Читай по губам

Гарри едва успел упаковать свои вещи к тому моменту, как пора было надевать парадную мантию. Поверх кое-как уложенной одежды и скарба, завернутые в бумагу, аккуратно лежали книги по Защите от темных искусств – подарок Снейпа. Гарри глядел на сверток и думал, что даже при самом неудачном раскладе эти учебники останутся ему на память. Он как будто заручался у книг поддержкой – смятение никак не давало ему сосредоточиться, и он одновременно радовался, что вечер никак не наступает, и желал, чтобы всё случилось поскорей. По замыслу Дамблдора, выпускники должны были явиться в Большой зал для чествования последними, в сопровождении деканов своих факультетов. Весть об увольнении Снейпа к вечеру облетела весь Хогвартс, и теперь все гадали, кто поведет слизеринцев, ведь нового декана пока не назначили. В ожидании своего часа гриффиндорцы мужской компанией сидели в гостиной у камина и играли в плюй-камни. Всем было не по себе, это замечал даже Гарри, хотя мысли его витали далеко отсюда. Из спальни девчонок раздавались визги, хохот и плач. - Иди, помоги своей девушке собраться на бал, - подначивал Невилл Рона. - Хорошо тебе, твоя девушка выпускается через год, - ворчал Рон, комично хмуря рыжие брови: он встречался с Гермионой с конца шестого курса, но до сих пор не знал, как правильно реагировать на бурные женские эмоции. - Ну, чего скисли? – вмешался Симус, окидывая друзей веселым взглядом. – Ладно, будете мне должны! – и он вытащил из-за своего кресла бутыль огневиски. Все так и ахнули. - Лучшее волшебство, что я видел в Хогвартсе! – заявил Рон, доставая с каминной полки фарфоровые чайные чашки – единственную имевшуюся в гостиной посуду. Симус разлил темно-янтарную жидкость по чашкам. Терпко запахло спиртом и солодом. - За нас! – провозгласил Дин, салютуя друзьям чашкой и смешно отставив мизинец, как пожилая леди. - За нас! – подхватили все. Гарри замешкался. Он знал, что алкоголь может вызвать головную боль или затуманить разум, а ему сегодня необходима была ясность мыслей. - Эй, не спи! – толкнул его локтем Симус. - Мне это нельзя, - отказался Гарри. – У меня мигрень. - Ро-о-он! – донеслось возмущенно с лестничной площадки. Из дверей девчачьей спальни выглядывала кудрявая голова Гермионы, еще более взъерошенная, чем обычно. – Что ты делаешь? Ты обещал не пить! Хотя бы до первого танца! - Это чай, Гермиона! – Рон продемонстрировал чашку. Когда дверь закрылась, он откинулся на спинку кресла и застонал: - Танцы! О, Мерлин! Симус, налей ещё. Наконец девушки одна за другой высыпали из комнаты, и, словно угадав момент, в дверях гостиной появилась профессор Макгонагалл в парадном фиолетовом одеянии. Симус поспешно сунул бутылку Гарри в руки, и Гарри не нашел ничего умнее, чем спрятать ее в карман мантии. - Гриффиндор, за мной! – скомандовала декан. Выпускники поспешили в главный холл, как раз вовремя, чтобы замкнуть колонну из семенящих за Флитвиком райвенкловцев, окруживших Спраут хаффлпавцев и марширующих за мрачным Снейпом слизеринцев. При виде Снейпа – одетого как на похороны и с соответствующим выражением лица, но все-таки явившегося сопровождать свой факультет, – Гарри с гордостью подумал, что в этом есть и его заслуга. Он машинально пригладил волосы, понимая, что никаким заклинанием не заставит их лежать так же красиво и небрежно, как у его крёстного Сириуса Блэка, и успел мимолетно пожалеть, что не причесался перед выходом. В этот миг двери Большого зала распахнулись навстречу их небольшому отряду, и оттуда хлынул свет тысячи свечей. Потолок уже был усеян звёздами. По стенам пестрели флаги четырех факультетов. За столами сидели ученики от мала до велика и во все глаза смотрели на появившихся в дверях выпускников. За преподавательским столом тоже царило оживленное волнение. Стол, приготовленный специально для выпускников, стоял прямо перед преподавательским, рядом