***
С того дня их отношения почти не изменились. Феликс мог в любой момент, когда бы ему этого ни захотелось, поцеловать Чанбина, обнять его или взять за руку. Тот не протестовал, не вырывался и даже в некоторой степени отвечал. Но сам он прикасался к Ликсу первым только в двух случаях. Если Феликс из-за невнимательности вот-вот попадёт под машину, и его приходится перетаскивать подальше; или если Ликс покушается на еду Бини, и его нужно срочно стукнуть по рукам, дабы не лапал чужое. Вообще-то, еда — это, пожалуй, единственная настоящая и крепкая любовь в жизни Чанбина. У него даже есть розовенькая футболка с принтом «Я люблю еду», которую ему подарили Потеряшки на прошлый День Рождения, и её он довольно часто носит. Первое, что понял Ли: «Хочешь иметь с Чанбином хорошие отношения? Не трогай его еду», а ещё: «В мире не бывает еды, которая не принадлежит Чанбинни. Даже если ты купил что-то себе, это тоже всё равно его еда» — заучив это на память, Ли иногда вполне успешно заставлял Биню улыбаться, как маленького ребёнка, когда он приносил для него особенно любимые им вкусняшки. Правда, Феликс не расстраивался от того, что Биня внезапно не воспылал к нему неконтролируемой страстью, наоборот, это было бы странно, потому что уж больно на него не похоже. Тем более что, если верить Чонину, а он бы врать не стал, — Чанбин и правда проявляет к Феликсу столько интереса, сколько вообще способен проявлять кто-то с его характером просто физически. Очень успокаивали его уверенные слова, по типу: «Видел бы ты его прошлые отношения — понял бы, НАСКОЛЬКО ему дорог, сразу». Но Ли и так понимал, что он им интересуется. Потому что всё чаще, вместо того чтобы спать на уроках, Чанбин проводил учебные дни, пялясь на него. Раздражало, ведь и Феликс хотел бы смотреть в ответ, но ему приходилось усердно заниматься, чтобы в следующий раз получить хорошие отметки и завести себе раба по имени Со Чанбин, ведь прошлый спор удачно продлили и на эти экзамены. Чем ближе к концу семестра, тем жарче становилось. В Потеряшках вообще жару плохо переносили все, так что, наверное, всю последнюю неделю они не носились по школе друг к другу на переменах, не липли, не тискались и даже руки не жали, когда встречались, ограничиваясь приветственными кивками. Со стороны на них посмотришь, и можно подумать, что они все попереругались, но вообще ничего подобного. Просто дико жарко, и вся их дружба откладывалась до вечера, когда они встречаются в прохладном доме Хёнджина и навёрстывают все упущенные за день из-за жары милости. В один из таких вечеров Потеряшки просто валялись на полу в большой гостиной, дружно матеря Бан Чана. Штука в том, что Бан Чан продул в игре и был отправлен за мороженым для всех. Почти два часа тому назад. Телефон он оставил в доме, а идти его искать не хотел даже Чонин, который жару переносил хуже всех остальных вместе взятых (в основном из-за того, что по-прежнему ходил в тяжёлой школьной форме ради своего имиджа «я не ребёнок»). Но Бан Чан всё же вскоре вернулся и сам. Точнее не сам. Он вошёл в дом с ещё одним, незнакомым Феликсу, парнем с выкрашенными в алый цвет волосами. Не успел Ликс спросить, кто это, как мимо него проскакал Чанбин, тут же кинувшийся на шею незнакомого парня с громким: — Сынмин-а! Нокаут. Полнейший. Причём не только у Феликса, но и у всех остальных, потому что, кажется, никто вообще не понимал, что происходит. Зато некий Сынмин обнимался уже не только с Чанбином, но и, к ужасу Чонина, с Бан Чаном. Более того, все трое в какой-то момент начали реветь. Потеряшки, когда осознали, что никто им ничего не расскажет, перевели пытливый взгляд на Джисона, который был с Бан Чаном и Чанбином дольше всех и должен что-то знать. Джисон очень сильно побледнел. Судя по тому, как бегали его глазки, он явно что-то знал. Что-то, что, кажется, очень