Читай по губам

Не вернулся Снейп и к экзаменам. Правда, несколько раз во время сессии Гарри казалось, что он видит подол черной мантии и слышит шорох шагов. Однако в день сдачи экзаменов Ж.А.Б.А. по Защите от темных искусств в Большом зале обнаружились лишь профессор Дамблдор и профессор Флитвик. Директор пожелал выпускникам удачи и объявил начало испытаний, после чего в зал вошли несколько волшебников в министерских мантиях. В одном из них Гарри узнал Кингсли. Гарри достался билет про оборотней, и он ответил достаточно бойко, поскольку знал одного из них лично: близкий друг его родителей Римус Люпин в детстве получил этот ужасный недуг, но справлялся с ним благодаря современной медицине. Раз в месяц он отключал камин и исчезал на несколько дней, а все остальное время был невероятно мил и любезен. Он частенько гостил в Годриковой, а в этом году женился, и они с Нимфадорой ждали пополнения в семействе. Гарри должен был стать крёстным отцом его ребенка. Ничего из этого Гарри, разумеется, не рассказывал экзаменационной комиссии, но его ответ сочли удовлетворительным. Флитвик после экзамена по секрету шепнул ему, что Гарри больше всех понравился Кингсли и тот назвал его перспективным магом. Гарри полагал, что профессор просто хочет поддержать его, однако вскоре ему выпал шанс убедиться, что это действительно правда. Результаты по Ж.А.Б.А. по традиции вывесили в школьном холле за несколько дней до выпускного бала. Чтобы не толкаться среди учеников - а посмотреть списки собиралась вся школа - Гарри специально выждал обеденного времени. Когда холл опустел, он в одиночестве отправился к спискам. Небрежно приклеенные к стене волшебством, листы пергамента шелестели на ветру - главные двери были открыты настежь и прохлада каменных коридоров вступила в противоборство с проникающим снаружи зноем. Отыскав свою фамилию, Гарри молча созерцал результаты. Не все отметки оказались высокими, но он ожидал этого. Зато надпись "Превосходно" в строчке "Защита от темных искусств" наполнила его такой гордостью, словно его уже приняли в Школу Авроров. В коридоре зашелестели шаги. Они показались ему знакомыми, и у Гарри сердце забилось быстрее, посылая дрожь волнения по всему телу. Щеки тотчас опалило пожаром. Шаги стихли за его спиной, и он обернулся. Счастливая улыбка, расцветающая на губах, быстро померкла, когда он столкнулся взглядом с незнакомцем в красной мантии. Впрочем, стоящий позади него высокий статный волшебник не был совсем ему незнаком - мгновение спустя Гарри узнал Кингсли Шеклболта. Кингсли, вероятно, принял улыбку на свой счет, поскольку дружелюбно кивнул Гарри и протянул ему руку. - Мистер Поттер, - сказал он. - Вижу, вы меня узнали. Я как раз искал вас. - Меня? - растерялся Гарри. - Пройдемся, - предложил Кингсли. Они вышли на улицу. Перевалило за полдень. Во дворе было пустынно, лишь в ветвях деревьев перекликались птицы. - Я ознакомился с вашими отметками, - сказал Кингсли. Гарри вздохнул, и Кингсли положил руку ему на плечо. - Профессор Дамблдор сказал мне, что вы хотите стать аврором. Гарри вскинул взгляд и смущенно кивнул. Кингсли изучающе взглянул на него. У него были проницательные глаза, и Гарри в который раз удивился его спокойной уверенности. Настоящий аврор и не мог быть другим - он напоминал монолитную скалу, и от него веяло силой и надежностью. Лгать ему было в равной мере бесполезно и бессмысленно, поэтому Гарри признался: - Я слишком поздно понял, чего хочу на самом деле. Столько времени потратил на всякие глупости. Теперь, конечно, жалею, что не успел как следует подготовиться. - В Аврорате любой, кто хочет служить людям и спасать жизни, обретает свое место, - сказал Кингсли. - Мне понравился ваш ответ на экзамене. В этом году у нас не слишком много абитуриентов, в августе мы проведем дополнительный набор. Если успеете за лето подготовиться и сдадите вступительные экзамены на отлично, ваша мечта еще может сбыться в самом скором времени. Что скажете? Гарри изумленно уставился на аврора. - Скажу, что