In the Dark of the Night

— Значит, ты согласен помогать нам? Драко улыбнулся искренне, несмело и недоверчиво — как показалось Гарри, впервые за очень и очень долгое время. — Ну, я подумал, если это не требует от меня ничего противозаконного, то почему бы и нет? Я не хочу, чтобы вы погибли из-за моей принципиальности... И из-за того, что предавший Волдеморта должен быть наказан. Я продолжаю считать, что многим из друзей твоего отца место в Азкабане, но выдавать их Аврорату не буду, если только они не совершат ещё что-нибудь противозаконное, конечно. — Можешь быть спокоен: никто из нас не посмеет сделать хоть что-то, что причинит тебе вред или вызовет недовольство. Мы — как твоя собственность. Каким непривычным был этот послушный тон, каким вежливым стал голос слизеринского принца, куда только делась его заносчивость? Гарри подумалось, что веди он себя так с самого начала, вместо того, чтобы задирать его вместе с дружками, то они бы, может, могли бы стать друзьями. И тогда Драко не пришлось бы упрашивать его ни о чем: разве он не помог бы другу без лишних напоминаний? Из размышлений его вывело неуверенное прикосновение к руке. Он вздрогнул, снова уставившись на Драко. — Я напугал? Прости, — в который раз поспешил оправдаться тот. — Да не извиняйся ты все время. Я что, похож на ненормального, который станет пытать тебя круциатусом, взбесившись на ровном месте? — Нет, господин. — Да не зови же меня так! Гарри, я просто Гарри, и всё! Ну вот. Ты что-то хотел? — Да, — Драко собрался с силами, облизнул губы и спросил с надеждой: — Ну что, когда ты сможешь навестить нас снова? Голос был просящим, почти заискивающим, и это могло бы показаться неприятным, если бы Гарри не понимал, что Малфой старается исключительно ради того, чтобы сохранить жизнь отцу. Ему даже стало немного его жаль, — хотя что он мог сделать? Вырваться раньше следующих выходных вряд ли удалось бы. Он так и сказал: — Не раньше, чем через неделю. Думаю, в субботу поближе к вечеру. Пусть твой отец пока вспомнит заклинание, вызвавшее проклятье, и подумает, как бы я мог его снять. Если сможет, конечно. У него совсем нет сил? — Да, хотя ты всё равно сильно ему помог. В любом случае, времени у него осталось мало — так что вспомнить в его интересах. — Сурово ты с ним, — усмехнулся Гарри. — Вовсе нет! Просто я понимаю, что он сам поставил себя на край гибели, когда согласился... — сказал он и махнул рукой. — Да что сейчас говорить! — Не сокрушайся так. Я не монстр и не убийца, и не брошу вас на произвол судьбы. Но явиться в твой дом раньше не могу — слишком неудобно трансгрессировать. — Понимаю, — Драко кивнул и спешно отошёл, увидев, что кто-то приближается из-за ближнего угла. — Мы тебя будем ждать. — В шесть вечера, идёт? Гарри протянул ему руку напоследок, и тот, снова неуверенно улыбаясь, её пожал. — Спасибо, что понимаешь, как это важно для нас. — Что важно? Я пока ничего не делал. — Дал хотя бы просто коснуться тебя. — И что с того? — Так проще восстановить силы. Гарри вспомнил, что Пожиратели Смерти всегда держались на несколько шагов от господина, почтительно расступаясь: видимо, он не позволял дотрагиваться до себя без лишней нужды. Драко подтвердил его догадку: — Лорд обычно заставлял нас вставать на колени и целовать ему руку. "Как, наверное, унизительно это было для них, — подумалось Гарри, — я такого не допущу". Неделя тянулась долго, и на исходе пятого дня ему уже казалось, что он сидит за учебниками и свитками с заклинаниями целый месяц, а может, год. До чего унылое и однообразное занятие! В противовес этому тут же вспомнились их скитания по промозглому осеннему лесу и попытки спрятаться от Пожирателей. Счастье уже в том, что сейчас он от этого избавлен, разве нет? Но веселее не становилось. — Ты какой-то задумчивый в последнее время, — заметила Джинни во вторник вечером, подходя сзади и приобнимая его за плечи. — Скажи честно, что тогда произошло? — Когда "тогда"? — отозвался он. — В воскресенье. Когда ты неизвестно зачем решил вдруг сбежать пораньше. — Но я не сбежал! Всего лишь хотел вернуться раньше и выспаться — я же говорил! — Незачем так раздражаться. Я все понимаю. — Я рад, если так. Джинни пообижалась для вида ещё пару дней, но вскоре перестала — как видно, ореол героя и детские мечты были сильнее подозрений. Строго говоря, до