Трудно быть Феликсом или пришествие Потеряшек

— Тлен. Тленочка. Тленище, — уныло констатировал Чонин, просматривая результаты трудов праведных Феликса с корейского диктанта. — Безнадёжен, — вторил Чанбин, которому силы духа хватило на прочтение только первых пяти строчек. Дальше не смог. Потому что захотелось избить Ликса учебником корейского языка. Желательно насмерть. Потому что из них двоих явно выживет только кто-то один. — Мне хочется смеяться и плакать одновременно, — нервно поддергивая нижнюю губу пальцами, выдал Джисон. — Ты правда живёшь в Корее уже год? Твои родители точно корейцы? — недоверчиво поинтересовался Уджин, ещё один постоянный член их дружной компашки. — Та ладно вам, я уверен, что всё не так плохо! — ураган счастья Бан Чан с улыбкой отобрал у друзей многострадальную тетрадь и принялся читать феликсовы каракули. Улыбка нервно задёргалась уже через пару секунд. Ещё через 30 он закрыл тетрадь и перекрестил её. Потом перекрестился сам. — Ты не думал о том, чтобы просто вернуться в Австралию? — Сволочи, — пробурчал Феликс, забирая свою тетрадку. На самом-то деле он был не так уж и плох, просто эти гады… Хотите знать лучших учеников школы? Первых пять? Так вот они: Чонин, Чан, Уджин, Джисон и даже тот, кто дрыхнет на уроках — Чанбин. Феликс тоже далеко не дурак. Даже с ужасными оценками по большинству предметов он всё ещё числится как «среднячок» из-за высших отметок там, где знание языка (незнание, если точнее) ему проявлять себя не мешает. — Объявляю экстренное совещание Потеряшек открытым! — торжественно хлопнув в ладоши, громко произнёс Бан Чан. — На повестке дня главная тема: «Сделать так, чтобы наш новый друг нас не позорил или…» — …убить его, и с концами, — тихонько перебил Чана Чанбин, но его все отлично услышали. — Я голосую за второе, — тут же отозвался явно услышавший его лучше всех остальных Чонин, машинально потянувшись за учебником корейского языка, при этом не сводя глаз с бедолаги Феликса, который вообще не понимал, за что они с ним так.       Хватило одного «Малыш, прекрати», — которое мягко обронил Чан, чтобы Чонин тут же забыл обо всём и снова висел у него на шее, явно стараясь расплавиться и стать чем-то вроде оболочки на Бан Чане. Зато праведный гнев Чанбина сбить уже никому не удавалось. Видимо, всё же поэтому больше боялись именно Чанбина, ибо на Яна была управа, очень действенная. А на Чанбина — нет. — Отлично, раз уж ты вызвался, то тебе Ликсу и помогать, — как-то вообще не то что нужно констатировал спокойный Уджин, обращаясь к Чанбину. — П-постойте, — запаниковав, попытался протестовать Феликс, когда понял, насколько вляпался. Друзья из ребят классные, поэтому, естественно, все попытки протестов и мольбы о пощаде были тупо проигнорированы. Ребята шумно собрались и свалили из пустого кабинета, а Чонин даже остановился и у самой двери, миленько улыбаясь, протянул: — Хён, постарайся выжить. Файтин~       Когда дверь за мелким пиздюком, которому как никогда хотелось самолично зубы подровнять, закрылась, Ликс начал судорожно искать пути спасения. Выпрыгнуть из окна пятого этажа казалось самой разумной идеей. Он даже было поднялся, но наткнулся на угрожающий взгляд Со, в котором отчётливо читался немой приказ «сидеть», так что, тихонько пискнув, уселся назад.       Приватный урок с Чанбином оказался далеко не таким страшным, как это себе представлял Феликс. Да, пару раз его стукнули. Разок даже сильней, чем нужно было бы. Но всё запоминалось удивительно легко и довольно быстро. Чанбин хорошо всё объяснял и был поразительно терпелив, хотя Ликс особо и не испытывал его терпение. Он не учил корейский скорее в знак протеста. Разговорного ему было вполне достаточно. Но теперь, когда у него появился стимул — друзья, желающие помочь ему (точнее, сделать так, чтобы тупой Феликс не позорил умненьких их), язык поддавался ему довольно легко. Но, конечно, не настолько, чтобы за один вечер выучить то, на что он целенаправленно забивал почти год.       