Трудно быть Феликсом или пришествие Потеряшек

      Всю боль этого мира испытали на следующее утро Потеряшки, когда к завтраку пришёл, задержавшийся дольше всех со сборами, Чонин. До этого он всегда напяливал полный комплект школьной формы, не взирая ни на какую жару, застёгивал все пуговки на рубашке и даже галстук цеплял, чего не делал больше никто из них. Сегодня же… Ребята с минуту пялились на макнэ, разинув рты. Надеюсь, я смогу вам хотя бы в частичной мере передать то, что они, собственно, увидели.       Ян Чонин буквально всем телом излучал какую-то аномальную сексуальность. Он расстегнул несколько верхних пуговок рубашки, сверкая тем самым засосом от Бан Чана на тонкой шее и острыми ключицами. Пиджак он перебросил через плечо, а рукава закатал по локоть, обнажая красивые руки. Более того, он ещё и волосы уложил в высокую причёску, убрав свою любимую чёлку со лба. В общем, понять, почему изо рта Хёнджина вытекает только что отпитый им кофе, почему Чанбин выронил из рук прямо на пол свою обожаемую вкусняшку, почему все дружно слегка покраснели — можно.       Особенно можно понять, почему Бан Чан внезапно поднялся с места и утащил не особо сопротивляющегося макнэ с собой в ванную. Там он молча намочил руки и принялся для начала избавляться от этой противозаконной укладки, опуская чёлку Чонина. Правда, геля мелкий не пожалел, так что в итоге пришлось ему едва ли не голову помыть, чтобы волосы легли, как того хотел Чан. Как только дело было сделано, Чонин разыграл просто потрясающий спектакль. Он слегка отошёл от Бан Чана, надул губы и, склонив голову на бок, обиженно поинтересовался: — Мне настолько не шла эта причёска, хён?       Сейчас, глядя на дело рук своих, Бан Чан только и мог, что сглотнуть. Стало хуже. НАМНОГО хуже. И если сам Чан, когда пытался «всё починить», не задумывался о том, как будет выглядеть Чонин с мокрым волосами, с которых продолжает медленно капать вода, а эти чёртовы капельки, словно указатели, ведут его взгляд по лицу макнэ, его шее, на которой красуется тот самый засос и теряется в уже знатно промокшей рубашке. То вот Ян всё отлично понимал. Более того, этого и добивался изначально. Решив, что Бан Чан ещё не сломлен до конца, когда тот вновь задержал взгляд на его губах — как бы невзначай слизнул со своих губ капельку воды. Бан Чан пал. Его тело двигалось абсолютно самостоятельно. Аккуратно приблизившись, он медленно поцеловал Чонина, не обращая внимания на то, что и сам промокает. Теперь это полная и абсолютная победа Ян Чонина. Поздравим его.       На кухню парни вернулись только минут через десять. Бан Чан успел высушить макнэ волосы, застегнуть несколько пуговок рубашки, а заодно и ещё пару раз поцеловать его, пока они были одни. Яркий румянец на его щеках был настолько палевным, что, как только они вошли на кухню, вся компашка тут же кинулась к Ян Чонину, пожимая тому руку и поздравляя с этим великим днём. Сынмин, как настоящий друг, даже подошёл к Бан Чану, ободряюще похлопав его по спине и комментируя: — Чувак, ты сражался храбро, но заведомо проигрывал, так что просто смирись.       Ну, Бан Чан и смирился. Теперь непонятно, кто за кем больше бегал и кто к кому сильнее лип. Хотя, конечно же, они не устраивали публичных лобызаний и тискались не намного больше, чем обычно, но их отношения явно стали именно такими, какими их себе представлял Чонин, который действительно буквально буйно цвёл и сносил всем вокруг своим цветением крышу, от чего Бан Чану приходилось бегать к нему чаще, дабы контролировать. А ведь это при том, что на носу маячил школьный фестиваль, и у него была просто прорва работы, как у Президента студсовета.       