Прыжок в 10.000 метров

      Это было как будто насмешкой, честно слово. Вот я стою на стремянке и вешаю шторы в квартире своей мамы, а вот я лечу с этой же стремянки вниз, успевая только коротко вскрикнуть. И набрать воздуха для матерной тирады.       Чтобы заорать голосом младенца.       Все, ребят, это финиш.       Кто-то что-то говорил на каком-то языке, который я могла с трудом определить, как дикую смесь английского и, возможно, японского. Учитывая то, что из японского я знала три фразы, а английский у меня всегда был на уровне "так себе", то о чем шла речь, так в полной мере и не поняла.       Хотя был один момент. Я услышала еще один рев маленького человечка и уже тогда в голове закрались подозрения, что это мой возможный родственник. Но эта информация ничего конкретного мне не давала.       Через несколько дней я уже смогла адаптироваться и даже видеть более-менее, а также осознать, что родители этого тела явно не из бедных, так как целый штат служанок-нянечек на меня одну, такую красивую, о чем-то, но говорил. Деньги - это хорошо, без денег живется не очень, особенно вечно голодному студенту, по себе я это хорошо знала.       В общем, голодная смерть в слабом теле младенца мне не светила, да и вообще было ощущение, что я какое-то сокровище, к которому даже прикоснуться боязно. Сначала это забавляло, но потом начало раздражать и вводить в недоумение, так как мне позволялось буквально все. Я с ужасом представляла, что должно вырасти из ребенка при такой вседозволенности. Даже я, взрослый человек, нет-нет да попадала под влияние такого воспитания, иной раз устраивая свои "хочу", когда совсем туго было в плане настроения, что случалось у меня часто. Куда смотрели родители?!       Когда мне исполнился год и я уверенно уже передвигалась на своих двоих и довольно ясно выражала свои мысли, обличая их в слова, мне посчастливилось встретиться со своими биологическими родителями. Впечатления после этого остались просто незабываемые.       Мой отец, с высоты моего обычного для годовалого младенца роста, был великаном. Когда я увидела усатого и тучного мужчину, что горой навис надо мной, заполонив собой буквально весь окружающий мир, я, честно сказать, чуть ли коньки не отбросила. К счастью, впадать в слезы от увиденного и испытанного ужаса я не стала, только ошарашенно моргнула и медленно опустила кубик на недостроенный мной дворец.       Следом я увидела женщину. Стройная и очень красивая с длинными, чуть вьющимися волосами, шатенка, но вот на лице и в выражениях глаз не было ни грамма ума, что не скажешь о моем отце, который очень внимательно и цепко рассматривал меня, вгоняя в тихий страх. Его презрительная улыбка, застывшая на жирном лице, вызывала отвращение. Да, передо мной был совсем не силач и не воин, скорее политик, привыкший использовать все и всех себе на благо. Таких опасаться надо было больше, так как этот не убьет тебя быстро, а будет растягивать удовольствие, уничтожая шаг за шагом.       В общем, если я хотела жить припеваючи, то лучше в немилость сего господина не впадать, так как иначе... думать, что могло со мной случиться, я не хотела.       — Значит, ты моя дочь... — сказал великан под три метра ростом, что до сих пор никак не могло уложиться в моей голове. — Младшая.       За все время, что прожила в этом мире и месте, я поняла, что у меня есть еще и старшая сестра-двойняшка, с которой я ни разу не виделась, о чем в общем-то не переживала, так как даже не знала, что с новоприобретенной родственницей делать и стоит ли вообще.       — А вы мой отец? — чуть картавя, но все же старательно пытаясь выговорить слова, обратилась я к великану. Бровки чуть нахмурить, поджать пухлые детские губы и сделать серьезный взгляд, но не переборщить. Подозрений мне не нужно, хотя и мало кто поверит, что в теле ребенка переродилась вполне взрослая и уже полностью сформировавшаяся личность.       — И вправду сообразительна для своего возраста, — хмыкнул мужчина и растянул губы в ухмылке. — Это может пойти на пользу... хоть ты и не наследница, но выгодный брак принесет пользу.       От таких слов меня слегка покоробило, но я успешно не выдала свое отношение к тому, что меня за человека не считают и мое мнение никого не интересует. Одно хорошо, годовалого ребенка к алтарю не потащат.       Уже позже я поняла, что меня смущало больше всего в облике своих родителей. На голове у моей матери и отца были стеклянные аквариумы. Пытаясь выловить из памяти то, что не давало мне покоя, я сосредоточенно рассматривала тем же вечером потолок своих шикарных покоев, пока в голове не щелкнуло.       — Ван Пис... — тихо, едва шевеля губами и боясь быть услышанной няней, что несла караул у моей кровати, выдохнула, понимая, в какую западню я попала. — Тенрьюбито...       Небесные Драконы, Мировая Знать и просто аристократы, в которых мало осталось от аристократов.       Обитатели Мариджоа, имеющие неограниченную власть. Господи, за что? Мне бы в тихое местечко и не отсвечивать. Не надо мне родословной до небес!       Но боги были глухи к моим молитвам, и мне оставалось только смириться с тем фактом, что я попала в представителя весьма отвратительного мне слоя общества. Смириться и жить, ведь могла бы и в Охару залететь, чего бы в девяносто девяти процентов не пережила.

