Последнее пророчество

- Принёс? Как быстро! - похвалил Локи, когда Тор возвратился. - Запри дверь. Что ты сказал дедушке? - Что ты бесновался и два раза укусил меня в плечо, а потом попросил воды и уснул, - ответил Тор. - Я сказал ему, что посижу с тобой немного на случай, если зов опять повторится. - Неплохо... Думаю, минут пятнадцать у нас есть, прежде чем дед заподозрит обман. Он открыл шкаф, из которого тут же начала вываливаться кое-как сложенная одежда близнецов. Тор выжидательно стоял рядом. - Ну, теперь, когда я справился с первым заданием, может, посвятишь меня в детали плана? - спросил он. - Мы с тобой немного прогуляемся, - сообщил Локи, копаясь в беспорядочной куче вещей. - Только выйти из дома надо тайно. Поэтому вылезем в чердачное окно. Там внизу большой сугроб, спрыгнем в него. Тор подошел к небольшому окну и с сомнением выглянул наружу. - Там буран стеной, - на всякий случай проинформировал он. - Знаю, - откликнулся Локи. В груди опять запекло. - Но Лафею очень страшно. Он знает, что я не смогу вывести его к дому, у меня нет для этого ни сил, ни опыта. - Тогда зачем он тебя позвал? - Тор опустился рядом с Локи и положил руку ему на плечо. Локи нехотя оторвался от своего занятия и поднял взгляд на брата. - Я думаю, он просто хотел услышать меня, - сказал он тихо. - И вроде как... попрощаться. Но он не учёл, что у меня есть ты, и вдвоём мы сделаем кое-что для них. На вот, - он извлек из вороха вещей куртку и подал ее Тору: - Постарайся втиснуться. Мы не можем забрать сейчас свою одежду, дед сразу обо всём догадается... Так что придется обходиться тем, что есть. - Тут какая-то бирка, - заметил Тор. - Она новая, навырост, - Локи извлек из недр шкафа вторую точно такую же куртку и деловито натянул ее на себя. - Хорошо, что Бюлейст и Хельблинди такие толстяки - мне даже дышится свободно. - А я постараюсь дышать через раз, - пропыхтел Тор. - Так куда мы идём? - На окраине нашего посёлка есть маяк, - примериваясь к старым рыбацким ботинкам Лафея, сказал Локи. - Прежде его свет в безлунные ночи указывал дорогу всем путешествующим по морю и суше. Но много лет назад на нём случился пожар, с тех пор он не работает. Мы с тобой попытаемся забраться на сигнальную площадку и разжечь огонь... О, вот эти должны быть тебе впору, примерь, - он вручил Тору высокие сапоги на меху, а следом - здоровенные рыбацкие рукавицы и детскую шапку с помпоном. - А это тебе, - не остался в долгу Тор, передавая Локи другую шапку, с вышитой мордочкой медведя, украшенную аккуратными ушками. Локи не стал спорить и завершил свой образ подштанниками Бюлейста, намотав их вокруг шеи на манер шарфа. Тор спрятал керосин и спички во внутренний карман куртки и посильнее натянул шапку на уши - она была ему мала, и его золотые волосы торчали из-под нее словно наскоро собранный стог сена. Мгновение оба стояли возле оконной рамы, глядя друг на друга. Тор ни на йоту не представлял себе, насколько сильно отдавала безумием их затея, и так легко шел на это опасное предприятие, что душу Локи опять захлестнула нежность. Он испугался, что сейчас расплачется от острого чувства благодарности, поэтому нахмурился и сказал как можно строже: - Когда дойдем до изгороди и перелезем через нее, начинай считать шаги. Что бы ни произошло, не останавливайся и не сбивайся, от этого будет зависеть, найдем ли мы дорогу. Скажешь мне, когда сделаем четыреста семьдесят шагов. Запомнил? Тор кивнул. - Всё будет в порядке, мы найдём маяк и поможем им вернуться, - пообещал он твёрдо. - Слово сына Одина. - Слово сына Одина, - повторил Локи эту своеобразную клятву. Самоуверенность Тора была беспочвенна, но заразительна. Они стукнулись кулаками. - Я пойду первым, - сказал Тор, поднял шпингалет и открыл окно. Ветер, так долго безуспешно рвавшийся в дом, яростно зашелестел плакатами на стенах, смёл со стола тетради и рисунки близнецов, вцепился в покрывала на постелях. Тор встретил его грудью, не без труда протиснулся в окно и исчез за подоконником. - Давай, тут невысоко, - раздался из темноты его еле слышный голос. Локи закрыл глаза, мысленно коснулся золотой нити Лафея и прыгнул следом. *** *** Ветер напирал так, что кабина кренилась набок. В его леденящем вое, перекрывавшем