Конечно, Потеряшки не могли оставить своего лидера, как они называли Бан Чана, в беде. Вот, например, Феликс помогал с бюджетом, Хёнджин и Чонин вербовали сторонних помощников, а остальные помогали то тем, то сем. И всё бы ничего, со всем бы справились спокойно, если бы однажды буквально не пропал Хван — в школу не явился, на звонки не отвечал. Бан уже был готов сбежать со школы, чтобы проверить его дом, но тут-то Чанбин и выдал: — Совсем забыл. Он мне вчера написал, что заболел и сегодня будет дома отсыпаться.       Ребята дружно позакатывали глаза. Ругать Со за то, что тот «случайно забыл» нечто подобное — тупо, один фиг эффекта не возымеет никакого. Стопудов он получил это сообщение во время ужина. Обычно он вообще просто открывает и даже не читает их в это время, так что повезло, что хотя бы в этот раз прочёл. Но тем не менее тут же было решено, что кто-то должен зайти в аптеку и отнести другу лекарства, ведь его родные живут действительно далеко, и он привык просто оставаться дома и отсыпаться, если чувствует себя плохо. Сейчас они все торчали в комнате студсовета, не было только Уджина, который свалил недавно по какому-то очень важному делу. — Я на сегодня закончил, так что пойду и позабочусь о нашей суперзвезде, — легко вызвался Феликс, которому всё равно ничего важного не доверяли, боясь, что он может накосячить.       На том и порешали. Возражать никто не стал, тут же возвращаясь к прерванным коротким совещанием делам. Ли, не особо торопясь, направился для начала в аптеку. Она находилась довольно недалеко как от школы, так и от дома Хёнджина. Когда он уже купил всё, что сказали купить ему друзья, и топал в сторону дома, то заметил на другой стороне Уджина. И не просто Уджина, а Уджина, прогуливающегося с девушкой под руку. Более того, Ким Уджина, целующего девушку, с которой только что гулял, держась за руки. У Феликса уши начали гореть так, словно их случайно погладили раскалённым утюгом. Он явно подсмотрел за тем, за чем подсматривать не должен был. Только что он хотел окликнуть друга и позвать с собой, но сейчас быстро нёсся прочь, стараясь остаться незамеченным для него.       Феликс не был уверен в том, что там за отношения между Хёнджином и Уджином, но точно знал, что Хван расстроится. А может и не расстроится? Может быть Ликсу только казалось, что между ними что-то было? Тогда он совершенно зря накручивает и нагнетает. В общем, когда парень добрался к болеющему другу и принялся за ним ухаживать, то решил сам для себя не додумывать за других. Это крайне неблагодарное дело. Когда он уже помог Хёнджину переодеться, накормил его кашей, напичкал лекарствами и просто уселся рядом, пока тот отдыхал, как бы между делом завёл разговор: — Слушай, а вы с Уджином?.. — он красноречиво пару раз приподнял брови. — Нет, ничего такого, — легко отмахнулся от него Хван, и у Ли отлегло от сердца. — Слава богу! Так и думал, что хён бы не стал с девушкой встречаться, если бы между вами что-то назревало.       Хёнджин устало вздохнул, но тому, что у Уджина есть девушка — явно не удивился. Тут-то на голову Феликса и вылился довольно подробный рассказ о их отношениях. Ли слушал внимательно, не перебивая, не задавая вопросов, просто сидя рядом и поглаживая друга по волосам, словно успокаивая.       