In the Dark of the Night

Драко проснулся в одиночестве. Гарри не было, и оставалось только гадать, куда отлучился этим утром герой магического мира. На смятых простынях оставались мелкие капли крови и влажные разводы от пролитого шампанского. Тело ломило, и послевкусию вчерашней ночи сопутстовало такое тяжкое и муторное ощущение, словно он пил мочу грифонов, а не лучшее вино из подвала семейства Блэков. Голова кружилась, и ему едва удалось встать и дойти до подставки с тазом для умывания, чтобы умыть лицо. Вода приятно освежила его, но в спальне стоял сквозняк, и сильнее всего хотелось обратно вернуться в постель, чтобы согреться. Мало-помалу он уснул снова. Его разбудили ласки, мягкие, но настойчивые. Поцелуи, слабые и осторожные вначале, становились всё сильнее и болезненнее, оставляя засосы, и Драко сквозь сон казалось, что на него напал гигантский нетопырь, или Волдеморт, ужас его детства, забиравший к себе отца, вновь вернулся и напал на него, и костлявые длинные пальцы с когтями царапают его кожу. И слабый стон не мог отогнать этого кошмара. Сон сменился реальностью, и в ней было лицо Гарри, склонившееся над ним, и холодные зелёные глаза, смотревшие в упор на то, как он вырывается. Телом он прижимал его к постели, не позволяя встать, и учитывая прижатый к его животу член, намерения были самые прозрачные. — Гарри... Давай не сейчас. Пожалуйста, — добавил он. — Мне больно после того, что было вчера. — Иди сюда и прекрати зажиматься: я смажу всё заживляющим зельем. — Нет, прошу вас, нет, не надо! — Драко выхватил у него баночку с зельем и поспешил завладеть ею. — Я сам смогу... После того, как приму ванну. Гарри не стал удерживать его силой и отстранился, милостиво кивнув: — Так и быть... Но вечером тебе не отвертеться. Он провёл по его скуле, очертив её, напоследок коснулся его губ своими пальцами (Драко поцеловал их) и, встав с постели, вышел, напоследок бросив: — Не покидай сегодня дом, хорошо? Боюсь, за ним наблюдают — схожу сегодня в Министерство, чтобы узнать точнее, и заодно прикажу Долохову и Нотту понаблюдать за ним. — Как пожелает мой господин, — отозвался Драко. — Тогда я высплюсь за все бессонные ночи перед экзаменами. Но в голосе его особого почтения не было, и Гарри поймал себя на том, что ему это совсем не нравится. Само собой, жизнь в подчинении у господина не могла понравиться избалованному потомку семейства Малфоев — но, в конце концов, это делалось для его же блага. И он хотел, чтобы Драко оставался верен ему и умом, и сердцем. Он постоял в дверях, любуясь на спавшего парня. Лицо его нового спутника разгладилось, исчезла даже морщинка между бровей, казалось, намертво залегшая там в этот год. Приоткрытый рот выглядел безвольным, почти что детским, влажные светлые пряди волос упали на лицо, закрывая и без того сомкнутые глаза. Затем он повернулся и вышел. Встреча с Пожирателями не требовала отлагательств — и не только из-за того, что тем нужно было видеть господина и убедиться в его благосклонности. Тем более что эта последняя вовсе не была преобладающим чувством в душе у Гарри. Так что в этот раз вызов через метку многим из них вновь показался болезненным и полным злости. Приказав им собраться в Малфой-Мэноре через час, несмотря на раннее утреннее время, он впрямь был раздражен нынешним положением. У закончившего школу Волдеморта были амбиции, желание покорить мир, большие планы и желание узнать как можно больше о тёмных магических артефактах, а перед Гарри стояла, как и всегда, необходимость управляться со всем его наследием, не забывая попутно оправдывать возложенные на него надежды. Он спустился вниз, наткнувшись на мрачного Кричера. Домовик стал угодливее к новому хозяину, но