энергией. свечение Хоула взорвалось в ту же секунду, закрыв собой ненужное зрелище. Магия молоха не задела никого, но сразу после вспышки экзорцисты обнаружили себя посреди усеянной трупами детей улицы. Епископ, развернулся и удалился в монастырь, оставив своих учеников в недоумении и восхищении.       — Это он! — перешептывались тернии в тенях. — Мы нашли его!       — Соберите тела и сожгите их, — распорядился епископ, не отводя взгляда от статуй в колоннаде.       Зашуршали робы послушников церкви, а затем раздались удаляющиеся шаги. И вот в соборе стало тихо. Буря слишком быстро прошла. Демону это не нравилось, так не бывает.       — Так все это время в центре паутины был ты! — словно гром раскатился по колоннаде знакомый голос Беатрис. Из тени к епископу потянулись с невероятной скоростью корни. Не снимая маски, Нумус уклонился от атаки рубящим движением руки в воздухе отрубил один из кореньев. Оставшийся кусок снова слился с тенью.       «Черт, — подумал Молох. — Это бесполезно, если я не смогу найти ее саму».       Резво отпрыгнув, в сторону, увернувшись от очередной атаки черной лозы, епископ рассыпался и растворился в фиолетовом дыму.       — Хоул, — еще не до конца появившись в лавке, позвал он ее владельца. Но тени и здесь начали бурлить, норовя разрушить уютную атмосферу.       — А ну кыш отсюда, — сообразив, что происходит закричал светловолосый хозяин помещения, волнуясь, как бы не разрушили его оплот. Схватив его за рукав, Нумус снова растворился в дыму. На этот раз вместе с другим демоном.       И вот снова они на крыше. Там, откуда Хоул помогал Молоху становиться епископом. Но на этот раз обстановка была далека от спокойной. Будто щупальца гигантской каракатицы возникали лозы и корни, выныривая из теней.       — Найди ее! — скомандовал епископ, отбиваясь создаваемыми из дыма лезвиями.       — И ты с ним заодно! — ревела Беатрис из глубин тьмы. — Вы только мешаете мне. Вы должны умереть!       Ее магия стала более махровой и сильной. Постоянно телепортируясь и создавая преграды, Нумус пытался защитить и себя и Хоула, который в это время стоял неподвижно и настраивался.       — Создай тучу! — не открывая глаз скомандовал изгнанный демон.       — Да ты издеваешься, — прокричал, защищаясь от очередных атак Молох. В его руке показалась светящаяся фиолетовым пентаграмма, и затем она улетела в небо. За несколько секунд, так же как тесто растет на дрожжах, небо закрыла плотная и непроглядная пелена туч.       Сверкнули молнии, призванные Хоулом, и все земля по городу начала искриться желтым электричеством. Разряды проникали прямо в тени. Изгнанный демон чувствовал, как течет по огромным корням каждая из таких искр. Он чувствовал множественные переплетения и развязки. И, наконец, выпалил:       — Я нашел!       Буквально в то же мгновение Нумус оказался рядом и прикоснулся ко лбу своего помощника. Увидев место, он и Хоул мгновенно растворились в фиолетовом дыму и оказались посреди заброшенной избы, где на лавочке около стола сидела дряхлая старуха. Собрав свои силы, Молох попытался уничтожить ее, но лозы, проросшие из тени, помешали ему, приняв удар на себя.       Старуха резко открыла глаза. Они светились ядовито-желтым сиянием. Медленно выпрямляясь, ее тело молодело. Молох только сейчас догадался, что его магию нагло использовали для маскировки. Теперь она уже была не нужна. Лозы и корни увядали. Испытывая жуткую боль, Беатрис сделала шаг и порвала магические путы, превращающие ноги в ствол теневого древа.       — Так значит ты тоже демон! — закричала она и ее глаза налились энергией тьмы. Молох почувствовал ту же опасность, какую ощутил тогда, когда решил заключить сделку с Хоулом. Тени, будто живые рванули за ним еще резвее прежнего.       Быстро открыв портал, Нумус провалился в него. На поле битвы остались лишь девушка и мужчина. Оба изгнанника. Хоул тоже призвал на помощь свою ярость.       — Держи себя в руках! — прокричал он.       — Ни за что! Вы не помешаете мне воссоединиться с настоящим могуществом.       — Верно, — прошептала тень-прислужник. — Они твои враги, которые только насмехались над тобой.       — Не слушай его, Беатрис!       Из возникшего портала, вновь вывалился Нумус с мотком бледно светящегося серебристым светом каната.       