Читай по губам

Стоило Гарри выйти от Дамблдора, как его охватило беспокойство. Ему казалось, будто в кромешной темноте, в которую был погружен коридор, кто-то или что-то затаилось, и это что-то надвигается прямо на него. Он зажег Люмос и поднял палочку повыше, но ничего необычного не заметил. И даже музыка стихла. Портреты уже мирно посапывали в своих рамах. Ругая себя за излишнюю впечатлительность, Гарри двинулся вперед, но не успел сделать и десятка шагов, как что-то невесомо коснулось его затылка, и между лопаток пробежал неприятный холодок предчувствия. А потом он ощутил толчок в спину, такой сильный, что не удержался на ногах и упал. Очки при этом слетели, палочка погасла, и Гарри почти в панике зашарил руками по полу. - Поттер! Вот это встреча! – противно прозвенело у него над ухом, и Гарри узнал голос Драко Малфоя. Эта встреча не сулила ничего хорошего: с Малфоем у Гарри была давняя вражда, а слизеринец редко разгуливал по школе один. - В коридоре после отбоя? – продолжал тем временем Малфой. – Как староста школы, я должен тебя арестовать. Куда ты шел? – он направил светящийся огонек прямо ему в лицо. - Не твое дело! – щурясь, огрызнулся Гарри. - Я староста, и это мое дело, - отозвался Малфой торжествующе. – Ну, если не хочешь говорить по-хорошему, сейчас мы развяжем тебе язык. Крэбб, Гойл! – позвал он. От стены тотчас беззвучно отделились две фигуры. Самые дурные предчувствия Гарри оправдывались одно за другим, потому что его шансы справиться с троими, без очков и без волшебной палочки, стремились к нулю. - Держите его! – приказал Малфой, и его дружки навалились на Гарри сверху, тяжелые, как каменная плита. - Ну, теперь ты будешь более покладистым? – спросил Малфой, опускаясь перед Гарри на корточки и подцепляя его подбородок двумя пальцами. - Убери руки, - прорычал Гарри, силясь сбросить с себя здоровенных слизеринцев, но безрезультатно. Малфой продолжал светить ему прямо в глаза, но тут прямо под его ботинком Гарри увидел свою палочку. Он быстро потянулся к ней, но Малфой оказался проворнее - мгновенно отшвырнув ее в сторону, он поднялся и процедил: - Даже не думай. Я не отпущу тебя, пока ты не скажешь всю правду, а уж говорить я тебя заставлю, не сомневайся. С этими словами он наступил Гарри на руку, да так сильно, что захрустели суставы. У Гарри от боли выступили слезы на глаза, и он изо всех сил прикусил губу, чтобы не закричать, ведь этого Малфой и добивался. - Так что ты делал здесь после отбоя? Читал непристойные журналы в ванной? Или, может, ходил на свидание? Уж не с Джинни ли Уизли? – продолжал Малфой, с каждым вопросом все сильнее отдавливая Гарри пальцы. Руку как будто огнем ожгло, и Гарри, не выдержав, застонал и принялся извиваться, как червяк, в попытке стряхнуть с себя туши слизеринцев. - Что ты говоришь? Я не слышу! Громче! – глумливо произнес Малфой, и в это же мгновение коридор залило таким сильным светом, что Гарри на мгновение ослеп. Малфой взвизгнул, как девчонка, а Гарри почувствовал легкость во всем теле, потому что Крэбб и Гойл скатились с него. - Что здесь происходит? – прозвучал в наступившей тишине ледяной голос Снейпа. - Мы поймали нарушителя… - проблеял Малфой. От его былой бравады не осталось и следа. Снейп подошел к Гарри, рывком поднял его на ноги едва ли не за шиворот и вручил неизвестно откуда взявшиеся очки. Только после этого он повернулся к Малфою. - Нападение, трое на одного, - сказал он странным, как будто задумчивым, тоном. – Тридцать баллов со Слизерина и отработки у Филча до конца декабря. - Но, сэр, - начал Малфой и осекся. - Еще слово - и этот срок увеличится на месяц. А теперь - прочь отсюда, - прошелестел Снейп так, что даже Гарри стало не по себе. Когда слизеринцы исчезли, Снейп отыскал палочку Гарри и протянул ему. Гарри неловко принял ее левой рукой, и Снейп нахмурился сильнее. - Что с вашей рукой? – спросил он. - Ничего, - вложив все душевные силы в то, чтобы голос не дрожал, ответил Гарри, и все-таки предательски всхлипнул. - Покажитесь мадам Помфри. Гарри отрицательно мотнул головой. - Хорошо. В таком случае идемте со мной. И, не слушая никаких возражений, Снейп взял Гарри за плечо и повел вниз. Когда они остановились около личных комнат Снейпа, Гарри сделал еще одну попытку удрать, но момент был