Прошло несколько месяцев.
Паола кричала. То, что будет так больно, она даже не догадывалась. Очередная схватка исторгла из неё очередную порцию вопля. Паузы между ними стремительно сокращались. И повитуха всё время как «напоминалка» твердила: — Дышим, детка. Правильно дышим, — и в очередной раз осмотрев Паолу, убедившись, что шейка раскрылась достаточно, скомандовала: — Делай вдох. И тужься. Ещё! Давай!***
Роды проходили за специальной ширмой в покоях Паолы. Конунг в нетерпении ждал первый крик сына. И хотя Герхард славился своей выдержкой, она ему теперь изменяла. Вскочив, он расхаживал по спальне, под понимающие взгляды своих самых доверенных ярлов: Майно, Дориджа и Веспы. Те немного подкалывали его, но он беззлобно отшучивался и пытался заглянуть за ширму. — Не стоит, повелитель. Ещё только головка показалась. Нам ещё немного времени надо. — Остановила его акушерка, тут же перенеся внимание на роженицу. — Вдох, тужься. Давай, давай, моя хорошая! — Паола! Ты же сильная! Тужься, Малыш! — Теряя терпение, выкрикнул Герхард, сам даже немного ощутивший напряжение мышц внизу живота, как будто он мог этим помочь ей. — А-а-а! — Долгий, мучительный стон, на грани потери сознания и… долгожданный крик новорожденного огласил помещение. Младенец скользнул в руки повитухи. Подхватив кроху, та положила его на живот женщине.***
Герхард стоял за ширмой и с наслаждением слушал долгожданный плач сына. И неслышно, почти про себя, прошептал: — Моя девочка, моя умница.***
Паола плакала от счастья. Она смотрела на своего сынишку, и её материнское сердце задыхалось от любви к этой крохе. Дождавшись прекращения пульсации пуповины, бот-медик обрезал её, не забыв отделить небольшой кусочек для Родовой Панели Клана. Ещё через несколько минут роженицу заставили опять потужиться, и на этом роды закончились. Малыша поместили в бокс профилактики, где его привели в порядок, и, завернув в родильный конверт, к огромной радости отца, передали сына ему.***
Герхард сиял, как светодиод восьмого поколения! Он смотрел на сморщенное личико своего отпрыска, и отцовское сердце тихо млело от радости. Акушерка почему-то открыла верхнюю половину тельца сынишки, но это не насторожило Герхарда. Взглянув на ярлов, он поразился, что вместо выражаемой радости они напряжённо молчат. Очень медленно, понимая что произошло, конунг аккуратно развернул тыльной стороной правую ручку своего отпрыска. Там сияя золотом, горел знак «лидэок». На языке Моркадо — «Непокорённый».***
Конунг молчал. — Если бы был Крига, — вдруг раздался голос Майно, — то он порадовался бы, что она родила тебе крепкого парня. Посмотри, какой богатырь. — И он взял малыша из рук конунга. — Да. Конунгом ему не стать. Но ты посмотри какой крепыш! Значит, сделаем из него знатного ярла. Сбросив конверт до конца, он продемонстрировал маленького богатыря. Герхард отобрал малыша обратно. — Да уж, он — Моркадо, но это мой малыш! Веспа, провозглашай рождение бастарда. — Уже спокойно приняв ситуацию, приказал конунг. Затем достал отпускную и подписал, что «рождённый рабыней — Паолой Кыштану, младенец мужского пола признан отцом — Герхардом фон дер Мёллендорфом. С подписанием отпускной и разрешением на ношение клановой фамилии». И тут же решив что-то для себя, добавил. — Новое положение Паолы провозглашать пока не будем. Подождём следующего малыша. Благо, документы без даты. — Ты, как всегда, мудро поступил. — Высказал общее мнение Доридж. — Аристократия его не примет. А отпускную для Паолы ты будешь подписывать? Герхард испытывал сложное чувство. В нём смешивались радость от долгожданного сына и печаль от того, что на его руке это проклятый знак. Он одновременно испытывал благодарность и злость к своей любимой. «Как всегда всё сделает через одно место. Обыкновенного нам рожать не хочется. Нам надо всё поперёк сделать». — Нет. — Мрачно ответив и занявшись малышом, Герхард стал нежно разговаривать с сыном и его взгляд потеплел. — Конечно правителем мне тебя не сделать, если только я не перережу все кланы Грои, что нежелательно. А вот ярл из тебя получится отменный. Это я тебе, мой засранец, обещаю. — И губы отца аккуратно коснулись головёнки сына.***
Паола кормила первый раз. Это было непреложно: сыновья конунгов и ярлов должны впитать любовь ко Грое с молоком родной матери, а не от модных ныне среди цивильных кормилиц, чуждых для малышей,. Её же сердце переполняла любовь к этому, пока ещё немощному малышу, зависящего сейчас от неё во всём. И женщина была точно уверенна, что сделает всё возможное, для того, чтобы сын был счастлив.***
Виртула Айша аккуратно несла золотистый шпажник. Его было необходимо поставить перед главной дверью покоев Паолы. Потому что в мир пришла мужская половинка Моркадо. «Конечно, специального постамента в домейне гролингов не найти. Но традицию соблюсти надо!» — рассуждала сама в себе старица. И ещё она представляла лицо Герхарда. В её вечной жизни были свои маленькие радости и удовольствие. И увидеть, как вытянется его лицо, и с какой безнадёжностью он согласится принять её, пусть и не надолго… И предвкушая желаемое, она поставила красивое, вытянутое, с крупными золотисто-лимонными цветками, растение там, где ему и положено было быть. И зашла в спальню Паолы.***