натуры было, как видно, уже не изменить, и маленькие тёмные глазки поглядывали из-под кустистых бровей настороженно, будто бы с затаенной дурной мыслью: — Где господин желает завтракать? Здесь, в малой гостиной или в столовой? Гарри вспомнил столовую, просторное и пустынное помещение со столом, рассчитанным на званые обеды не менее чем из полусотни человек, и решил, что в одиночестве там будет неуютно. В главной гостиной, неприбранной и обветшавшей за годы запустения, с её семейным древом "благородного древнего рода Блэков" и ругающимся беспрестанно портретом Вальбурги Блэк, было ничуть не лучше, так что оставалось одно: — В малой гостиной. И не забудь подать поднос господину Малфою. Он останется здесь. — Прикажете подготовить отдельную спальню? — Нет. Спальня будет общей. Надо думать, Кричер не одобрял такой распущенности современной молодежи (иметь общую спальню могли разве что супруги), но недовольство и недоумение он оставил при себе. Гарри устроился за чайным столиком у окна, наблюдая за утренней суетой весенней площади в зеленом тумане свежей листвы, и недовольство постепенно покинуло его. Стоило даже подумать над тем, чтобы перенести встречи сюда, в особняк Блэков, и объявить это своим новым слугам. Сейчас его удерживало разве что то, что за площадью до сих пор могли следить, а Кингсли или кто-то ещё из Министерства мог вспомнить про встречи ордена Феникса и снова потребовать от него организовать нечто подобное в принадлежащем ему жилище: в этом случае Гарри был твёрдо намерен отказать ему. Домовик, сгорбившись ещё больше, притащил серебряный поднос с кофе и едой и ушел, пожелав приятного аппетита, но вскоре вернулся снова. В руках его был поднос со стопкой писем. — Что это, Кричер? Не дожидаясь ответа, взял в руки и посмотрел. Письмо было с официальным штампом Министерства Магии и подписано новым министром, Кингсли; стоило лишь открыть, как оно заговорило его низким звучным голосом: — Приветствую тебя, Гарри. Не сомневаюсь, что по окончании Хогвартса ты, как успешно сдавший выпускные экзамены, захочешь поступить на курсы Авроров. Мы ждем тебя сегодня. Подай прошение, и тебя зачислят наравне с другими. Не сомневаюсь, что через несколько лет ты встанешь на защиту магической Британии и станешь нашим верным соратником. До свидания. Жду. Бруствер Кингсли. Ещё несколько лет учёбы? Гарри ощущал себя сытым ею по горло. Правда, могло статься так, что учеба не будет такой насыщенной, как в Хогвартсе, и не станет отнимать девяносто процентов времени за вычетом на сон — стоило это выяснить, и перед визитом в Мэнор стоило навестить Министерство, что он и сделал. — Обыкновенно я не принимаю всех просителей лично, но для тебя можно сделать исключение, — и он улыбнулся. — Тем более, что ты сирота, и иначе никто не объяснит тебе, что нужно сделать. Обучение в Аврорате займёт меньше времени, чем в школе: всего два года. Занятия три дня в неделю, а остальное время — практика. Полевая работа, как и у всех авроров. Кингсли посмотрел на него внимательно, подавшись вперёд и опираясь руками на стол. Говоря откровенно, не слишком высокие баллы по Ж.А.Б.А его неприятно удивили, но он про себя решил, что мальчик, возможно, просто устал от бешеных предыдущих лет, сопряженных с риском для жизни и потребностью постоянно искать подвох. — Но... Мне казалось, что за время борьбы с Волдемортом я получил достаточно практики по защите от тёмных сил, разве не так, сэр? Так же, как и опыта сражений на практике, — Гарри улыбнулся, и улыбка эта была обаятельной и обезоруживающей, но искреннего в ней оставалось мало. Вместе с тем Кингсли не нашел сразу, что возразить. Сказать, что вся его борьба, на которую Дамблдор натаскивал