***

      — Ты слишком долго собираешься! Ты опоздала! — капризно надув губы и скорчив отвратительную гримасу, проговорила моя сестра. — У меня уже ноги устали!       — Настоящая леди не опаздывает, а всегда приходит вовремя, — усмехнулась я и бросила насмешливый взгляд из-под полуприкрытых век на Анну. Хорошо быть выше, но мой случай – отдельная тема. — А в том, что тебя не держат ноги, виновато твое отсутствующее чувство меры по отношению к еде.       — Ты!.. — круглое лицо девочки покрылось красными пятнами. — В отличие от некоторых, я не бледная дылда!       Губы растянулись еще шире, заставляя сестру беситься сильнее. Презрительно фыркнув и скривившись, девочка с превосходством взглянула на меня, для чего ей пришлось задирать голову.       — Как некульту-урно, — ехидно протянула. — Разве так себя ведет леди?       — Ты!.. — возмущение и тихая ненависть в серых глазах, похожих как две капли воды на мои.       Я хмыкнула, наблюдая за ее потугами, и отвела от нее взгляд, тем самым показывая, что мне она больше не интересна. Впрочем, это была правда, так как больше меня интересовал большой и богато украшенный корабль, на котором мы отправимся в море примерно на год. За это время запланировано посетить все четыре моря: Ист Блю, Вест Блю, Саут Блю, Норт Блю и часть Гранд-Лайна, в который мы попадем через Калм Белт. В Новый Мир отец пообещал нам прогулку, как только нам стукнет по четырнадцать лет.       По правде сказать, у меня вообще не было желания спускаться с Мариджоа, но чертов врач посоветовал "прогулки и новые впечатления, которые наверняка улучшат ваше здоровье и здоровье ваших детей". По мне так неплохо в библиотеке жилось, пусть без солнечного света и соленого бриза среди пыльных тихих полок, зато спокойно и без лишних телодвижений, а также общества посторонних людей, среди которых я должна была держать маску представительницы Мировой Знати. Вспомнив того прилизанного мужика, я невольно скривилась.       Я терпеть не могла играемую мною роль, но совсем не стремилась навстречу приключениям, предпочитая тихую стабильную, пусть и во многом противную моим принципам, жизнь. Нет, во мне был дух бунтарства и авантюризма, а также любопытство, но я успешно их дозировала, не превышая нормы и не выходя за грани дозволенного. Я не хотела проблем... и риска для жизни. Одну жизнь я уже бездарно спустила в унитаз, умерев даже не настолько нелепо, чтобы получить премию Дарвина после смерти.       Впрочем, жизнь в этом мире решила тоже обделить меня здоровьем, как и в прошлом. Я изначально родилась слабая телом, в отличие от взявшей, наверняка и мою тоже, добрую часть здоровья сестры, что так бездарно ее губит. Анне нужно было всего лишь ограничить рацион. Девочка в свои восемь выглядела как колобок и уже страдала одышкой. Да, ей прописали диету, но все упиралось в то, что она не желала ее соблюдать, продолжая есть за пятерых.       Проблемы же с моим здоровьем начались с самого детства. Часто пропадал аппетит, был плохой сон и недовес, а также резкие перепады давления и постоянные головные боли. Скорее всего, эти проблемы были бы несущественными, если бы я могла свободно двигаться и расти как нормальный ребенок, играя с соседскими детьми и воруя яблоки из огорода, но увы и ах, не положено.       Мне действительно нужен был чистый и свежий воздух. Но где ему взяться, если на голове чертов аквариум? Была бы возможность, я бы сняла этот чертов стеклянный купол со своей головы, но тут все упиралось в то, что меня бы свои не поняли. Из-за репутации болезненного и немногословного ребенка-гения, мне многое спускалось с рук. Одно время меня считали излишне мягкой по отношению к рабам, но пару раз увидев, как я спокойно, без истерик и угроз, несколькими холодными фразами, играя на людской психологии, довожу слуг чуть ли не до истерики, отстали и даже стали уважать. Тихоней и излишне мягкой считать меня перестали. Просто странной и холодной, ко всему равнодушной и помешанной на книгах девочкой.       И слуги, которые чуть не схолопотали инфаркт от страха из-за равнодушно сказанных угроз и перечислений всех зверств, что сделают с ними по моему приказу... да, это было мерзко, но необходимо.       Я считала низким устраивать истерики и вести себя как избалованный ребенок. Конечно, меня вызвал отец на разговор, но выслушав мои доводы, что такое поведение недостойно тенрьюбито, милостиво одарил меня благосклонностью. Святому Ферденанду нравилось мое поведение, и то, что его дочь выделяется на фоне других. И выделяется выгодно.       