Ноэль

Ты договаривай нечаянные слова, если начал. Скажи «прощай», если устал. Целуй, если приблизился вплотную — не бойся. Не отталкивай, когда я делюсь с тобой самым личным. Джуну легко говорить. После четырёх (пяти?) бутылок как по скользкой дорожке слалома его лихо несёт на признания — но это бы ещё ничего. На рандомные прикосновения — а вот это уже хуже. Тот факт, что Хансоль всего лишь один из его случайных друзей, сдобряет их посиделки ну такой, довольно горькой иронией. Подперев ладонью подбородок, улыбается по-детски смешно и безмятежно. Хансоль отодвигает в сторону задетую неосторожным локтем бутылку и мешает свой зелёный чай в стакане. Грустно. Почему изо всех своих приятелей тот позвонил именно ему? — Хансоль, ну ты всё понимаешь. Не глупый. Наверно, глупый. Джун протяжно вздыхает и закрывает глаза. Бубнит почти под нос своим сломавшимся юношеским голосом про трудности с учёбой, отравляющих жизнь мерзких стерв и неизбывной осенней хандре, которую не залить никаким алкоголем. Микс разнородных житейских проблем двадцатилетнего нескладного тела — Хансолю хочется улыбнуться и сказать, что всё это ерунда. По сравнению с тем, что приходится переживать ему. Потому что единственная причина, по которой парень страдает бессонницей который месяц — этот болван, сидящий напротив, что превращает дело в действительно серьёзный геморрой. Парнишка путается в словах и пальцах Хансоля, захваченных в плен. Тот уже пожимает плечами. Он привык к этому подчас навязчивому невербальному террору со времён совместных шумных попоек, когда друзья под градусом превращали разговор в балаган; зажатый с обеих сторон девицами Джун протягивал руку через стол и молча тряс Хансоля за рукав. Сонно улыбался одними губами, не отпуская его руки, словно скрепляя этим их безмолвный союз во имя одного маленького секрета, сути которого не знал ни один из них. По крайней мере, Хансолю хотелось бы утешаться ложной надеждой, но спустя пару часов после душного караоке их содружество незаметно распадалось на атомы в круговороте суетливой поддавшей толпы, где больше им не найти друг друга. Если Джун хоть раз искал глазами тайного союзника…навряд ли. И так до следующего раза. И сейчас, глядя в джуновы блестящие глаза, Хансоль уверяет себя — всё бессмысленно. Чувствует себя игрушкой в руках глупого эгоистичного ребёнка. Потому что пора бы уже прийти в себя: не нужен ведь. Ни тогда, ни сейчас. Ни на йоту, ни на крошечную вмятинку шрама на щеке Джуна, вообще-то придающую тому необъяснимое нежное очарование. Вообще-то даже сейчас, почти отказавшись, оторвать взгляд от этого лица довольно сложно. — Давай завязывать с этим. — Поперхнулся о непонимающий взгляд и быстро опустил глаза. — Вообще-то я устал. — Мы можем встретиться завтра? — Нет. — Но ведь хочешь?.. — Нет, Джун. Не хочу. — Мотает головой и вылезает из-за стола. Похоже на бегство — от самого себя. — Да куда же ты? Стой! — Мальчишка порывается следом, едва не заваливая столик размашистым движением. Хансоль едва успевает прихватить его за пальто, вытаскивая на остро пахнущую морозом улицу. Отпускает не сразу, неловко откачиваясь от лица, что на непривычно близком расстоянии выдыхает в его полуоткрытые губы тихим смехом: — Ну ты и дурашка. Сую тебе все карты в руки, а ты предпочитаешь слинять. Не пожалеешь? Близко-близко прижался тот своим пьяным теплом. Ждёт, прикрыв руки Хансоля плотным габардином своего распахнутого пальто. Шутит? Просто пьян до безобразия? Если не сцелует эту ребячью улыбку с обветренных губ — пожалеет. Если подумать, не самый плохой способ всё закончить. Или же начать что-то другое? Хансоль нерешительно подаётся вперёд, губами ощущая теплоту — а руки Джуна смыкаются вокруг его запястий, готовые заключить уже новую сделку. От которой парень совершенно точно не сможет отказаться.