не понравится или Феликсу, или Чонину, или обоим. Но выкрутиться у него не выйдет, потому что его уже загнали в угол, так что он очень тихо произнёс: — Знаю только, что он был лучшим другом Бан Чана с самого детства. С Чанбином, соответственно, тоже дружил отлично. А ещё знаю, что Чанбин и Бан Чан иногда дрались между собой за то, кто из них нравится Сынмину больше. Он улетел в другую страну с родителями за полгода до того, как я с ними начал водиться, и они почти никогда не говорили о нём, потому что сразу киснуть начинали. — Ха-ха, — наигранно и очень ненатурально посмеявшись, макнэ сделал вид будто бы полностью расслабился. — Это же было сто лет тому назад, они были детьми, и это ничего не значит вообще. Точнее, они же друзья детства, так что всё в порядке. Однако в сторонке больше сидеть он не смог и буквально материализовался между тремя обнимающимися парнями, со всей силы абсолютно случайно наступив на ногу Бан Чану и тут же, с приятнейшей улыбкой, представляясь новому другу. Феликс не выдержал и пару раз хлопнул в ладоши, Хёнджин овации поддержал, ибо сыграно было отлично. Когда Чану и Бини перестало рвать крышу от внезапной встречи с давним другом (хотя они по-прежнему сидели, плотно обнявшись), ребята услышали почти тот же коротенький рассказ, который и выдал Джисон до этого. Правда, они благоразумно умолчали про драки, а Бан Чан ещё и рассказал, что встретился с ним случайно на улице и что с нового семестра он будет учиться в их школе, а Бан Чан уж постарается, чтоб они обязательно стали одноклассниками. А ещё посетовал, что этот засранец не предупредил о том, что вернулся в Корею, ведь они всё это время поддерживали активную переписку. Все трое. Чонин заметно притих. Есть кое-что, что вы должны знать про него. Про Ян Чонина. Он всегда очень широко улыбается, потому что знает, что его улыбка нравится Бан Чану. Улыбается, даже когда злится или становится очень грустно. Кажется, что во сне улыбаться он тоже умеет. Он может сердиться, ругаться, лезть в драки, но за все прошлые года ни разу не заставил хёнов переживать о том, что ему тяжело, сложно или грустно. Но сейчас ему было явно грустно, и Феликс его отлично понимал. Потому что тоже было не по себе, правда сравнивать их «не по себе» глупо, ведь Ян Чонин знал про Бан Чана всё. То есть абсолютно всё. Он знал про Бан Чана такие вещи, которых о Бан Чане никто больше в мире не знал (включая самого Бан Чана). А о Сынмине в жизни Чана — не знал. Абсолютно ничего. В итоге оказалось, что даже у Джисона было больше информации, не говоря уже о Чанбине. А Ян Чонин, гений, который гордится тем, что знает всё, не знал. Все были вовлечены в разговор с новым членом Потеряшек, Сынмин казался действительно хорошим парнем и запросто палил все прошлые косяки Бан Чана и Чанбина. Они все много говорили и смеялись. Все, кроме Чонина. В какой-то момент Феликсу даже показалось, что тот тихонько глаза вытирает после того, как Сын поделился весёлой историей о Чане, нём, велике, горке и растущих у подножия горки кустах колючек, в которые они, собственно, и приехали в итоге. Никто, кроме Феликса, явно не замечал того, что Чонину не по себе, так что, решив, что он должен оправдывать имя заботливого хёна для макнэ, Ликс внезапно поднялся и, громко начав ругать Бан Чана за то, что тот так и не купил мороженое, вызвался сходить в магазин сам, дабы дать друзьям поболтать ещё. Чанбин посмотрел на него, слегка прищурив глаза. Понял, что что-то не так? Вряд ли, он ж бесчувственная сволочь, а Феликс так широко улыбается. Перевёл взгляд назад на Сынмина, принимаясь пытаться заткнуть его на середине рассказа про «Чанбин, голодная собака и чанбинов любимый бутерброд», — точно не понял. В общем, попросив остальных Потеряшек потом обязательно пересказать ему все пропущенные истории, Феликс подцепил