Вопреки

Между ними всегда все недосказанно. То слишком громко. То едва слышно. Совсем скоро уже прямые — значит, опять встретятся. Значит, опять придется терпеть друг друга. У Тины в ребрах бьется сердце ржавое и абсолютно изношенное, будто его трепали где-то наравне с бесконечностью; у Джамалы счастливое завтра, новое начало и пропасть сотканных из ниоткуда надежд. А еще ей Тина с каждым днем токсично въедается в кожу. Тина улыбается приторно и фальшиво, говорит то, что хотят услышать, — Джа бесится и сминает ткань платья, не позволяя сладостным нотам Кароль взять над собой верх; только вот голос у Тины чересчур звонкий, искристый, и Тина всегда поет лишь ради одного человека, — тоска и обида артериальным хлестают из запястий Джамалы, ломают ее представления об идеальности и хрупкости настоящих ценностей. Тина целиком состоит из пошлой помады, переменчивого флирта и болезненных интонаций; от ее срывов на сцене Джамалу пронзает мучительная дрожь, смешивается с сочувствием и чем-то покалывающим где-то в районе солнечного сплетения; в музыке Тина — искренняя, почти что обнаженная; в музыке она, без сомнений, захватывающе прекрасна. У Тины щеки пылают ярким румянцем, а подбородок гордо приподнят, словно показывая, кто тут главный; Джамала бы с удовольствием сбила эту пластмассовую корону с ее головы, заставила бы Тину подчиниться; ей воздух рядом с Тиной кажется электрическим, пронизанным до миллиметра тонкими убийственными духами; Джамала нервно кусает губы, а Кароль расплывается в самодовольной ухмылке. Тина не оставляет ей выбора. Жить в ожидании прямых совершенно не лучший вариант, но иного выхода Джамала не видит: Тина становится ее необходимостью, и Джа буквально учит все строчки ее песен наизусть, тысячами раз прокручивая назойливые и заедающие фразы в голове, выискивая смысл в самых банальных рифмах и вслушиваясь в любое дрогнувшее слово. Джамала уверена, что они взаимно игнорируют друг друга по одной и той же причине. Противоречие пульсирует в висках, не позволяя состредодочиться на сценарии и участниках, да и Тина снова ведет себя слишком эгоистично, чтобы мысли Джамалы хоть слегка посвящались работе; она почти что срывается посреди репетиции, не давая Тринчер спеть до конца, а духота сковывает легкие, перекрывая доступ к кислороду. Джамала вынуждена едва не бежать со сцены на улицу; она просит перерыв, не объясняя причины. Чертова Кароль со своими раздражающими принципами и явным отсутствием лифчика. Джамала нервно стучит пальцами по металлическим перилам, а другой рукой сжимает стаканчик с теплым кофе, — апрель оседает на коже продрогшим сквозняком, но Джа искренне радуется хоть намекам на весенний свет и чистое небо.       — Ты в порядке? Сегодня тебя будто подменили, — Тина появляется откуда-то сзади и абсолютно внезапно, и Джамала чуть не роняет напиток на пол. — Осталось пару дней, а нам еще нужно хотя бы раз прогнать совместную песню.       — Как ты вообще представляешь наш квартет? Это невозможно, — фыркает Джамала и отворачивается, когда Тина подходит к ней.       — Ну, никто не запрещал экспериментировать, правда? — голос Тины спокойный и без привычного скептецизма; Джамала на миг допускает мысль, что, возможно, Тине тоже не нравится собственный искусственный образ.       — Ты определенно лучше споешься с Сережей или даже Потапом, чем со мной, — Джамала морщится, а все еще горячий кофе обжигает горло, бодростью разливаясь по телу. Тина щурится от яркого света и облизывает губы, желая что-то произнести в ответ, но не может подобрать подходящих слов; она слегка качает головой, и пшеничные локоны распадаются по плечам, мягкими оттенками переливаясь на солнце. Джамала клянется, что могла бы сосчитать каждый мелькнувший блик в Тининых волосах. Тина дышит ровно и глубоко, прикрывает глаза и подается навстречу легкому ветру; ладони Джамалы подрагивают, а взгляд не в состоянии оторваться от линий шеи и тонких изгибов ее ключиц. Почему-то только сейчас Джамала готова признать, что Тина Кароль все-таки относится к какому-то хрустальному виду особого искусства.       — Ты не права, — шепчет Тина, и внутри у Джамалы что-то надламывается, осыпается изобилием адреналина и терпкого кофе. — Мы бы стали отличным дуэтом.       Наверное, только что у нее треснуло сердце.       — Знаешь, ведь вопреки всему этому, — Тина разворачивается, а глаза цвета лазури пронзают Джамалу насквозь. — Вопреки сценарию и барьерам, которые ты выстроила вокруг себя, я по-прежнему знаю, что ты чувствуешь. И это что-то особенное. Ко мне. Тина тянется ближе, но Джамала обездвижена и не имеет понятия, как реагировать; Тина несколькими касаниями пробегает подушечками пальцев по ее щеке, и Джамала ощущает, что на ее коже отпечатываются дорожки призрачных мгновений и плаксивой весны, застывая на уровне подсознательных разрушенных мечт.       — Прекрати, Тина, — Джамала отступает назад, отрицательно мотая головой. Джамала боится. А Тина молча поджимает губы, кивает и уходит, оставляя Джа кутаться в кофту и сгорать от возможных недопустимых щелчков судьбы.       С ними «вопреки» никогда не будет.

Потому что иногда их недосказанность больше похожа на крик.