возвышался небольшой помост для вручения аттестатов. Снейп со своим факультетом первый прошествовал по залу, отстраненно-торжественный, словно символ уходящей эпохи, и прошел на свое место по правую руку от Дамблдора. Двигаясь по проходу среди скамеек, Гарри ловил на себе множество восторженных взглядов и едва успевал отвечать на приветствия и улыбки. Ему вспомнилось, как семь лет назад он впервые шёл через этот огромный многолюдный зал, задыхаясь от волнения и едва сдерживаясь, чтобы не спрятаться за спину Рона, приятеля его детства, и Гермионы, девочки, с которой они познакомились в поезде по дороге в школу. От того дня остались лишь обрывочные воспоминания, но Гарри всё ещё помнил свои ощущения в тот момент, когда Шляпа распределила его в Гриффиндор - помнил, как тепло улыбнулась ему профессор Макгонагалл, показавшаяся сначала, на крыльце, такой строгой и сердитой, и как весь факультет аплодировал ему, и совершенно незнакомые люди обнимали его и поздравляли. А потом он и сам аплодировал тем, кого Шляпа отправила на львиный факультет, и точно так же обнимал незнакомых пока мальчишек и девчонок... Целых семь лет пролетело. Гарри вдруг испытал какое-то совершенно сентиментальное волнение и оглянулся на друзей – Рон недовольно разглядывал бархатные рукава своей мантии и плевать хотел на всё вокруг, зато Гермиона кивнула ему с таким растроганным лицом, что, казалось, она сейчас расплачется. Они сели рядом, втроем, как и с первого дня их учебы здесь. Никогда в жизни, что бы ни происходило, обстоятельства не разлучали их - даже теперь, когда у Гарри появилась тайна, которую он пока не мог им рассказать. Директор, дождавшись, когда все займут свои места и стихнет шум, поднялся на помост и предложил всем приступать к угощению. - Думаю, нам не составит труда совместить вручение аттестатов и трапезу, - сказал он. В зале дружно захлопали. Сначала к преподавательскому столу вызвали тех, кто окончил школу с отличием. Гермиона, Сьюзан Боунс, Падма и Парвати Патил, Дин Томас, Терри Бут, Майкл Корнер, Эрни Макмиллан и Дафна Гринграсс получили свои аттестаты из рук директора. Затем с чувством выполненного долга Дамблдор вернулся в свое кресло, и прочие аттестаты вручала уже профессор Макгонагалл. Когда подошла очередь Гарри, декан Гриффиндора шепнула, что Хогвартсу будет очень не хватать его, глаза ее при этом предательски блестели слезами. У Гарри тоже на мгновение защипало в носу, потому что он вдруг ясно осознал, что всё закончилось. Хогвартс будет любимым, согревающим душу воспоминанием, но именно в этот миг он перестал быть домом, где Гарри прожил семь лет, где огорчался и радовался, где взрослел, становился смелее, сильнее, где дружил и любил. Гарри посмотрел на Снейпа и, поймав его взгляд, улыбнулся. Снейп очень старался казаться бесстрастным, но уголок его губ дрогнул в ответ. - Гарри, может, расскажешь, наконец, что с тобой происходит? – понизив голос, сказала Гермиона, когда Гарри вернулся за стол выпускников и устроился рядом с ней. - Я… нет… всё нормально, - промямлил Гарри. Гермиона собиралась наброситься с яростными возражениями, но тут за аттестатом вызвали Рона, что на время переключило ее внимание. Торжественная трапеза закончилась, столы сдвинули к стене, освобождая место для танцев. Заиграла музыка, и Гарри поспешил к Джинни Уизли – ему хотелось как можно скорее разделаться со всеми этими церемониями. - Как жаль, что нам нельзя сидеть за вашим столом, - положив ему руку на плечо, тотчас начала болтать Джинни. – Умираю от скуки, все мои однокурсники жуткие зануды, не представляю, как буду учиться еще целый год без вас. - Тебе будет некогда скучать, - отозвался Гарри, вертя головой в попытке высмотреть Снейпа. – Ты же будешь тренировать квиддичную команду. - О да, только это и утешает меня, - заверила Джинни. – Не знаю, с кем теперь ходить на свидания… У нас на курсе одни