его с детства, было бы несправедливо, позволить служить в Аврорате сразу после школы — откровенно неправильно, и что теперь было делать? Это был какой-то новый Гарри, изменившийся, повзрослевший, и министр не мог понять, следствие ли это простого процесса роста и смены интересов, или проступало под его улыбкой нечто другое. И он пока не знал, нравится ему это или нет. Вызывать мальчика на откровенность или намеренно наблюдать не хотелось, и он решил повременить: — Не буду спорить, ты знаешь куда больше, чем многие мракоборцы, но я не могу зачислить тебя в отряд сразу, просто так. Я и сам не хочу, чтобы учёба отнимала у тебя ещё два года жизни, тем более, если ты станешь проходить то, что и так знаешь. Мы подумаем, что сделать. Может быть, сократим для тебя программу или освободим от ненужных занятий... Идёт? — Я благодарен вам, сэр. Не хотелось бы бросать дружбу с вами после того, как с Тёмным Лордом и его прихвостнями покончено. Тем более, что все проблемы не решены... — Это верно, Гарри. Ты совершенно прав. Кингсли оставалось кивнуть, глядя на вежливую улыбку мальчика, и отпустить его. Впрочем, от подозрений в неискренности его живо отвлекла одна из секретарш, проворковавшая: "Мистера Яксли нет на месте, сэр, не могли бы вы подписать за него этот приказ?" — и он быстро о всем забыл, тем более, что в остальном впечатление от разговора с Гарри у него осталось достаточно приятное. Покинув его кабинет, Гарри быстро написал заявление, приложив к нему результаты выпускных экзаменов, и трансгрессировал в поместье Малфоев: стоило поторопиться, поскольку остальные наверняка ждали его. Правда, тут же подумалось, что пожиратели должны были его дождаться без недовольства, ровно так же, как он сам полчаса назад, у министра в приёмной. Так и было. Он быстрым шагом пересёк зал и сел за место во главе стола. — Надеюсь, никто из вас не замыслил со скуки новой интриги против меня, господа? Вкрадчивая вопросительная интонация сочеталась с лёгкой насмешкой; не слишком умный мог бы принять её за обычную улыбку. — Вы можете во всем доверять нам, господин. — Очень хочу верить в это, мистер Долохов. Так или иначе, мне есть чем отвлечь вас от скуки. Я наконец покончил со школьными занятиями, но им на смену тут же пришли новые: я имею в виду службу и обучение в Аврорате. — Но, господин, как вы можете... Они узнают! — встревоженно вскрикнул Лестрейндж. — Нам необходимы связи с Министерством, поскольку никто из вас не застрахован от попадания в лапы мракоборцев, и облегчить вашу участь в этом случае можно будет лишь находясь изнутри и зная, что сделать. Но я всячески отговариваю вас от мысли хоть на секунду поверить, будто я перешёл на вашу сторону! Ещё раз напомню, что никто не должен попадаться на травле нечистокровных магов или стычках с маглами. Все послушно закивали. — Мы никогда не забываем накладывать на них "обливиэйт", поверьте! — Правда, мистер Эйвери? В таком случае я, кажется, знаю, кто на прошлой неделе посетил "Лондонский Банк Развития", унеся с собой сто тысяч фунтов стерлингов и вызвав странную амнезию у всех сотрудников. И я очень надеюсь, что похищенных средств вам хватит на то, чтобы не повторять подобных подвигов по меньшей мере ближайшую пару лет! Эйвери и Трэверс, заметно встревожившись, бросились к нему с заверениями в духе "никогда больше", и их господин махнул рукой, останавливая их мольбы, и приказал сесть обратно, а затем мрачно и уныло улыбнулся, подумав, что они неисправимы. Но разве это означало, что с давними слугами лорда стоило покончить? Разве он не давал себе слово, что сделает так, чтобы казни были прекращены навсегда? Гарри никогда раньше не думал, что хоть в чем-то повторит