— Ты же не собиралась к нам, — почти зашипел оторопевший конунг, потихоньку пришедший ночью в спальню любимой и взявший на руки малыша, чтобы погулять с ним по коридору. Сынишка закряхтел и отец, нежно прижав его к своей груди, ласково побаюкал, успокаивая маленького. Тот поморщил носик, но не проснулся, продолжая мило сопеть на отцовское ухо. — Тише, малыша разбудишь. — Которого? — Насмешливо уточнила Айша, получив удовольствие от первой реакции правителя. — Обоих. — Поехидничал Герхард, подхвативший весёлое настроение виртулы, имея ввиду сына и Паолу. — Сам тише, — беззлобно ответила Айша. — Я на пару дней, затем уйду. Дай мне немного его подержать. Конунг не ответил, а только вздохнул с облегчением. Потом, заметив, с какой надеждой старица просит понянчить маленького, аккуратно и нежно передал ей сынишку и прошептал: — Я хочу кое-что спросить у тебя. — Я даже знаю о чём, но для начала давай вернём малютку матери. — Тихо ступая, они прошли в спальню Паолы и, уложив малыша в кибер-няньку, посмотрели на мирно спящую женщину, прежде чем уединиться в кабинете конунга.***
— Я просто тебе сейчас выскажу всё, что накопилось у Хранительниц по отношению к вам, людям. А ты послушай, там будет ответ на твои вопросы. — Хорошо. Я постараюсь услышать тебя. — Герхард внимательно посмотрел на Айшу. — Ты ведь не знаешь. что чувствуют Меченные, не встретившие своего Ожидаемого. И это хорошо. Потому как ты не знаешь то постоянное не стихающее чувство контролируемой тоски, точащей душу постоянной надеждой на встречу с ним. Поверь мне, таскать это в себе тяжело. А ведь ещё сердце молоденькой девушки склонно к романтическому восприятию. И они иногда влюбляются не в свои половинки. Как Паола, например. — А кто он, не подскажешь? — Нахмурившись и явно мгновенно рассердившись, уставившись в одну точку стола, вежливо попросил конунг, решив уничтожить соперника. — Вот видишь, ты готов убить двоих из-за своей необоснованной ревности. Хотя у нашей девочки это является уже прошедшим романтическим приключением. В виде единственного пролёта на трансплате по солитарию и нежными поцелуями двух молокососов, посчитавших себя взрослыми. Хотя, ты же нас за людей не считаешь. Для тебя любая молоденькая девушка или паренёк — предмет для сексуальных развлечений. Ну ещё бесплатный работник, с которым можно поступить, как хочешь. Ах, да! Мы — ещё товар. Нас же можно продавать. Я бы не говорила с тобой, если бы Хранительницы не считали, что ты можешь немного изменить положение вещей. Нет, не сам измениться. Это невозможно для гролинга. Просто, хотя бы понять, принять и изменить. И учти, мои хозяйки ещё немного потерпят и начнут вразумлять. А у них большие возможности. Вспомни деда. Так что много объяснять не буду и ещё раз повторю: сына она тебе подарит. Обыкновенного, как хочет твой клан. Но попозже. А может, и дочь. И потом — устроил один раз романтическое свидание на курорте Коруи, и считаешь, что после этого она должна всю жизнь быть благодарна за это? — Взгляд виртулы был полон скептицизма. — А теперь пытаешься сделать из неё аристократку, хотя я вынуждена признать — довольно удачно. Помог ей получить признание как художнице. Здорово. В Вармусе на её полотно едут со всего света посмотреть. Но я в этом вижу твои собственные амбиции, на которые ты решился после слов своего друга. А до этого ты даже не задумывался над тем, что она должна соответствовать той задаче, что ты ставишь перед ней. Так чем в твой жизни является эта девочка? — ответь самому себе. — Я услышал тебя, и подумаю над тем, что ты мне рассказала. — Ответил он, дав себе слово поручить секретарю периодически устраивать романтические свидания с любимой, выделяя для этого и без того неуловимое время.***
Олия потихоньку двигалась всё время, хотя срок беременности был уже большой. В ближайшие дни Маттео прогнозировал роды. Её малышка вела себя сегодня спокойно, хотя обычно «толкалась» днём и ночью. Она как-будто понимала, что в её жизни грядёт перемена. И она вскоре покинет этот уютный, спокойный мир и познакомится с чем-то большим, ещё для неё неведомым. Женщина стояла у видового окна и любовалась садом их сектора, в разбивке которого приняла участие и она. Позади неё вещал включённый на тихий режим информатор сектора, и вдруг её слух зацепил знакомое имя. «Значит, она уже родила. — Но аутленд-конунгелой её не объявили. Интересно, почему?»***
Айша сидела в комнате Паолы рядом с малышом. Он крепко спал, сытый и обласканный матерью, которая, утомлённая хлопотами, тихо сопела, чутко подрёмывая. Виртула улыбалась, глядя на них. «Ничего, мои дорогие. У вас теперь есть два года тишины и спокойствия. Так что немного помогу и уйду. А когда время подойдёт, я опять вернусь, чтобы присмотреть за вами». Ночь была на излёте, но она всё ещё цепко держала власть над Мелорой, погрузив всё в тишину и покой. Большинство населения мирно доглядывало свои сны и казалось, что так всё будет и дальше. Но не за горами тот миг, когда первые лучи озарят верхушки гор и жизнь опять забьёт ключом в бесконечных переходах и коридорах, наполняя текущие дни хлопотами и надеждами.И любовью.