коротышки. Не люблю коротышек!.. Гарри рассеянно слушал ее лепет – Снейп куда-то исчез, и кружащиеся по залу парочки мешали отыскать его. Зато Гарри с изумлением поймал на себе сразу два горящих завистливых взгляда. Один из них принадлежал Томасу – это было почти неудивительно, Гарри давно знал, что Дин безответно влюблен в Джинни. Зато другой стал для него полной неожиданностью – большие прозрачные глаза на узком лице Драко Малфоя в кои-то веки выражали неподдельные живые эмоции. Кружа в танце свою однокурсницу Дафну Гринграсс, слизеринец едва не сворачивал шею, разглядывая Джинни. «Если так пойдет дальше, придется подраться как минимум с двоими», - подумал Гарри, ведя Джинни к ее месту. Следовало пригласить ее на следующий танец, но в этот момент Джинни легонько похлопала его по руке. - Слушай, Гарри, я всё понимаю, - сказала она насмешливо, но взгляд ее был ласковым. – Просто иди, найди ее и скажи, что любишь. - Кого? – опешил Гарри. - Я не знаю, - пожала плечами Джинни. – Но ты высматриваешь ее в зале весь вечер. И ты сам не свой. Сегодня твоя последняя ночь в Хогвартсе. Не теряй времени даром. - Как же я могу оставить тебя без партнера по танцам, - возразил Гарри, но она только рассмеялась в ответ. - О, за это не переживай! Она сделала неопределенный жест, и Гарри обернулся – к ним через весь зал, недобро поглядывая друг на друга, устремились Малфой и Томас. - Иди, - повторила Джинни, опуская ресницы в притворном смущении. – Если захочешь, последний танец всё равно твой, - она поцеловала его в щеку и достала пудреницу, демонстративно отвернувшись от застывших поодаль кавалеров. Гарри послал Малфою самую суровую гримасу, на какую только был способен, и поспешил прочь из зала, где вновь заиграла музыка – он хорошо понимал, что Снейпа в этой толпе давно нет, и, пожалуй, догадывался, где его искать. *** Ночной воздух стал уже прохладным, и Гарри, подставив ему разгоряченное лицо, некоторое время просто стоял на террасе и представлял себе хижину в снежном лесу: ему нужно было унять волнение, а сделать это оказалось невероятно сложно. В кармане мантии обнаружился позабытый огневиски, и Гарри решительно откупорил бутылку. «Для храбрости», - сказал он себе и сделал большой глоток. Питье обожгло ему горло, и несколько мгновений он пытался отдышаться. «Я не трус!», - добавил он, сделал еще один глоток и зашвырнул бутылку в чернеющие в отдалении кусты. Из зала доносились звуки очередного танца. К выпускному балу Гарри выучил их все, но сейчас его душа жаждала совсем иного партнера. Он облокотился о перила террасы, невидящими глазами глядя в темноту. Снаружи наползала какая-то серая муть. Гарри сморгнул, попятился, налетел спиной на колонну и съехал на землю: приступ начался так внезапно, что он не успел даже вскрикнуть. Видения, столько раз посещавшие его во сне, а порой и наяву, стали приходить одно за другим. Он увидел Джинни в объятиях Волдеморта – откуда-то он знал, что это Волдеморт, хотя никогда не видел его вживую – величайший злодей столетия был приговорен к развоплощению, когда Гарри исполнился всего год от роду. Затем он увидел себя в крошечной и очень грязной комнате, рядом была Гермиона, и на них кинулась змея, такая гигантская, что, казалось, могла проглотить их двоих целиком. Это было как в дурном сне, Гарри силился проснуться и никак не мог. Неведомая сила перенесла его в лодочный сарай. Гермиона по-прежнему была рядом, и он успел обрадоваться, что им как-то удалось спастись от змеи, когда он увидел на мостках у воды Снейпа. Тот хрипел, прижав пальцы к горлу, и из-под них лилось и лилось что-то чёрное. Гарри бросился вперед, споткнулся и замер как вкопанный – теперь он стоял на краю стены Астрономической башни и видел, как вниз медленно, будто в немом кино, падает Дамблдор. Рот старого волшебника был искажен беззвучным криком. Серый туман заполнял террасу, будто вата – Гарри уже едва мог дышать. На внутренней стороне век как будто плясали цветные огни - а потом словно что-то разорвалось в его голове, и в образовавшуюся прореху хлынули образы - поток лиц, событий, голосов... Это было безумно страшно. У Гарри откуда-то взялось сразу три жизни вместо одной. В первой он жил в чулане у Дурслей, удирал с Роном и Гермионой от гигантской трехголовой собаки, сражался с Василиском, спасал Сириуса от дементоров, его кровь пролилась в котел, из которого восстал Волдеморт, на его глазах Сириус, пораженный в грудь лучом заклятия, упал в Арку, они втроем с Роном и Гермионой пробирались по лесам, а потом все закончилось - Гарри лежал мертвый на камнях, и призрак директора уговаривал его попытаться начать всё заново... Во второй жизни Гарри проснулся в доме Снейпа в Спиннерс-Энд, проник в Хогвартс, сцепился с собственным отцом, попал на Слизерин, снова сражался с Василиском, уничтожал хоркруксы, вытащил Регулуса из пещеры с инфери, работал в аптеке, поступил в школу авроров... В третьей жизни он был маменькиным сынком, играл в квиддич, нарушал школьные правила и тратил время на всякую ерунду, потом влюбился в Снейпа, решил стать аврором… Воспоминаний было слишком много для него одного. Они давили на него неподъемной массой, и он задыхался, царапая пальцами шершавый каменный пол. Так же когда-то, перед смертью - перед своей первой и второй смертями - он лежал на камнях, и в первый раз мир покрывали синие сумерки, а во второй раз там был жаркий летний день, и солнце резало глаза, и в ноздри набивалась пыль, и кто-то кричал над его головой что-то... какое-то слово... «Помощь»... Ну конечно... «Нужна помощь!» В этот миг к нему вернулось последнее утраченное воспоминание из прошлой жизни. Он шел по Косому переулку, к закусочной Тома. Там его ждал Северус. Уже заказал кофе и нетерпеливо поглядывает на часы над прилавком. Летний воздух дрожит от жары, на календаре 31 июля. Он не успевает дойти до поворота, потому что именно сейчас, где-то далеко отсюда, в лощине Годрика, он, другой Гарри, появляется на свет, делает свой первый вздох и впервые кричит. Как рассказать об этом Северусу, если до него еще сто пятьдесят шагов, и никак не успеть... не успеть... Гарри больше нет. А Северус ждет там, и постепенно перестают дымиться две нетронутые кофейные чашки... Ведь он не знает... он же ничего не знает... Приступ постепенно отступал, разжимая когти. Грудь горела от недостатка воздуха, но теперь Гарри мог хотя бы потихоньку выровнять дыхание и попытаться сесть. - Это не галлюцинации! – прошептал он, приваливаясь к стене – говорить было больно, но ему казалось, что, если не облечь мысли в слова, они просто разорвут его голову изнутри. – Это была правда, всё это был я! Я не псих и никогда не был психом! С его губ сорвался нервный смешок, переходящий в хриплое рыдание. За это недолгое время он словно прожил заново все три жизни вместо одной. Что он скажет Рону и Гермионе? Что он скажет Дамблдору?.. Надо найти Северуса… Он поднялся и на ватных ногах, придерживаясь за стену, побрел к подземельям. Лестница показалась ему бесконечно долгой. Его так мутило, что каждую секунду казалось, сейчас он лишится последних сил и покатится кубарем. Но внизу, когда ступеньки кончились, неожиданно стало легче. Словно охранные чары на дверях Снейпа действовали и на него, оберегая от страшных воспоминаний. *** Его впустили сразу же. Снейп ждал его. Гарри отметил это, но после пережитого ему едва хватало энергии, чтобы просто не потерять сознание. - Северус, нам нужно поговорить, - сообщил он, приваливаясь к дверному косяку, чтобы не выглядеть совсем уж жалким. Снейп стоял рядом и очень близко, и особенно близко были его губы, которые Гарри так любил целовать когда-то. - Вы что, пьяны? – спросил Снейп, поведя носом. - Я не пьян. Я вообще не пил, - возразил Гарри, но, вспомнив бутылку