Глава 3. Твой грех - гнев
26 апреля 2018 г. в 17:51
Громкий гул, исходящий с завода по переработке мусора, мешал спать, и, всё время перебираясь с одного бока на другой, я подмял всю простынку под себя. Вся остальная часть кровати была девственно чиста.
Не вставая с зоны моего комфорта, я пытался поправить свою честную половину и уже не смог сомкнуть глаз. Я лежал под зимним одеялом, и мои глаза случайно встретились с часами, что нервно тикали и прерывали тишину в квартире. Их громкий звук распространялся настолько стремительно, что даже включив горячую воду, повернув и до упора прокрутив ручку, регулирующую поток кипятка, будет слышен этот адский и приводящий любого человека в нереальное бешенство тик.
«Семь утра. Даже птицы не проснулись, наверное», — подумал я и, надев тапочки, тихо зашаркал ими прямиком до кухни. Я, как обычно, открыл стеклянную дверцу буфета, взял свою любимую красную чашку, которая несколько раз падала на пол, но отчаянно выдерживала все удары судьбы. Ну и, конечно же, мою невероятную злость.
Я насыпал в чашку пару ложек коричневого сахара. Стоп. Коричневый? Серьёзно? Немного опешив от увиденного, я вообще хотел было поставить свою кружку обратно, но потом, спустя некоторое время, до моего скукоженного с утра мозга дошло. Порыскав по шкафам, нашёл пакет с кофе и, положив ложку с горкой, налил воды в чайник. Я уселся около окна, из которого слегка дул проxладный ветер.
Сходив за своим ноутбуком в комнату и зайдя на свой профиль, я полистал ленту, увидел пару смешных комментариев. Посмотрел, что сейчас популярно из литературы. Проверив топы продаж и сделав последний, продолжительный глоток, я поставил кружку в раковину и продолжил листать ленту.
В коридоре послышались человеческие звуки: хруст костей и тихое зевание Хлои, чьи волосы переливались от солнца, неровно упавшего на зеркало. Пара её красных прядей с левой стороны были кудрявые, что могло выдавать какой-то странный секрет. Она прошла в ванную, включила воду. Я не видел её около двадцати минут. Что же бедные женщины так долго делают в ванной, остаётся для меня и многих мужчин секретом. Со мной делиться этим она не хотела. По выходу из ванной комнаты лицо красноволосой казалось бледным.
— Тебе нехорошо? — поинтересовался я и налил в стакан газированной воды из бежевого холодильника. Ему не помешала бы уборка.
Девушка проигнорировала меня и мой стакан воды.
Она опять поспешно удалилась в «дамскую комнату» и включила воду, которая била сильнейшим потоком.
Xлоя, открыв дверь и вытирая рот полотенцем, прошла на кухню и пристроилась рядом. Она долго шмыгала и вытирала нос рукой. Это привело к кровотечению.
— Я думаю, мне нужно кое-что рассказать тебе, — обрывисто протянула Хлоя, то и дело вытирая кровь, идущую из носа. Красные капли запачкали всю ладонь и небольшую часть пола.
Девушка подошла к столу и оторвала небольшой клочок бумажного полотенца не совсем женственно и элегантно. Она скомкала кусочек и засунула в ноздрю. Хлоя долго собиралась духом и каждый раз пыталась было начать, но сбивалась. Для полноты картины я взял её за руки и пытался быть максимально серьёзным, несмотря на то, что из одной ноздри весьма забавно выглядывало бело-красное нечто.
— Когда мы пошли вчера домой после матча, а ты договаривался с таксистом, я так была на тебя зла из-за того, что ты нахамил мне утром... А потом мы ещё и поругались с тобой в машине и напугали водителя.
— Мы же помирились вроде, нет? — оставаясь в неведении, ответил я и замолчал, дабы не перебивать Хлою.
— Да, мы помирились, только ближе к ночи. Пока ты стоял и прощался с Мориарти, я поцеловала Тича, с которым мы были целый вечер. Прости, — проследовало от Хлои. Наши руки сразу же рассоединились.
Меня будто ударило по лицу чем-то тяжёлым, а затем по нему прошлись ногами и добили все оголёнными проводами. Я моментально ощутил неприятное и противное чувство. Внутренний гнев взял надо мной верх, и я, сxватив стакан, в котором ещё шипели пузырьки, швырнул его на пол. Громкий звук разбившегося стекла пронесся по комнате. Хлоя же начала плакать. Слёзы одна за другой стекали с её щёк, а я молча накапливал в себе гнев и, громко ударив по столу, быстро оделся, удалившись из квартиры.
Погода будто бы подстраивалась под моё настроение: небо сгущалось, безвольные тучи нагнетали атмосферу вместе с порывистым ветром, который мог бы сгибать небольшие деревья. Я, в порыве ярости и злости то ли на себя, то ли на непутёвую спутницу жизни, хотел было набрать Мориарти, но, остыв и сделав пару кругов, выдохнул, но обратно домой не пошёл. Сел на скамейку и обдумывал всё то, что накопилось. Видимо, я настолько неудачник, что ни с кем у меня не складываются отношения. Была одна — ушла, была вторая — ушла, и тот самый Тич, который сам же лез целоваться, можно сказать, увёл близкого человека.
С неба начали падать небольшие капли, количество которыx со временем нарастало, и бить по макушке всё сильнее. Небо переливалось адскими красками, будто грядёт истинный конец света. Наверное, это было связано с солнцем, которое за целый день так и не смогло выйти из-за туманных верхушек деревьев. Я набрал на телефоне номер Мориарти и, услышав его голос, пару секунд просто молчал, а потом едко выдавил из себя:
— Я в деле. — Пришлось недолго ждать, пока товарищ что-то ответит.
