Шестнадцать лет спустя.
Длинноногая, стройная, с уже начинающими быть красивыми формами девушка по имени Паола сидела на краю обрыва, а под ней расстилалась равнина Тихой Заводи с ее болотами и лесами. А самое главное — там были несколько поселений, на языке сурейцев называющихся зоилами. И там были Обыкновенные. «- Конечно! Им хорошо: они, когда хотят, тогда и любят; рожают, от кого хотят. А у нас метка выбирает, кому быть в паре. Да только, когда он мне встретится, Ожидаемый этот? Я бы выбрала другого, — и перед мысленным взором девчонки возникли белокурые кудри, серые глаза, волевой подбородок и стройная, плечистая фигура её тайной девичьей страсти. Её первая любовь — Ирган. — Я бы с ним даже уже целовалась, если бы этот милашка на меня обратил внимание!» Мысли смутили её. И сердечко девчонки забилось от приятных мечтаний, и даже высохли слёзы. « — Хотя я же загадала в этот раз очередное желание в День Нарождения Новой Жизни! А потом, летя на трансплате, смогла сорвать целую половинку листа с лианы. А это верная примета, что встретишь свою любовь!» — И опять перед глазами возник милый сердцу облик и губы, тянущиеся к ней для поцелуя… И именно тут она некстати вспомнила, что у них в семье есть лидеры по ожиданию половинки с рекордом в семьдесят лет. « — Вот уж я точно не мечтаю повторить его!» — Подумала она и опять заплакала, вспомнив надменный взгляд своей противницы Каськи, которая уже встретила Ожидаемого и оттого мнила себя опытной в амурных делах, иногда чувствительно задевая самолюбие девушки подколками. Вот и сегодня: она прилюдно обозвала её «толстозадой клушей», и при этом рядом стоял Ирган. А Каська, зная об особом отношении Паолы к нему, нарочно так поддела её. А он рассмеялся вместе со всеми, что ещё больнее ударило по самоуважению. И хотя весь солитарий готовился ко Дню Семьи, который праздновался на последней неделе лета, девчонка позволила себе сбежать от родных в свой любимый укромный уголок — небольшой выступающий утёс с края плато, зовущийся за свою длину «Языком Сплетницы». А все для того, чтобы сидеть на нём в одиночестве, изображая из себя жертву, и всей душой отдаваясь терзавшему её чувству обиды, даже не подозревая, что в пролеске, тянувшемся вдоль каменной гряды от утёса, расположились двое Охотников, оказавшихся здесь совсем не случайно!***
Захват солитария всегда был настоящей военной операцией. И то, что приходилось действовать на территории иностранного государства, делало эту операцию особенно сложной. Но затраты того стоили. Поэтому примерно месяц назад Охотники запустили сканеры-разведчики и автокартограф во все жизненно важные и вентиляционную системы солитария. Киберхакер подсоединился к серверной, и получит команду на возврат только перед самым нападением на здание. Сейчас надо было забрать все эти полезные для предварительной разведки приборы и также незаметно уйти, не дав Моркадо возможности понять, что ими заинтересовались гролинги. Они уже почти всё сделали: теперь вся информация о проживающих Меченых с их умениями, а также о защите солитария была записана на кристаллоидах и была готова к оценке. И самое главное, был выяснен объём произведений искусства, ценных вещей и элитной продукции. Так что при нападении тратить время на разбор «что-куда» будет не надо. Теперь все данные проанализируют и разработают саму операцию, на что уйдёт примерно неделя. Последняя неделя свободы для некоторых проживающих здесь. И теперь, как приятный бонус, на этот одинокий уступ явилась желторотая Моркадо в полном одиночестве. — Берём? — Весело сверкнув глазами, предложил более молодой гролинг. — Только сначала немного просканируем местность вокруг. А то получится, что мы спровоцируем их на усиление мер. Конечно, это не опасно для нас, но придётся усилить штурмовые отряды более мощным вооружением, — ответил бывалый. — А это, сам понимаешь, совершенно нежелательно. При этих словах он активировал лидар и стал сканировать местность. Тот показал, что к ним приближаются три жизнеформы. — Убедился? И никогда не смей принимать поспешных решений, — проворчал Бывалый, и дал «дружеский подзатыльник» Молодому. Тот поморщился, покосился на своего старшего, но ничего не сказал на это. Хотя мысль о «развлечении» с этой цыпой засела у него в голове. — Да просто она наверняка ещё девственница! Было бы здорово стать первым, — мечтательно произнёс Молодой с соответствующим выражением лица, и вздохнул. — Эх ты! Юнец! — усмехнулся опытный. И назидательно изрёк: — Запомни: в бабе не дырка запечатанная важна, а умение. Чтобы тебя выжала, как лимон. И оценила твою мужскую силу. А эта как бревно лежать будет, да ещё рыдать потом полсуток, — и с пренебрежительным выражением на лице закончил: — Нет! Мне опытную, зрелую подавай! — Каждому — своё, — Молодой отвернулся, досадливо поморщившись.***