Чонина за руку под предлогом того, чтобы скучно не было, и быстренько свалил из дома. Как только они вышли, макнэ пару раз глубоко вздохнул. Он понимал, что глупо так расстраиваться, но… — Да ладно тебе, прорвёмся, — от чистого сердца улыбаясь другу и крепко обнимая его, радужно произнёс Ликс. — Просто я думал, что знаю всё… — внезапно всхлипнув, Чонин уткнулся носом в Феликса и едва слышно заревел. Феликс от внезапности и сам едва сдержался, чтобы не зареветь, хотя всё же в итоге прослезился. Что делать? Чонин всегда казался таким жизнерадостным, целеустремлённым, немного маньяком даже. Кем угодно, но не тем, кто разревётся из-за чего-то подобного. В конце концов, он действительно ещё ребёнок. Слишком рано он начал строить из себя взрослого для них. Ему бы дурачиться, смеяться звонко, драться с другими мальчишками из-за ерунды и плакать, не таясь, когда больно или страшно. А вместо этого он строит планы на светлое будущее, причём не только своё, но и Бан Чана, и стремится к тому, чего желает. Заботится о других, хотя другие должны заботиться о нём, по идее. Впервые Феликс ревел не потому, что себя было жалко или собственные чувства, а из-за солидарности. Он понимал, что глупо, но мог только сам реветь и поглаживать ревущего в его объятиях макнэ. Картина, наверное, действительно странная. Два паренька, обнявшись, ревут поздним вечером на улице, тускло освещенной фонарным светом. По крайней мере, какой-то бухой дядька, проходя рядом с ними и с гоготом предлагая: «утешить бедных голубков», точно подумал что-то не то. — Ой, бля, пиздуй дальше молча, дядь, — резко огрызнулся зарёванный Феликс, мастерски скопировав мимику и тон того самого Чонина, когда тот напоминает дьявола. Мужик, наверное, хотел что-то ещё сказать, но споткнулся о действительно тяжёлый феликсовый взгляд, строить который тот научился уже у Чанбина. Икнул и поплёлся прочь. Тем не менее этого вмешательства хватило, чтобы ребята перебили свой рёвный настрой. — Прости, что тебе пришлось мои глупости выслушивать, — отстранившись от друга, уже во всю улыбаясь, произнёс Чонин. — Я знаю, что Сынмин отличный парень, так что уверен, что смогу договориться и выудить из него всю инфу. В качестве благодарности на Чанбина тоже плюшек для тебя нарою. Макнэ заговорщически подмигнул, подпрыгнул, закидывая руку на плечи Ли, и повис на его шее, явно намекая, что собирается прокатиться на нём до ближайшего магазина. Дальнейшее время они провели очень весело. Пускай и короткая, но эмоциональная разрядка действительно помогла, так что они могли смеяться, обсуждая то, как же много уникальных историй можно будет вытрясти из Сынмина и насколько стыдно за них будет той парочке. Ребята купили не только мороженое, но и разной еды, потому что для ужина сейчас самое время. Они не собирались снова оставаться у Хёнджина с ночёвкой, но с появлением Сынмина планы явно сменились, так что даже родным успели отзвониться и предупредить об отсутствии. Когда они уже подходили назад к дому, им навстречу выбежал Бан Чан. Приметив их, сразу же подошёл, улыбаясь как всегда и забирая сумки у макнэ, оповестил: — Ребята начали волноваться, потому что вы задерживались, и отправили меня на разведку. Могли просто бы вам позвонить, но сказали, что я должен перед вами всё равно извиниться за то, что свою работу на вас скинул, так что мне идти вас встречать нужно было по-любому. — Кто это там умный такой был? Тебе не нужно было уходить, ты же с Сынмином не виделся пять лет, — почти возмущённо ответил Чонин, всё же забирая у Чана одну из сумок назад, зато сцепливая их свободные руки. — Ну да. Но теперь-то видеться будем часто. Вы, наверное, в шоке были? — слегка виновато поинтересовался он. — Мы действительно были как братья, так что… — О, ревущий Чанбинни теперь будет на моей заставке до конца моих дней, — сладко