треск двигателя, слышался то плач, то жалобы, то угрозы. Тьма была такая, словно кто-то разлил в воздухе чернила, свет фар не пробивался вперед и на ярд, дворники не справлялись с летящим в лобовое стекло снегом. Один потерял счет времени и то клевал носом, то грезил наяву. Ему виделся его оставленный сад в Асгарде, где он бродил по дорожкам среди цветущих деревьев и кустарников, и лепестки падали, будто снежинки. Он слышал детский смех и голоса, детей не было видно, но сад изобиловал следами их присутствия - в недавно народившейся траве он находил деревянные мечи, куклу, пёстрые конфетные фантики. - Нари! Вали! Фруд! Нари! Вали! Фруд! - повторял скороговоркой через паузу чей-то смутно знакомый голос. Как это часто бывает во сне, Один не был хозяином собственному телу - ноги несли его вперед помимо воли, пока не вывели на лужайку, где у куста спиной к нему стояла белокурая девушка. По плечам ее до земли струился плащ цвета закатного неба. Белыми, почти прозрачными руками с тонкими запястьями она касалась цветов, и те осыпались от прикосновения, один за другим. Она обернулась на звук шагов - у нее было совсем юное лицо, и, приближаясь к ней, Один не мог понять, что с ней не так, пока не подошел совсем близко - светлые, почти прозрачные глаза ее смотрели мудро и проницательно, как глаза старухи. И сразу в его сознании со скрежетом, преодолевая гигантское сопротивление, заворочались какие-то колёса - он ведь уже видел прежде это юное лицо и эти древние глаза - буфет в министерстве, столик в углу и старая шляпа Лафея, Локи на перроне Асгарда и лучи солнца в его волосах, волны, методично набегающие на белый песок, безбрежное небо в гроздьях звёзд, вьюга, промерзшие камни, блестящие ото льда, чёрный полукруг входа, прячущийся в тени горы, алтарь из белого камня, покрытый письменами, - колесо памяти с тяжким стоном сделало последний поворот, и он узнал вёльву, а она узнала его, и, шевельнув бескровными губами, медленно, будто с трудом, произнесла: "Время на исходе, Один, сын Бёра. Отдай старшего сына войне, среднего отдай храму, а младшего...". Он не успел дослушать - над его головой раздался звук гонга, такой звонкий и сильный, что даже ветер стих, а сон унесся прочь. Один разлепил ресницы и сразу увидел вдали яркую точку. Она светила в темноте, и буран не в силах был заглушить ее тихий, но твёрдый свет. Гонг прозвучал снова. - Что это там? - спросил Один, указывая вперед, и посмотрел на Лафея. Тот выглядел бледным и усталым, под глазами залегли тёмные тени, пальцы судорожно сжимали громоздкий руль. - Похоже на маяк, - отозвался Лафей. - Ума не приложу, где мы, поскольку давно проехали последний... Но выбор невелик, будем двигаться на свет. - Сможешь определить, далеко он отсюда? - спросил Один. - Не больше лиги, - отозвался Лафей, и вдруг с изумлением уставился на Одина. - Постой, ты что, видишь? - Да... - пробормотал Один и, только теперь осознав, что именно изменилось, воскликнул: - Да, вижу! Не так хорошо, как прежде, но хотя бы как-то, во всяком случае. Ты устал, давай, я сяду за руль. - Не надо, - отказался Лафей. - Сейчас доберемся до цивилизации, осталось совсем немного. Хвала богам, ты снова в строю! - Асы не сдаются, - подтвердил Один. - Смотри, там дорожный указатель. Притормози немного. Лафей сбросил скорость. Скудный свет фар выхватил почти наполовину усыпанный снегом плакат: в левом верхнем углу красовался традиционный етунский квадрат, вписанный в треугольник, а ниже затейливыми буквами на основе рунического шрифта значилось: "Северный Порт". - Я ошибаюсь, или мы почти дома? - уточнил Один. - Это невозможно, - возразил Лафей. - В этом посёлке нет маяка. - Ты говорил, что есть, - напомнил Один. Лафей потряс головой, глядя то на указатель, который медленно проплывал мимо, то на красную точку впереди. - Несколько лет назад маяк Северного Порта выгорел дотла, - сказал он. - Остался только каменный остов и сигнальная площадка наверху, но забраться на нее можно разве что с воздуха. Ётуны способны на многое, но летать они точно не умеют. Словно в опровержение его слов огонь вспыхнул ярче и вновь протяжно загудел гонг. - Значит, кому-то удалось зажечь маяк, - предположил Один. - Если только зрение