Когда придут за тобой, они найдут сердца двух

— Где я? Что вам нужно? Ответом ему была тишина. Хан забился в жестоких тисках, но кожаные ремни держали крепко. Металлическая стойка, к которой он был прикован, поднялась почти вертикально, вспыхнул свет, и он наконец смог увидеть своих похитителей. Их было двое: темноволосая и темноглазая девушка в белом, светловолосый и светлоглазый юноша в черном. Непохожие друг на друга, они замерли напротив с единым выражением на лицах, спокойным и отстраненным. Изучающим. — Кто вы такие? — вновь спросил Хан. — Вас послал Джабба? — Они молчали. — Мне нужен ответ, банта вас раздери! — Ты пилот, — произнес юноша и шагнул ближе, и свет упал на его лицо. — И ты знаешь, где база Альянса, — произнесла девушка и шагнула ближе, и тень легла на ее лицо. Хан узнал их. Узнал, хотя никогда не видел вживую; думал, они куда старше, думал, они должны быть похожи, думал, у них одно лицо. Близнецы Вейдера. Ужас холодной ладонью объял затылок, прошелся вдоль позвоночника, забрался под ребра. Хан замер, пытаясь не выказать его, не дать ужасу проступить на своем лице, но тщетно: близнецы, не сговариваясь, подались ближе, не сводя с него горящих голодных глаз. Будто чуяли его страх. А потом он словно перестал для них существовать. Они обернулись друг к другу, переплели пальцы и взгляды, лица их дрогнули, утратив хищное выражение, и на миг Хану почудилась в них нежность; нежности не было места здесь, в сердце Империи, куда они привели его, но она протянулась от сестры к брату, от брата к сестре, отразилась в их лицах, умножилась, стала нестерпимой. Он не верил в Силу, не чувствовал ее присутствия, считал ее лишь старой легендой — быть может, когда-то Сила и имела власть над всем сущим, думал Хан, но те времена прошли. Нет больше никакой таинственной Силы, что связывает живое с живым и мертвое с мертвым. «Есть», сказали их взгляды — светлый и темный. «Есть», сказали их руки — железная и живая. «Есть», сказали два голоса — не снаружи, но внутри его разума. — Выбирай, — шепнула ему сестра. — Он или я. — Выбирай, — взглянул на него брат. — Но не думай, что разница велика. — Я подарю тебе поцелуй, — пообещала она и коснулась Хана жаркими губами, выдохнула в шею. — Я подарю тебе поцелуй, — пообещал он и коснулся холодного сайбера на широком поясе. — Пусть лучше меня целует девушка, нежели меч, — усмехнулся Хан. Она взглянула на брата с торжеством и махнула рукой, отпуская его. На мгновение Хан решил, что тот снимет оружие с пояса и отдаст ей, но он лишь улыбнулся сестре, задержал ее руку в своей и вышел. Тишина сгустилась над ними, темнота сгустилась над ними, и тогда девушка с белым юным лицом и темными взрослыми глазами склонилась к Хану и прошептала: — Не думай, что разница велика, Хан Соло. И когда она поцеловала его, Хан подумал, что сделал правильный выбор. И когда она обнажила короткое лезвие, Хан подумал, что жаркий поцелуй ее губ был острее, чем холодный поцелуй ее кинжала. И когда она закончила, Хан подумал, что зря предпочел ее брату.