протянул Феликс, показывая сделанную им фотку. Конечно, «ревущий» — сильно сказано, но как минимум одна слезинка пролита была точно. — Ложись и умирай, — коротко посоветовал Биня, встретив ребят в дверях дома, тут же отбирая телефон Ликса и удаляя к чертям фото. — Не-е-ет, моя пре-е-елесть, — бросив сумки, принялся стенать Феликс над потерянным сокровищем, при этом от души впечатав в рожу Чанбина выуженную из той же сумки мороженку. — О, то, что и хотел, — кинув телефон назад хозяину, а заодно и забирая сумки с вкусняшками на кухню, Чанбин скрылся там надолго. Потому что еда намного важнее друга детства, с которым не виделся пять лет. В этом весь Со Чанбин. — Но он не знает, что я успел отправить фотку себе на почту, — радостно выдал Феликс, прекращая притворную истерику, как только Бини скрылся на кухне. Потеряшки дружно поржали.***
В тот же вечер после ужина, когда проигравшие в камень-ножницы-бумага Сынмин и Феликс остались на уборке со стола и мытье посуды, между ними сам собой завязался разговор. На английском, к слову, чему Ликс был предельно рад. Другие Потеряшки, очевидно, не успели предупредить Кима о том, что с Феликсом нужно говорить только на корейском, чтобы тот не отлынивал лишний раз от изучения нового языка. — Я немного удивился, увидев Чонина в живую, — поделился Сынмин. — Бан Чан всегда говорил о нём, как о сверстнике, а он, по сути, ещё ребёнок. Но я всё равно за них рад. Если честно, когда Бан Чан рассказывал о нём, я думал, что он слегка помешался, но сейчас вижу, что у них это абсолютно взаимно. Так что пусть наслаждаются своей ненормальностью всеми фибрами души. Феликс едва тарелку не разгрохал от переизбытка счастья на квадратный сантиметр души. Это было чертовски приятно слышать, особенно после того, что сегодня было. — Не думаю, что у кого-либо есть шансы не помешаться на Чонине, если он подпустит к себе достаточно близко для этого. Наш макнэ самый классный, — радостно ответил Ликс, для убедительности подняв большие пальцы вверх. — Чего уж там, я влюблён по уши с первой его улыбки, — с разбегу согласился Сынмин, также хихикая. — Кстати, обо мне… или нас, Чанбин не рассказывал? — всё же поинтересовался Феликс как бы невзначай, но при этом всем телом выдавая то, как внимательно ждёт ответа. — Он прислал мне с десяток твоих фоток, пока я не согласился с тем, что тебя нужно называть именно «сладенький Ликс», — громко смеясь, выдал Сынмин, который, кажется, о значении слов: «личная информация», «личная переписка», «секрет» или «тайна» — вообще не знал. Что у него ни спроси — ответит сразу же, абсолютно не задумываясь о том, что, по идее, не всё нужно всем рассказывать. А затем продолжил: — После этого, правда, фотки слать почему-то перестал, да и рассказывать особо что-то тоже. Ты же знаешь, что у него тот ещё характер, так что уж позаботься о нём. У Феликса моментально уши покраснели. Последнюю фразу Сынмин произнёс так ехидненько, что её двусмысленность просто зашкалила. В принципе, он действительно что видел, то и озвучивал, поэтому нечего удивляться. Не осуждал, и на том спасибо. Вечер проходил слегка буйно. И это при том, что в этот раз они обошлись без алкоголя. Ребята разбились на группки, и одни рублись в видеоигры, другие в настольные, а семейство Ким, как ласково прозвал Сынмина и Уджина Чонин, засело за шахматы. К слову, кажется, что они реально поладили с первого взгляда, от чего настала очередь нервничать Хёнджину. А всё буйство заключалось в совершенно сумасшедших желаниях, которые победители в играх загадывали проигравшим. К примеру, Чонин загадал Бан Чану пойти во двор, перелезть через забор и своровать соседские труселя с сушилки. Любовь любовью, а поиздеваться для Чонина святое. Он это не променял бы ни на что, даже если бы Бан Чан внезапно предложил полететь в Вегас и жениться. А