Когда приватный урок закончился, было уже почти девять вечера. Довольно поздно, так что Чанбин начал ныть о том, что ему ехать чёрти куда и легче просто остаться спать в школе. — Я живу недалеко, ты можешь остаться у меня, не думаю, что родители будут против, особенно, если узнают, что ты мне с корейским помогаешь, — задумчиво почесав затылок, предложил Ликс. — О, ты уже хочешь познакомить меня со своими родителями? — вновь отлично изобразив на морде лица какие-то эмоции, кроме природного безразличия, протянул Чанбин, наигранно умилённо тиская Ли за щёки. — Надо же! Даже Чонин только на третий год сталкерства на Чана притащил того к своим предкам на знакомство. — Моё дело предложить, твоё дело пойти нахер, если что-то не устраивает, — закатив глаза и отпихнув чужую руку от своего лица, мастерски огрызнулся Феликс. Всё же общение с Чонином и Чанбином не прошло для него даром. Теперь его язык острее бритвы и может резать в нужных местах кого угодно. А ведь был такой плюшечкой… или не был. — Ну-ну, давай не пороть горячку, — примирительно протараторил Со, быстро собирая вещи и выбегая из класса следом за смотавшимся Ликсом. Догнав друга, он удобненько закинул руку ему на плечи, тем самым повисая на нём, мол, неси меня, мой юный мул. Не то чтобы Феликс особо возражал.       Было слегка волнительно вести полусонного Чабина, сопящего ему в шею и передвигающего ноги на полном автомате, к себе домой. Да, родители должны быть дома, и, конечно же, они хорошие друзья и всё, но… Всё равно волнительно. Чанбин действительно милый. А ещё очень красивый. Да и крутой такой, особенно, когда вся эта его напускная крутость слетает и показывается его настоящая сущность. Не менее крутая. Зайдя домой, Феликс первым делом стряхнул с плеча Со, заставляя его перестать дремать на ходу. В доме было темно. На кухне обнаружилась короткая записочка от мамы: «Пупсенька-Ликсенька, мы с папусей улетели в Париж! Будем дома через пару дней. Домработница придёт днём и приготовит для тебя всё необходимое». Дочитав, Феликс вслух фыркнул. Мама в своём репертуаре. Чанбин тоже фыркнул: — Пупсенька-Ликсенька, даже твоя мама пишет тебе записки на английском, наверное, боится, что корейского ты не поймёшь и подашь предков в розыск, — положив голову на плечо Ликса и прочитав записку, шёпотом прямо в ухо ехидно прокомментировал Чанбин, прежде чем направиться к холодильнику и начать выуживать оттуда вкусняхи.       Феликс заметно занервничал. Это в планы не входило от слова ВООБЩЕ. Чанбин ему нравился. Это было бы глупо отрицать, хотя он и пытался. Нравился не так, как Бан Чан, которого он очень любил и уважал. Не так, как Чонин, под чьё очарование он попал почти сразу же и был без ума от макнэ Потеряшек. Не так, как от Уджина, который был, пожалуй, самым любимым и близким его другом (потому что стебался меньше всех остальных). Не так, как Джисона, который умудрялся оказываться рядом каждый раз, как Феликсу грозили новые неприятности со старыми недоброжелателями, и неизменно ловко избавлял его от них. Он нравился ему по-другому. Вот даже сейчас, когда Чанбин хомячит за обе щеки его обожаемый йогурт, при этом равнодушно наблюдая за попытками Феликса объяснить, как сложно этот йогурт вообще достать, а после выбрасывает добрую половину упаковки в мусорку со словами: «Гадость какая-то», — нравится. Нравится, когда начинает бурчать из-за того, что одежда Феликса ему большевата, и требовать пижаму его размера. Нравится, когда сосредоточенно играет с ним в гонки и даже когда, продув, пытается заставить Феликса сожрать джойстик.       