А услышал он, собственно, вот что. Оказалось, что Уджин и Хёнджин действительно никогда не встречались так, как обычно встречаются парочки. Хёнджин всегда был несколько ветреным в отношениях, запросто встречаясь сразу с двумя, а то и тремя девчонками, и при этом умудряясь изменять им с кем-то ещё. Зачастую этим кем-то оказывался именно Уджин. Они никогда ни о чём не договаривались, ничего друг дружке не обещали, просто иногда так само собой случалось. Феликс очень удивился, но промолчал. Это было так не похоже на серьёзного, вдумчивого, всегда разумно оценивающего ситуацию, Уджина… Но долго цепляться за одну странность Ликс не мог, потому что рассказ продолжался, и странностей в нём прибавлялось.       Например, когда оказалось, что Ким разорвал это некое подобие отношений, как только узнал о том, что Хёнджину предложили работу модели. Он активно игнорировал Хвана каждый раз, как тот пытался завести разговор о личном, хотя их дружеские отношения остались такими же, как и были. То есть у них вроде бы было всё хорошо, но… Нет. Вскоре Хёнджин на полгода умотал в Париж, и ему на голову вылили информацию о наличии у Уджина девушки. Постоянной и единственной девушки. На самом деле Хван не особо страдал от так называемого разрыва и свято верил в то, что стоит ему оказаться во взрослой модной тусовке, как он найдёт, чем себя отвлечь. В принципе, так и случилось. Он легко отвлекался, но в конце дня, когда оставался один, неизменно возвращался мыслями к Ким Уджину. Это волновало его, потому что он был уверен, что не испытывает к парню что-то такое, что испытывает Чонин к Бан Чану. Он не был готов поклясться в любви до гроба или хотя бы в верности до следующих выходных. И Хёнджин искренне считал, что это нормально.       Нормально в 18 лет метаться между нравящимися тебе людьми. Нормально пробовать, сравнивать и выбирать. Это Чонин, по мнению Хвана, был ненормальным, когда с малолетства зациклился на одном человеке и напрочь отказался видеть других. Хёнджин же легко увлекается людьми, не задумываясь, пробует их и, если они соответствуют его вкусу, оставляет на время рядом с собой. До поры до времени. Но он никогда никому не вешал лапши на уши, ничего не обещал, так что, по идее, корить его особо не за что. Однако, он корил себя. Да ещё и настолько сильно, что за всё время своей работы (после того, как узнал о наличии у Уджина девушки) так и не обзавёлся ни единой интрижкой. Его грызло дикое ощущение того, что он проебал что-то действительно важное. Скорее всего, кого-то.       Как только Хёнджин вернулся в Корею, он поймал Уджина и попытался было с ним поговорить, извиниться, найти какой-нибудь выход из ситуации, но тот равнодушно показал фото красивой девушки на заставке его телефона, назвав её своей невестой. Он был холоден с Хёнджином настолько, насколько вообще возможно, не давая тому ни малейшего шанса что-то изменить. Так всё и продолжалось последние месяцы.       Внезапно Хван прервал свой рассказ, призадумавшись, но после, уже улыбаясь, продолжил говорить. Рассказал, что всё наконец-то сдвинулось с мёртвой точки совсем недавно. В день появления в их компашке Сынмина. Он тогда не выдержал и пробрался в комнату хёна, хотел хотя бы просто посмотреть на него, но тот ещё не спал. Уджин даже не попытался его выгнать, когда Хван залез на его кровать и уселся за его спиной, положив свою голову ему на плечо. Впервые за долгое время они говорили друг с другом. Говорили долго и обо всём, но не про них и их отношения. — Мне действительно нравится это, — протянул тогда Хван, — нравится сидеть рядом и говорить с тобой. И сам ты мне тоже очень нравишься.       