этого он даже не знал, рассказали ли ей Рон с Герми об его приключении; теперь становилось ясно, что нет, но посвящать её и не хотелось. "Она будет волноваться — а зачем ей это? Может, я изобрету способ снять клятву верности со слуг Волдеморта, и очень скоро о вынужденных встречах можно будет забыть? Хорошо бы". Он ещё не представлял, насколько ошибался. Уже в субботу во время второго завтрака Гарри ловил на себе тревожные взгляды Драко Малфоя, и хотелось успокоить его, сказать "Не бойся, я не передумал", — но друзья были рядом, и слишком многие заметили бы, решись он подойти к столу, за которым ели студенты Слизерина. Правда, он решил компенсировать это тем, что пришёл в условленное место в лесу заранее, фактически, сразу после того, как Рон с Гермионой ушли (очевидно, чтобы уединиться где-то более надёжно, чем в общей гостиной за заглушающими звук чарами), а остальные ученики разбрелись кто в Хогсмид, кто в библиотеку, чтобы готовиться к будущим занятиям. Лес казался мрачен: хотя и не слишком было темно, но голые чёрные ветки деревьев, торчащие со всех сторон, как острые пальцы ведьм, составляли гнетущий контраст с белевшим свежим снегом. Драко еще не пришел — слишком было рано. Совсем никого не было на милю кругом, а тревожная тишина заставляла прислушиваться к любому шороху. Оставалось порадоваться, что не слишком сильно холодно здесь стоять, и он начал раздумывать над тем, что сказать своим новым подопечным. "Ведите себя хорошо, и папочка вас не бросит"? Ха! Он фыркнул. Неужели можно исправить стольких закоренелых преступников? Ничего, вскоре он проверит, — пусть ещё на берегу ясно, что особо тешить себя надеждами не следует. Вот вдалеке показалась тонкая одинокая фигура в чёрной мантии; Драко шёл неторопливо, но едва увидел, что его уже ждут, ускорил шаг, а в конце почти что бежал, споткнувшись напоследок о ветку и чуть не упав перед ним. Гарри подхватил его и не дал распластаться на тропинке. — Осторожно! Тот благодарно ухватился за него. Некстати снова вспомнилось, как отпихивал он его когда-то давно на каком-то младшем курсе — кто мог подумать тогда, что все так обернётся? Гарри не стал отнимать руку даже после того, как Драко встал, помня его слова о важности прикосновений. — Только не извиняйся снова, что заставил ждать и всё прочее. Я специально пришел пораньше, чтобы нас... Ну, чтобы ни в чем не заподозрили. — Ты можешь вызывать нас через метки, помнишь? — Не буду я этого делать. Я не Волдеморт. — Но тебе придётся сделать это — хотя бы для того, чтобы не ждать никого долго. Метка даст понять остальным, что пора собираться в Мэноре. Гарри колебался, но временем и впрямь стоило дорожить: слишком позднее возвращение вызвало бы новые вопросы у однокурсников и учителей. — Морсмордре! — взмахнул палочкой он и зажмурился, пытаясь призвать тех, с кем имел связь через метку Волдеморт. Ощущение проникновения во множество сознаний одновременно захватило его; он стоял сейчас перед их глазами, требуя явиться немедленно. В этот момент стало ясным, что частица души Тёмного Лорда всё ещё жила, принеся с собой это наследие. И это было очень, очень плохо; ему хотелось никогда больше не пользоваться этой властью, поскольку слишком она была сильна и имела очевидно тёмное происхождение. Где-то далеко на разных концах страны (хотя преимущественно в Министерстве и Лютном переулке) несколько людей хватались за предплечье, сжав зубы, и выхватывали палочки, чтобы явиться по зову господина, и Гарри видел их. Он выдохнул ошеломленно, возвращаясь обратно к Драко. — Кажется, я их всех чувствовал одновременно. Так ты был прав! Часть его силы перешла ко мне. Что ж, летим. Трансгрессия в этот раз была быстрой, но безболезненной, и спуститься возле Малфой-Мэнора вышло поаккуратнее, чем в тот раз. Едва они оба успели войти и снять зимние накидки, к ним с Гарри бросилась Нарцисса. — Вы явились! Какое счастье. Прошу, скорее! Люциус... Но Гарри и сам всё видел. Тот лежал в кабинете возле гостиной, с нездорово серым лицом. Каждый вдох удавался ему с трудом, сквозь боль, и голос стал тихим и прерывающимся. Гарри сел рядом с ним и взял его руку своей, рассматривая внимательно его метку. Она казалась потемневшей, а кожа вокруг покраснела, будто бы от ожога. — Приветствую вас, мой Лорд. — Не надо меня так звать. Вспомните лучше, каким