не обманывает нас обоих. - Это вряд ли, - пробормотал Лафей и наскоро начертил в воздухе руну. - Если кто-то зажег маяк, значит, тут ждут гостей, - добавил он. - И, вероятно, это должны быть очень важные персоны. Оба тревожно переглянулись, и Лафей приглушил мотор. - Дальше пойдем пешком. Действовать будем по ситуации, - скомандовал он. Они выбрались из кабины и, почти по колено проваливаясь в сугробы, устремились вперед. Один шёл, не разбирая дороги, и надеялся только на ётунское чутьё Лафея, а тот поминутно сверялся с маяком и вскоре, остановившись возле одного из сугробов, уверенно сказал: "Мы на месте". Тут только Один различил, что сугроб как будто светится изнутри: это был основательно занесенный снегом дом, в котором мирно горели желтые окошки. - Выглядит так же, как и до нашего отъезда... Разве что снега стало побольше... - пробормотал Один, перелезая через изгородь - ворота так замело, что не стоило и пытаться их открыть. - Смотри, а это что? У крыльца обнаружилось нечто вроде мотоцикла, но из сугроба виднелся только его руль и обитое мехом сиденье. Лафей сразу подобрался. - Похоже, у нас гости, - бросил он мрачно. - Зато чердачное окно открыто. Это наш шанс войти незаметно. Он с трудом вытащил из снега прислоненную возле крыльца лестницу и передвинул ее к окошку. - Будь наготове, действуй по моей команде, - проинструктировал он Одина. - Кто бы это ни был, у него недобрые намерения. И он быстро, как кошка, полез вверх. Один, стараясь дышать как можно тише, последовал за ним. Когда он протиснулся внутрь, взгляду его предстала небольшая комната со следами разрушения и хаоса: шкаф был открыт, вся одежда из него выброшена на пол, здесь же беспорядочно валялись учебники, тетради и игрушки близнецов, постели были разворочены, пол усыпан снегом, люстра под треугольным потолком качалась на ветру. Похоже, комнату тщательно обыскивали. У Одина пробежал по коже мороз - неужели храмовники всё-таки опередили их? Лафей тем временем быстро опустился на колени, подцепил одну из дощечек в полу и, сунув руку в открывшееся под ним отверстие, извлёк два боевых пистолета. Один с армии не держал в руках оружие, но стоило только металлической рукоятке коснуться его пальцев, как внутри разлилось холодное спокойствие - он должен был сейчас защитить свою семью, и на время все прочие эмоции отодвинулись на задний план. Они молча переглянулись, и Лафей повернул ключ в замке. Оба осторожно вышли на лестничную площадку. - Вроде, всё тихо... - начал Один шепотом, как вдруг до них донеслись обрывки разговора на повышенных тонах, которые переросли в истошный крик. Лафей побледнел как мертвец. - Держись сзади, - приказал Один и, взведя предохранитель, стал медленно спускаться вниз. Он чувствовал, как загнанно дышит Лафей за его плечом, глаза с непривычки слезились от слишком яркого света, но Один знал, был совершенно уверен, что рука его не дрогнет. В каждом его движении была теперь размеренность охотника, приближающегося к берлоге, где засел крупный опасный зверь. Крик повторился, Один сделал последний шаг и заорал: "Руки!", нацеливая оружие в дверной проём. Лафей за его плечом выдохнул сквозь сжатые зубы - в комнате мерцал экран телевизора, перед которым мирно попивали чай старый Нарви, близнецы, крупный мужчина, в котором Один узнал соседа Фарбаути, и незнакомая женщина. Пять пар глаз недоуменно уставились на них - да и надо думать, вид у них был, наверное, устрашающий - облепленные снегом, взъерошенные, заиндевелые... Повисла пауза, нарушаемая лишь шумом телевизора, а потом близнецы расхохотались, Нарви сдвинул очки на кончик носа, Фарбаути неловко поднялся и уронил табуретку, женщина побледнела и принялась теребить край салфетки. Лафей опустил пистолет, Один зеркально повторил его жест. Они снова переглянулись. - Мне надо выпить, - выразил Лафей их общие чувства. - Папочки, какие вы смешные! - не вынимая изо рта леденец, сказал Бюлейст. - Мы совсем-совсем не испугались! - Нисколечко не испугались. А что вы нам привезли? - спросил Хельблинди, вертясь возле Лафея. - Не разговаривай со мной десять минут. Чтобы я ни слова от тебя не слышал, - приказал Лафей, уходя на кухню. Хельблинди обиженно умолк, но подобрался теперь поближе