Симуса, поправился: - Это он. Тот, другой Гарри. Он просто сделал глоток для храбрости… О, Мерлин! Ему было страшно к тебе идти, представляешь! Гарри истерически хихикнул. Снейп прикрыл дверь, обнял его за плечи и увлек вглубь комнаты к дивану. - Я принесу отрезвляющего зелья, - сообщил он и скрылся в спальне. Лишившись опоры, Гарри со стоном опустился на диван, царапая щеку о жесткую обивку. Снейп вернулся так же быстро, как и исчез. - Поттер. Выпейте это, - произнес он откуда-то сверху. У Гарри едва хватило сил ответить "Не буду", когда его бесцеремонно подхватили, заставив сесть, и сунули под спину подушку. Теплая рука легла на его затылок, горячее бедро коснулось его бедра, холодный край стакана ткнулся в губы. - Доверься мне и выпей. Сейчас станет легче, - прошелестел голос Снейпа над его ухом. Гарри сделал глоток. Зелье было противным на вкус - но не противнее прочих лекарств. Правда, в первый момент Гарри едва не вывернуло, и он вцепился в подол мантии Снейпа. - Ну-ну, все в порядке, - рука на его затылке сдвинулась немного ниже, и Гарри зажмурился, пытаясь отдышаться и не выпуская из пальцев ткань чужой мантии - словно это был последний якорь реальности в нереальном мире. Гул в голове прекратился довольно быстро. Гарри смог открыть глаза - Снейп смотрел на него и не убирал руку, по-прежнему поддерживая его голову, так, словно та могла неожиданно отвалиться. Пальцы другой руки, сжимающие пустой стакан, побелели, но Гарри не видел этого - он смотрел в лицо Северуса, своего Северуса, и всё, что разладилось в его жизни за эту ночь, постепенно приходило в норму. - Уже лучше? – спросил Снейп, изображая недовольство, но Гарри больше не был прежним. Теперь он был тем, кто знал всё об этом человеке - каждый его взгляд, каждую морщинку, каждый жест, - всё. С годами Снейп научился неплохо врать даже Альбусу - но Гарри знал о нем больше, чем Альбус или кто бы то ни было еще на целом свете. И потому сейчас как раскрытую книгу читал все чувства, которые Снейп испытывал к нему. - Северус, - повторил он, пробуя забытое имя на вкус. - Мне нужно кое-что рассказать тебе. Грейнджер... Это очень важно. Ты понимаешь? Грейнджер... - Так вы из-за Грейнджер напились? – спросил Снейп терпеливо. – И что же она натворила? Впрочем, не говорите. Мне она никогда не нравилась. - Нет, Гермиона вообще не при чем... – выдохнул Гарри страдальчески. – И я не о ней... Я о Гарри Грейнджере, с которым ты... Ты ведь помнишь, правда? Это был я! Нет, почему был, это и есть я! Мы варили зелье для Римуса, и уничтожали хоркруксы, и спасли Регулуса из пещеры с инфери… И… Глаза Снейпа на протяжении этого сбивчивого монолога постепенно расширялись. - Кто вам рассказал об этом? – спросил он изменившимся голосом. - Ваша мать? Дамблдор? - Никто мне не рассказывал, я был там, это был я! – воскликнул Гарри. Снейп поднял руку и выставил ее ладонью вперед, словно пытаясь отгородиться. - Хватит, Поттер, - сказал он устало. – Довольно этих выдумок. Разве недостаточно того, что я и так… - он оборвал себя, подцепил подбородок Гарри пальцами, склонился вперед и накрыл его губы своими. *** Его поцелуй был совсем таким, как раньше. В нем была и нежность, и страстность, и тягучий мёд. Его поцелуй был куда прекраснее и желаннее, чем раньше, ведь этого, нового Гарри Снейп целовал в первый раз. Все миры и реальности перемешались в этом чудесном нежном прикосновении его губ. От неожиданности Гарри даже не успел толком ответить - Снейп отстранился. Его рука скользнула с подбородка Гарри на щеку, и в этом жесте, как и во взгляде темных глаз, было столько нерастраченной нежности, что Гарри понял, - все это время у Северуса никого не было. Не только любовника, но и просто близкого друга. - Я не знаю, кто рассказал тебе про Гарри, - произнес Снейп, и голос его звучал хрипло. – Но я сразу скажу тебе - ни он, ни твоя мать здесь совершенно не при