заклинанием Волдеморт наложил на вас проклятье? — Как же иначе? Но слов я не слышал. Оно было невербальным. Он просто отлучил меня от служения ему, и магия обернулась против меня самого, так что теперь метка забирает все мои силы. Если бы только... — Я попытаюсь отменить его, если смогу. Кончик палочки коснулся метки, Гарри выкрикнул одно заклинание, потом другое, но никакие приказы и уговоры не помогали. Случилось то, чего Гарри так не желал: требовалось снова войти в разум лорда Малфоя, пользуясь своей властью, и приказать ему повиноваться, и отменить слова прежнего господина. Пришлось напрячься, чтобы активировать их связь, — но не слишком сильно, поскольку Люциус Малфой был уже очень слаб; зато Гарри чувствовал его состояние полностью, видел все его мысли, его желания и порывы, мог контролировать его, наказывать и поощрять, будучи господином. Связь эта не имела ничего общего с простым чтением мыслей или легилеменцией, но была более глубокой и всеобъемлющей, включала в себя способность приказывать и владеть чужой магией. Неудивительно, что Волдеморт был так силён, владея магией нескольких волшебников. Гарри видел даже, как ему казалось, ту связь между собой и Малфоем, и мог заметить, как ослабла эта нить. Сейчас все его мысленные силы и энергия направились на то, чтобы усилить её, чтобы та не прервалась совсем, и вскоре она стала сильнее, чем прежде. Гнев Волдеморта разорвал её, а Гарри усилил связь заново — и она пульсировала, восполняя магию и дав Люциусу Малфою сбросить гнет проклятия, после чего тот выдохнул устало, будто впервые за долгое время смог дышать спокойно, и взглянул на Гарри. "Неужели ты смог? — читался в его светлых глазах немой вопрос. — Неужели проклятье снято?" "Ты прощён", — подумал Гарри и тут же понял, что сказал это вслух. В глазах Малфоя стояли слёзы, но было видно, что он ошеломлен не меньше, и ни на секунду не стал возражать против сказанных свысока слов Гарри. — Ну как, папа? Тебе лучше хоть немного? — О да. Люциус вдохнул ещё пару раз глубоко и откинулся на подушку, проваливаясь в сон. — Идём, — поднялся Гарри. — Надеюсь, что теперь всё будет хорошо. В главном зале его уже ждали. Те же тридцать пар глаз, тихо и послушно проследившие за тем, как входит к ним невысокий семикурсник. — Приветствуем вас, Лорд, — пронесся по залу негромкий гомон десятков голосов. Гарри махнул рукой, приветствуя и приказывая садиться на места, сам прошел к месту во главе стола, отодвинул высокий стул, но садиться не стал. — Добрый вечер, господа. Время позднее, и говорить долго я не стану. — Всё наше время в вашем распоряжении, господин, — обратился к нему Макнейр. — Мы можем быть здесь хоть всю ночь. — Да, но я не могу. Я же ещё учусь и должен вернуться в Хогвартс не позднее девяти. — Ох, прошу прощения. Ясно, — на лице пожирателя смерти отразилось сомнение и непонимание. Почему новый Лорд вообще придерживается этого детского расписания? — Нашему господину и победителю могли бы пойти навстречу. — Хотелось бы, — ответил Гарри с улыбкой, — но, увы... — Мы слушаем вас и готовы принять любое ваше решение. Что угодно, лишь бы... — Не дайте нам умереть! — Просим вас... — Да. Так вот... Я подумал и решил, что бросить вас всех умирать жестоко. И я вас не оставлю. Послышались радостные возгласы и шум, и Гарри пришлось даже постучать по столу, как, бывало, делал Дамблдор. — Тише, прошу вас. Дослушайте до конца! Взамен я хочу попросить вас прекратить всякую деятельность, которая будет дурной и злонамеренной по отношению к маглам и нечистокровным магам. И уж тем более никаких этих ваших... Шабашей. Вот. — Что, простите? — нагнулся к нему Яксли, уточняя. — Я имею в виду ваши совместные встречи и нападения на людей. Никаких убийств, никаких попыток запугивать кого-либо, никаких черных меток над якобы случайными пожарами и никаких расправ над грязнокровками. — О, мы понимаем, Лорд. Нужно уйти в тень и затаиться на время, — кивнул согласно Лестрейндж. — Не на время, а навсегда! Многих из вас разыскивают авроры, чтобы предать суду, а я... — А вы нас защищаете. Мы все безумно вам благодарны, господин! — Нет, вовсе нет! Точнее... Да, я не буду доносить на вас и наводить авроров на след, но если кто-то попадется во время преступления, я не буду его выгораживать! Сегодня мне стало ясно, что эта связь между