А особенно нравится, когда забывается и начинает улыбаться ему в ответ. Пускай это случается и не так часто. В общем, тяжко. Думая о том, что сам себе жизнь усложнять он мастак, Феликс поплёлся принимать душ. Стоило ему раздеться и залезть в душевую, как из соседней комнаты раздался громкий звон и ещё более громкий мат. Наспех схватив полотенце и прикрывшись, Феликс влетел в комнату, громко вопя: «Я же сказал тебе, сволочь, не шариться по дому и спокойно спать. Что уже разбил?».       Тут-то он полотенце своё и обронил. Потому что Чанбин был весь в чем-то красном… Крови? Что случилось вообще? Немой шок. У Чанбина с голого Феликса, который так и застыл в странной позе «я же тебе говорил». У Феликса — с истекающего кровью (?) Чанбина. — А, прости, я просто хотел посмотреть чернила твоего папани и случайно грохнул флакон. Там на дне что-то было, отвечаю, — как ни в чём не бывало пояснил Бини, старательно стирая, а точнее просто размазывая чернила по лицу и при этом без тени стеснения рассматривая голого другана.       Удивительно, но, когда до Ликса дошла вся абсурдность ситуации, его лицо приобрело ещё более красный оттенок, чем чернила на лице Со. Подобрав полотенце, он так же быстро закрылся в ванной, хотя краем уха и уловил комментарий Чанбина: «А ты красотуней, чем просто красотун». Вот зачем он так?       Феликс твёрдо решил для себя заставить Чанбина вылизать загаженный пол и купить новые чернила. Да и вообще обидеться на него за всё хорошее. Но когда он вышел из ванной, пол был уже чистым, чего не скажешь о самом Чанбине. — Тебе придётся мне помочь отмыться, — недовольно сопя, всё ещё пытаясь стереть чернила хотя бы с лица, поставил его перед фактом Со. А Ликс на минутку задержал дыхание. Ну… здесь же ничего такого, верно? Чанбин просто разденется, и ему придётся обтереть его лицо, шею, спину и грудь. Совершенно… Ничего… Сложного…       Феликс слегка завис от этого всего и очухался, только когда из ванной его нетерпеливо окрикнул Чанбин. Зайдя в ванну, Ликс старался максимально уменьшить зрительный контакт с субъектом Со Чанбином. Зачем эта падла и штаны с труханами стянула? Подумаешь, в мокром бы поспал. Это полотенце на бёдрах выглядит просто пиздецки пошло. Но Феликс крепится и не думает об этом. Благо, что недовольное бурчание Бини, который то и дело заставлял его тереть не так сильно, а то и вообще спинку почесать, помогало отвлечься. Было особенно обидно от того, что Чанбин явно не испытывает неловкости. Он более чем спокойно садится к нему спиной, подвигается ближе, опираясь локтями о его колени, склоняет голову, чтобы Феликсу было удобнее оттереть с его шеи эти чёртовы чернила, мать их, что б они в аду горели вместе с тем, кто их вообще придумал, и нахера его отец купил этот флакон вообще? — Ты красивый, — как-то само собой вырывается у Феликса, когда он понимает, что откровенно пялится в зеркало, висящее как раз напротив них. Они смотрелись вместе омерзительно хорошо. — От такого как ты слышать «ты красивый»… — хмыкнув, протянул Чанбин, не открывая глаз, он явно получал кайф от халявного массажа и даже почти задремал снова, — это как слышать от Чонина «ты умный» — издёвкой попахивает. — Нихера подобного, я серьёзен. Самый красивый из всех, кого я знаю, — упёрто повторил Ликс. С чего это Чанбину не верить в то, что он чертовски привлекателен? Это же так! Он должен это знать! — Окей-окей, но это ты ещё с Хёнджином не знаком. Он у нас главный красотун в шайке, тебе достанется почётное второе место, а я, так и быть, согласен на третье, — легко сдался и перевёл тему разговора Бини.       