ещё Чан реально лошара и проигрывал часто. В основном потому, что Ян безжалостно и нагло мухлевал. Так что за пару часов Бан успел переделать столько глупостей, что за всю оставшуюся жизнь вместе взятой сделать больше или столько же — не сумеет. А сейчас он сидел на диване, обиженно надув губы, потому что Чонин только что признался в своих махинациях. К слову, сидел он в труселях и спёртом у соседки лифчике (взять именно трусики у Бан Чана рука не поднялась). В команде видеоигр главным лошарой был Чанбин, хотя его частенько подменял Джисон в этой роли. Феликс ласково называл их «криворучки, приносящие счастье в мой скучный мир», отдавая очередное распоряжение вроде: «Чанбин, прямо сейчас закажи розовый парик и носи его ровно три дня, везде», «Джисон-хён, пожалуйста, сделай полуобнажённое фото с соблазнительным выражением лица и прямо сейчас отправь его нашей училке по корейскому», ну и так далее. В шахматном «отделе» раз за разом продувал Сынмин. Конечно, Уджин не Чонин и даже не нахватавшийся дурного от Чонина Феликс. Он загадывал вполне мирные и доброжелательные желания. Например, сожрать половину упаковки слабительного. Это же так полезно для чистки организма. В общем, на диване к концу игр, надувшись, сидели крутые 3racha. Чанбин уже даже с розовым париком, который отыскался в загашниках у Хёнджина (не спрашивайте, откуда). Джисон сидел весь красный, потому что после отправки фото он тут же сделал вид, что ошибся номером, но училка написала: «Ничего страшного, Джисони~» и поставила милый смайлик. Ей, к слову, 67 лет. Зато Уджин, Феликс, Чонин и Хёнджин выглядели крайне радостными. А как выглядел Сынмин из-за двери туалета — мы не знаем. Но уже было около полуночи, а завтра с утра в школу (к счастью, всем, кроме всё того же Сынмина, который явно ближайшее время вообще никуда не пойдёт), так что пора расходиться спать. Дом Хёнджина, он же дом Потеряшек, был довольно большим, и каждому из ребят даже была выделена собственная комната. Хотя, например, выделять по отдельной комнате Бан Чану и Чонину — глупо, потому что Чонин всё равно будет спать только в комнате с Чаном. Тем более сегодня, когда хён продолжает дуться на макнэ, и тому срочно нужно заставить его снова улыбаться. То же самое и с Феликсом, который тоже один фиг попрётся к Чанбину. Разве что Джисон, Хёнджин и Уджин честно разошлись по комнатам (пусть и ненадолго, потому что спустя часок-другой Хёнджин-таки пролез к Уджину). Сынмину заботливо выделили ближайшую к туалету комнату. Феликс даже не стал идти в свою комнату, хвостиком увязавшись за Чанбином к нему. Он первым влез под одеяло, вновь для начала стянув с себя футболку. — Вали к себе, — недовольно бурчит Биня, стаскивая с головы треклятый парик и бросая его на пол. — О, нет, я буду здесь, чтобы следить за тем, чтоб ты не нарушал правила и носил парик ровно трое суток, — самодовольно улыбаясь, проинформировал Ли, тут же подбирая парик с пола и цепляя его назад на голову Чанбина, который старательно от этого безобразия отбивался. — Ночью-то он мне зафига? — Для красоты, — железно отрезает Ликс, всё же напяливая парик на место, а после добавляя: — Но мы всегда можем договориться! Он пальцем тыкает в губы Чанбинни, потом указывает на свою щёку. Чанбину понадобилось пару минут на то, чтоб понять, что унизительнее: спать в парике или повестись на шантаж и поцеловать австралийскую заразу в щёку. Вестись на шантаж казалось позорнее, так что, всё ещё недовольно бурча, Со плюхнулся на кровать, оставив парик на своей голове. Спать пришлось на спине, чтобы эта розовая гадость не лезла ему в лицо. — Ну и жлоб же ты, — констатировал Ликс. Но он может поцеловать Чанбина и сам, потому что теперь делает это с завидной регулярностью, поняв после того первого поцелуя, что никаких неприятных последствий не будет. Собственно, это