сделаю все от меня зависящее! - воскликнул он. - Я и не сомневался в вас, - снова улыбнулся Кингсли. - Тогда удачи - и до встречи в августе! Он развернулся и зашагал обратно к школе, а Гарри задумчиво смотрел ему вслед, гадая, было ли произошедшее удачей или итогом его трудов. *** Дни после экзаменов, оставшиеся до выпускного, протекли в мучительном ожидании. Снейп так и не объявился, и Гарри не знал, куда себя девать. Рискуя своей репутацией, он то и дело слонялся возле дверей профессорских комнат, желая прожечь их взглядом, но добротные створы оставались непоколебимы. Каждый вечер, ложась в постель, Гарри хотел, чтобы недавнее видение повторилось, и каждое утро просыпался разочарованным. Видение не возвращалось, хотя Гарри грезил им во сне и наяву. В эти дни, опьяненный своими грёзами, он даже перестал испытывать свою извечную мигрень. Он легко засыпал и просыпался с первыми лучами солнца от стука собственной крови в ушах - он и не думал, что любовь может так изменить его душу. Накануне выпускного он рассеянно наблюдал, как Рон, Дин, Симус и Невилл носятся по спальне со своими парадными мантиями. Невпопад отвечая на вопросы, он ждал, когда все угомонятся, чтобы задернуть полог и остаться наедине со своими мыслями. В эту ночь Снейп действительно пришел к нему. Он мягко, будто невесомая тень, опустился на край кровати и коснулся прохладными пальцами лба. - Почему ты не сказал мне, что болен? - спросил он с мягким упреком. - Я здоров, - возразил Гарри. - Я лучше всех летаю на метле и быстрее всех взрываю котлы. - Ты как ребенок, - пожурил его Снейп. – Пойдем со мной. Гарри поднялся, ощущая во всем теле слабость, но Снейп обнял его за плечи, и это было так покойно и так приятно, что он не возражал, лишь смотрел на опущенные темные ресницы да пряди волос, спадающих на бледное лицо. Они долго шли по какому-то лесу среди деревьев, то спотыкаясь об узловатые корни, то легко петляя по еле серебрящимся в полумраке тропинкам. Путь привел их на поляну, где трава была еще шелковой и нежной. - Посидим немного здесь, - предложил Гарри. Он опустился в траву и откинулся на спину, глядя вверх, на светлое небо в окаймлении высоких хвойных крон. Снейп склонился над ним. - Гарри, - сказал он. - Вставай! Да просыпайся же, соня! Он сильно потряс Гарри за плечо и превратился в Рона в дурацкой бархатной мантии со старомодным жабо. Спальню заливали лучи солнца. Дин и Симус собирали чемоданы, негромко переговариваясь. Гарри протер глаза и с досадой уставился на приятеля. - Мне снился чудесный сон! - сказал он возмущенно. - Не сомневаюсь! - хмыкнул Рон. - Ты даже проспал завтрак. Посмотри, как лучше, с жабо... - он картинным жестом отвел в сторону руку с зажатым в ней кружевом: - ...или без? - Ты в любом наряде ослепителен! - зевнул Гарри и увернулся от полетевшего в него ботинка: - Эй, полегче! Я же серьезно. Рон, обиженно ворча, пошел за советом к Дину и Симусу, а Гарри повернулся на другой бок. Сквозь ресницы пробирались солнечные лучи, и надежды досмотреть сон не было никакой. Чертыхнувшись, Гарри вылез из постели, накинул мантию и отправился привычным маршрутом вниз, в Подземелья. Ни пропущенный завтрак, ни необходимость паковать чемоданы так не омрачали настроение Гарри, как вид запертых комнат Снейпа. Покрутившись возле двери, Гарри хотел уже вернуться к себе в башню, когда в коридоре раздался шум крыльев. Большая сова на всех парах приближалась к нему. Гарри отступил, и птица, описав полукруг возле дверей Снейпа, сбросила на пол конверт. Гарри поднял руку в приглашающем жесте, и на втором полукруге птица опустилась ему на локоть. В янтарных глазах застыло выжидательное выражение, но у Гарри не было с собой ничего, кроме засохшей корки, которую он наспех нашарил в кармане. Недовольно гукнув, птица схватила сомнительное угощение и сорвалась прочь. Мгновение спустя в коридоре вновь стало тихо, и о недавнем переполохе свидетельствовал только конверт, призывно белевший в полукруге света от смолящего факела. Во