In the Dark of the Night

Все были бледны и как будто измучены непонятным тайным страданием, может быть, страхом смерти или боязнью попасть назад в Азкабан, как сперва решил Гарри. Так или иначе, задерживаться здесь не хотелось, но исчезнуть он не успел. Справа раздался чей-то глубокий вздох, и через мгновение его руки коснулась чья-то прохладная чуть влажная ладонь. Лорд Люциус Малфой, которого он не заметил сразу, сидел на диване, бессильно откинувшись на спинку: видимо, стоять у него уже не было сил, но за руку Гарри он ухватился, как утопающий, и не отпускал, будто перед ним был самый последний шанс. Под глазами гордого лорда залегли глубокие тени, нос заострился сильнее, на скулах обозначились провалы, и выглядел он, нельзя не признать, ещё хуже, чем во время битвы за Хогвартс, и дышал глубоко и часто, как будто только сейчас получил доступ к свежему воздуху. Слова, произнесенные им, прозвучали тихо и обессиленно: — Вы явились... Благодарю, мой Лорд. — Вы меня перепутали с Волдемортом. Да в чём дело? Вы заманили меня сюда для расправы? — Нет, это не ловушка. Вы — наше единственное спасение. — Не уходите, прошу вас! Со всех сторон послышались просьбы, произносимые самым вежливым голосом и так не похожие на дьявольский хохот, какой он слышал раньше, что это сбивало с толку. Впрочем, нападать на него никто не собирался, так что убегать не было причин, и Пожиратели Смерти сидели мирно, если не сказать — смиренно. Малфой, не отпуская его, выглядел, как наркоман, получивший любимый наркотик, и до сих пор не мог отдышаться: — Кажется, кто-то должен объяснить нашему юному другу — нашему спасению! — что здесь происходит. Но у меня нет сил. Мистер Яксли или мистер Эйвери, если вы будете так любезны... С места поднялся высокий мужчина с тяжелым мрачным лицом, которого он помнил ещё с битвы в Министерстве. Он махнул рукой Малфою, успокаивая его, и обратился к Гарри: — Прежде всего, мы приветствуем вас, наш Лорд, и хотим поблагодарить за то, что вы не оставили наши мольбы без внимания. — Какие ещё мольбы? Почему вы меня называете так? Я же не Волдеморт! Драко Малфой, как я понял, попросил меня навестить его семью и проведать больного чем-то лорда Малфоя, и я решил прислушаться к его просьбе, тем более, что он так сильно... — Драко, надеюсь, ты был достаточно вежлив с нашим господином? — обратился другой Пожиратель смерти к Малфою-младшему, и тот мрачно кивнул. Яксли продолжил: — Садитесь, господин, не стойте, прошу вас. Разговор предстоит долгий, и надо бы объяснить всё доходчиво и подробно. Вы выслушаете нас и примете решение, и я надеюсь, что нам удастся убедить вас принять его в нашу пользу. — Постарайтесь, — с сомнением заметил Гарри, опускаясь в кресло во главе стола, и ему показалось странным и пугающим, что ещё год назад на этом месте сидел сам Волдеморт. Тем не менее, пути назад не было, раз уж он согласился выслушать их всех. — Итак, начнем с того, что больше полугода назад вы победили лорда Волдеморта, нашего господина... Кстати, вы знаете, почему мы звали его хозяином? — Что тут гадать: от страха. И из-за этого... как его... подобострастия. Вот. — Не совсем. Мы были связаны с ним клятвой. Магическим обязательством верной службы. Вы ведь знаете, что представляет собой Непреложный обет? Гарри кивнул. — На основе этого заклятия Тёмный Лорд изобрел свой собственный способ привязывать последователей к себе, для того, чтобы ни один не смог предать его, если бы вдруг раздумал ему служить. Этот обет действовал через тёмную метку, своего рода печать, подтверждающую, что маг готов служить Господину верой и правдой до самой смерти. Если маг отрекался или предавал идеи нашего общества, метка посылала сигнал лорду Волдеморту, и он расправлялся с отступником: иногда сам, Авадой или Круцио, иногда неявно. Но можно же просто исчезнуть и не участвовать в нападениях на невинных, скажете вы? Нет. Долгосрочное действие тёмной метки таково, что мы зависим от Волдеморта, и наша магия служит ему, а в отсутствие господина — угасает. Потому сейчас мы находимся в бедственном положении. Силы слабнут. Мы становимся сквибами, а в перспективе — хладными трупами. Вот так. "Туда вам и дорога!" — подумал было Гарри, но сказать эти слова вслух было не слишком умно и