В кабинете Анна уже окончательно пришла в себя. А вместе с нормальным самочувствием вернулось и любопытство.
- Яков Платоныч, так что же? Вы арестовали убийцу? – бодро спросила она, надеясь про себя не только на ответ, но и на то, что сейчас ее не выставят из кабинета.
- Мы арестовали секретаря и племянника. Один из них убийца, но вот кто, я пока сомневаюсь. – спокойно ответил Штольман.
- А кто из них в Вас стрелял? – будто между прочим продолжила свои вопросы Анна.
- Секретарь Омелин. – Штольман поморщился как от зубной боли. – Но это скорее истеричная выходка. Я не уверен, что он убийца. Хотя пузырек нашли именно у него. Сейчас дождемся Коробейникова от доктора и поговорим с обоими подозреваемыми.
- Яков Платоныч, - тон Анны стал слегка заискивающим, а на лице появилась просительная улыбка, - А можно я поприсутствую? Ну, пожалуйста! В конце концов, это ведь мою родственницу убили, хоть и дальнюю. Я не буду мешать, буду тихонько в уголке сидеть… Пожалуйста!...
В эту минуту Штольман увидел воочию, как рушатся стены принятых решений, как разбиваются все возможные возражения и запреты. Сейчас он понял, как непросто приходиться ее родителям и как непросто будет ему – этим глазам, этой улыбке отказать было невозможно. Казалось, если отказать сразу и резко, то что-то прекрасно неуловимое просто исчезнет, разобьется вдребезги и на небесах станет на одну звезду меньше. А пока пытаешься подобрать слова, чтобы отказать помягче, Анна уже с лучистой радостью в глазах благодарит за разрешение-согласие. И вот ты уже стоишь как дурак и не понимаешь, где же тебя провели – вроде отказать хотел, но вроде как и согласился.
«Ну вот и что это сейчас было?» - делая вид, что сосредоточенно перебирает бумаги, думал Штольман. – «Я же отказать хотел! Нееет. Такое больше не повториться! Пусть разбиваются звезды, но вот так вертеть собой я не позволю. Этак она и на задержания проситься начнет! Что ж, господин надворный советник, придется вспомнить о стойкости и непреклонности. И если ее просьба будет противоречить ее безопасности, а зачастую так и происходит, отказывать следует сразу и твердо. Чтобы даже намека на возможное согласие не возникало.»
«Правда, как же трудно это будет сделать…» - прилетела уже следующая мысль, а глаза помимо воли потянулись взглядом к прекрасному силуэту возле окна. К счастью, в дверях уже возник Коробейников.
- Хух!.. Яков Платоныч, доктор Милц подтвердил, что в пузырьке действительно снотворное. Причем не обычно прописываемое, а какой-то концентрат. Для крепкого сна достаточно принять всего ничего. Поэтому его можно даже в воду добавлять, никакого нюанса вкуса не почувствуешь.
- Хорошо, Антон Андреич. Спасибо. Переведите дух и будем наших подозреваемых допрашивать.
- Ааа… - Коробейников глазами показал на Анну Викторовну, демонстративно стоящую у окна спиной к ним и старающуюся показать, что происходящее не вызывает в ней никакого интереса.
- Анна Викторовна будет присутствовать. – вздохнул Штольман. – Как представитель родственников жертвы.
- Так кого первого заводить, Яков Платонович? – спросил Коробейников. – Омелина или Павлевского?
- Давайте начнем с Омелина. Анна Викторовна, Вы уверены, что так уж хотите присутствовать? Зрелище не из приятных. Может все же пойдете? А я обещаю, что все Вам в подробностях расскажу.
- Нет, Яков Платоныч, я не уйду. – твердо стояла на своем Анна.
Тут городовой завел Омелина и личные разговоры прекратились сами собой. Штольман стал еще более собран и сосредоточен. О присутствии Анны он, казалось, совсем забыл и полностью обратил свое внимание на задержанного секретаря.
- Петр Захарович, Вы убили госпожу Курякину? – спокойно спросил он у Омелина.