чем. От неожиданности Гарри на мгновение онемел. Его душа все еще трепетала от восторга, и он предпочел бы сейчас вообще обойтись без слов, потому что поцелуи были правдивее их. Снейп, по-своему истолковавший его молчание, продолжал: - Мне до сих пор трудно говорить о нём, несмотря на то, что много лет прошло. Когда его не стало, я думал, что умру. Но у меня оставались обязанности в школе. И я схватился за них, как утопающий за соломинку. Тогда я был уверен, что больше не смогу полюбить... Но это не так. В последние годы я часто думал, не предал ли тем самым его память. До последнего момента не мог примириться с собой... И считал, что ты достоин лучшего. У Гарри от этих слов немного закружилась голова, потому что наложившиеся друг на друга воспоминания снова стали просвечивать через оболочку реальности. Он знал Снейпа таким - и он прежний тоже знал Северуса таким - вечно всё усложняющим, вечно раздувающим из мухи слона... Снейп и теперь, договорив, смотрел на Гарри с тревогой, словно боялся неловким словом оборвать ниточку возникшей между ними связи. Бедный Северус, он пока и представить себе не мог, сколь прочна эта нить и из каких давних времен она тянется. - Я никогда не встречал никого лучше тебя, ни теперь, ни прежде! - заверил Гарри, потому что совершенно не хотел мучить его. - Послушай. Мне нужно многое рассказать тебе, но сначала... У тебя есть такие деревянные часы. Дамблдор подарил их тебе на выпускном вечере. Открой там, внизу... Снейп озадаченно посмотрел на Гарри, а потом молча поднялся и подошел к столу. Гарри последовал за ним - зелье действительно оказало на него благотворное влияние, его больше не мутило и в разум возвращалась ясность. Хотя, возможно, всё дело было не в зелье, а в поцелуе. Он остановился рядом и прислонился к плечу Северуса, осознавая, что теперь может делать так всегда, когда ему захочется - касаться, обнимать... Снейп замер: он, как и Гарри, прислушивался к новизне ощущений. Они переглянулись, и Гарри поразило, как легко и правильно ему было рядом с Северусом. Он словно вернулся домой из дальнего путешествия. Снейп, похоже, испытал такие же ощущения, потому что очень неохотно отвел взгляд и потянул за крючок. Ему пришлось приложить некоторое усилие: потайной ящик выдвинулся не сразу, ведь в него не заглядывали около двадцати лет. Записка была внутри. Увидев пожелтевший прямоугольник, Гарри шумно выдохнул - оказывается, он забыл о необходимости дышать. Снейп покосился на него и развернул сложенный вчетверо листок. «Мне предсказали влюбиться в Поттера, - написал там Снейп-подросток. – Но я скорее съем на обед собственные шнурки». Пририсованная справа кислая рожица косилась в сторону написанного тонким летящим почерком текста, а внизу небрежными прямыми буквами было нацарапано: «Видит Мерлин, ты съешь их, Северус! Гарри Поттер». - Это был я, - сказал Гарри, вынимая бумагу из застывших рук Снейпа и возвращая ее в ящик. - Я не мог рассказать тебе правду тогда, потому что ты возненавидел бы меня за мою фамилию, как ненавидел Джеймса... И еще вот что... Он появился всего пару недель назад, и я никак не мог понять, что это значит, - он откинул челку со лба, демонстрируя припухший шрам в виде зигзага молнии. Снейп бросил всего один взгляд на его лоб - и отшатнулся. Даже в полумраке комнаты было заметно, как сильно побледнело его лицо. - Кто ты такой? - спросил он бесцветным голосом. - Зачем ты пришел ко мне? - Я... - начал Гарри и осёкся. – Ты что, думаешь, я - призрак? Галлюцинация? - Несомненно, - откликнулся Снейп почти спокойно, и Гарри не понравилось, с какой безнадежностью это прозвучало. - Я не галлюцинация, - слабо возмутился он. - Я действительно Гарри Грейнджер. Или Поттер. На самом деле, никакой разницы нет. Вот что я пытаюсь сказать тебе. - Как ты можешь быть Гарри Грейнджером, если тебе всего семнадцать? - возразил Снейп, обходя его