После этих слов Уджин напрягся. Он молчал довольно долго, явно всё взвешивая и обдумывая. Прошло минут десять, прежде чем он попросил подождать немного, пояснив, что у его девушки скоро (как раз сегодня, кстати) День Рождения, и ему не хочется бросать её вот так. Пускай пройдёт немного времени. К тому же сам Хёнджин может воспользоваться этим временем, дабы передумать и найти вариант попроще. Ведь они оба сейчас не уверены в том, что чувствуют друг к другу, и стоят ли эти чувства риска. Но ясно было одно — попытаться стоит. — Так вы, получается, скоро станете настоящей парочкой? — наконец-то спросил Феликс, благоговейно сложив руки на груди. Весь этот рассказ для него был похож на озвучку любовного романа. И он от чистого сердца сопереживал его главным героям. — О, мы не просто станем настоящей парочкой, а парочкой, которая УЖЕ уделала всех вас в том, до куда продвинулась, — ехидно поддел Хёнджин, показывая другу проколотый язык, так что Ликс едва поборол желание вырвать нафиг его штангу. Вот и заботься о болеющих друзьях, блин. — Как Уджин-хён вообще согласился на это? Ты же бабник, — всё же с огромным удовольствием поддел в ответ Феликс, невинно при этом улыбаясь. Наверное, это странно, но Ли понял, что настоящие друзья должны знать все больные точки друг друга и мастерски по ним иногда прохаживаться. Дабы товарищи не расслаблялись. — Есть такое, — пожав плечами, к недовольству Ликса, легко согласился тот. Всё же задеть за живое кого-то, кто лучший друг Со Чанбина — довольно сложно. — Уджин сказал, что даст нашим отношениям шанс, и если мы не справимся с тем, чтобы держать наши члены только друг в друге, — от этой фразы Феликс буквально скатился с кровати друга и принялся делать вид, что что-то обронил, дабы не показывать ржущему Хёнджину своего лица, пока тот спокойно продолжал: — то мы просто разойдёмся. Тогда станет понятно, что мы не доросли до серьёзных отношений и наши чувства друг к другу не настолько сильны. — Не говори так, словно проблемы с верностью могут возникнуть и у хёна, — недовольно выбуркнул Ли из-под кровати, всё ещё надеясь хотя бы немного зацепить собеседника. — Ну, пялит же он свою бабу мне назло. Так что всё ещё как может быть, — моментально парирует этот выпад Хёнджин, явно добивая бедолагу, нещадно уничтожая святой образ обожаемого хёна. — А-а-а-а, фантастик бэйба, дэнс, у-у-у, — тут же затыкая уши и во всю глотку вопя песню, Феликс кинулся прочь из спальни друга, попутно крича про переизбыток ломающей его психику информации.       Далеко удрать Ли не успел. В гостиной он столкнулся с обеспокоенным Уджином, который, судя по всему, забил и на свидание, и на желание не портить девушке праздник расставанием. С чего можно было узнать о произошедшем разрыве? Ну, не зря же на его щеке был отчётливо виден след от свеженькой пощёчины. Ким, кажется, даже не заметил друга и пролетел дальше к спальне Хёнджина. Хорошо, потому что смотреть на него сейчас без гадких мыслишек, навеянных словами Хвана, Феликс в данный момент не мог. А ведь он действительно очень любил и уважал хёна. Жестоко.       Это как если бы ярой фанатке айдолов внезапно рассказали, что её обожаемые невинные оппы-полубоги на самом деле обычные мужики, которые пердят, срут и блядуют, как только выпадает на то шанс, а не хранят свою невинность в худшем случае — для кого-то из других мембров, в лучшем — для неё, той самой фанаточки. Как для поклонницы айдол, так и для Феликса Уджин — эталоны постоянства, степенности, серьёзности и вообще всего хорошего, что только бывает в людях. А тут внезапно, вытесанный из каменной глыбы святой тотем, изображающий Уджина в сознании Ликса, принялся разрисовывать пролезший всё в то же сознание чёртик с лицом Хёнджина. Правда, нужно отметить, что разрисованный яркими красками тотем-Уджин с чёртиком-Хёнджином на каменной голове — даже в слегка сбрендившем воображении Феликса, смотрелись очень хорошо вместе. Они, наверное, созданы для того, чтобы дополнять друг друга.       