С приветом по планетам.

      Тащить тело беспомощного мальчика было до странности легко. Энакин чувствовал необычайный прилив сил. Каждая клеточка его тела наполнилась до краев жизнью и какой-то первобытной мощью. Сейчас он мог не только лёгкого, как датапад, сверстника поднять и понести, но и целый космический корабль. Да что там корабль! Станцию бы понес голыми руками.       Энакин нес свою драгоценную находку очень бережно, со всей осторожностью, которую только мог проявить. Большую котомку странного вида он спрятал в укромное место, часто используемое им самим. Юный механик там хранил умело конфискованные у Уотто детали, микросхемы и другие полезные для дроидостроения вещи. Прочем, справедливости ради, Энакин оберегал от неизвестного галактике "синдрома Плюшкина" не только своего хозяина.       Скайуокер в миру выделялся не одним талантом механика. Способностей у него было много. Крайне ловкие руки входили в число его особо нежно любимых. Сим преимуществом мальчик пользовался для благородной конфискации разных и весьма нужных в хозяйстве вещей. И ничуть этого не стыдился. В словаре "Эмоций и чувств юного Скайуокера" такого слова не было в принципе.       Энакин не стыдился врать покупателями в лицо, чтобы те дали кредитов больше, чем нужно. (Этому полезному навыку маленький раб научился у Уотто). Естественно, часть лишних денег он клал к себе в карман, но не тратил их.       Энакин не стыдился себя самого, своего социального положения. Рабом он был только по документам. Он - человек, а не вещь, а рабство - лишь временные трудности. В скором времени Энакин создаст устройство для уничтожения рабских чипов и станет свободным полностью. Вместе с мамой.       Энакин не стыдился своего тела и его желаний. Дефиле голышом по улицам для него - мероприятие, не требующие подготовки. Его мама крайне умная женщина. Она рассказала ему о человеческом теле все то, что родители детей его возраста предпочитают откладывать на вечные "потом" и "вырастишь - узнаешь".       Энакин не стыдился совершать ошибки и не боялся выставить себя посмешищем. Ему с рождения нечего терять. Риск стал частью его жизни.       За все это Скайуокер по праву гордился собой. Он совершенно не понимал разумных, считающих подобное поведение верхом бесстыдства и распущенности. Признаками будущего криминального элемента. И это несмотря на то, что большинство таких разумных - контрабандисты и охотники за головами.       Одно Энакин знал точно: у него есть цель, и он намерен её достичь. А уж какие методы придётся для этого задействовать - его совершенно не волнует. Интуиция подсказывает ему; поступает он верно.       Интуиция говорит ему; держи этого найденыша как можно крепче.       Энакин улыбается и пересекает черту, разделяющую Мосс-Эспа и пустыню. Разделяющую его жизнь на "до" и "после".

      Мальчик был до невозможного слаб. Он провалялся в бреду целую неделю, и сейчас мало походил внешностью на семилетнего ребёнка. Энакин назвал бы его иссохшим старичком за семьдесят, не сильно уступающим полумертвым видом фараону Тутенштейну из детского мультика, если бы знал о существовании этого шедевра.       Но он не знал, и вполне справедливо думал об скелете с тонкой прозрачной кожей, как о будущем мертвеце. Его мама думала также.       Энакин с горьким вздохом разочарования костерил на все лады интуицию, продолжающуюся твердить о великой ценности живой, (пока еще), находки. Единственная ценность, которую представлял сейчас собой мальчик, были его кости. Молодые и хрустящие. Любимый питомец Джаббы Хатта очень падок на подобные деликатесы. Но, к сожалению, раб не имел права заниматься торговлей. Посему и эта сомнительная ценность разбилась в прах вместе со всеми надеждами Скайуокера.       Но ...       Если бы все было так удручающе, Энакин Скайуокер не ходил бы все эти семь дней с предвкушающей лыбой до ушей.       Он чувствовал странное шевеление внутри своего тела. Там таилось что-то огромное и невероятно могущественное. Оно требовало выпустить его. Оно рвалось, билось о мягкие и склизкие стены его тела. Оно кричало и отдавалось неведомо-приятной дрожью в нервные окончания.       Нечто властным и вкрадчивым голосом обещало необъяснимое удовольствие. Не физическое, нет. Но гораздо более пробирающее, заставляющее задыхаться и просить ещё.       Нестерпимое желание дать этому свободу распирало изнутри. Грызло. Вынуждало биться в припадке. Однако Скайуокер медлил.       Он раз за разом, ночь за ночью пробирался к кровати неизвестного мальчика, садился у него в ногах и смотрел.       Смотрел и видел, как невидимые другим, маленькие золотые частицы чего-то бьются о прозрачный купол, как плащ накрывающий хрупкое тельце. С каждым новым днём частиц становилось все больше и больше, и бились они все более отчаянно.       Энакин смотрел и чувствовал, что теряет свою драгоценную находку. Время утекало сквозь пальцы, а он просто сидел, завороженный прекрасной пляской смерти над ещё живым человеком. Мальчик представлял себе всесильным властелином судьбы. По его ладонь стекала воображаемая алая кровь с крохотного сердечка несчастного чужеземца, что с нескрываемым наслаждением он сжимал в кулак.       Скайуокер знал; один несложный жест рукой и бушующая волна силы, словно цунами хлынет из тела настоящего человека. И он оживет. Он знал. Знал и все равно медлил. Ему было приятно это неизведанное им раньше ощущение власти. Власти полной и безоговорочной. Это чувство импонировало его душе. Отпускать его не хотелось.       Однако мальчика отпускать не хотелось ещё больше.

***

      Йода проснулся в своей скромной, аскетичной комнатке, дрожа и весь в поту. Его маленькое сердце бешано колотилось от страха. Седые, немногочисленный волосы стали дыбом. Гранд-мастер с трудом поднялся с кровати, нащупал рукой, не глядя, трость и поспешил подойти к окну.       Великая сила прислала ему видение будущего. Неопределённого и опасного. Тьма, что вот уже несколько лет окутывала всё вокруг, рассеялась под напором чей-то могущественной силы. Силы, полной боли и какого-то нервного восторга.       Йода глубоко вдохнул, выдохнул и прикрыл глаза, воскрешая в памяти краткое ведение.       Крипта. Каменная, с высеченными на стенах словами на неизвестном языке. Два факела, скрещенные на центральной стене, едва освещали её. Левая стена была сплошь покрыта непроницаемой завесой темноты. На правой же на возвышении лежал саркофаг.       Крышка саркофага медленно съехала вниз. Взору Йоды предстал человек. Молодая женщина в белом похоронном наряде, с распущенными чёрными волосами. Её лицо закрывала маска. Белая маска-череп, искусно разрисованная яркими красками.       Спустя всего мгновение из тени левой стены вышел человек в черном плаще и капюшоне. Он подошёл к саркофагу и низко склонил голову над головой усопшей. Его губы прижались ко лбу девушки в секундном прощальном поцелуе. Негромко посмеявшись хриплым, низким голосом, неизвестный обошёл саркофаг и встал у его изголовья, мягко опустив руки на плечи девушки. В следующий миг Йоду резко вытолкнул из ведения чудовищный удар Силы. Но он успел заметить, как под капюшоном неизвестного разумного насмешливо сверкнули золотые глаза.