по широкой дуге. Гарри испугался, что Снейп сейчас вовсе сбежит, но тот лишь вернулся на диван, хмурясь и потирая переносицу. Гарри счел разумным не вести такие разговоры на бегу и тоже опустился рядом, сохраняя некоторую дистанцию, потому что помнил, как трудно Снейпу всегда давалось нарушение личного пространства. - Ты знаешь что-нибудь о путешествиях во времени? - начал Гарри осторожно. Он совершенно не подумал, что Северус может не поверить ему, когда направлялся сюда, и теперь по его вине всё запуталось ещё сильнее. - Я попал в прошлое, за несколько лет до своего рождения, потому что мне выпал шанс всё исправить: в том мире, откуда я пришёл, все погибли - ты, мои родители, профессор Дамблдор, Рон и Гермиона... Волдеморт уничтожил их. Я когда-то рассказывал тебе об этом, помнишь? Только не мог назвать имён. Некоторые из них ничего бы тебе не сказали, потому что те, кто их носит, еще не родились на свет... Другие сказали бы слишком многое. Я не хотел тебя напугать. Мне и самому было чертовски страшно: я ведь был просто глупым мальчишкой, а мне предстояло исправить ошибки, совершенные мудрейшими из мудрых. Снейп покачал головой. Его взгляд выражал теперь растерянность, как будто он не мог решить, чему верить. Старый добрый Северус. Ему всегда нужна была точка опоры… И, видит Мерлин, Гарри отчаянно желал дать ему эту точку опоры, но понятия не имел, как это сделать. Он протянул руку и коснулся пальцев Снейпа. - Путешествие во времени, - повторил тот. - Всегда считал это сказками... - Но это правда! – заверил Гарри. - И я - тому подтверждение... Посмотри сам. Я открою тебе свое сознание. Давай же. Снейп еще раз с сомнением взглянул на него. - Не думаю, что сейчас вторжение в твой разум будет уместным. Ты едва держишься на ногах, - сказал он. Похоже, Северусу было по большому счету плевать, из какого времени и пространства Гарри прибыл. Снейп просто любил его и не хотел навредить. - Я не стану показывать тебе всё сегодня, - предложил Гарри. – Только одну историю. Самую лучшую. Снейп неохотно встал и поднял палочку. Комната исчезла: они оба стояли теперь на школьной террасе. Свет ламп едва разгонял сумерки, густые, как чернила. Деревья в отдалении шумели на ветру голыми ветвями. На балюстраде, нахохлившись, сидел Северус, такой, каким он был в свои семнадцать, - худой, мрачный, похожий на птенца, выпавшего из гнезда. В каком-то смысле он и был таким птенцом... У Гарри дрогнуло сердце от нежности. Тот Северус из прошлого, конечно, не мог видеть его - в пространстве воспоминаний Гарри был только гостем, бесплотным призраком, и потому не в его силах было стереть страдания с лица Снейпа. Дрожа, словно в лихорадке, Северус натягивал правой рукой левый рукав своей мантии, так, что рисковал порвать ее. Гарри и Снейп приблизились и остановились рядом. - Я помню этот день, - сказал Снейп тихо и удивленно. – Вся моя жизнь тогда переменилась. - И моя тоже, - подтвердил Гарри, отводя взгляд от искаженного отчаянием лица юного Северуса и встречаясь глазами со Снейпом. – Я в тот вечер поверил, что мне действительно по силам всё исправить. Потому что ты сказал, что любишь меня. Снейп молча смотрел на него. Гарри подошел вплотную и прошептал: - Помнишь? Ты сказал мне: читай по губам. Терраса пошла рябью и истончилась. Гарри и Снейп снова были в комнатах слизеринского декана в Подземельях. - Я никому не рассказывал об этом, - произнес Снейп. - Я тоже, - сказал Гарри. – Потому что ни тогда, ни теперь у меня не было никого дороже тебя. Он вдруг понял, что сейчас расплачется. Снейп опустил голову. Некоторое время они оба молчали. - Почему "Грейнджер"? – спросил наконец Снейп. - Просто... чтобы помнить, - шмыгнул носом Гарри. - Фамилия Гермионы была редкой в волшебном мире и ни к чему не обязывала. А мне она всякий раз напоминала о том, что я не смог уберечь их от беды... Всех, кого любил... - О, да! Я