к Одину, глядя на него снизу вверх любопытными глазами. - Извините за внезапное вторжение, - сказал Один, обнимая Хельблинди за плечи и адресуясь ко всем присутствующим. - У нас с Лафеем были причины для беспокойства, но мы не хотели никого напугать. И я должен сказать, что безмерно рад вас всех видеть. Только где... - Где Локи? - договорил за него Лафей, снова возникая рядом. В воздухе опять натянулось и зазвенело напряжение. - Это я тебя должен спросить, где Локи, - сварливо начал Нарви, но сжалился. - Наверху он, ждет вас. - Там никого нет, - огрызнулся Лафей. И, после секундной паузы, добавил: - Локи вообще сейчас нет в доме. Куда он делся? - Говорю же, я отправил его наверх, когда ты, нарушая все законы этики и элементарной безопасности, обратился к нему, используя... - Нарви осёкся и расширил глаза. - Он всё-таки сбежал! О, горе мне. Вы все только и смотрите, как свести меня в могилу! Хельблинди замычал, и все уставились на него. - Что? - раздраженно спросил Лафей. - В чем дело? Тот по-прежнему мычал, отчаянно жестикулируя и показывая на свой рот. - Ты же на десять минут наложил на него заклятие немоты, - подсказал Бюлейст, и на всякий случай спрятался за Герд. - Имировы потроха! - взорвался Лафей. - Хельблинди, говори немедленно. - Я снова обрел дар речи! - радостно воскликнул маленькй етун, но под зверским взглядом отца быстро прекратил паясничать и продолжал уже серьезно: - Я кое-что видел. Когда Локи закрылся наверху, Тор пошел к нему с бутылкой керосина. - Какого еще керосина? - насупился Нарви. - Обыкновенного, из кухонного шкафчика, - пояснил Хельблинди с важным видом. - А потом стукнула оконная рама. - Действительно, я тоже слышал какой-то звук, примерно час назад... А потом ещё как будто гонг, - припомнил Фарбаути. Хельблидни, получив поддержку, приободрился и договорил торжествующе: - Они с Тором вылезли в окно и ушли искать тебя! Лафей сжал голову руками, будто его настиг приступ мигрени. - Маяк, - простонал он. - Глупые дети... Это я во всём виноват... Вот что, сидите все тут и не отсвечивайте, - приказал он строго. - Мы-то и так сидим, а ты что собираешься делать? - ядовито спросил Нарви. - Пойду, подышу свежим воздухом, - крикнул Лафей уже с лестницы. - Не беспокойтесь, я присмотрю за ним, - быстро сказал Один. - В могилу меня сведете! - сообщил Нарви им вслед. *** Лестница, которая когда-то вела на сигнальную площадку, была деревянной, и пожар сжег ее дотла. Остались лишь металлические штыри в стене, служившие прежде ее каркасом. Взбираться по ним вверх было бы не так сложно, если бы не полная тьма, так что продвигались они медленно, по очереди подсвечивая друг другу путь экранами телефонов. Наверху, в караульной комнате, они с трудом перевели дух. У Локи пот тёк по спине, но он почти не замечал этого, сосредоточенный на более важных вещах. - Тор, мне нужен весь уголь, который здесь есть. Хранилище угля оказалось заперто, но Тор довольно легко выломал хлипкую дверь, и оба внимательно обшарили небольшую комнатку, где на полу одиноко лежал початый холщовый мешок. - Как будем использовать эти остатки былой роскоши? - спросил Тор. - Они прогорят за четверть часа. - Я что-нибудь придумаю, - заверил Локи. - Тащи мешок сюда. Они вдвоем высыпали содержимое на небольшой постамент, над которым была укреплена старая лампа. Механизмы, усиливавшие ее свет, покрылись ржавчиной. Линза зловеще заскрежетала, когда Тор попытался сдвинуть ее с места, но не поддалась ни на дюйм. - Не выходит, - пропыхтел Тор. - И не нужно, - отмахнулся Локи. - Сейчас покажу тебе один фокус. Разжигай. Тор полил угли керосином и чиркнул спичкой. Огонь прыгнул с его ладони на черные камни и затанцевал на них, наклоняясь в такт порывам ветра. Локи стянул рукавицы и выставил руки вперед. Огненная ворожба была в числе того, что он умел с детства, но теперь он знал свое тайное имя, и знал, что подчиняет себе огонь неспроста. "Главное - не перестараться, чтобы сил хватило на обратную дорогу", - подумал он, и тут же отпустил эту мысль. Искры, поднимаясь в тёмный воздух, расцвечивали его, и это зрелище так завораживало, что Локи забыл обо всем на свете - где он, кто он, остались только его руки и послушный им танец пламени. Он