Играть избалованного ребенка я не могла, а вот беспринципную, холодную сволочь получалось гораздо лучше, хоть и приходилось прилагать множество усилий в некоторые моменты, чтобы не потерять маску.       — Все готово к отплытию? — тяжелые шаги еще больше расплывшегося в стороны жировыми складками отца раздались совсем рядом.       — Так точно, Ваша Светлость, — тихо, но четко отозвался Дозорный, звание которого определить я не смогла, но сделала зарубку в памяти разобраться в этом вопросе поскорее, чтобы не ошибиться и не продемонстрировать свою глупость и необразованность.       — Прекрасно. Анна, Антонина, — окликнул он нас.       — Да, отец? — равнодушно отозвалась я.       — Пап? — Анна тут же посеменила к отцу, смешно перекатываясь с ноги на ногу, завоевывая его внимание. Девочка была излишне ревнива и завистлива, считала, что я забираю внимание родителя. На такое детское поведение я только усмехалась, но все же иногда действовала ей на нервы, крутясь и привлекая внимание Фердинанда. В конце концов, его расположение для меня было тоже важно. — А мама?       — Она предпочла остаться на Мариджоа, — качнул головой огромный трехметровый колобок. — Поднимаемся на борт. Мы отплываем.       Смотря на рост своего отца, я тяжко вздыхала в мыслях, так как было уже ясно, что быть мне шпалой метра так два с половиной. В этом мире это считался вполне нормальный рост, но мой мозг все равно не мог адекватно воспринять эту информацию и смириться с этим фактом. Главное – жиром не заплыть, иначе вообще превращусь в уродку.       Придерживая подол своего платья и белого одеяния-скафандра, чтобы не кувыркнуться прямо с трапа, ведущего на корабль, запнувшись о подол, я довольно легко поднялась на борт, обгоняя отца и сестру, цокая каблучками дорогих туфель. Стоило только ступить на нагретые солнцем доски, как я оказалась в центре внимания множества глаз, в которых плескалась целая палитра эмоций. От любопытства и легкой заинтересованности до лютой ненависти и презрения.       Было это внимание всего мгновение, потому как в следующий момент, все опустили глаза, не смея их поднимать. Но общее настроение я уловила.       Ожидаемо, в общем-то. Ухо надо держать востро, так как мало ли что могут сделать те, кто смотрят на меня с негативным настроем. Ненависть может толкать даже на самые глупые поступки, а убийство тенрьюбито будет определенно одним из них. Но степень глупости и недалекости меня волновать совсем не будет, если я вдруг стану жертвой, а потом трупом, павшим во имя мести.       Значит запоминаем и на глаза лишний раз не попадаемся.       — Добро пожаловать на борт, Небирос Антонина, — отвесил мне легкий, но довольно глубокий почтительный поклон, кажется Вице-Адмирал. — Вице-Адмирал Винсент Дорома к вашим услугам.       Высокомерно кивнув и смерив Дозорного ничего не выражающим взглядом, протянула:       — Наде-еюсь, вы меня не разочару-уете, Вице-Адмира-ал Дорома-а, — противно даже для самой себя растягивая слова, буквально пропела, вложив все свое актерское мастерство в выражение вселенской скуки на лице с легким налетом презрения.       Кажется, подул легкий ветерок, который я не могла почувствовать из-за своего скафандра. Появилось чувство досады.       "Ветер перемен" — мелькнула странная мысль. Усмехнувшись, я выбросила ее из головы. Менять в своей жизни я ничего не хотела.       Меня моя жизнь полностью устраивала. Я не нуждалась ни в чем, у меня были огромные возможности, теплое место и библиотека с тысячами книг, что хранили в себе множество тайн.       Прыгать в обычный мир с десяти тысяч метров ради недостижимой мечты и цели, которых у меня в данный момент даже не наблюдалось, я не собиралась. Мариджоа, в данный момент, устраивал меня, а место под солнцем в этом гадючнике я себе отвоевать успею в любом случае. На любого зверя найдется свой укротитель, и на любую проблему свое решение. Исключение – смерть, а жизнью своей я дорожу и тщательно лелею свой второй шанс.       А благополучие всех людей... простите меня, но своя рубашка ближе к телу. Чем смогу – помогу, но Великих Свершений и революций во славу народа от меня ждать не стоит. На такие подвиги я пока не готова.       Да, имя, данное отцом, мне не подходило совершенно. Если я и буду рваться в бой, то только ради себя и ради тех, кто мне будет действительно дорог. Остальное - не важно.       — Ваша каюта, госпожа, — склонилась в поклоне молоденькая служанка, нервно сминающая подол своей формы.       — Прекрасно, — окинула взглядом место своего обитания на ближайший год. — Мой багаж разложили?       — Да, госпожа...       — А мои книги?       — Вон там, госпожа.       — Чудесно, — кивнула служанке. — Помоги мне сменить наряд...