отлично помню эту твою манеру брать на себя ответственность за весь мир! - воскликнул Снейп и вдруг замер, как громом пораженный. - Поттер, - прошептал он, словно только теперь вполне осознал происходящее. - Неужели это правда... Тогда... Выходит, ты всё знал заранее... Обо всех... О каждом из нас... Вот почему ты так носился с Люпином... И с Эванс... Ты не был ее братом... Ты был ее сыном! - он схватился за голову. Гарри никогда еще не видел Снейпа настолько потерянным и обескураженным. Хотя, по сравнению с самим Гарри, держался он просто отлично - ему еще хватало сил что-то припоминать и сопоставлять. Но то, что Гарри уже пережил, Снейпу еще только предстояло принять. - Выходит, ты знал, - произнес наконец Снейп, облекая в слова мучительную работу мысли. - И всё это время... Он застыл, и Гарри испугал его остановившийся взгляд. - Ты ошибаешься! - закричал Гарри. - Я ничего не помнил до сегодняшнего вечера! Неужели ты думаешь, я стал бы молчать и скрывать?! - Но ты же молчал и скрывал раньше, - возразил Снейп. - Ты несколько лет водил меня за нос, а потом просто исчез... чтобы я всю оставшуюся жизнь обвинял себя в том, что не смог тебя уберечь... Ведь я ни на секунды не верил, что ты можешь просто уйти. И потому оплакивал твою смерть. - И я действительно умер! Этот Гарри, которого ты знаешь - это был не я! Ну, то есть, не совсем я... Потому что я исчез в момент его рождения. А потом что-то запустило механизм воспоминаний, я видел сны весь прошедший год, но не понимал, что они означают... Думал, что схожу с ума! - Гарри всплеснул руками, испытывая отчаяние от того, что никак не может объяснить все перипетии созданного им когда-то парадокса. - Может быть, воспоминания так и остались бы просто снами, но... он влюбился в тебя. - Кто? - Поттер, - объяснил Гарри устало. - Тот Поттер, которого ты видел в последние семь лет. Он... постепенно научился видеть то, что ты так тщательно скрываешь от окружающих... Твою доброту, твою самоотверженность. Научился смотреть на тебя моими глазами. И он впустил тебя так глубоко в свое сознание, что разбудил меня, понимаешь? Он влюбился в тебя, как я. И он помог мне найти дорогу обратно... в этот мир! - Звучит дико, - произнес Снейп. Он уже совершенно перестал заботиться о том, чтобы хоть как-то держать лицо, и растирал виски, словно пытаясь избавиться от головной боли. - И, даже несмотря на все эти впечатляющие доказательства, могу ли я верить после стольких лет, что мой друг все-таки жив? - А во что ты веришь? - В то, что мой рассудок окончательно повредился, - проворчал Снейп, но, встретившись взглядом с Гарри, вздохнул: - В то, что память наконец смилостивилась надо мной и позволила забыть некоторые детали. И благодаря этому в моем сердце появилось место для кого-то другого. Для тебя. Пойдем, - добавил он, снова обнимая Гарри за плечи. - Ты выглядишь усталым, тебе нужно лечь. Все разговоры подождут до утра. - Ты можешь мне не верить, - сказал Гарри. – Обещай только, что дашь нам еще один шанс. Он и правда ощутил навалившуюся на него усталость и вверил себя заботам Снейпа. По дороге в спальню он на ходу сбросил ботинки и мантию прямо на пол, и, как был, в парадных брюках и не до конца расстегнутой рубашке упал на широкую постель. Перины здесь были мягкими и гостеприимными, как раньше. Настоящее и прошлое перепутались так сильно, что он уже сам не знал, какой сейчас год и кто он такой на самом деле. Снейп никак не прокомментировал его внешний вид, просто укрыл его одеялом и сел рядом на край кровати. Он не делал попыток уйти, но Гарри все равно поймал его за руку, удерживая рядом с собой. - Северус, - пробормотал он. - Обещай мне. - Всё, что угодно, Гарри, - откликнулся Снейп тихо. – Всё, что угодно. Может быть, эти слова были уже частью сна, но Гарри твердо решил, что утром он снова возьмет с Северуса это обещание, теперь уже навсегда.