медленно погружался в забытье, и сквозь огонь проступали какие-то невнятные образы, кто-то звал его, манил в чёрную глубину, скрытую ото всех высоким каменным алтарём, расчерченным руническими письменами... К реальности его вернул гул, словно над ним собирался большой рой насекомых. Локи потряс головой, приходя в себя. Пламя горело высоко и ровно, ветер не мог больше бороться с ним и отступил. В соседнем помещении, отделенном от сигнальной комнаты каменной стеной с высокой аркой, стоял Тор и ударял найденной где-то доской в большой медный гонг. Звук был такой, что уши закладывало. Заметив движение, он обернулся к Локи. - У тебя кровь из носа! - сказал он. - Ты в порядке? - Все отлично, - соврал Локи, ощущая разом накатившую слабость, и небрежно прислонился к стене. - Отдохнем немного, и можно возвращаться... Пока они там... не съели... весь... - тут у него потемнело в глазах, так что Тор, почуявший неладное, едва успел подхватить его прежде, чем тот отключился. Сознание вернулось к нему с трудом, Тор звал его по имени и заставлял жевать снег. Смешиваясь с кровью, снег становился кислым, как свинец. - Да я в порядке, - сказал Локи, отплёвываясь. Тор выглядел испуганным. - Спуститься сможешь? - спросил он. - Огонь еще горит, и там хоть что-то видно. - Да, давай, - ответил Локи покладисто и, откинув голову к стене, закрыл глаза. Ветер ударялся в гонг, и тот тихонько звенел. Тор куда-то ушел, потом вернулся. - Вот, я нашел веревку, - сказал он. - Сейчас свяжемся ей, на всякий случай. Локи не спорил, ему нужно было копить силы. Тор обмотал один конец вокруг своего пояса, второй закрепил на поясе Локи и подергал, проверяя на прочность. - Нормально, - сказал он бодро, подавая Локи руку. - У нас было такое упражнение в военной школе. Пойдем. Даже в самых отчаянных ситуациях жизнерадостная самоуверенность Тора сияла, как огонь во тьме. И, может быть, именно его внутреннее пламя, а вовсе не свет маяка освещал им путь вниз. Они медленно перебирались по кускам арматуры - двигаться приходилось задом наперед, вскоре Локи снова взмок, под ногами была чёрная бездна, пальцы, цепляющиеся за железо, дрожали от напряжения, и он только повторял про себя: "Если я упаду, я угроблю Тора". Это заклинание действительно сработало, они спустились без особых приключений, немного посидели на полу, привалившись друг к другу спинами, и наконец выбрались наружу. Ветер, от которого их защищал полый остов маяка, тут же мстительно набросился на них с новой силой. Но пламя наверху все еще горело ярко и ровно. Они тронулись в путь, Тор шёл впереди и считал шаги, Локи тащился сзади, понимая, что, если он сейчас сдастся, их обоих заметет снегом. От усталости у него плыли перед глазами цветные круги, он, в отличие от брата, давно сбился со счёту и просто шёл, тяжело дыша ртом, - Тор прикрывал его собой, героически принимая на себя основной удар снега и ветра. Вскоре в отдалении раздались голоса, Локи показалось, что он слышит Лафея, зовущего его и Тора по имени, но он не мог бы поручиться, что это не галлюцинация - прежде ему доводилось читать в книгах о путешественниках, у которых от долгого пребывания в тишине начинала звучать в ушах музыка, они шли на звук и замерзали насмерть в ледяных степях... А потом он вдруг ощутил присутствие Лафея рядом, так близко, словно до него можно было дотронуться, протянув руку - но в буране ничего было не разглядеть, и поэтому Локи набрал в грудь побольше воздуха и из последних сил крикнул: "Мама!" - он сам не знал, откуда взялось это слово, как оно возникло - но магия снова сработала: из беспорядочно мельтешащих снежинок сложился тёмный силуэт и оказался Лафеем. Лафей подхватил Локи на руки, крепко прижал к себе и сказал: - Всё в порядке, котёнок. Мы с папой здесь. Следом за этим веревка на его поясе ослабела и из завесы вынырнул Тор, чье лицо выразило сначала беспокойство, а потом узнавание и радость, - а следом за ним и Один. Одинаковые светлые волосы, торчащие из-под шапок, делали их похожими на два больших стога сена, занесенных снегом. - Ну, отцы мои, с вами не соскучишься, - заявил Тор с чувством. А Один засмеялся и сгрёб всех троих в охапку. - Любимые мои мальчики, - сказал он. - Пора вернуться домой.