всех Подземельях не было ничего, что хотя бы косвенно имело к нему отношение, но Гарри не спешил уйти. Вместо этого он с колотящимся сердцем сделал шаг вперед. "Письмо лежит на полу, его легко может унести сквозняком, - рассуждал он. – Или его подберет кто-нибудь… А вдруг там что-то важное? Нельзя, чтобы оно потерялось или попало не в те руки. Мой долг проследить, чтобы оно дошло по адресу". Уговаривая себя таким образом, он приблизился к конверту и осторожно носком ботинка перевернул его. Оглядевшись по сторонам и не заметив никого постороннего, присел на корточки и жадно уставился на конверт. Разобрать надпись в полумраке оказалось непросто, но аккуратный округлый почерк позволил справиться с этой задачей. Гарри прочел про себя и одними губами повторил вслух: "Северусу Снейпу, любящая Сара Моррисон". У Гарри на миг потемнело в глазах. Он сам не понял, как письмо оказалось зажато у него в кулаке. Плотная бумага будто жгла и резала пальцы, но он продолжал сминать конверт, будто руку судорогой свело. Письмо от женщины! Снейп состоит в переписке с женщиной! Он сам не знал, что на него нашло, но вместо того, чтобы оставить письмо там, где оно и было, он вдруг сунул его за пазуху и решительно зашагал к себе. Отцовская мантия-невидимка отыскалась на самом дне сундука - в этом семестре он ни разу не вспомнил про нее, хотя в прежние годы они с Роном и Гермионой частенько прятались под ее надежным покровом для своих шалостей и игр. Теперь она была нужна ему для важного, но совершенно незаконного дела. Проскользнув под носом поглощенной чтением какого-то журнала мадам Пинс, он на цыпочках преодолел два первых учебных зала и достиг отдела Редких Книг. Это был любимый зал Гермионы, и Гарри с Роном несколько раз были здесь с ней, однако Пинс быстро выставляла их вон, поскольку, пока Гермиона читала, они, заскучав, затевали беготню среди шкафов. Каким маленьким и глупым он был тогда, каким беспечным, какая ерунда занимала его разум... Сейчас он ощущал себя так, будто повзрослел сразу на десяток лет. Предмет его поисков, Большая Книга Хогвартса, лежала в центре зала на высокой старинной кафедре. Рядом в чернильнице дремало перо. Пузатый бок украшала свежая клякса. Гарри взобрался на кафедру и поднял тяжелую резную обложку, обитую потертой коричневой кожей. Первые страницы стали со временем такими тонкими и ломкими, что страшно было касаться их. Некоторое время Гарри переворачивал их одну за другой, едва дыша и скользя взглядом по затейливо выписанным строчкам. 1300-е, 1400-е... прошло, должно быть, с четверть часа, пока он добрался до второй половины 1900-х и стал смотреть пристальнее, скользя пальцем по строчкам. Несколько раз его сердце екнуло при встрече со знакомыми именами - "Лили Эванс", "Джеймс Поттер", "Сириус Блэк", "Ремус Люпин"... "Северус Снейп". Над именем Снейпа Гарри на некоторое время помедлил, разглядывая затейливо выведенные буквы. День рождения - 9 января. А он и не знал, когда у Снейпа день рождения. Надо будет запомнить... Но для чего? Ведь у профессора есть некая Сара Моррисон! Гарри вытащил конверт из-за пазухи и еще раз посмотрел на надпись, чтобы убедиться. Ему снова стало так горько, будто он проглотил самую противную из микстур мадам Помфри. И с чего он вообще взял, что Снейп одинок? С чего вообразил, что Снейп нуждается в друге и близкой душе так же отчаянно, как сам Гарри? О, идиот! О, наивный болван! Единственный ребенок в семье, любимец друзей и учителей, Гарри никогда прежде не испытывал такой жгучей ревности. У него не было совершенно никакого оружия для борьбы с этим непривычным чувством. Сейчас ревность затопила его, как черная вода. Ему хотелось разрыдаться, хотелось пнуть или сломать что-нибудь, что попадет под руку. Вместо этого он продолжал вести пальцем по строчкам, едва не царапая от досады бумагу. Поиски не увенчались успехом. Ему попался некий Питер Моррисон, а возвращение на несколько страниц назад принесло еще двоих персонажей с искомой фамилией - Эмму и Тима Моррисонов. Оба они были старше Снейпа. Вспомнив попутно об еще одной неразгаданной загадке, Гарри поискал среди волшебников - ровесников Снейпа - кого-нибудь с инициалами "Г.