путь, пройденный Волдемортом, но сейчас он явно стоял перед той же самой потребностью, что и тот: как можно больше чистокровных магов в министерстве. Они бы поддержали его. — Господа, успокойтесь и послушайте мой план. Вам надоело жить в страхе, как и мне. Многие из вас против того, чтобы я служил в Министерстве, рискуя обнаружить нашу с вами связь, но скрываться вечно — не выход. Необходимо упрочить влияние чистокровных магов в министерстве. Убедить их, что грязнокровки не могут служить там не из соображения верности чистоте крови, но потому, что они несут с собой опасные и жестокие идеалы, позаимствованные из мира маглов, кроме того, рискуют рассекретить существование магов. — Нужно постепенно сделать условия их службы невыносимыми и опутанными сотней неудобных условностей и отчётов, а потом запретить вовсе, — кивнул, соглашаясь, Яксли. "Можно будет подставить кого-нибудь из магглорожденных сотрудников, выставив его предателем, но мальчику, конечно, не говорить", — подумал он. — Хорошо. Мы не должны следовать жестокости, но, наоборот, выступать с идеалами мягкости, чтобы запретить казни. Улучшить условия заключения в Азкабане... Эти законы надо предложить так, чтобы они были приняты. Последователи Тёмного Лорда, как и Кингсли часом ранее, смотрели на него молча, замечая это постепенное превращение. Мальчик более не казался им наивным юным героем, марионеткой в руках судьбы и старого интригана Дамблдора. У него появились собственные желания — равно как и власть достигать их. А самое главное — становилось очевидно, что наследие Волдеморта и частицы его души не рассеялись бесследно, напротив, возродились и начали проявляться на лице Гарри все более явно. Давним спутникам темного лорда казалось, что они узнают и эту усмешку, и обаятельную улыбку на тонких его губах, и внимательный взгляд глаз. Даже жесты и движения из неаккуратных и неловких стали мягкими и плавными, и манеры — более обходительными... И жёсткими. И большинство из тех, кто замечал признаки превращения, радовались: одни тому, что встретят вновь обожаемого господина, другие — что его дело не угаснет, но будет претворено в жизнь. — И последнее на сегодня: последующие встречи я хотел бы проводить в особняке Блэков на площади Гриммо. На этом я хочу сказать спасибо лорду Малфою, чьим гостеприимством мы все так долго пользовались, и попрощаться с вами... Странно, что вы выглядите недовольным, Люциус. В чем дело? — Я хочу знать, где мой сын, — негромким холодным тоном произнёс тот, стараясь отчего-то не смотреть Гарри в глаза. — Его отняли у меня. До Гарри вдруг дошло, что тот просто-напросто боялся очередного сеанса легилеменции и того, что он прочитает все дурные мысли в свой адрес. Как будто бы там могло быть что-то, чего он ещё не знал! — и тут Гарри позволил себе громко и насмешливо расхохотаться. — Вы не далее как неделю назад сами сказали, что он вам больше не сын, а теперь решили вдруг проявить отцовское участие? Что, правда? А может, вы, Люциус, просто боитесь, что Драко расскажет мне лишнего и не хотите потерять такое удобное средство для собственных манипуляций? Люциус вскинул подбородок, обиженно поджал губы, и этот жест показался Гарри донельзя глупым, детским, почти смешным. Он смилостивился и разъяснил ему терпеливо, точно капризному ребёнку: — Да, мне пришлось оградить Драко от вашего влияния. Вы слишком часто используете его в своих интересах... Не считаясь с его собственными. А я хочу знать точно, что он мне верен. — Вы слишком много на себя берете, мистер Поттер! — зло возразил ему старший Малфой, судя по всему сам тут же испугавшись произнесенных собственных слов. — Я не позволю ему остаться у вас, кем бы вы себя ни считали... Его