нами действительно существует и что вы нуждаетесь в том, чтобы подпитывать свою магию и служить мне. Будем встречаться раз в неделю или около того. Проблема в том, что время этих встреч нельзя установить раз и навсегда из-за моей учёбы и других занятий, — и заранее прошу прощения, что придётся вызывать вас через метки: я понимаю, что это приносит боль... — Не беспокойтесь насчет нас, — успокоительно произнес Яксли. — Как ещё мы сможем понять, что вы нас ждёте? — Лорд Волдеморт специально сделал её вызывающей легкое жжение, чтобы никто не мог игнорировать вызов. Но после возрождения силы его возросли, а вместе с ними и связь с ним. — Это ужасно, на самом деле. Но я хочу, чтобы вы не совершали ничего противозаконного и просто жестокого. Силы стоит направить на что-то более созидательное... — задумался он, размышляя, что вообще хорошего могли бы совершить эти люди. Покойный директор говорил, что идеи Волдеморта были схожи с идеями Гриндевальда, и что оба тёмных мага умели увлечь за собой и убедить. Гарри обвёл глазами собравшихся, продолжая напряженно думать про себя: "Но должны же были быть у вашего прежнего господина хоть какие-то благие намерения, черт возьми?", затем произнес: — Вы хотели добиться чего-то лучшего, перед вами стояли раньше высокие цели, — но вы воплощали их самым низменным путём. Это недопустимо. Сказанное не нравилось никому, но Гарри слушали с тем же почтительным видом, не прерывая, как привыкли слушать ранее Волдеморта. Он продолжал: — Я считаю, что все маги должны жить без страха за жизнь, как чистокровные, так и нет. Жить вместе, если мы хотим процветания... Я понимаю, что так просто вас не убедить, и вы соглашаетесь только из-за ваших меток. Но постарайтесь не продолжать тёмных дел, как бы сложно это ни было. Не пытайтесь бороться с нечистокровными, иначе нас станут бояться ещё сильнее, и маги, оторванные от внешнего мира слишком сильно, превратятся в маргиналов. А я хочу, чтобы маги занимали достойное место... — Лорд Волдеморт мечтал поначалу о том же, поверьте. Но изменить что-то без применения силы не всегда возможно, — начал осторожно Долохов. — Не сравнивайте меня с ним! — вспылил Гарри. — Не сомневаюсь, он ещё в школе был садистом и психопатом! — О, я отлично помню, каким он был тогда, — сказал Лестрейндж. — В самом деле? — Да. Таким же, как вы сейчас. Молодым, мечтающим заново переустроить мир, сделать так, чтобы маги могли не бояться угроз со стороны внешнего мира, и чтобы славные древние времена вернулись. Многие шипели на него, прося замолчать. Слова не были сказаны с насмешкой или снисходительностью, но тем не менее заставляли задуматься. Гарри вышел из-за стола, собираясь покинуть Пожирателей Смерти и поразмышлять. — Я не знаю пока, как увести вас со стороны зла, но подумаю и решу потом. Ну что? Ваши силы достаточно восстановились за это время — можно, я пойду? Мне надо вернуться вовремя. — Как вам угодно, господин, — кивнул Яксли, соглашаясь. — Не бойтесь вызывать нас так часто, как хотите. Боль не имеет значения; медленно умирать в ваше отсутствие — ещё хуже, — добавил Долохов, поднимаясь и уходя вслед за ним. Гарри вышел и стал осматриваться кругом. Быстро сбегать, как в тот раз, не хотелось: подумают ещё, что он обиделся или боится их. За большой гостиной оказалась ещё одна, малая, где сидели Нарцисса с Драко. — Мне пора возвращаться. — Да, конечно. Проводить тебя? Гарри не ответил, но тот встал и пошел вслед за ним. Они молча прошли к прихожей и начали собираться; просто смотреть друг на друга и не говорить ничего было неловко, но Гарри казался слишком занятым разглядыванием красот мэнора, чтобы начать говорить первым, и в разговор вступил Драко, снова коснувшись его руки и пожимая её: — Ты не представляешь, насколько я тебе благодарен. — Это ничего... Ты правильно сделал, что позвал меня. — Всё равно спасибо. — Не за что. Жаль, что так вышло с вами. Ты, наверное, не хотел этого? Ну, служить Волдеморту? Но тот не кинулся подтверждать сомнения Гарри. — В любом случае, я рад, что его место занял ты. Ты не такой жестокий, и... Он замолчал — ему хотелось сказать много чего хорошего давнему врагу, но язык не поворачивался, потому что Гарри наверняка счёл бы всё это лестью. Понимая его смущения, а может, просто желая ободрить, Гарри похлопал его по плечу, а затем вышел.