- Нет, я не убивал. Клянусь, не убивал. – Омелин был откровенно на грани истерики.
- Да Вы успокойтесь, Петр Захарович. Антон Андреич, дайте воды. – и также как прежде спокойно продолжил. – В вашей комнате был найден концентрат снотворного. Откуда он у Вас и зачем нужен?
- У меня проблемы со сном. Давно уже. – немного успокоившись стал рассказывать Омелин.
– А один мой приятель… Он работает в аптеке. Я и попросил его сделать мне концентрированное снотворное. Ну чтоб на дольше хватило.
- А может, Вам это снотворное было нужно, чтобы проще было работодателей обкрадывать? – жестко спросил Штольман.
- Ничего я не воровал! – вскинулся было Омелин.
- Полноте, господин Омелин. Если Вы говорите, что не убивали, то в Ваших же интересах рассказать ВСЮ правду. – надавил на него Штольман. И Омелин не выдержал… Его плечи сразу как-то сникли, а голос стал очень тихим, когда он начал говорить.
- Хорошо… Да, я обкрадывал своих работодателей. Чаще всего это были украшения. И всегда у меня получалось избежать наказания. Даже работу не всегда приходилось менять сразу после кражи. Зоя Павловна… Да, мы были любовниками. Она влюбилась в меня, а для меня это был шанс раз и навсегда изменить свою жизнь. Я даже полюбил ее со временем… Но как только зашел разговор о возможной свадьбе… Зое Павловне начали приходить анонимки с наветами на меня. По большей части, все это были глупости, которые мне удавалось легко опровергнуть. Но тогда… В тот день ей пришла анонимка, в которой говорилось, что я вор. И прилагался список господ, пострадавших от краж, с предложением проверить указанную информацию.
Омелин ненадолго замолчал. Видно было, что признания даются ему нелегко. Штольман не стал его торопить. И тот вскоре продолжил сам.
- Я конечно пытался отрицать и это. Но видимо что-то в моем голосе или моя неуверенность Зою насторожили и она мне не поверила. И тогда я решился сбежать… И исчезнуть совсем. Кое-какие сбережения у меня уже имелись, а еще одна кража могла их существенно дополнить и позволить уехать из страны. Зоя Павловна привезла с собой неплохой жемчужный комплект, видимо в подарок, и изумительной красоты, очень дорогое, изумрудное ожерелье. В нем она собиралась быть на вечере, куда была приглашена. Украшения она держала просто в своей спальне, видимо не ожидая кражи в столь короткий срок. Вот их я и собирался выкрасть. Но кто-то меня опередил! Да, это я подсыпал снотворное. Но когда я пришел в ее номер Зоя… Зоя Павловна была уже мертва! А украшений не было! Поверьте мне! Я Вам всю правду рассказал!
- Как Вы думаете, кто был автором тех анонимок? – спокойно спросил Штольман.
- Николай, кто же еще… Все боялся свое наследство потерять. Я уже говорил Вам, что он все проиграл и полностью зависел от денег тетки. И как только появилась угроза их потерять, начал действовать.
- Что ж, думаю, допрос окончен. Проведите господина Омелина в камеру. – обратился Штольман к городовому. – И приведите сюда господина Павлевского.
- Яков Платоныч, Вы ему верите? Этому Омелину? – взволнованно спросил Коробейников. – Прожжённый ведь тип.
- Посмотрим, что нам второй задержанный скажет, Антон Андреич. – сказал Штольман, не ответив на вопрос помощника и посмотрев в сторону Анны. Она действительно сидела очень тихо. И даже голову опустила. Что-то в ее позе побуждало броситься к ней и постараться утешить, вернуть веру в людей… Штольман резко повел головой, словно сбрасывая наваждение. «Нужно сосредоточится! Еще много работы!» - сурово оборвал он сам себя.