слишком грубо, так что он возразил: — Но предатели Тёмного Лорда существовали и раньше! — Жили они недолго. И даже если бы им удалось избежать расправы своих собратьев, их собственная магия, а вместе с ней и жизнь всё равно покинули бы их через некоторое время. Именно потому лорду Малфою сейчас хуже остальных: Волдеморт незадолго до вашей схватки понял, что он пожалел о своей службе и готов отречься. Иными словами, предал его, пусть пока ещё в своих мыслях. Потому его клятва обернулась против него самого и всё это время медленно забирает его жизнь. Только вы можете спасти его; ему ещё хуже, чем остальным. — Почему именно я? Я убил Волдеморта, на этом всё! — Вы не только победитель. Вы — его главный крестраж. — Я думал, главный крестраж — змея. — О нет! Змея, сами понимаете, тварь неразумная, а вы... Вы — другое дело. Волдеморт был умён и дальновиден, как бы другие ни старались изобразить его безумцем в ваших глазах. И он допускал, что может погибнуть, если разрушатся все крестражи. На этот случай ему требовался маг, который, нося в себе часть его души, будет управлять нами и продолжит начатое им дело. Тот случай с гибелью ваших родителей сделал вас преемником. — Нет! Нет, нет, нет, нет, нет. — Увы, да. Главный крестраж — обязательно человек. Тот, кто наследует силу и власть над нашей магией. Изначально лорд собирался сделать крестражем другого, но вышло так... — Не напоминайте. — Прошу прощения. И надеюсь, вы поняли, как мы от вас зависим? Только вы можете вернуть нам силы и простить предательство Люциуса. Вы станете нашим новым господином. — Я? Увольте. Не собираюсь! — Мы просим вас! — Участвовать в ваших шабашах? Казнить несчастных магглов и грязнокровок? Да ни за что! Гарри вскочил порывисто, чуть не опрокинув кресло, и выбежал прочь. Смотреть на собрание Пожирателей Смерти после услышанного и осознавать себя поставленным на место Волдеморта не случайно оказалось выше всяких сил. И определенно ему нужно было время, чтобы всё осознать и принять — или отринуть. Хлопок трансгрессии возвестил Пожирателям Смерти, что собрание их окончено. Люциус лежал в беспамятстве: со стороны казалось, что он просто задремал. Хогвартс встретил сбежавшего ранним утром гриффиндорца не слишком-то дружелюбно. Минерва МакГонагалл ледяным тоном напомнила ему, что отлучаться просто так даже во время каникул — недопустимо, и правила попадания и отлучки из стен школы касаются в том числе и его, будь он трижды герой. Гарри виновато пробормотал дежурное "простите" и направился в гостиную факультета. Ему очень, очень необходим был тот, с кем можно было посоветоваться насчет узнанного. К счастью, друзья в полном составе успели возвратиться и оглянулись на него, едва он вошел. — Ну как, ты отдохнул? — поинтересовалась Джинни. — Что? — ответил он рассеянно, выискивая в толпе Рона и Гермиону. — Ну, ты же хотел вернуться пораньше, чтобы отдохнуть, разве не так? — А, вот ты о чём. Да, конечно. Спасибо, — ответил он, чувствуя себя жалким обманщиком, хотя стыдиться ему, строго говоря, было нечего: Малфой сам нашел его, и он был обязан разузнать, в чем там дело. — Ясно, — обиженно протянула она, но оправдываться и размышлять было некогда. Двое лучших друзей наконец отыскались: они махали ему из дальнего угла возле камина. — Вот вы где. Я вас искал, потому что нужно поговорить, только не здесь, а где-нибудь подальше. Они засмеялись сперва, но обеспокоенный вид заставил их прислушаться к этой просьбе. Вскоре Золотое Трио укрылись за куполом невидимости и шумозащитными чарами в перелеске у стен школы. — Гарри, ты объяснишь, в чем дело? — начала Гермиона. — Если окажется, что ты вытащил нас сюда только ради того, чтобы посоветоваться, как лучше списать на экзамене по трансфигурации, то я тебя ударю, честное слово. — Нет, всё куда серьезнее. Послушай, вчера я возвращался ночью в спальню, и в Выручай-Комнате встретил Драко Малфоя, и он начал нести всяческий бред о том, что его отцу плохо и я должен немедленно явиться к ним в Мэнор. — Надеюсь, ты его послал? — М-м, нет. — Слабак! Я бы ему напомнил обо всём, что мы пережили — по вине его папаши в том числе. — Рон, речь не о том. Я тоже подозревал, что тут что-то нечисто... — Но он же мог собрать оставшихся в живых Пожирателей Смерти, и