он и делает. Усевшись, если не сказать развалившись, сверху на Чанбине, без особых церемоний облизывает его губы, покусывает их, провоцирует как умеет, но, так и не дождавшись того, что Биня его поцелует — самостоятельно углубляет поцелуй. Этот поцелуй немного ленивый, но взаимный. Феликс даже было возликовал, когда ощутил руки Чанбина на своей спине, но радоваться долго ему не суждено. Со легко скинул его с себя, разрывая поцелуй. — Слишком жарко. Спокойной ночи. После этой короткой реплики он просто закрывает глаза и всем своим видом показывает, что первый, кто хотя бы полезет к нему обниматься в такую жару — сдохнет в муках. Феликсу приходится сдаться и просто улечься рядом. Он так долго недовольно сопел, ворочался и мешался, что в итоге Чанбин не выдержал и слегка приподнял свою руку, точно зная, что Ликс тут же присосётся к ней, как самая лучшая присоска в мире, но зато уснёт спокойно и перестанет мельтешить.Бонус. Чонин и Бан Чан.
— Ну, хё-ё-ён, — продолжал канючить макнэ, когда Бан Чан всё так же молча залез под одеяло и отвернулся к стене, продолжая обижаться. — Эй, ты же знаешь, что я не со зла, просто хотелось немного отыграться за то, что ты продолжаешь меня игнорировать. — Я тебя не игнорирую, — всё же невольно бурчит в ответ Чан, но от стен так и не отлепляется. Ян, громко цокнув языком, со всей силы щипает Бана за голую спину, да ещё и выкручивает щипок так, что тот подрывается от боли и сразу же поворачивается к макнэ, собираясь высказать всё, что о нём думает, но мелкий, пользуясь случаем, быстрым движением цепляется за его шею и так же ловко целует его. По-настоящему целует. Бан Чан не сразу понял, что произошло, не сразу понял и то, что вполне себе резво отвечает на поцелуй и даже когда всё же понял это — не отстранился. Всего один раз же можно, да? Он не станет от этого плохим человеком? А если даже и станет, то ничего страшного, если испортится он ради этого. Чонин был и правда слишком уж ловким. Ловко начав поцелуй, он так же ловко сумел перебраться на колени Бан Чана, чтобы целоваться было удобней, прижимаясь к нему всем телом. Ловко проводил тонкими пальцами по обнажённому торсу, ловя кайф с того, что теперь делает это открыто, не таясь. Даже слегка покачивается, сидя у него на руках, чтобы как бы случайно потереться о него — тоже ловко. Не менее ловко стаскивает с себя рубашку, чтобы Бан Чан касался и его обнажённого тела. Удивительный парень этот Ян Чонин — проворачивает всё так, что Чан просто не успевает ничего понять. Пожалуй, до Бан Чана дошло, что они зашли дальше, чем планировалось, только когда он уже сам опрокинул Чонина на спину и, нависая над ним, принялся целовать его шею, ключицы и тянуться ниже. Заметив, что Чан всё же остановился и слегка подвис, Чонин, разочаровано вздохнув, потянулся к его губам, аккуратно целуя, он прошептал: — Всё хорошо, хён. Не ругай себя, а я подожду ещё пару лет, если тебе сейчас так сложно. Но не игнорируй меня совсем больше. Потому что ты мне нужен и в этом плане тоже. Необходим. Почему Бан Чана не предупредили, что Чонин умеет быть настолько соблазнительным? Он всегда казался милым, очаровательным, прекрасным, но впервые действительно сексуальным. Чана грызёт его обострённое чувство «правильности», потому что Чонину всего 16 лет и… Но он целует его сам, прижимая к себе. Целует снова и снова, будто пытается расплатиться за все три года игнорирования. Целует, думая, что пошла к чёрту вся правильность мира, если быть с человеком, который тебе действительно нравится — неправильно. Даже поддаётся на просьбу Чонина поставить ему засос, потому что всё ещё хочет дать ему всё, что тот захочет сейчас. Правда о том, как сильно он косячнул с этим засосом, Бан Чан узнает только завтра. Но это уже совсем другая история, о которой вы обязательно узнаете в следующей главе.