Бал!

Коровьев и хотел бы что-то сделать, но у Воланда уже есть она — Его королева.

— Королева в восхищении! — тянет Фагот, уже даже не скрывая презрения и ненависти, пропуская понимающий (и даже сочувствующий?) взгляд Бегемота. Меньше всего Коровьеву сейчас было нужно, чтобы кто-то понимал, что с ним происходит. А уж тем более, чтобы ему сочувствовали. Особенно Бегемот. Вечно эта тварь блохастая все знает, все понимает. Придушил бы его собственными руками. Да толку-то, все равно бессмертный, сволочь. Они продолжают встречать гостей, Коровьев старается говорить без умолку, чтобы, естественно, не забыть представить каждого гостя. И дело совершенно не в том, что ему просто необходимо говорить, чтобы в конечном счёте не потерять контроль над собой. Тогда Маргарита может пострадать (и абсолютно точно пострадает). Мессиру очень сильно не понравится, если с Его королевой что-то случится. У Фагота складывается абсолютно стойкое ощущение, что тяжелое в овальной раме изображение черного пуделя на тяжелой цепи* он надел на шею не хозяйке сегодняшнего бала, а себе. Иначе как ещё можно объяснить почему, стоя посреди великолепного зала, ему так тяжело дышать. А ведь это такая честь, встречать гостей — не умолкает ехидный голос в голове Коровьева. — Мне-е ка-ажется, — в полголоса, ухмыляясь от уха до уха, мурчит Бегемот, нарочно противно растягивая гласные. — Мне-е ка-ажется, кто-то недово-олен ба-алом нашего Мессир-р-ра. Фагот ничего не отвечает только кидает на него пронзительный, убийственный взгляд. Сволочь мохнатая, подначивать его решил, за хвост эту тварь подвесить нужно. И только сейчас Коровьев замечает, как сильно он вцепился в плечо Маргариты, которая, казалось бы, уже не чувствовала боли. Фагот бледнеет, на мгновение теряется и даже столь избитое «Королева в восхищении!» выходит слишком измученным, хриплым, совершенно неестественным. Он знает, что Воланд все поймет, увидев расцветающую синеву на плече Его королевы. Он любит ее, любит всем своим черным сердцем, смотрит на нее, как на свое сокровище. Мессир никогда не смотрел так даже на Геллу. И, что уж говорить, никогда не посмотрит так на Коровьева. Фагот совершил серьезную ошибку, за которую ему совсем скоро придется поплатиться. Чувства в этом подземном мире позволены только Воланду. А у него уже есть Его королева. *цитата из произведения, а не тавтология