Г.", но и эта ниточка его расследования оборвалась: никакого ГГ в Книге не было. *** Ничего не добившись от Книги, Гарри подошел к окну. В этом зале они были полукруглыми, и на подоконниках лежали подушки, чтобы ученики могли читать, устроившись с удобством. Гарри уселся, подтянув колени к груди, и некоторое время смотрел вниз, во двор. Деревья, зеленевшие бурной листвой, скрывали от него подножие башни, но вдали за пределами Хогвартса были видны изумрудные холмы, а на горизонте - красные крыши Хогсмида. В этой привычной для глаз, умиротворяющей картине Гарри искал утешения своей внутренней буре и не находил его. В нем зрело темное пагубное желание, и он ощущал, как воля слабеет под этим напором. Он не был пай-мальчиком, но чтение чужих писем никогда не входило в список его проступков. Почему-то ему казалось, что, переступив эту грань, он никогда уже не сможет вернуться обратно, к себе прежнему. Но зуд в пальцах становился все сильнее и, когда терпеть его стало невмоготу, Гарри надорвал конверт. Тонкий сложенный пополам листок напоминал те, на которых обыкновенно пишут рецепты в аптеке. Круглый убористый почерк лежал на нем ровными строчками. "Мой дорогой Северус, давно не было от тебя вестей", - прочел Гарри и зажмурился. Может быть, конверт еще не поздно заклеить заклинанием - но его неровно надорванный шершавый край был словно широкая быстроводная река, что неодолимой преградой пролегла между прошлым Гарри и Гарри нынешним. Любые уговоры были фарсом. Письмо уже вскрыто, он преступник и назад пути нет. "...от тебя вестей, - прочел он, ощущая, как проваливается между этих аккуратных строк в какую-то бездонную пучину. - Я не сержусь и понимаю, как сильно ты был занят, поэтому благодарю даже за краткую весточку. Все здоровы и шлют тебе поклон. Теперь к делу, с которым ты ко мне обратился. Я читаю твое письмо с огромным волнением, потому что все эти годы мое сердце болело о тебе. Я понимаю твои чувства, и ты знаешь, как сильно он был мне дорог. Но могу лишь повторить то, что говорила тебе всегда - жизнь не кончена. Позволь себе решиться. Сделай это ради себя. И не мучь себя сомнениями. Ты не хуже моего знаешь, он был бы рад узнать, что ты счастлив. И помни, двери нашего дома всегда открыты для тебя и твоих близких. Сара Моррисон, Франция, Париж". Гарри опустил руку с письмом и беспомощно огляделся по сторонам. Во всей библиотеке не было ни одной книги, которая помогла бы ему расшифровать это туманное послание. Возможно, на него было наложено заклятие, чтобы прочесть его мог только Снейп. Впрочем, легче от этой мысли Гарри не стало и мерзость совершенного им поступка лишь навалилась на него с еще большей тяжестью. Одолеваемый мрачными мыслями, он вернулся в Башню и спрятал письмо - символ своего преступления - на дно сундука. Можно было бы попытаться вернуть его в Подземелья без конверта... Но для этого нужно дождаться вечера. В спальне было пусто, на краю незаправленной постели Рона валялось скомканное жабо. Глядя на него, Гарри вдруг осознал, что сегодня - его последний день в Хогвартсе, завтра он уедет отсюда навсегда. При мысли о том, чем он занимался в свой последний школьный день, ему стало горько. Комната как будто сжалась до размеров ореховой скорлупки, стены давили на него, и Гарри вышел на улицу. Он и сам не знал, что гонит его наружу, но это, должно быть, была сама судьба, потому что на крыльце он едва не полетел кувырком с лестницы, споткнувшись о чемоданы. - Гарри Поттер не ушибся? - обеспокоенно прозвучало из-за багажа, и вслед за голосом оттуда показалась голова домашнего эльфа с огромными виноватыми глазами. - Э- э, всё в порядке! - заверил Гарри. - Кто-то уезжает, не дождавшись выпускного? - Да, сэр. Профессор Снейп, сэр, - ответил домашний эльф с видимым облегчением, увидев, что Гарри не сердится. - Я сейчас же уберу