У Феликса лицо передёрнуло, словно по нему судорога прошлась. О, он наслышан о самом лучшем друге Со Чанбина и адском красавчике, которого, даже будучи школьником, пригласили в Париж для работы моделью, где он, собственно, и торчит уже полгода. Лучше б он туда вообще навсегда умотал. Феликс не ревновал, потому что это глупо. Но совершенно случайно ногтями по спине Бини проехался. Чанбин сделал вид, что не заметил. А может быть и правда не заметил, потому что все говорят, что у него очень высокий болевой порог. Когда на спине Бини показались не только красные полосы, но и небольшие капельки крови, Феликс-таки ощутил лёгкое угрызение совести и почему-то не придумал ничего лучше, чем зализать ранки. В слюне же содержится что-то там, что помогает заживлению. Да? Нет? Пофиг, подумать он не успел, просто наклонился и провёл языком по царапинкам. Чанбин, к счастью, снова сделал вид, что ничего не заметил. А может, и правда просто не заметил? Ладно, не так уж и важно.       Феликс умудрился закончить отмывать шею и спину Чанбина от чернил без приключений. Но дело в том, что когда он уже собирался свалить, чтобы дальше Биня отмывался уже самостоятельно, тот слегка дёрнул головой и повернулся к нему лицом, жестом указывая сесть назад и продолжить то, что начал. Чернила остались только на предплечье, ключицах, груди и лице. А вот это уже формальное издевательство. Пожалуй, похуже всех тех издевательств, которые Феликс успел пережить за всю свою довольно издевательскую жизульку. Чанбин сидел очень близко. Весь такой мокрый. Да ещё и глаза, падлюка, закрыл. И это грёбаное полотенце, сползающее всё ниже. Тлен. Тотальный.       Но Феликс сильный, он справится. Собрав всю силу волюшки, он принялся активно намыливать пострадавшие участки кожи, отдраивать чернила и пытаться думать о том, что он просто моет пол. Да, пол отмывает. Ничего другого. Пол же не может быть сексуально привлекательным, так что всё прям совсем нормально. Было. Пока Чанбин не открыл глаза и не стал тупо пялиться на него. — Не пялься, — всё же не стерпев, попросил Ликс, чувствуя тяжёлый чанбинов взгляд на своём лице. — С хера ли? — Потому что это неловко. — А меня должно ебать, что тебе неловко? — почти что мило улыбаясь, поинтересовался вполне себе дружелюбно Чанбин. — Я тебя поцелую, если не перестанешь пялиться, — пригрозил Феликс, а Со в ответку равнодушно пожал плечами и смотреть в другую сторону даже и не думал.       Он всегда так. Просто пропускает мимо ушей все «серьёзные угрозы», вообще никак не реагируя. Потому что знает, Феликс ничего не сделает. Даже если будет очень хотеть — не сделает. А если и сделает, то… Ну и что? Поцелуй — это не почку вытащить через задницу — пережить можно. Нет причин уступать просьбам младшего, тем более что ему нравится наблюдать за Ли сейчас. Так что нет, он не отвернётся. И Феликс это понял. Поэтому приблизился ещё немного к нему, смело заглядывая в тёмные глаза. Приблизился настолько, что они соприкоснулись носами, и замер. Со Чанбин даже не дрогнул. Не моргнул. Продолжал равнодушно смотреть в его глаза так, словно не в глаза смотрит, а в самую душу. И ему абсолютно всё равно на то, что он видит в этой душе. Бесит.       Феликс бросил мочалку и мыльными руками обнял Чанбина за шею. Всё ещё нулевая реакция. Его собственное дыхание давно сбилось, но хён дышал всё так же размеренно и ровно. Даже сейчас не воспринимает его всерьёз и ещё сильнее бесит. Глупейшая ситуация. Вот так сидеть, обнимать почти голого парня, быть в паре сантиметров от него, ловить его дыхание на своих губах и не решаться всё же сделать то, что сделать так хочется. Видимо, не зря Чанбин не воспринимает его всерьёз, раз он такой нерешительный, и осознание этого вновь бесит с новой силой. — Если я всё же поцелую тебя, что будет? — не сдвинувшись ни на сантиметр, тихо уточнил у Чанбина Феликс. Он переживёт, если его стукнут, наорут или что-то в этом роде. Но что, если он станет игнорировать его? Держать дистанцию или и вовсе прогонит?       