Тигр в фэндоме

      * * *              (На дворе апрель 2014 года.)              Апрельский ветер брянской середины весны уже утих. Ночные заморозки отступили. То есть, погода вполне располагала к комфортному выгуливанию зверей и людей.       Покинув пределы двора, первым делом Катерина достала сигареты. Она абсолютно не знала, как начать этот разговор.       Снова намечался вопрос введения Биттенфельда в курс дела относительно темы встречи. И на этот раз вопрос следовало закрыть, так как встреча уже завтра, с утра начнётся полный кавардак и будет явно не до рейхгалактических пришельцев. Следовательно, если Биттенфельда удалять на время "культурного мероприятия", то кому-то придется его выгуливать по городу (а это не один час!), плюс, человек должен быть достаточно авторитетен, чтобы удержать рыжего адмирала от всяких негативных поступков.       Единственный человек, который мог это сделать, но скорее благодаря собственной физической силе и характеру как у имперского Тигра, нежели авторитету, не был доступен сходу. Ох уж эти упущенные возможности!       Когда зажигалка нервно щелкнула в восьмой раз, Ясон со вздохом не выдержал.       — Терзания вижу твои. Печали излагай свои. — Катя аж подавилась дымом, а Ясон, удивившись, переспросил. — А что не так?! Существительное сначала, глагол потом... вроде на русском же говорю. Чё сразу Йода!       — А сам как думаешь, Великий Учитель?       — Думаю, что если мы будем рассусоливать еще три часа, ничего не поменяется. Давай уже сразу решим, что делать с нашим адмиралом, и не будем тянуть кота за киви.       Катя затянулась сигаретой и знаками показала: «продолжай».       — ...Так вот, — получив формальное разрешение, Ясон продолжил. Он бы и так продолжил, но так вышло хотя бы вежливо. В кои-то веки. — У нас два варианта. Либо мы всячески уберегаем нежный внутренний мир нашего гостя от суровой правды реальности... всё как ты хотела... либо мы сурово рубим правду-матку ему в лицо, надеясь, что имперские адмиралы сделаны из крепкого теста и вынесут что угодно. Возможен, в некой сферической в вакууме идеальной реальности, еще и третий вариант — мы сообщаем адмиралу правду, но нежно, как ранимому цветку лотоса, распустившемуся на рассвете под лучами ласкового утреннего солнца и способному свернуться обратно от пролетевшего мимо агрессивного шмеля... короче, ты поняла. Но, сразу скажу: не выйдет. Так что, выбирать всё равно придется одно из двух: либо ничего не говорить, либо сказать всё и сразу. Мы тут не гении интриги, чтобы на месте двух вариантов изобретать третий. Короче, пока у тебя мозги не задымились: либо говорим, либо не говорим. Всё!       Катя затянулась на половину сигареты.       — В принципе, я склоняюсь всё ему рассказать. То, что он является героем книги и аниме, ему уже известно. И моя маленькая берлога осталась цела. Значит, и остальное переживет.       — ...Наверное.       — ...Не перебивай! —потребовала Катерина, хотя это самое “наверное” да ещё от Ясона напрягало весьма сильно. — Так вот, мы его просвещаем. Популярно объясняем, кто такие фанфикеры и что такое фандом. Приводим какие-нибудь безобидные примеры...       — ...Ага. Кидаем безобидный слэш. Совсем-совсем без секса! Или с таким сексом, что лучше бы его не было. С максимально антиэротичным, не талантливым, беспомощным и неспособным ни порадовать слэшера, ни ужаснуть впечатлительного парня... лет тридцати с хвостиком. И подробно рассказываем, кто такие шипперы, слэшеры и что такое пейринги, зачем оно и как это работает. Ага.       На следующей затяжке Катерина закашлялась. Дым явно пошел не в то горло.       — Ну ты скажешь! Про слэшеров это понятно (хотя бы про них!), про пейринги тоже можно объяснить мягко. Но шипперов!!. Ты еще предложи зачитать ему что-нибудь. Особенно с его фамилией. Или хотя бы с фамилиями тех, кого он знает и, главное, к кому он с уважением относится. Да даже если речь про Яна Вэньли!.. Его он тоже не переживет. В конце концов, уважаемая фигура, в Рейхе. А если ты предложишь почитать Биттенфельд/Оберштайн... он за нами начнет бегать с топором!!.       — Почему с топором? — спросил Ясон. — Он же не Шёнкопф! И это же не Оберштайн/Биттенфельд! Неужели его напугает палочка, наклоненная в его пользу?! А еще можно сказать, что ты его шиппер. Может, наличие симпатичного поклонника его задобрит...       — ВОТ СПАСИБО! — очень спокойно ответила Катерина. — ОТЛИЧНАЯ ИДЕЯ! Да, давай расскажем ему, что я шиппер, слэшер и прочие смертные грехи. Он мне мигом проведет суд, разыграет двенадцать присяжных в одно лицо и организует смертный приговор, не отходя от кассы.       — Ну ладно. Расскажи о том, что "существует разнообразное фандомное творчество" и, эээ, начни с чего-нибудь совсем безобидного. Например, с тестов "кто ты в этом мире". Он, наверное, посмеется, если пройдет тест и окажется не Биттенфельдом, а каким-нибудь... не знаю даже, кем. Импульсивный раздолбай, который не думает о последствиях... хм, Попланом!       — Ну да, и скажем, что я — это Шёнкопф, — согласилась Катерина. — Каждые полгода прохожу тест, и каждый раз разными путями получается этот супергеройский раздолбай.       Пока шел разговор, собака залезла в какие-то высокие кусты и чем-то увлеченно там зачавкала. То, что это было нечто травяное и даже полезное, Катерина не сомневалась. Ее собака даже просто с земли косточку не подберет. Но слишком интенсивное чавканье все-таки заставляло насторожиться. Пришлось Кате выкинуть недокуренную сигарету и лезть за собакой. Когда зверюгу за ошейник выдворили из так облюбованных ею кустов, наконец-то появилась возможность продолжить разговор на животрепещущую тему.       — Итак, —сказала Катерина, прикуривая новую сигарету. — - Мы оба с тобой согласны, что Биттенфельда стоит посвятить более подробно в то, что будет происходить завтра. Отсюда возникает другой вопрос. Как это сделать, не прибегая к твоим способностям.       — ...Которых у меня нет, — уточнил Ясон для порядку.       — Хорошо. Нет так нет. Так вот! Как это сделать, прибегая НЕ к твоим способностям?       — Ну ты сначала скажи, что планируется на завтра. Весь список извращений и чудес, от которого требуется уберегать его нежную поплановскую психику с помощью обманных маневров и тестов... или какую там. Или чью там. Или что там, если не психику.       — Да ты уже заколебал с этой «нежной психикой»!..— проворчала Катерина. — Он уже пережил, что он просто герой книги и рисованного сериала. Без особых разрушений. Думаю, его психика выдержит. Вопрос в том, как подать остальное правильно и действительно безболезненно. Потому что на сабантуе наверняка найдутся «гении», которые захотят что-нибудь зачитать или пропеть.       — Если ты намекаешь на Новый Год, то я зарекся столько пить, — пробормотал Ясон почему-то слегка смущенно.       — Ну там все зарекались, кто с нами Новый Год отмечал, — не менее смущенно пробормотала Катя. — Интересно, что соседи до сих пор мило здороваются. И даже не забывают при этом улыбаться!.. Хотя, как теперь понимаю, орать в шесть утра на 3 января — это было самую малость перебором. А вот с 31 на 2 соседи нам с удовольствием подвывали. Хотя сам знаешь, что слов они не знали, особенно в переделках. Но выходило почему-то складно. Я, конечно, постараюсь не допустить такого же безобразия, но будет в чём-то очень похоже.       — Поверь, это будет второй Новый Год, — сказал Ясон с интонациями бывалого пессимиста, заранее готового ко всему.       — Второй не второй — но тем не менее у нас остается вопрос, как рассказать Биттенфельду, что завтра будет издевательство над тем, что для нас — канон и фанон, а для него — суровая реальность. Более того, издевательство над ним самим.       — ...Вопрос, на который мы уже решили, что надо уж как-нибудь отвечать, а там будь что будет. Ну хватит уже рассусоливать! Решись на что-нибудь. Ты же, вроде бы, если я ничего не путаю, дочь боевого офицера или как-то так, да?       