потерян - профессор уже отпер двери, втолкнул его внутрь, зажег свечи и указал Гарри на стул: - Присядьте пока. Сам он удалился куда-то, и Гарри в ожидании его украдкой огляделся. Он был здесь впервые и наконец-то мог утолить свое жадное любопытство. Впрочем, покои Снейпа не поставляли уму никакой особой пищи: кроме обычной школьной мебели - дивана, стола, стульев и шкафа, - ничего примечательного здесь не было. Соседняя комната, где, вероятно, размещалась спальня, была замаскирована плотной шторой. Гарри вздохнул и потряс рукой. Пальцы болели, а от пережитого унижения – едва не разревелся перед Снейпом! – и вовсе хотелось забраться на Астрономическую башню и прыгнуть с нее. Профессор Защиты все не возвращался, и Гарри уже смелее устроился на стуле и подвинулся на несколько дюймов ближе к столу: его внимание привлекли часы в добротной деревянной оправе. Стрелки с причудливыми завитушками показывали четверть двенадцатого. К массивному основанию была приделана табличка, надпись на которой почему-то гласила: «С уважением профессору Диппету от выпускников 1963 года». Часы, кстати, были замечательные: миниатюрная копия огромных напольных часов, с настоящим работающим маятником, затейливо вырезанными римскими цифрами на круглом циферблате и крошечным заводным ключом. На подставке из темного камня, к которой они крепились, была также чернильница, но не похоже, чтобы Снейп пользовался ею. Тем временем, Снейп возвратился, как всегда, бесшумно, и поставил на стол перед Гарри коробку с какой-то пахучей мазью. - Дайте сюда вашу руку, - приказал он. - Я сделаю повязку. Это обезболивающее. Гарри нехотя подчинился, и Снейп принялся втирать мазь, распределяя от запястья к кончикам пальцев. Все это – и часы, показывающие почти полночь, и комната Снейпа, и сам ее обитатель, и эта остро пахнущая мазь – было так странно и непривычно, что Гарри почувствовал едва ли не смятение. И если бы в этот момент он мог что-то замечать, то был бы удивлен, увидев, что Снейп пребывает в почти таком же состоянии, что и он сам. - На всякий случай не снимайте повязку завтра до обеда, - сказал Снейп, закончив с мазью и обматывая пальцы Гарри бинтом. – Возможно, в Больничном крыле вам предложили бы более эффективное лечение. - Я не девчонка, чтобы бегать в Больничное крыло из-за каждой царапины! – буркнул Гарри смущенно. Снейп замер и устремил на него странный долгий взгляд. - Вы, Поттер, - сказал он наконец, - совершенно такой же, как ваш дядя. - Как дядя? – удивился Гарри так, что даже забыл смущение. – Вы знакомы с Дурслем? - С Дурслем? – поднял бровь Снейп. – По счастью, я не знаком с Дурслем. Я говорил о другом вашем дяде. - Но у меня нет больше никакого дяди, - возразил Гарри. - Это я, представьте, знаю лучше вас, - неожиданно рассердился Снейп. – Идите, вам уже давно пора быть в постели. - Да, сэр! – ответил Гарри и с облегчением поспешил к выходу. Однако по пути он вспомнил разговор с Дамблдором и слова директора про эмоциональную связь. Если она действительно существует между ними, тогда… «Тогда пусть Снейп сейчас посмотрит на меня!», - загадал Гарри, замешкался в дверях и быстро оглянулся. Снейп стоял у стола, опустив голову, так глубоко погруженный в свои мысли, что едва ли вообще помнил о присутствии Гарри. Пожав плечами, мальчик выскользнул в коридор и тихо прикрыл за собой дверь. *** Гарри избавился от повязки уже с утра, чтобы не отвечать на вопросы друзей и не дать повода для радости слизеринцам, но сделал это с некоторым сожалением - рука уже не болела, но напоминание о поступке Снейпа было ему приятно. Чувство неловкости прошло довольно быстро, а теплое ощущение, поселившееся в груди после вчерашнего вечера, осталось. Задумавшись, он не обратил внимания на то, что к завтраку в Большой зал явились какие-то незнакомые люди, пока Гермиона не указала ему на них. Один был в мантии служителя больницы Святого Мунго, другой - в обычном маггловском костюме, а третий, самый высокий и статный, - в красном аврорском плаще. - Это Дамблдор пригласил их, специально, чтобы они рассказали нам о разных профессиях, - объяснила Гермиона. - Сегодня вместо маггловедения будем выбирать, чем заняться после школы. - Что-то я не вижу среди них тренера даже самой захудалой квиддичной команды, - проворчал