Чанбин неопределённо пожал плечами. Ему реально было всё равно. В конце концов, Ликс сладенькая плюшечка, так что от него не убудет. Раз уж ему так хочется, то что в этом такого уж страшного? Между друзьями всякое бывает, они, вон, почти все между собой по пьяни поперецеловались, и вроде никто не сдох (разве что Джисон едва не откинулся, когда с дуру цёмкнул Чана на глазах у Чонина). Будет даже приятно немного от того, что он станет первым, кого поцелует эта бубочка.       В общем, было решено, что ничего страшного не произойдёт, и Чанбин было подался вперёд сам, чтобы всё же уже свершить то, что должно было свершиться, но он не учёл того, что кафель мыльный и от того чудовищно скользкий. Малейшее движение, и вот крутейший Со Чанбин поскальзывается и крутейше влетает носом в стену чуть левее Феликса. Затем тормознуто ойкает и отстраняется. На стене остаётся немного крови, из разбитого носа ровными струйками стекает кровичка. Красота. Засос со стеной. Феликс снова бесится. Охота целоваться или чего там ещё улетучилась, стоило Чанбину улыбнуться, показав залитые кровью зубы. — Да ну нахер вас всех, что вообще не так с этим миром? — возмущенно поинтересовался Ликс, аккуратно смывая кровь с лица хёна, затем обрабатывая ранку и залепив переносицу пластырями. Ярко розовыми. Что б эта тварь хоть немного пострадала. — Смирись и получай удовольствие, — «приободрил» друга Со, наконец-то выпроводив его из ванной, чтобы закончить уже отмывашки и одеться. — Да что б у тебя понос был неделю, — выйдя из ванной, буркнул Ликс, показав двери язык. А затем подумал: «Зачем полагаться на случай, если у меня есть пурген?» и счастливо поскакал делать хёну вкусный и полезный кофе.       К пенящемуся кофе, правда, Со Чанбин не прикоснулся. Наверное, зря Феликс пожадничал и сыпанул лекарства на половину чашки. Пообещав влить это ему в пасть, если подобное ещё раз повторится, Чанбин вновь удобно закинул руку на плечи Ликса и потащил его к дивану в гостиной, требуя посмотреть с ним ужастик. На вопли младшенького о том, что больше всего в мире он ненавидит ужастики, и все попытки удрать, Со не реагировал, просто держа его в цепкой хватке. — Если ни разу не испугаешься, я тебя поцелую, — ехидно скопировал вечную угрозу Ликса, только переделав её в награду, предложил Чанбин и со смешком заметил, как Феликс сразу же посерьёзнел, выровнял спину и сосредоточился на фильме.       Долго, конечно же, Ли не продержался. Сначала просто вцепился в руку Бини, потом уткнулся в неё лицом, а затем вообще пролез за чанбинову спину, спрятавшись за ним от телика, крепко обнимая его и испуганно вздрагивая каждый раз от очередных стрёмных звуков. Когда фильм закончился, Феликс, обиженно бурча, свалил в свою комнату, сказав, чтоб Чанбин оставался спать на диване, хотя в доме и были свободные гостевые комнаты. Просто из вредности. Но Со снова не был против. Ему вновь начхать.       Феликс долгое время не мог заснуть, и даже не понятно, от чего. То ли из-за ужастика, которым он себя мучил сначала из надежды на поцелуй, потом тупо потому, что обнимать Чанбина со спины, уткнувшись носом в его шею, — тоже чертовски приятно. То ли из-за того, что Чанбин спит за его дверью. Спит он крепко, не проснулся, даже когда Ликс подобрался к нему и тихонько умастился рядом на диване. Теперь то, как бы невзначай обнимая Чанбина, уснуть было куда проще.