— А семья? — возмутился Гардер. В трубке было слышно его тихое дыхание.
— К чёрту, — ответил я и ждал указаний.
— Знаешь, где стоит Церковь святого Протериала? — видимо, Мориарти не хотел мусолить то, что и так измусолено, и перешёл к делу.
— Конечно, знаю. Я там часто бывал, — выдавил из себя я и ждал, пока Мориарти скажет что-то дальше.
— Так вот, я сейчас там, и, как узнал, Исаак тоже. Мы можем прямо-таки проведать его, ты понимаешь, какой у нас есть шанс? — в голосе Мориарти был слышен оптимизм, казавшийся притворным. Такой, будто он что-то скрывал, но не хотел обременять меня.
— Хорошо, я сейчас подойду, стой там, — пропыхтел я и, надев капюшон толстовки, отправился туда.
Мой путь не занял много времени. От этой прогулки в дождливый весенний день подпортились только джинсы и обувь, которая раз за разом попадала в огромные лужи.
Я увидел стоящего в капюшоне Мориарти. Он приветливо махал рукой, а стоило подойти поближе, как он бросился обнимать меня. Но делиться чем-то со мной он не хотел, желал лишь только быстрее войти в церковь.
Мориарти подошёл к большой бежевой двери, положил руку. Только надавив на дверь вдвоем, нам удалось отворить её.
Мы увидели не что иное, как вооружённое собрание. Мужчины и женщины, даже дети, держали в руках автоматы и пистолеты. А в середине зала стоял Исаак всё в том же костюме и с теми же узнаваемыми красными перчатками. Он был рад видеть нас, никак иначе нельзя было понять его ухмылку на лице.
— Вы не обязаны любить свою семью, если они не уважают вас. Вы не обязаны любить свою мать, если она называет вас отвратительным. Вы не должны любить своего отца, если он заставляет вас чувствовать себя бесполезным и глупым. Вам не обязательно любить всех ваших сестер и братьев, если они издевались над вами. Вам не нужно уважать кого-то только потому, что у вас общая кровь. В любой семье могут быть токсичные люди, и они ужасны, — читал проповедь мужчина, смотря на меня.
— И вот они, всадники конца света Божьего. Они пришли, пришли, чтобы забрать меня и сбить вас с пути истинного. Чтобы вы услышали не голос Создателя, а увидели путь к Сатане и братьям его. И тогда в небе засияет гром, и тучи разразят землю от бездонного количества грехов, оставленных людьми, — продолжал Исаак, смотря на то, как мы уверенно движемся к нему.
— Кто ты? А кто я? Мы все люди, но что мы из себя представляем? М-м? Правильно, мы лишь биосоциальные сущности, мечтающие только вкушать тонны еды и извергать из себя недовольство, — Исаак уже говорил именно со мной, ни с кем другим, он смотрел мне в глаза, руки его тянулись ко мне. Я на секунду хотел было отдаться влечению и согласиться с ним, но Мориарти лишь прошёлся рукой по моему лицу.
— Каждый из нас стоит на тысячах черепов убитых нами людьми. Нет, нет, нет, не убитых физически, а убитых морально. Благодаря нам, нашему острому языку и нашему беспричинному гневу мы убиваем десятки тысяч людей. За нами существуют сотни грехов, и, казалось, создатель простит их, если мы сознаемся. Но нет, твой грех — это гнев. Именно ты несёшь этот крест. И тебя нужно распять на нём, но ты не достоин такой доброй участи. Ты отказался от Библии, прогнал меня из собственного дома, а теперь ты считаешь, что чем-то лучше? Нет, ты — грешник, не достойный таких обыденных вещей, как семья, любовь и счастье. Ты — это чудовище, не достойное обычного существования на священной земле.
Мориарти подошёл к нему максимально близко и только хотел его ударить, как около лидера возник целый отряд парней со штурмовыми винтовками. Исаак лишь продолжал подначивать своих промытых напрочь соратников. Они ему хлопали, в глазах уже не было ничего человеческого, и Мориарти предложил уйти и вернуться с более сильным вооружением. Мы понемногу начали сдавать назад, а Исаак отправлял нас в путь и открыл ворота. Мы, мирно покинув церковь, оказались уже на пропитанной дождём земле.
— Мне нужно немного побыть одному, — вяло брякнул я и посмотрел на Мориарти, а тот лишь глядел на колокол, висящий в самом верху церкви.
— Я думаю, мне тоже, — ответил Мориарти.
— Нет, я не шучу. Я уеду на пару дней куда-нибудь, мне хочется побыть со своими мыслями. Провожать меня не надо, я поеду налегке, ладно?
— Звучит весьма грустно. Тебе не нужна моя помощь или помощь Тича?
— Нет. Нет. Нет, — неодобрительно махал я рукой, сев на мокрую лавочку. — Не стоит, не хочу. Я вернусь через пару дней, и всё будет хорошо.
— Может, мне всё-таки проводить тебя? — Мориарти будто уже плакал, его глаза стали влажными, но слёзы не шли, словно он сдерживал себя.
— Спасибо, но не надо. Не теряй меня, я скоро вернусь, — ответил ему я и, обняв на прощание, ушел.
Через пару секунду я услышал всхлипы, похожие на плачь, но стоило мне повернуться, как силуэт Мори исчез в тумане дождливого дня.