Как раз в этот момент завели Павлевского. Он выглядел спокойным и слегка высокомерным, всем своим видом стараясь показать, что все происходящее его не сильно трогает и является явной ошибкой. Увидев у окна Анну, Павлевский чуть поклонился ей с довольно гадкой ухмылкой, но ничего не сказал. При виде этой ухмылки у Штольмана зачесались кулаки, а сомнений в виновности Омелина стало еще больше. Определенно Павлевский ему не нравился. Но нужно приложить усилия, чтобы оставаться объективным. Первым разговор начал задержанный.
- По какому праву Вы меня здесь держите?
- Вы подозреваетесь в убийстве своей тети Курякиной Зои Павловны. – спокойно ответил Штольман, начисто игнорируя вызывающий тон, которым был задан вопрос.
- Так ведь Омелин убил.
- А с чего Вы это взяли? Он в убийстве не признается.
- Да он убил. Чтоб тетушка его в полицию не сдала. Она узнала, что он – вор, вот и хотела обратиться к вам.
- Не смотря на то, что любила его и собиралась за него замуж?
- Ой, да какая там любовь. – презрительно продолжил Павлевский. – Она им пользовалась особо не скрываясь.
- Кстати, это Вы писали тете анонимки, очерняющие Омелина?
- Ну я! – еще более вызывающе ответил Павлевский. – Почему то она все-таки согласилась на предложение этого афериста. Надо же было ей глаза открыть.
- А может все по-другому было? – резко сказал Штольман. – Тетя Ваша серьезно влюбилась. Настолько серьезно, что даже после последнего письма с сообщением о кражах, все же готова была поверить в исправление любимого и хотела с ним помириться. Не об этом ли Вы с ней спорили в ресторане?
- Нет. Наоборот. Это я ее убеждал, что не стоит идти в полицию. А достаточно выгнать прохвоста и дело с концом. – горячо возразил Павлевский.
- А мне вот видится, что не хотела она свадьбу отменять! – продолжал свою линию Штольман. – И Вы, боясь потерять наследство, пошли на крайние меры. И убили тетю. А заодно прихватили ее украшения, стараясь еще больше бросить тень подозрения на Омелина.
- Да нет у меня никаких украшений! И не было! И уж, конечно, тетю я не убивал!
В этот момент Штольман почти случайно заметил, как Анна поменялась в лице и стала бледнеть на глазах. Ее взгляд застыл в одной точке, а губы беззвучно шевелились. Павлевский тоже посмотрел на Анну. В этот момент она перевела на него пустой взгляд и хриплым, совершенно чужим голосом сказала: «Ты - убийца! Тебе, племянничек, мое счастье покоя не давало! Вот и задушил тетку. Убийца! Убийца!» Последние слова она уже выкрикивала, а потом лишилась чувств.
***
Во время допроса Омелина Анна тихо сидела на стуле у окна. Ей было очень грустно. Несмотря ни на что, она поверила рассказу этого человека. И почему-то ей казалось, что Штольман тоже ему верит. А грустно ей было за Зою Павловну, ее чувства, ее разочарования. Она не очень хорошо знала эту женщину, но никогда не видела от нее ничего плохого. И, повзрослев, начала сочувствовать ее одиночеству. И вот она, поздняя и последняя любовь этой женщины. Сидит сейчас перед ней и изливает душу следователю. Правду говорят, что любовь зла. Но насколько же надо быть несчастной, что первый же проходимец, сумел подобрать ключик к сердцу… Омелин не вызывал у нее ни ужаса, ни омерзения. Скорее сочувствие и почему-то сожаление. Тем не менее, когда его увели, Анна почувствовала облегчение. Будто воздух в комнате внезапно стал чище…
Но почти сразу в кабинет завели Николя. Он сразу узнал ее. И тут же одарил одной из своих гадких ухмылок. «Ух, так бы и дала пощечину! Хорошо хоть промолчал».
Штольман начал расспрашивать Павлевского, задавал ему какие-то вопросы. Но Анне внезапно стало не до ответов Николая. В кабинете ощутимо похолодало, а воздух как будто сгустился, и Анна увидела дух Зои Павловны. Он указывал на Николая и твердил одно: «Убийца! Вот убийца!».