Тени вновь окружили и накинулись на обидчика. Теряя последние крупицы рассудка, проигрывая их всепоглощающей ярости, Беатрис закричала. Нет, это больше напоминало вой. Огромной фигурой навис над ней ее бывший прислужник. Тени, так яро преследовавшие Нумуса остановились.       — Сначала надо поесть, — мудро заметила фигура с узкими горящими ядовито-желтым светом глазами. — А затем я возьмусь и за вас.       — Стой! — закричал Хоул.       — Не мешай, — только и рыкнула фигура.       «Лишь бы сработало, лишь бы сработало» — думал владелец церковной лавки, доставая из кармана один из неиспользованных демонических патронов прошлого. Его глаза были налиты магией. Вся округа искажалась под ее действием. крепко сжав патрон, сияющий янтарным светом, он поднял эту руку вверх. Магия заструилась и начала завихряться вокруг его кулака. Тень-прислужник отвлекся от своего дела, пораженный чем-то подобным.       Нестабильная, почти невидимая нежно-желтая пентаграмма возникла перед кулаком Хоула. Издав душераздирающий вопль, он вложил последние силы в нее. наконец, она выровнялась и засияла, словно новая звезда на небосводе.       Изгнанный демон направил руку на Беатрис, и под ее ногами возникла пылающая яростью пентаграмма, горящая мягким желтым светом.       Подчиняясь магии, девушка стала успокаиваться.       — Нет, нет, — не верил прислужник. — Опять заключение? Снова?!       Разум Беатрис медленно восстанавливался и последнее, что она прошептала своему прислужнику перед тем, как отключиться:       — Приказываю, спасти меня в любом состоянии от смерти.       Тело девушки рухнуло оземь, облаченное в ее старое и красивое платье, украшенное алой розой. Ее голубые волосы лежали раскинутыми на траве.       — Ужасный ты человек, Хоул, — прошептал Молох, поднимая поверженную противницу и обвязывая ее полученным канатом.       — Что это за веревка? — приходя в себя, подавляя ярость, спросил владелец церковной лавки.       — Одолжил у Малебольджа, — пояснил епископ. — Она пропитана магией Луны. Завтра на рассвете сожжем ее на костре инквизиции и дело с концом.       Нумус щелкнул пальцами и все трое растворились в фиолетовом дыму.       — Приговаривается к казни ведьма Беатрис Флорес, призвавшая в этот мир демонов! — зачитал епископ и удалился. К огромному деревянному столбу была привязана златовласая девушка в черном, искусно пошитом, платье. На ее груди красовалась алая неувядающая роза. Священники медленно носили снопы сухой травы и равномерно клали ей в ноги.       — Как разгорится пламя, поменяешь меня с кем-нибудь из толпы, — тихо шептала приговоренная.       — Не понимаю, — шипела Тень. — Ты связана по рукам и ногам канатом, лишающим магии, так почему я не могу ослушаться?       — Потому что ты чувствуешь, что внутри остается та же мощь, — хохотнула Беатрис.       — Так очистит же тебя, порочная дева, ввергшая себя в услужение дьяволу, священный огонь! — нараспев тянул Нумус, и палач опустил факел. Пожирая сухое сено, пламя взмыло вверх, лаская щеки Беатрис. Незамедлительно платье сползло вниз. Оно перемещалось темным пятном среди толпы, ища кого-то очень похожего на ее хозяйку. Благо, такая девушка нашлась. За считанные секунды, тьма укрыла ее и скрылась, так, что взволнованно смотрящий на костер народ даже ничего не заметил. В тот же миг раздался душераздирающий крик неожиданно попавшей в костер горожанки. Беатрис развернулась и быстро пошла прочь из этого места. Дойдя до темного угла, она шагнула в черноту.       — Так ты не сгорела? — будто почувствовав спиной, кто объявился в его лавке, спросил Хоул.       — Как видишь, — присела на высокий стул та. — Плесни чего-нибудь...Это ты мне покрасил волосы?       — Я, — лаконично ответил демон, наливая горячительный напиток.       В комнате воцарилось недолгое молчание. В образовавшейся тишине можно было отлично расслышать легкое переливание алкоголя из бутылки, а затем короткий звук трения стакана о стол.       — Тебе лучше убраться из этого города. Из этой страны. На другой конец планеты, — отрывисто, будто пытаясь отпечатать каждое слово в памяти девушки, произнес демон.       — Ну уж нет! — не допив содержимое стакана она им стукнула о столешницу, так что жидкость чуть не выплескалась через край. — Я отомщу епископу!       — Понятно, — с грусть вздохнул Хоул и резко дотронулся до лба Беатрис. Не успев ничего понять, ее голова со стуком упала на стойку. — Тень!       — Что? — вяло и почти не выражающим никаких эмоций, бархатным и окутывающим голосом, спросила она.       — Забирай свою хозяйку и не смей появляться больше в этом городе! — строго и жестко процедил демон.       — С чего я должен тебя слушать? — не меняя тона спросило платье. — Она выйдет из себя, я стану свободным и конец мучениям!       — И в следующий миг ты умрешь, — напирал Хоул. — Я пожертвую своим телом и разумом, если это потребуется. Ты уже видел, что я сильнее.       — Ты прав, — осторожнее произнес его собеседник, но все же не смог скрыть нервного скачка в тоне. — Ты меня удивил тогда… Я соглашаюсь на этот договор.       Из плеча выросла черная матовая рука и потянулась к демону. Хоул ее крепко пожал, вслед за чем его гостья утонула в тени.       — Из двух зол, — протирая стакан, оставленный Беатрис, говорил в пустоту демон, — нужно выбрать то, от которого потом можно легко избавиться.       Молох сидел в своей келье. После сожжения Беатрис его дело снова начало свой оборот, хотя как исследование, оно полностью себя изжило. Надо двигаться дальше. Почти двадцать лет назад Владыка познаний Агалиарепт заострял внимание на детях. Но сколько бы он ни бился, ни один ребенок не стал одержимым. Отчего это зависит? Может быть их тело не накапливает магию, но их души... Если их осквернить магией… Можно легко изменить их сущность! Остается лишь один вопрос: как это сделать.       Отныне, Молох стал тщательнее классифицировать каждый тип одержимых. Он даже смог выделить три основных типа: Инсанус, Демен и Ратио.       Каждый из них делился по социализации. Были те, кто замыкался в себе и долго не показывался миру. Они не несли какой-либо опасности, даже наоборот, боялись себя и своей жажды плоти (либо на инстинктивном уровне, либо на мыслящем). Были и такие, которые ограничивали круг общения семьей и близкими друзьями, питая к ним нежные чувства и охраняя как сокровище, пожирая каждого чужака, осмелившегося даже приблизиться к нему. Существовал и самый опасный тип: полностью социализированный. Они едят без разбора, кого поймают. Ратио охотятся осторожно, выжидающе. Инсанус — наоборот бросается на каждого мимо проходящего. Такие вычисляются сразу, а потому являются самой легкой добычей.       Их типы, как оказалось, зависят от множества факторов: наличие семьи, роль в ней, роль в обществе, работа, учеба, подмастерье. Колоссальную роль играли характеры, образованность, ментальное и физическое состояние. Иногда магия исполняла самые сокровенные желания, иногда — просто захватывала тело. Но все это были одержимые. Ни одного намека, но создание чего-то нового, легко управляемого.       Хоул также не сидел в своей лавке без дела. Его формула наконец близилась к завершению. Спустя столько мучений, он смог преодолеть мешающую ему стену. Следуя своим чертежам, он незамедлительно принялся конструировать новые лампы. Они были гораздо продуманнее и механически красивы. Клубок времени теперь не расходовал зря энергию, заключенный в ней, он был сжат и сконцентрирован в точке, а в нужный момент он укреплял магию гораздо быстрее и точнее.       Подобная конструкция привела к прекрасному результату: Хоул впервые смог зачаровать стекла. Он создал очки, через которые мир выглядел так, как он выглядит неприкрыто маскировкой демонов и ангелов.       С самого начала он знал, кому отдаст их. И вот этот миг настал. Авес подбрасывает в воздух монетку и легкие магические потоки помогают ей опуститься на стол нужной стороной.       ***       — Господин епископ, излечите пожалуйста нашего нерадивого отца, — рыдая навзрыд два брата, тихонько протягивая мешок с монетами.       — Ведите, — тихо и спокойно произнес Нумус, пряча взятку абсолютно бесшумно, без единого позвякивания металла.       — Он определенно одержим, — разносился эхом голос епископа по колоннаде, осматривая с умным видом приведенного связанного по рукам и ногам пожилого человека. — Начнем изгнание.       Нумус взял жезл и начал читать молитву. Прочитав первую часть, он пропел строчку и поклонился, за затем со всей силы ударил посохом по старику. В тот же миг из него показался полупрозрачный призрак рогатого беса, всеми силами пытающийся удержать себя внутри тела. Нумус улыбнулся и продолжил обряд. С ужасом родные понимали, что рядом с ними действительно жило чудовище. Один из братьев потянулся затем, чтобы попросить вернуть деньги, но тут заметил резкий взгляд горящих из-под линз пенсе две фиолетовые радужки.       