речь оборвалась от того, что несколько других пожирателей разом приказали ему молчать, и по крайней мере половина из них — Мальсибер, старший Лестрейндж, Нотт и Эйвери — были старше него самого, и Люциус вынужден был подчиниться. — Заткнитесь, сумасшедший, – прошипели ему Руквуд и Долохов. — Ты же сам этого хотел, разве нет? — не упустил случая уколоть его Родольфус Лестрейндж. — Поражаюсь вашей короткой памяти, лорд Малфой. Вы не забыли, чем окончилась наша последняя встреча? Я могу напомнить, — заметил Гарри. — Хотя, судя по всему, Лорд Волдеморт успел выработать у вас нечувствительность к Круциатусу — а я не собираюсь превосходить его в жестокости. У меня в руках есть более действенное средство. Действует оно исподволь, постепенно... Но верно. И вы уже страдали от него, разве нет? Малфой не отвечал, но по смертельной бледности можно было понять, как он сильно взволнован. Нарцисса, сидевшая рядом, украдкой стискивала его руку под столом. — Решительно не понимаю, чего вы хотите добиться своим демонстративным презрением и ненавистью ко мне. Вам нравится испытывать судьбу на прочность? Любите стоять на краю пропасти и вздрагивать от ужаса? — Нет, вовсе нет! — Так в чем же тогда дело? Третий раз подряд в Министерстве могут и не пойти вам навстречу... Какими бы связями вы ни обладали и сколько бы ваших родственников ни было в числе судей в Визенгамоте, однажды они не пожелают выгораживать вас опять. И я, кстати говоря, занимаюсь именно тем, что стараюсь облегчить вашу участь. — Простите меня, господин, — пробормотал Малфой, успокоившись. — Я не... Это не из желания навредить и не оттого, что я не считаю вас достойным быть своим господином. Сын дорог мне, и я... — И вы сказали ему, что он — ваш позор. Ясно, — саркастично ответил Гарри. — Он не может остаться с вами! — Пока что, лорд Малфой, я не вижу иных вариантов. И разговор окончен. Гарри встал, собираясь выйти из-за стола. Малфой бросил вслед: — Возможно, я найду, что предложить вам взамен, — но тому было уже совершенно безразлично, что этот гордый павлин может ему сулить. В особняке Блэков его ждала мало с чем сравнимая драгоценность, прекрасная, гордая, та, которой предстояло смириться со своей участью... Да, это был Драко Малфой. Его безумная привязанность больше походила на болезнь и мучила его тем сильнее, что он вынужден был смириться с чувствами к бывшему врагу, — но Гарри не сомневался, что справится с этим. — Я вернулся, — он вошёл в гостиную. Там было пусто, и Драко, даже если и услышал, не счёл необходимым спуститься, проявляя определённое своеволие. Правда, он мог спать. Гарри выпил кофе, покончил с ужином и поднялся наверх: спальня тоже была пуста, а кровать застелена. Ванная оставалась так же пуста и темна. Миновав коридор, можно было пройти анфиладу залов и очутиться в библиотеке. Проделав этот путь, он наконец увидел знакомый светлый профиль на фоне тёмных портьер. Драко сосредоточенно изучал древний фолиант. — Ах, вот ты где. Я тебя искал. Читаешь запрещённую литературу? Драко вздрогнул, выронив книгу из рук — то был средневековый шутовской роман, ничего серьёзного или достойного беспокойства. — Что? Ох, нет. Вы меня испугали, господин. Гарри подошёл сзади, прижав его к себе и не давая выскользнуть. — Кажется, я обещал тебе, что вечером не получится улизнуть? Как там заживляющее зелье, оно дало эффект? Ты обещал обойтись без моей помощи. — Да, господин. — Отлично. Пойдем и проверим, — и он потянул его за руку назад к спальне Блэков. Драко хотелось вырваться, хотелось сказать, что он не хочет ничего, и все это чересчур больно и унизительно, но он, не находя сил, молча следовал за ним и уговаривал себя потерпеть ещё и в эту ночь.