они отомстили бы тебе за проигранную войну! — Ну, в каком-то плане так и произошло... — Гарри! Ты сумасшедший! — Дослушай меня, Герми. Я согласился, потому что хотел узнать, кто из них в живых, и навести на их след Аврорат. — Это слишком рискованно! Ты не должен был... Ладно, я замолкаю: в любом случае, ты здесь, целый и невредимый. Что там случилось, в Мэноре? — Там, как ты и предвидела, меня ждала группа из Пожирателей Смерти. Но они не стали нападать, наоборот, они... Хотели мне принести присягу, что ли. Хотели, чтобы я стал новым тёмным лордом, понимаешь? — Что? — Гермиона отпрянула, шокированно смотря на него. — Логически рассуждая, ты должен был стать их худшим врагом! Не понимаю, откуда такая почтительность. И зачем им церемониться? — Видишь ли, от меня зависит теперь их жизнь. — Но как? — Я и сам не до конца понял из объяснений. Выходит, что черная метка — это клятва Тёмному Лорду в том, что они будут служить ему. И когда они поклялись, магия стала залогом их верности Волдеморту, а теперь, когда он повержен, начала пропадать. Я унаследовал власть Тёмного Лорда, поскольку внутри меня заключена частица его души, и поэтому только я могу вернуть им потерянные силы. Гермиона смотрела на него скептически, но тут вмешался Рон: — Слушай, это может быть правдой. Отец — он ведь служит в министерстве и многих знает — говорил мне, что Яксли и Руквуд, те, кого подозревают в связи с Волдемортом, но не могут доказать, начали недавно превращаться в сквибов, и им вскоре придется оставить свои должности. — Они боятся, что магия угаснет насовсем, а потом, может быть, и жизнь. — И ничего страшного, я считаю, — фыркнул Рон. — В самом деле, эта идея мне лично кажется разумным наказанием, — заметила Гермиона. — И если все те, кто входил в число Пожирателей, отмечены этим проклятием, можно не волноваться, что Визенгамот осудит невиновных и упустит причастных: расплата их найдет и без помощи Аврората. Правильно я понимаю? — В целом да. Просто... Они ведь тогда умрут. — Откуда ты знаешь? Может, всего лишь лишатся способности колдовать? — Понимаешь, я видел Малфоя-старшего: Волдеморт успел активировать проклятье перед нашей с ним схваткой, — и теперь он, скажу вам прямо, выглядит неважно. При мне он не смог ни говорить, ни встать. — Может, он просто изобразил из себя невинно наказанного! Ты что, не знаешь, как ему удалось спастись от приговора после первой магической войны? Гарри вспомнил заплаканные глаза Нарциссы Малфой и отрицательно покачал головой. — Так хорошо изображать умирающего нельзя. Не настолько он гениальный актёр. — Ну, предположим, что это правда. И в чем ты пытаешься нас убедить? Что надо внять их просьбам и возглавить их невинный кружок по интересам? — Нет же! Потому я и ушел от них, ничего не пообещав. — И правильно сделал, — одобрил его Рон, хлопая по плечу. — Их место в Азкабане, где они должны гнить, без магии или с ней — без разницы. — Да, — согласился Гарри. — Наверно. Тогда мой вопрос решен. Он поспешил завершить разговор, потому что боялся, что умница Гермиона решит заставить его оповестить авроров, а значит, придётся нарушить данное Драко Малфою обещание не распространяться об узнанном и не доносить о них. Конечно, даже если бы Визенгамот узнал, стыдиться ему было бы нечего. Он всего лишь помог бы суду обнаружить оставшихся на свободе преступников и совесть его, пусть формально, осталась бы чистой. Но после он вспомнил бледные от страха лица тех, кто наводил ещё недавно ужас на нечистокровных магов, и на обращенные к нему с надеждой глаза. Неужели все эти люди вскоре умрут? Макнейр, Нотт, Мальсибер и Лестрейндж-старший — давние негодяи, но были ведь там, на собрании, и молодые люди, которые, возможно, и не убивали никого, а всего лишь поверили в господство магов и рассказы о возвращении прежних славных времен; он не сомневался, что Волдеморт умел увлекать за собой, а значит, легковерным придется понести расплату, и та будет страшна. Выходило, что он, Гарри Поттер, станет теперь их палачом? Легко ли вынести тридцать трупов на своей совести, не убитых в пылу схватки, а умиравших долго и мучительно? Чаши весов колебались в его душе, и вспоминались поочередно жертвы с обеих сторон недавней войны. Люциус Малфой, отцы Крэбба и Гойла, отец