Рон. - Опять заведут шарманку на весь день, так и обед пропустить недолго, - с этими словами он предусмотрительно сунул в карман пирожок. Гарри хмыкнул и последовал его примеру. Семикурсников собрали в классе истории магии, поскольку это было одно из самых просторных помещений в школе, и Дамблдор представил всем собравшимся гостей. Служитель больницы Святого Мунго взял слово первым и долго, но очень захватывающе рассказывал о всевозможных ситуациях, когда магам может потребоваться медицинская помощь, и как ее оказывают. К концу своей речи он мог быть уверен, что как минимум несколько хаффлпавцев и райвенкловцев запишутся к нему на подготовительные курсы колдомедиков. Волшебник в невзрачном костюме оказался сотрудником департамента по взаимодействию с магглами. Его рассказ нельзя было назвать ярким, но Гермиона и еще несколько ребят проявили интерес к этой работе. Но Гарри, конечно, ждал выступления аврора. Кингсли Шеклболт - так его звали - говорил последним, и каждое его слово звучало спокойно и весомо. Он говорил о том, что окружающий мир наш хрупок и нуждается в защите, что память о недавних злодеяниях еще жива и работа авроров - делать всё для спокойствия мирных жителей, оставаясь незримыми. Правда, часть рассказа Шеклболта Гарри пропустил мимо ушей, потому что неожиданно заметил среди преподавателей, собравшихся в классе, профессора Снейпа. Видимо, тот явился недавно, поскольку пристроился на краю лавки, возле Слагхорна, и сидел в такой позе, словно в любой момент готов был сорваться с места и исчезнуть. Гарри почувствовал, как к щекам приливает кровь, и быстро опустил голову, чтобы никто не догадался об источнике возникшего в нем волнения. К счастью, ребятам было не до того - по классу прокатилась волна смеха: Кингсли рассказал что-то забавное. - Но помните, - продолжил Шеклболт, сразу посерьезнев. - Аврор - не тот, кто громче всех кричит о своем благородстве и чье фото чаще всего печатают в "Пророке". Аврор - тот, кто вовремя приходит на помощь. Это герой, чьего имени, возможно, никто не узнает. Но он всегда рядом с вами, в тревожной темноте, - наготове, чтобы протянуть руку помощи. Гарри посмотрел на Снейпа в неожиданной надежде встретить его взгляд - но Снейп сидел задумчивый и отстраненный, ни на кого не глядя. *** Выходя из класса после собрания, Гарри немного поработал локтями, чтобы - почти случайно - оказаться в дверях одновременно со Снейпом. - Добрый день, профессор, - сказал он и быстро добавил, понизив голос: - Могу я с вами поговорить? Вместо ответа Снейп сделал знак следовать за ним и направился к лестнице, ведущей в Подземелья. Гарри украдкой огляделся - ученики, выходившие следом, не обратили на них никакого внимания. Гарри и сам не знал, почему ему хотелось бы сохранить свой визит к Снейпу в тайне. Профессор уже дожидался его возле своих комнат, но дверь открывать не спешил, словно не желал, чтобы Гарри еще раз переступил этот порог. - Как ваша рука? - спросил он, хмурясь, словно испытывал неловкость от этого простого вопроса. Гарри продемонстрировал ему кисть, на которой не осталось и следа от вчерашней травмы. Снейп удовлетворенно кивнул и добавил более спокойным тоном: - Так что вы хотели, Поттер? Его деловитая интонация добавила и Гарри уверенности в себе, поэтому он уже совсем твердо ответил: - Мне нужны книги по Защите. Не такие, как у нас на уроках. Что-то более сложное. Снейп поднял бровь, показывая, что удивлен. - Зачем? - спросил он. - Я хочу стать аврором, - ответил Гарри. Снейп изумленно уставился на него, и Гарри выдержал этот взгляд. Правда, на мгновение ему показалось, что Снейп заглянул к нему в самую душу, но Гарри нечего было скрывать. Несколько минут оба молчали, при этом лицо Снейпа становилось все более задумчивым. Наконец, стряхнув с себя оцепенение, он кивнул и сказал: - Зайдите. Я дам вам книги. Так Гарри во второй раз подряд оказался в его покоях. Обстановка в этот раз была для него уже знакомой. Пока Снейп скрылся в одной из смежных комнат, Гарри принялся гадать, много ли учеников может похвастаться тем, что бывали здесь. Снейп меж тем довольно скоро вернулся, неся в руках бумажный сверток. - Это полный теоретический курс Защиты для школы авроров, - сообщил он, передавая сверток Гарри. - Изучайте. - Спасибо! - не в