Катя недовольно фыркнула, доставая еще одну сигарету.       — Да решила, решила я рассказать ему всё уже! Девать-то его некуда. Я просто не знаю, как подать ему информацию о самом мероприятии.       Ясона перекосило. Вздохнув с лицом, выражающим безмерное терпение, он сказал:       — Это делается очень просто. Щас я тебе обрисую технологию. Смотри. Берешь. И РАССКАЗЫВАЕШЬ НАФИГ ВСЁ, ЧТО ЕМУ НАДО ЗНАТЬ!.. Катя, ну что за внутренние дилеммы? В чем проблема, а?!       — Да проблема-то как раз не в том, чтобы рассказать... — Ясон непередаваемо скривился на очередной виток обсуждений. И почему в книгах всегда герои так ладно и быстро принимают решения, а в реальном мире могут гонять одно и то же по кругу, даже когда уже, казалось бы, решение уже принято?!. —Вспомни, как всё это проходит. Пока народ не ухайдокался, все называют друг друга фандомными именами. Позволю себе напомнить, что у нас завтра будет не только Ян Вэньли и кайзер Райнхард, но и Биттенфельд с Оберштайном! Я не знаю, как это объяснить моему адмиралу.       — Ну, поскольку адмирал не мой, я, возможно, чуточку знаю. Как объяснить.       Катя помотала кистью, как бы показывая «давай, продолжай, я тебя внимательно слушаю».       Ясон вздохнул.       — Короче. Это прям так и не расскажешь... смотри и учись. Мы же прямо щас, как вернемся, рубить правду-матку на корню станем?       — Я думаю, что нет. Нужно сначала хотя бы приблизительно понять, что будет происходить.       — Да какая разница? Я готов ко всему.       — Ты-то готов. Ты еще и не такое видел.       — ...А вот ты — дочь боевого офицера.       — ...Кончай меня перебивать! Я — дочь боевого офицера, а значит, терпение у меня далеко не ангельское!       — Ладно. Не перебиваю.       — Ну вот, трунихт! Ты меня с мысли сбил!       — А ты не сбивайся.       Такая перепалка могла продолжаться долго, поэтому Катерина всё-таки сделала усилие и собралась с мыслями. Вернее, попыталась.       Ясон вздохнул.       — Ну хорошо. Подам тебе руку помощи. Как ты предполагаешь, будет происходить завтрашняя встреча?       Осознав, что дальше бегать по кругу нельзя, Катя вздохнула и решительно собралась.       — Окей. Во-первых.Наверняка будет официальная часть. Под официальной я имею в виду простое застолье с неофитами под хорошую закуску и с обращениями по именам персонажей. Возможно, кто-то захочет прочитать стихи или приличный новый фанфик,не обязательно своего авторства. Вторая часть начнется, когда самые молодые и нестойкие неофиты разбегутся. То есть, часов в 9-10 вечера. Тогда уже пойдет в ход тяжелая артиллерия. Предполагаю, что по именам будут обращаться где-то через раз, а потом вообще про это забудут. Закуски к тому времени давно схомячат, поскольку неофиты — это те же вечные бедные студенты, которые вечно голодные. Ну и, надо учитывать четыре самых прожорливых моськи. Скорее всего, к этому времени оставшийся народ созреет до фандомных песен, до цитирования фанфиков не самого приличного содержания, да еще и меня наверняка будут подбивать прочитать мой новый фанфик, хотя бы начало. Насколько затянется эта часть, я предвидеть не могу, сам знаешь, иногда мы заканчиваем в шесть утра или пока кто-нибудь не вызовет участкового. Но в этот раз у нас всё сложнее, поскольку среди нас будет присутствовать герой канона. Пусть не самый главный, но весьма популярный в фанфиках определенного толка. И наверняка, трунихт!, эти фанфики будут цитировать.       — Смирись, — посоветовал Ясон. — Невозможно помешать тому, чему ты просто не в силах помешать. Давай представляй в красках, что будет, когда Биттенфельд услышит всё самое худшее. Именно то, чего ты НЕ хочешь, чтобы он услышал. Так будет проще. А там, может, всё выйдет оптимистичнее, потому что негативный прогноз редко когда сбывается во всех подробностях.       — Смиряюсь, — сказала Катя неуверенно. По интонации не было похоже, что она вообще знает смысл этого слова.       — В крайней случае, у тебя есть гитара, — утешил Ясон. — Если что-то пойдет не так, достанешь и повернешь общение в другом направлении. Спасешь ситуацию. Где, говоришь, ты ее хранишь?..       — В кладовке под мешками для трупов... — ответила Катя автоматически, но потом вдруг спохватилась. — Ни в коем случае! Не буду я играть. Не буду. Не буду! И вообще, Ясон, гитара — это самый последний «волшебный» аргумент. Я не думаю, что слишком многие в курсе, что я вообще умею на ней играть. И уж тем более — в курсе, что у меня есть подобный музыкальный инструмент. Без особой надобности я бы не хотела показывать этот козырь. И все-таки, как-то этот разговор нужно начать.       — ...Легко. Берешь. Начинаешь, — проворчал Ясон, но тихо. Он искренне не понимал, в чем затруднение подруги.       — ...Да пойми ты! Я не могу просто так и на-гора вывалить ему «знаешь, завтра придет куча людей и они будут называться знакомыми тебе именами. И не просто называться, а пытаться соответствовать». Плюс, не забывай про неофитов. Это же практически неуправляемая часть фандома. Они только посмотрели канон, у них эмоции через край, и идет активная примерка персонажей, именно аниме, на ближайшее окружение. И не дай бог кто-то вдруг поведет себя не так, как персонаж, именем которого его окрестили. Это же, блин, такие проблемы! Которые разгребать, конечно же, мне.       — Мне бы твои проблемы, — тихонько прошептал Ясон.       Катя продолжила, как будто не услышав.       — ...Ты же знаешь, что неофиты — самая ранимая часть, особенно по началу. Когда только начинается обсуждение с ними канона. А потом они становятся самой ранящей частью. Вспомни Аню Решёткину: основной персонаж, на которого она залипла — как раз Биттенфельд. Но по ходу обсуждения там вылез чуть ли не Ройенталь. При этом Аня до сих пор настаивает, что психотип ее поведения — это именно рыжий адмирал.       Ясона почему-то резко согнуло от хохота. Катя в очередной раз затянулась сигаретой, при этом аристократично выгнув бровь, как бы говоря, что с удовольствием разделила бы веселье своего друга, если бы знала, в чем заключается сам прикол.       Минуту спустя, когда Ясон отсмеялся, он кое-как смог пояснить:       — ...Нет, я представил! Аня — Рыжий Адмирал! И это после того, как мы настоящего адмирала видели вживую!       Вот тут Катя улыбнулась.       — Знаешь, после того, как мы увидели настоящего адмирала (ну во всяком случае я), понятно, что очень много сцен пропущено как в оригинальном аниме, так и в книгах самого Танаки. Потому что по аниме и книгам я, например, совершенно не понимала, как Биттенфельд вообще оказался адмиралом Райнхарда. Кстати, эту тему наверняка завтра поднимут. Очень многие даже из старого состава не понимают, как Тигр оказался в когорте адмиралов-основателей Новой Империи. Кстати, без детального разбора это действительно непонятно. Если что, ты готов защитить нашего адмирала и указать старожилам и новичкам на некоторые факты? Например, на то, что Райнхард его не выгоняет, несмотря на все его косяки.       — Да просто Райнхард очень любит рыжих.       Катерина натурально зарычала.       — И ты туда же! Я очень рассчитывала на твой аналитический склад ума.       — А что на него рассчитывать? Он всегда рядом.       — Ага, только порой до него не дозвониться! — ехидно уточнила Катя.       — Это ты так думаешь, — невозмутимо ответил Ясон.       — Но ты никак не можешь понять, что я от тебя хочу. Где твой великий ум, Оберштайн?       — Я Оберштайн только тогда, когда некоторые — не будем указывать пальцем — вспоминают результаты теста. Всё остальное время я не обязан соответствовать.       — Ну вот, ты всегда извернешься! И после этого ты утверждаешь, что ты не Оберштайн! Хотя бы его последователь по духу — это точно ты.       — Это Фернер. Антон Фернер. Не я. И мой мозг работает только тогда, когда четко видит условия задачи. Всё остальное время он спит до востребования.       — Тогда скажи мне, о великий мозг! — Катя начала раздражаться, всерьез. Примерно в десятый раз за вечер. — КАК МНЕ СКАЗАТЬ БИТТЕНФЕЛЬДУ, ЧТО ТЕМА ОБСУЖДЕНИЯ — ЕГО ЛИЧНОСТЬ?! ...А также его умственные качества и всё остальное, — Катя выдохлась.       — ...А также прочие части данного персонажа, включая такие физические как столь любимые тобой кубики пресса и многое другое, о чем умолчим из деликатности.       — Откуда ты знаешь про кубики пресса?!       — А я всёёёё про них знаю, — пропел Ясон. — У меня-то их нету. Поэтому я знаю про них очень, очень много. Особенно о том, как сильно их любят другие. Не будем указывать пальцами на присутствующих.       — Вот всё бы тебе стебаться, — вздохнула Катерина. — Лучше бы совет дельный дал, как мне с ним разговаривать!       — Для начала, хотя бы, начни, не косясь на его кубики, — посоветовал Ясон. — А если серьезно, расскажи, что у тебя намечается. ПРОСТО, БЛИН, РАССКАЖИ! И подробно опиши, во что это может вылиться.       — Ясоооон... — жалобно протянула Катя, хватаясь за очередную сигарету. — Ты правда думаешь, что Тигр может адекватно отреагировать на то безобразие, которым возможно обернется встреча?       — Ну, шансы есть всегда... — меланхолично сказал Ясон, выхватывая успевшую загореться сигарету и нещадно растаптывая ее о землю. — Есть такая вещь — презумпция адекватности называется. Я ее придерживаюсь. Ферштейн?       — Арбайтен, арбайтен и арбайтен, как завещал дедушка Ленин, — проворчала Катя. — Ферштейн, ферштейн.       — Но вообще-то Ленин только ручку расписывал. Но пошли домой, а то уже холодно.              

* * *

             Когда Катерина с Ясоном вернулись, посуда уже была давно вымыта, и сушилась на полотенце. Сам же вышеупомянутый рыжий адмирал когорты Лоэнграмма отчаянно воевал с пультом от телевизора, переключая каналы.       Уже привычно собака залетела в квартиру, обрычала временного постояльца, шумно отлакала из миски с водой и вернулась на излюбленное место под креслом.       В прихожей в это время творилось что-то странное.       Биттенфельд слышал приглушенные ругательства хозяйки и ободряющий шепот Ясона. Наконец девушка с сопровождающим появилась в комнате.       — Адмирал! — с порога сказал Ясон. — У Кати к вам разговор. Серьезный. — И, обернувшись к Кате, Ясон добавил: — И можешь не благодарить.       Девушка прошла в собственную комнату, смущаясь, и, когда Ясон скрылся на условной кухне, выматерилась в пол голоса.       Биттенфельд подождал, пока Катерина усядется на кресло, и устроится поудобнее. Он понимал, что по какой-то причине этот разговор для квартирной хозяйки очень непрост. Ощущалось почти физически, насколько неловко ей говорить о предстоящей встрече. Он был готов, что его попросят погулять.       — Адмирал, — Катерина глубоко выдохнула и с головой бросилась в омут. — Мы уже упоминали, что завтра будет некое мероприятие. Мы также упоминали, что оно связано с книгами, которые написаны по вашему миру. Ну и по мультикам, снятым по этим книгам. Они называются «аниме», но мы это уже рассказывали. Так вот, — Катерина неловко разминала пальцы, да так, что Биттенфельд невольно подобрался, ожидая любой подлянки. Как от врагов. Каких врагов — дело десятое. Всегда найдутся враги. Какие-нибудь враги. — Завтрашняя встреча будет посвящена именно вам — вашему персонажу в книгах и аниме. — Катерина словно стеснялась признавать, что это «аниме» в их мире является что-то серьезным.       — Фройляйн, вы мне рассказывали и об аниме, и о моей роли в этом произведении тоже соизволили упомянуть. Я так понимаю, что завтра состоится обсуждение аниме и книг? — Катерина обреченно кивнула. — Но есть какие-то особые правила, которые мне следует знать?       Вот тут последовал облегченный вздох от хозяйки.       — Вы действительно удивительный человек. И то, что о вас пишут по книгам Танаки или по аниме слишком поверхностно. Вы правы, завтрашнее собрание пройдет под вашей звездой. Те, кто придет, будут обсуждать вас и в основном, к сожалению, ваши поражения. Возможно, что-то покажется вам излишне оскорбительным или неглубоким, но я очень вас прошу: прежде чем пускать в ход кулаки, напомните себе, что кайзер Райнхард никогда не хотел и не терпел травм среди мирного населения.       Катерина выдохнула, как будто произнесла тираду, не соответствующую ее характеру, но при этом отражающую смысл вещей.       Биттенфельд немного поиграл желваками, обдумывая информацию. Он вдохнул-выдохнул, чтобы не сорваться, и осторожно повторил:       — Катерина, вы хотите, чтобы я вел себя мирно по отношению к тем, кто невольно оскорбит кайзера или адмиралитет?       — Я в вас не ошиблась, адмирал! Это установка вам на весь вечер. Теперь мне проще рассказать остальное.       Биттенфельд кивнул, принимая, что эту вводную стоит воспринять равносильно приказу кайзера.       — Итак, — Катерина глубоко вздохнула и впечатала взгляд в противоположную пустую стену. — Во-первых, это не обязательно, но скорее всего так и будет. Встреча разделится на две части. Первую можно назвать официальной. Скорее всего, эта часть будет характеризоваться тем, что все будут называть друг друга именами, известными вам. Не ожидайте от облика приглашённых хотя бы приблизительного соответствия знакомым вам людям.       Тут откуда-то из недр “кухни” вклинился Ясон.       — ...Это очень жалкое зрелище. Давай-ка помогу. Всё просто: примитивный любительский театр, в котором люди, совершенно непохожие на знакомых вам, отыгрывают людей, которых вы хорошо знаете. Причем они не будут стремиться к какому-то подобию, поскольку речь идет о действительно примитивном театре этой одинокой планетки. Так доходчиво? Сможете пережить дикие виды местного искусства?       — Лишь бы не на балет, — буркнул Биттенфельд. С балетом у него были связаны отдельные воспоминания. Какому-то жалкому любительскому театру не переплюнуть при всём старании.       Ясон посмотрел на Катю с чем-то вроде победного выражения лица.       — Видишь? Он способен на многое.       — А то я не знала! — огрызнулась Катя.       — И не отплясывай вокруг него, будто и правда на балете.       Катя аж подавилась воздухом от такого предположения.А Биттенфельда и вовсе скривило. Он прекрасно помнил тот «культурный поход», который затеял обожаемый кайзер во времена, когда скучал по Хильдегарде фон Мариендорф. И почему-то балет достался именно Биттенфельду!..       Пока он нырял в не самые приятные воспоминания, парочка аборигенов продолжала переругиваться.       —...Я, конечно, не против, что ты считаешь меня достойной принять участие в классической балетной постановке, но это уже будет слишком!..       Похоже, Катерина не знала, смеяться ей или отругать излишне осведомленного товарища Ясона.       — На этой радостной ноте, пока никто никого не убил и даже не собирается, я испаряюсь. Продолжайте дальше.       ...Но так и не испарился. Так, наметил попытку исчезнуть, но очень вялую. Видимо, с его точки зрения бесплатный цирк себя еще не исчерпал.       — Какой же, все-таки, позер—Ясон! Но за это я его и обожаю. Хотя порой он бесит так, что хочется убить. Даже топориком для мяса,—сказала Катерина так, будто Ясон куда-то делся, а не просто сделал лицо "я занят совсем не вами". — Так вот. Начнется-то завтра всё культурно. А закончится так, как заканчиваются ваши офицерские пьянки. Не могу предугадать, кто доживет до конца и что за гениальные идеи придут в голову этим людям, но вам лучше быть готовым ко всему. Ко всему не в смысле атаки, а просто быть готовым пропускать мимо ушей неприятные вещи.       Тут решил вмешаться Ясон.       — Есть у меня смутное, почти не оформившееся подозрение, очень нечеткое. Заключается оно в том, что боевой адмирал, который побывал в куче разных передряг и видал на своем веку очень много разных попоек, вероятно, имеет мааааалюсенькое представление о том, как завтра будут обстоять дела. И, скорее всего, не умрет — почему-то мне так кажется. Еще кажется, что парочка неприятных чужих слов не вызовут у него такого шока, как если бы он был паркетным шаркуном, одним из тех бессмысленных придворных, коих много было показано в каноне. В общем, ни люди, ни спирт, ни разговоры не должны оказать на него того деструктивного влияния, которого ты так боишься. Не умрет, ага?       — Ясон, я боюсь не того, что он «умрет», а того, что он случайно кого-нибудь прибьет от полноты чувств. Вспомни его репутацию! Если ты помнишь, то Биттенфельда позиционируют как полного отморозка, который может подчиниться, а может и не подчиниться только кайзеру Райнхарду. И как я должна сейчас себя вести, чтобы доходчиво объяснить, что будет происходить на пьянке?       — А, то есть, ты теперь уже понимаешь, что это будет пьянка?       — Спасибо, — саркастически отозвалась Катерина. — Я понимала это с самого начала. Большинство старожилов только и ждут удобного момента, чтобы поспорить о количестве заклёпок у кораблей Рейха и Альянса, попутно набираясь по самые брови. Ты же знаешь, у нас даже есть отдельные товарищи, спецы по этому делу, которых называют «розенриттерами на задании». То есть, пить с ними ни в коем случае нельзя.       — Даже Черным Уланам? — насмешливо спросил Биттенфельд.       Двое спорщиков заткнулись и оба посмотрели на него недоуменно. Катерина восприняла так, будто Биттенфельд морально готов шутить по неизвестному ему канону, в котором он является чуть ли не главным героем.       Похоже, фройляйн Катерина наконец перестала метаться туда-сюда. Биттенфельд получил возможность немного полюбоваться на хозяйку. Из-за волнения и после прогулки Катерина смотрелась очень даже очаровательно. И этот маленький факт занимал адмирала (человека с не сильно развитым абстрактным мышлением) сильнее, чем мифические завтрашние неприятности.       — Нуууу... ээээ... Я думаю... — протянула Катерина, — Черные уланы вполне могли бы соперничать с розенриттерами. Жаль, что Танака в каноне не додумался прописать ни один подобный случай. Только всё какие-то стычки, какое-то кровавое месиво. А так, я полагаю, что вы могли бы сойтись и с Вальтером фон Шёнкопфом, и с Каспером Линцем — командирами Рыцарей Розы. У вас схожие понятия о чести. Вы оба если приняли решение, пойдете до конца. Жаль, что Танаке так и не пришло в голову познакомить вас в мирной жизни. Зато у нас Шёнкопф и ваш герой — заядлые собутыльники, — Катерина неожиданно улыбнулась и подмигнула.       — Катерина, скажите как на духу, чего именно вы от меня хотите? — таким серьезным Биттенфельда еще никто не видел. Даже, наверное, сам кайзер Райнхард. Он очень устал от этого разговора. И даже начал немного сочувствовать Ясону, заподозрив, что сам он увидел только верхушку этого айсберга из сомнений и метаний.       Девушка глубоко вздохнула, выдохнула, положила свои руки на широкую ладонь Биттенфельда и попыталась заглянуть ему в глаза:       — Наверное, я хочу получить от вас слово… — Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, а потом поймала глазами взгляд Фрица Йозефа. — Фриц, мне очень нужно ваше слово, что вы при любом завтрашнем раскладе сумеете сдержать себя в руках. Дайте мне слово — как адмирал Райнхарда.       — Вам будет достаточно моего слова, Катерина?       — Вы же человек чести. Да и в каноне в вашем слове никто не сомневался.       И, разумеется, адмирал Биттенфельд дал своё слово, не вынеся умоляющего взгляда карих глаз.       ...Второй день пребывания на Терре закончился так же, как и первый. Ужин, карты, спальники-диваны и дележка одеял. Это уже становилось привычным. Биттенфельд начинал подумывать, что хочет приключений. Он боевой адмирал или где?!       А с другой стороны, хотелось изучить эту непонятную и почти незнакомую мирную жизнь.       Но приключений хотелось все-таки больше.