— Паола, мама зовет! — окликнула ее сестренка Ируна, готовящаяся стать матерью в этом месяце. И воспоминание об этом грядущем событии заставило Паолу еще больше разреветься. — Серьезно решила затопить зоилы? — Достав из кармана своего свободного, светлого платья салфетку и вытерев мокрые глаза девушки, с ехидцей спросила Ируна. Она очень любила свою младшую сестру, но страстное желание той обрести пару и вековая война с Кассандрой уже стали притчей «во языцех». — Или дашь им шанс? — Тебе меня не понять! — трагически произнесла Паола, продолжая плакать. — Ну хватит! — Вторая салфетка продолжила убирать влагу с лица Паолы. — Наш отец поговорил с родителями Касандры. И все приняли решение вас примирить, — сестра нежно погладила пышную копну черных волос девчонки и заставила ее встать и отойти от обрыва. — Давай я тебе довытру лицо. Смотри, как заревела глаза. А если придет Ожидаемый? Не боишься, что сбежит от тебя? — Съехидничала она, но тут же, спохватилась и пытаясь предупредить новый поток слёз, поправилась: — Хотя мы его свяжем, и пока ты не успокоишься, не отпустим. Договорились? И потом, зачем Касе видеть твои покрасневшие глаза? — Ладно, — мгновенно успокоившись, снисходительно согласилась Паола, одёрнула голубой топик и сунув руки в карманы серых шорт, направилась домой вслед за сестрой. И именно в этот момент появились мама и Тимус, супруг Ирунки. Они быстро приближались к Языку Сплетницы.***
— «Дело — главное! Бабьё, пусть и целка — дело десятое.» — Подумал Бывалый, и решив не испытывать судьбу, принял решение уходить: — Закатывай губы обратно. Потом как-нибудь отдерёшь целочку, а сейчас уносим ноги, — вслух высказал он свой приказ и, включив полную маскировку, скользнул к припрятанному флайеру. Молодой с сожалением посмотрел вслед уходящей добыче и вожделенно произнёс: — А я б ей вдул… — И также растворился в пространстве.***
Паола всё равно плелась сзади, и матери приходилось подгонять её. Наконец, остался последний поворот, и громада солитария выросла перед ними. — Все же удачно мы его перерисовали, — с удовольствием рассматривая его стену, высказалась Паола, вспоминая последний граффити-поединок. Тогда по всей поверхности внешней стороны здания участники нарисовали картину, в которой четыре сезона и времени суток потихоньку сменяли друг друга. Вышло очень красиво. Лично она рисовала осеннее утро. Осень была единственным временем, когда шли дожди, образовывались лужи, и реки переполнялись. Тут Паола вспомнила, как вырисовывала капли и разбегающиеся волны на потревоженной поверхности. И появляющиеся в лужах клании — красивые, молочной окраски, с разнообразной цветной кромкой водные растения, плавающие среди зеленых листьев. Трансплат быстро доставил путников в сектор проживания, где женщины быстро доделали сладости по секретному маминому рецепту и, принарядившись, прошли в центральный неф, который любого поразил бы размерами и убранством. Его многочисленные, ажурные лестницы-переходы, колонны со светоизлучающим полотном и увитые лианами, отверстия для пролёта платформ и лифтовые модули были украшены цветами и гирляндами. По периметру первого этажа стояли праздничные модули-кафе, где хозяйки раздавали желающим свои яства и щедро поили лёгкими алкогольными напитками или сурейским чаем, с многочисленными добавками, на любой вкус. А в центре огромной чаши десятиэтажного здания на ажурных, тураллевых креплениях висела чаша капельного фонтана с цветовой подсветкой, который увлажнял воздух и являлся главным, цветовым акцентом общего дизайнерского решения. По ярусам, расположенным в десять этажей, расставили указатели, где происходят дружеские состязания. А на самой середине огромного холла, сравнимого по размерам с центральной площадью среднего городка, отчаянно бесилась под музыку молодёжь. Ирунка помогала матери, отец принимал участие в состязании поэтов. А малышню опекали поочерёдно, по графику дежурств, составленному заранее. Паола, освободившись от этой обязанности, сдала смену и спустилась на танцплощадку. Она красиво причёсанная мамой, в бирюзовом, облегающем платье, в туфлях на каблучке стояла у колонны нефа и надеялась, что кое-кто конкретный пригласит её на следующий танец. Но он не появлялся, и она вконец приуныла, подпирая собой опору. — А теперь — Белый танец, — провозгласил бот-диджей; зазвучала красивая, медленная музыка. Паола на всякий случай оглядела пространство, но так и не увидела кое-кого. — Скучаешь? — Раздалось за её спиной. Она мгновенно узнала голос. Её щёки покраснели, глаза засияли и, она не веря в удачу, повернулась к Иргану. Он с нежной улыбкой посмотрел на неё и наконец галантно протянул ладонь. — Потанцуем? — Она ещё больше раскраснелась и, счастливо улыбаясь, кивнула головой. Они встали в круг танцующих и парень уверенно повёл её за собой. Сердце бешено колотилось. Она смотрела на него сияющими глазами. «Если он предложит пойти куда-нибудь целоваться, я соглашусь» — подумалось ей. Но он не спешил делать столь желанное для неё предложение, и тут она увидела Каську. Та пренебрежительно смотрела на неё, но ещё в её взгляде Паола прочла досаду. И тут… она позволила себе прижаться к партнёру и обхватить его шею руками. Ответный взгляд Кассандры пролил бальзам на измученное обидой сердце девушки. — Полетаем на трансплате? — Вдруг приникнув к её ушку спросил Ирган, и она кивнула головой. И очень скоро платформа несла их по полупустым коридорам, а они, стоя посередине, целовались, и её нога была поднята, как в любовной мелодраме. И ей было всё равно, что подумают про её поведение редкие встречные.***
Довольно часто так бывает, Что в суете летящих дней, Никто из нас не замечает Шаги беды, стучащей в дверь…