- Как это случилось, Зоя Павловна? Помогите мне! Иначе за убийство посадят невиновного! – отчаянно попросила дух Анна. И дух ей показал:
«Мужские руки откладывают подушку в сторону от бездыханного тела. Мужчина удаляется от кровати к туалетному столику и берет с него два футляра для украшений. Он поворачивается и теперь отчетливо видно, что это Николай». «Николай входит в здание вокзала и арендует камеру хранения. Он о чем-то говорит со служащим и отходит к камере хранения. Кладет туда футляры и закрыв, уходит прочь».
Что было потом Анна уже не помнила. Вероятно, она потеряла сознание, потому что придя в себя, прежде всего увидела растерянные и перепуганные лица Штольмана и Коробейникова, склонившиеся к ней. Ее внезапно охватила какая-то слабость, потому она с благодарностью приняла помощь Якова Платоновича, который вывел ее в коридор и мягко усадил на стул.
- Анна Викторовна, Вы пока здесь посидите. Я сейчас закончу допрос и отвезу Вас домой.
«Домой…Да, лечь в кровать было бы сейчас замечательно… Стоп! Я должна сказать что-то важное! Сейчас!» Она вцепилась в рукав уже уходящего Штольмана:
- Яков Платоныч! Подождите! – взволнованно и быстро начала она говорить. – Это Николай убийца! Он задушил тетю подушкой, а потом забрал драгоценности. Он их спрятал в камере хранения на вокзале. И еще он там с каким-то служащим говорил, наверное про камеру спрашивал.
- Да, да… Хорошо. Вы здесь подождите меня, Анна Викторовна. – невозмутимо ответил Штольман и пошел в кабинет.
«Надеюсь, он меня послушает. Спорить с ним сейчас нет никакого желания! Как-то я устала за последние дни. С этим днем рождения еще… Нда… Хорошенький же день рождения в результате… Ну ничего. Сейчас Штольман вернется и проводит меня домой. Заодно расспрошу его, чем допрос Николая закончился. И настою, чтобы он проверил все, что я ему сказала!»
Силы постепенно возвращались и Анна уже гораздо благосклоннее отнеслась бы к пешей прогулке домой, нежели к поездке в пролетке. Но видимо свободного времени у сыщика было немного, потому пришлось ехать. Уже прощаясь у пролетки Штольман немного смущенно улыбнулся и внезапно сказал:
- Вы мне сегодня жизнь спасли. Не знаю, как это у Вас получается, но спасибо!
- Ну вот так и получается… - не зная, что ответить на такое заявление, Анна тоже засмущалась и посмотрела в глаза сыщику. А он внезапно перестал улыбаться и очень серьезно ответил на ее взгляд. И в его глазах она увидела то, что не сказали слова: и благодарность, и восхищение, и… Что еще было в том взгляде, она побоялась называть даже про себя. Так хрупко все было между ними. И Анна смущенно отвела глаза.
- Анна Викторовна. Я знаю, у Вас вчера был день рождения. Примите, пожалуйста, небольшой подарок и от меня. Простите, что не поздравил вчера. Сами понимаете, обстоятельства. – все это Штольман проговорил слегка запинаясь и в конце протянул ей красиво упакованный сверток, который достал из саквояжа.
Анна ужасно смутилась и, приняв совсем неожиданный подарок, смогла только выдавить из себя: «Спасибо».
- С Днем Рождения! – с веселой улыбкой, которую по-видимому вызвала ее растерянность, Штольман поцеловал ей руку на прощание.
***
После прощания она бережно спрятала подарок под одежду, чтобы никто из домашних его не заметил. Почему-то ей не хотелось делиться этим ни с кем, хотелось, чтобы это была только ее, личная радость. Ей казалось, что уже в самом факте подарка скрыто нечто глубоко ее.
Открыть его у нее получилось только вечером. Сев за стол в своей комнате, она бережно сняла красивую обертку. Под ней оказалась книга, при виде которой на лице Анны отразился почти детский восторг. А потом она еще долго сидела, смотря на книгу, но погрузившись в свои мечты.
На обложке книги значилось «A Study in Scarlet by Conan Doyle».