***

      Утром Феликса ждал приятный сюрприз. Он проснулся от того, что Чанбин нежно перебирал пальцами его волосы и снова смотрел прямо в его глаза. «Ну и к черту», — подумал Ликс, снова прикрывая глаза и медленно потянувшись, прикасаясь губами к губам Бини, а затем, не отстраняясь, произносит в его губы: — Доброго утречка. — Зубы б почистил для начала, — потрепав парня по макушке, поучительно произнёс Со, пинком спихивая с дивана Феликса. — Я тебя ненавижу, — сквозь зубы цедит Ли и смущённо идёт умываться. — Напугал кота сосиской, — бросил ему вслед Бини.       Вот в такой идиллии они позавтракали, постоянно переругиваясь, собрались и пошли в школу. По дороге Феликса терроризировали корейским языком, заставляя повторять основные правила. Когда ребята подошли к школе, их встретил подозрительным взглядом Чонин, поджидающий у ворот Чана. Конечно же, промолчать макнэ не мог. — Опаньки, а Феликс резвее, чем я думал. — Завидуешь, потому что сам Бан Чана за три года ни на что так и не развёл? — в тон ему спокойно парировал Ликс. — Ничего не было, нечему завидовать, — обломал зачатки перепалки Чанбин, тут же грабастая Чонина в объятия любящего хёна. Так что Феликсу осталось только недовольно фыркать. — Ну, а я и не говорил, что мне ничего не обламывалось с хёном, — показав язык Ли, решил-таки добить его макнэша. — Зато я говорил, что ничего тебе не обламывалось, — тут же прозвучал как всегда весёлый голос Бан Чана. — Доброго утречка, Потеряшечки. — Если ты не помнишь, это ещё не значит, что мне ничего не обламывалось, — улыбаясь самой милой и невинной мальчишечьей улыбкой, протянул Ян. От этого заявления передёрнуло всех. Особенно Бан Чана. Ему вообще поплохело. — Слушай, а ты ещё ничего, только спину мне втихаря облизываешь, — отшатнувшись от Чонина и приобняв Феликса, констатировал факт Чанбин, заставив всех начать ржать. Даже самого Феликса.       Школьная жизнь Феликса внезапно преобразилась. Теперь он сидел рядом с Со Чанбином, его не то что больше не трогали, но даже подходить лишний раз боялись, причём как девушки, так и парни. Так что Феликс был оставлен в покое и абсолютно счастлив. Более того, он даже раскрутил Чанбина согласиться на пари, если он получит хорошую оценку за экзамен по корейскому, то Чанбин на день станет его рабом, а если не получит, то Феликс отправится в рабство к Чонину. Когда про это пари узнали остальные Потеряшки, то принялись делать ставки. Ставки на то, какой орган вырежет и продаст Чонин у Феликса, когда тот попадёт к нему в рабство. Так что Ли оставалось только бурчать о том, что его друзья сволочи и он ещё всем им покажет.