У самой входной двери Феликс встретился и с Чанбином. Оказалось, что Бан Чан отправил Со извиняться за то, что тот забил на важное сообщение о состоянии здоровья. А потом он абсолютно случайно, сделав огромный крюк по городу, наткнулся на Уджина с его, тогда ещё его, девушкой и сразу же рассказал о том, что Хёнджин приболел. Потом был короткий, но очень зрелищный концерт с расставанием, громкими криками и звонкими пощёчинами. Чанбин сказал, что ему понравилось, и он даже поаплодировал, после чего указал на след от пощёчины и на своём лице — бывшая Кима его благосклонности не оценила. После этого пересказа он попытался было пройти в дом, чтобы сделать то, зачем его вообще послали, но не тут-то было. — Они там и без твоих извинений разберутся, — вытаскивая Чанбина за руку из дома, просопел себе под нос Феликс, всё ещё дуясь и упорно пялясь в дорогу под ногами. — Этот придурь тебе что-то не то сказал? — после минутного молчания, во время которого Со пристально пялился на Ликса, поинтересовался тот.        Феликс отрицательно покачал головой. — Он тебя обидел что ли? — прищурившись и тут же разворачиваясь назад к дому, уже куда более серьёзно спросил Чанбин.       Феликс снова поспешил уверить его, что ничего такого не произошло, и вновь потащил его за руку в сторону парка. — Тогда что? — продолжал допрос Со. Нет, его это не то чтоб прям настолько интересовало. Просто Ли страдал настолько выразительно, что вопросы задаются буквально на автомате. Словно сами собой изо рта сыплются. Как течь в раковине.       Ликс некоторое время сомневался в том, имеет ли моральное право рассказывать о личной жизни друга другим. Но ведь Со Чанбин для Хёнджина — не кто-то левый, а лучший друг. В общем, решил, что чёрт с ним, и начал было пересказывать вкратце историю отношений Уджина и Хёнджина, но… — Так ты про это? — вообще потеряв даже намёк на интерес или что там у него было, произнёс Со, отпуская руку парня, которую до этого смиренно держал, и засовывая ладони в карманы. — А ты, конечно же, про это всё знал, — скорее констатировал факт, чем спросил Феликс. Он смотрел на парня, слегка прищурившись, пытаясь одним взглядом сказать что-то типа: «Да вы уже задрали мне ничего не рассказывать, мудозвоны». — Знал. Все остальные тоже в курсах дела. Потому что Хёнджин дико прётся с того, что они с Уджином уделали «всех девственников Потеряшек», — раз уж даже Чанбин закатывает глаза, значит Хёнджин реально во ВСЕХ подробностях ему обо всём рассказывал. — Я и не знал, что Хёнджин такой, — надувшись, протянул Ликс. — Думал, что ненормальные в Потеряшках только ты и Чонин. — Ничего подобного, — «утешил» парень, даже улыбаясь слегка. — У нас все немного того. Начиная с самого Бан Чана. — Звучит крайне многообещающе, — Феликс цепанул Биню под локоть, чтобы теперь прогуливаться с ним под ручку. Внезапно его осенил ещё один вопрос: — А Уджин-хён знает, что Хёнджин так о их личной жизни разливается всем? — Конечно же, нет, — фыркнув, подтвердил догадку Ликса тот, тут же перетаскивая Феликса на другую сторону от себя, потому что этот растяпа только что едва не поздоровался лицом с фонарным столбом. — По сторонам смотри, заебал уже. Я тебе не нянька. В следующий раз ничего делать не стану. — Станешь, — протянул внезапно вконец повеселевший Ли, снова хитро прищурившись и потеревшись о шею Чанбина носом. — Стану, — всё же согласился он. Как всегда без особого труда или эмоций. Но этого более, чем достаточно для того, чтобы Феликс продолжал ластиться к нему и улыбаться как кретин.