Кровь стекала по белым одеждам епископа, но пожилой человек был еще жив. Нумус не собирался останавливаться. Ему нравилось это. Каждый удар олицетворял его победу над бессилием перед формулой. Которая, наконец, была завершена. Осталось лишь проверить на детях. Но где их взять? Еще один удар и Нумус почувствовал, как «одержимый» бездыханно уронил голову. Наклонившись, он закрыл его глаза, забрав превратившуюся в кристалл душу.       — Епископ Нумус, — обратился спросил вошедший Теглинавес. — Можно мне взять отпуск?       — Не надо формальностей, сын мой, — ответил епископ, поворачиваясь к нему. — Конечно, хотя бы с завтрашнего дня.       — Спасибо.       — Тогда я пошлю туда наших булок. Думаю, детишки порадуются к твоему приезду.       Тем же вечером Молох проделал уже привычный ритуал на кухне: положил какой-то кристалл в миску и надавил на него пальцем. Фиолетовое свечение: и камень медленно рассыпается в крошку. Еще несколько движений. Горящие пентаграммы: и эта крошка пропала.       — Выходи, Авес, — произнес епископ. — Ты же догадался?       — Догадался, Нумус! — разъяренно начал экзорцист, но его перебили.       — Ну-ну-ну, — покачал головой священник. — Зови меня настоящим именем. Молох.       — Я изгоню тебя!       — Это будет забавно, — старикан прытко сел на стол и закинул ногу на ногу. — Но знаешь, те булочки, которые мы печем и создают монстров внутри людей. Правда в послушных чертей они превращаются только из детей.       — И что с того? — крикнул Авес.       — Не кричи, сюда же прибегут, — равнодушно тянул демон. — Только вот помнишь, я сказал, что отправлю булочки в твою деревню. Они уже в пути. Ну так что, будешь терять время или побежишь спасать свою дочь?       — Черт! — прошипел экзорцист и выбежал из кухни.       — Ай-ай-ай, — покачал ногой демон. — Я же не сказал, что ты успеешь, а ведь дети очень нетерпеливы. Особенно с утра.       «Правильно ли я сделал? — Думал Молох, создавая повозку, набитую отравленной выпечкой с формулой. — Мог убить его здесь и сейчас. Но ведь там его дочь. Это слишком интересно.»       И вот, дождавшись первых лучей солнца, Молох решил переместить магией обоз прямо к деревне. Но вовремя осекся: Авес теперь знает его сущность. А демоны смертны, пуля в лоб — конец. Тогда епископ принял свой истинный облик и создал отдельную полую внутри оболочку и переместил в нее разум. Свое настоящее тело он сделал призрачным и невидимым и скрыл его в обозе. все готово!       Теглинавес приехал к обеду. Нумус с радостью его встретил и изъявил прогуляться к старой иве, которая растет посреди поля. Провожающие его жители смиренно молчали, даже нечасто поднимали глаз на него. Это было на руку демону, который совершенно не желал играть сейчас монаха. Он уже давно не чувствовал такого азарта: скоро, совсем скоро на глазах у Авеса дети смогут перевоплотиться в слуг Ада.       Но вечером его ждал сюрприз: снотворное в еде. Не предприми Молох никакой предосторожности, он бы, несомненно, валялся бы сейчас мертвым. Хотя, может быть, в той ситуации он бы был просто осмотрительнее? Сейчас это не имело смысла. Невидимое тело демона снова обрело свой разум и Молох, выпорхнул из своей повозки.       В голове созданной им оболочки зияло несколько дырок. Демон лишь покачал головой, представив себя на месте магической куклы. Все дети тоже были убиты, вместе с дочерью экзорциста. Теглинавес оказался гораздо сильнее духом, чем предполагал демон. Впервые он почувствовал уважение к человеку. Впервые он понял, насколько тяжела ноша таких чистых помыслами людей, как идущий к иве экзорцист с дочерью на руках, из головы которой еще идет кровь.       Молох просидел на ветвях плакучего дерева всю ночь, просто смотря на убитого горем отца, закопавшего свою дочь. Смотрел на человека, который вспоминал все хорошее, что было в жизни перед сырой могилой. Он видел в нем себя. Того, кого так тщательно старался прятать все это время. Свои чувства. Вечность для демона — ничто. У них и восприятие времени другое. Наверное, они оттого и кажутся вечно молодыми, с горячей кровью и часто глупыми поступками.       Слеза. Она скатилась по серой землянистой щеке Молоха, но он ее даже не заметил. Он просидел на дереве вплоть до того, как последний житель с яростью пнул бездыханное, убитое старостой деревни тело.       — Покойся с миром. Я не буду забирать твою душу, — прошептал демон и растворился в воздухе.