всё с крыльца. - Постой-ка! Профессор Снейп вернулся? Когда он успел собрать чемоданы? - перебил Гарри, напряженно размышляя. - Приехал около часа назад. Он заказал повозку к полудню. Гарри бросил взгляд на стоящее в зените солнце и быстро спросил: - Где сейчас профессор? - У себя в комнате, - пискнул эльф. – Он уволился. Запаковал все вещи. Собирался поговорить с профессором Дамблдором, а потом сразу же уехать. - Хорошо, я понял, - отозвался Гарри уже на бегу. Никакого определенного плана у него не было. Он вообще не особенно понимал, что делает. Просто спустился в Подземелья и сразу ощутил отсутствие на дверях охранных чар. Это было так знакомо и одновременно так ново. Сердце, подпрыгнув, забилось в горле, когда он поднял руку и постучал по гладкой массивной поверхности. Снейп возник на пороге почти мгновенно, но Гарри увидеть явно не ожидал, потому что отшатнулся, будто обжегшись. Гарри замер в дверном проеме, способность размышлять, крайне необходимая ему сейчас, все не возвращалась, зато шум в ушах стал почти оглушающим грохотом. - Я споткнулся о ваши вещи на крыльце, - сказал Гарри первое, что пришло на ум. Снейп что-то невнятно пробурчал в ответ. Но хмурился он не по-настоящему. - Вы хотели уехать, не простившись! - продолжал Гарри с упреком, и Снейп отвел взгляд. - Да, хотел, - сказал он через силу, словно это признание у него вырвали под пыткой. У него был вид человека, застигнутого врасплох, и это помогло Гарри почувствовать себя немного увереннее. Он шагнул вперед, и Снейп сделал заметное усилие, чтобы не отступить ещё раз. Собственная дерзость придала Гарри столь недостающей ему сейчас храбрости. - Профессор, - сказал он. - Так нельзя. Сегодня же выпускной. Если вы не придете, это будет неправильно... и нечестно. Пожалуйста, останьтесь до завтра. Всего на один день. Пожалуйста. Это же наш… последний общий вечер. Еще произнося эти слова, он уже знал, чувствовал, что Снейп согласится. Знал не умом, а сердцем, что каким-то непонятным образом имеет над Снейпом власть, так же, как сам Снейп имеет власть над ним. Та невидимая нить, что связала их однажды, была по-прежнему прочна. И пусть Снейп не видел чудесных снов о Гарри – зато он стоял сейчас перед ним, не пытаясь выставить наглого мальчишку за порог и захлопнуть за ним дверь, нет, напротив, в его глазах ломался лёд, раскалывался на мелкие кусочки, словно тепла, излучаемого Гарри, хватало на двоих. - Хорошо, - сказал наконец Снейп, когда игра в гляделки затянулась. – Ладно. Я останусь. Тема была исчерпана, но оба по-прежнему не двинулись с места. Гарри едва удерживал на языке множество глупостей, накопившихся у него за эти дни – «куда вы исчезли?», «я скучал!», «вы не сердитесь за ту историю?..», «когда мы теперь увидимся вновь?». В глазах Снейпа был немой вопрос, смешанный с заботой – как будто он хотел спросить что-то и не решался. - Как вы себя чувствуете? – сказал он наконец. - Я… - начал Гарри и умолк. Снейп смотрел на него так, как умел только он один – с затаенным беспокойством и почти ласково. Гарри вдруг понял, что Снейп нисколько не сердится за ту глупую историю. Что он, наверное, простил бы ему и какую-нибудь еще большую глупость (возможно даже кражу письма от этой француженки, Сары Моррисон). И что Гарри надо перестать быть ребенком, чтобы Снейп начал принимать его всерьез. А это совершенно необходимо, потому что тогда и только тогда Гарри сможет рассказать ему, как сильно… В этот момент их не успевшую должным образом завязаться беседу прервало появление домашнего эльфа. - Профессор! Директор ожидает вас! – пискнул эльф. - Иду, - отозвался Снейп, хмурясь, и Гарри вынужден был отступить. - До вечера, - неловко произнес он и стал, не оглядываясь, подниматься по лестнице. Он чувствовал противную слабость в ногах, но понимал, что самая большая отсрочка, какую он может позволить себе – всего несколько часов. Если он не наберется смелости сказать Снейпу о своих чувствах, то потеряет его навсегда, а этого никак нельзя было допустить.