силах сдержать своей радости, воскликнул Гарри и прижал сверток к груди, словно сокровище. Кто бы знал, что у Снейпа, как будто специально, завалялись такие полезные книги. - Я прочту и верну. - Не нужно, - ответил Снейп, открывая перед ним дверь. - Можете оставить их себе. Что-то в его интонации заставило Гарри помедлить. Снейп провожал сверток, который он уносил, странным взглядом, словно уже сожалел о сорвавшихся с языка словах. Но, поскольку больше он ничего не добавил, книги перекочевали в собственность Гарри. *** Как ни велико было его любопытство, пришлось все-таки оставить учебники в тумбочке и спешить на занятия. Только вечером, после ужина, добравшись до гриффиндорской спальни, Гарри развернул бумагу. Книги были не новые, но в идеальном состоянии. Он пролистал их - в первом томе на полях содержались сделанные чьей-то торопливой рукой карандашные пометки, в трех других томах поля остались девственно чистыми. "Неужели и Снейп собирался стать аврором?" - подумал Гарри. Поистине, этот человек казался ему всё более непостижимым и загадочным! Правда, на последней странице того тома, который он пролистывал сейчас, обнаружились инициалы "Г.Г.". Значит, книги достались Снейпу от кого-то еще. Некоторое время любопытство боролось в Гарри с честолюбием: устроить расследование и доискаться, чьи учебники хранились у Снейпа в комнате, или просто взяться за чтение этих книг, чтобы получить высокий балл на вступительных экзаменах в школе авроров. Рассудив, что для расследования у него есть еще почти целых полгода, тогда как для подготовки - всего лишь полгода, он наугад открыл книгу на середине и погрузился в чтение главы о русалках и гриндилоу. *** Когда Гарри заявил друзьям, что собирается стать аврором, Рон высказал неприкрытое удивление - ведь совсем недавно они договорились, что будут до конца своих дней играть в Квиддич. Гермиона же горячо одобрила это решение, так что Рон в итоге загорелся тем же желанием. Правда, он вряд ли представлял, насколько серьезная подготовка требуется для поступления в школу авроров, но не хотел ни в чем отставать от друга. Они раздобыли список дисциплин, которые необходимо сдать для поступления, и принялись за дело. Энтузиазм Рона поугас после того, как оказалось, что нужно на отлично сдать все предметы, с большинством из которых у него дела не ладились. Гарри был настроен более решительно, хотя и его дела шли не так хорошо. Особенно он беспокоился за Зельеварение и Защиту. И если Слагхорн поставил бы ему высокий балл, закрыв глаза на несовершенное знание предмета - он очень любил Лили Поттер, а потому снисходительно относился и к ее сыну, то Снейп прямо дал ему однажды понять, что для получения рекомендаций придется из кожи вон вылезти. Впрочем, с теми учебниками, которыми сам Снейп его и снабдил, Гарри был готов к любым трудностям. И, наконец, именно Снейп в каком-то смысле вдохновил Гарри избрать эту профессию. Теперь, размышляя о Снейпе, Гарри пришел к мысли, что тот все-таки стремился стать аврором, но не позволила Метка. В любом случае, именно у Снейпа он нашел те качества, которые, по словам Кингсли, отличали истинного аврора - самоотверженность и готовность помогать другим, ничего не требуя взамен. Так, незаметно для него самого, из его сердца испарились остатки былой неприязни, которую вызывал в нем его учитель Защиты от темных искусств. Теперь Гарри видел в нем просто человека. Этот человек на самом деле не был злым, как они все привыкли считать - он просто был бесконечно печальным. И эта печаль делала его угрюмым, нелюбезным, колючим, иногда - язвительным. Эта печаль жила в нем все время - когда он завтракал в Большом зале, когда шел на урок, когда проверял конспекты, даже когда сидел на трибуне во время квиддичного матча. И, открыв в нем именно это свойство, Гарри испытал сочувствие, потому что, должно быть, у профессора Снейпа была какая-то очень серьезная причина грустить, что-то случилось в его жизни, от чего он до сих пор не оправился. Легенда о покинувшей его возлюбленной казалась донельзя правдивой, и теперь в глазах Гарри Снейп даже приобрел какой-то романтический ореол. Правда, в тот момент он и представить себе не мог, насколько крутой поворот в его судьбе повлечет за собой эта случившаяся в его сознании перемена.