Панси Паркинсон и многие другие умрут, — все, кто запятнал себя черной меткой. И даже Драко Малфой. Выходит, зря он его спасал? Нарциссу можно было понять: перспектива потерять мужа и сына наверняка казалась ей ужасной. Но неужели так плох Драко Малфой? Достоин ли он смерти? Перед памятью Гарри вставали картины их школьных совместных лет и долгой вражды, казавшиеся сейчас донельзя нелепыми и детскими обиды и много другое. Нет, Гарри не жаждал возмездия, больше того, сожалел о метке Малфоя, подумав, что у того, наверно, и выбора-то особого не было: наверняка дать клятву его вынудил отец. Но ответить хотя бы самому себе на вопрос Яксли и согласиться возглавить орден Гарри пока не мог. Драко, очевидно, понимал тяжесть вставшего перед ним выбора и долго не показывался ему на глаза. Гарри даже пришлось его разыскивать и караулить возле входа в гостиной Слизерина, когда перед ним встал один вопрос. Они встретились уже вечером, когда тот одиноко возвращался не то с тренировки, не то с отработки у кого-то из профессоров, которые теперь не жаловали слизеринского принца. — Драко! — О, — тот запнулся от неожиданности, — привет... Приветствую вас, господин, — поправился быстро он. — Не называй меня так. Какой я господин? Я самый обычный... — Ты преемник сам-знаешь-кого. Мы от тебя зависим. Извини, что заставил ждать: я не знал, что ты меня ищешь. И ты, кстати, можешь вызывать нас через метку, только надо произнести заклинание... — Не извиняйся. И я никогда не буду этого делать. У меня остался один вопрос: ты говоришь, твоему отцу хуже, но разве проклятие не должно было коснуться также и тебя? — Гарри всмотрелся в лицо Малфоя-младшего: тот был, конечно, бледен, но не чрезмерно. Серые глаза смотрели тревожно, даже выражение презрительно поджатого обычно рта сменилось каким-то горьким и невеселым. Но всё равно, ни малейших признаков тяжелой болезни не было, да и на парах незаметно было, чтобы тот терял силы и магию, о чем он и сообщил ему: — Ты не кажешься больным, как твой отец. Выглядишь нормально. Так, бледный чутка. — Я всегда такой. Понимаешь, я вижусь с тобой на общих занятиях, и это дает мне возможность восстановить силу. Я как бы всегда под твоим присмотром. И потом, Лорд не проклинал меня, потому что злился лишь на отца. Оттого ему теперь так плохо. — Как он? Не выздоровел? — Ему стало лучше ненадолго, но всё равно... — Малфой замолчал напряженно, всматриваясь в глаза Гарри, будто искал там ответ или поддержку, и Гарри ответил ему: — Говори, не бойся. Что ты хочешь сказать? Драко вдохнул, собираясь духом, и произнес: — Я готов на всё, что ты пожелаешь, лишь бы сохранить ему жизнь! Абсолютно на всё, так и знай. — Голос звучал твёрдо и уверенно. — Я пока не могу распоряжаться деньгами в нашей ячейке, но скоро мне будет восемнадцать, и ко мне перейдет контроль над своей частью состояния. Тогда я смогу сделать для тебя что угодно, — только скажи мне, что тебе нужно. — Не стоит! Я не бедствую, в отличие от Уизли, на которых ваша семья презрительно смотрела все эти годы. — Я скоро смогу им помочь, если ты попросишь. — Скажи лучше, что ты сам хочешь в обмен на это? Чтобы я встал во главе вашего очаровательного общества ненавистников грязной крови? Нет. Я не убийца. — Это не требуется, Гарри! Ты не так понял просьбу мистера Яксли, если считаешь, что надо убивать, чтобы занять место Волдеморта! Ты можешь просто иногда собирать нас всех, чтобы мы могли восстановить убывающую магию... Можешь даже давать нам задания — это вовсе не значит, что надо посылать нас терроризировать магглов! Волдеморт хотел захватить всю власть, но у него были и другие цели. — Да что ты? — поинтересовался с некоторым ехидством Гарри. — Да. Например, поддерживать и укреплять древнейшие магические семьи, поддерживать чистокровных магов... — начал Драко осторожно. — Мы уже видели, во что это превратилось. — Значит, ты не согласен? — Нет. Драко поник. Глаза показались серыми от разочарования, затуманенными от горя. Гарри поспешил объяснить ему: — Но я не хочу, чтобы вы погибли! И чтобы умер твой отец тоже. Я готов явиться, если ему это нужно, готов попытаться отменить проклятие Волдеморта. "Может быть, я смогу направить их действия на благие цели?" — подумалось ему в этот момент.