Лучший друг кузена

      Кей не собиралась умирать сегодня. По крайней мере, именно это девушка твердила себе, вылезая из джипа и окунаясь в липкую жару. Лето как будто и не покидало этот уголок.       Когда Масато приблизился, её руки заметно дрожали. К сожалению, он успел надеть белую рубашку, лишая глаза Кей праздника. Чертовски обидно, потому что если уж ломать себе шею, то хотя бы таращась на его безупречное тело.       Дверь амбара со скрипом отворилась, выпуская немолодого мужчину. Хоть они и не были знакомы, Кей с первого же взгляда догадалась, что это отец Масато. Она словно видела перед собой самого Масато, только тридцать лет спустя. С таким же темным ежиком волос и загорелой кожей, он был высоким и худощавым, как и его сын. Глаза цвета кофейной гущи с медным отливом переместились с Масато на Кей и расширились, возвращаясь к сыну.       Он поставил на землю металлическое ведро, которое держал в руке, и сдвинул темные брови. Удивленная улыбка появилась на его лице. Масато усмехнулся и приобнял Кей чуть выше талии.       — Привет, отец, это Кей. Кузина Тору.       В его глазах промелькнуло узнавание.       — Сестренка Тору-куна? А, танцовщица.       Кей почувствовала, как вспыхнули её щеки. Откуда он знает, черт возьми? И если этот факт её биографии ему известен от Тору, страшно подумать, что еще мог выболтать братец.       — Да, это она, — ответил Масато, и его рука скользнула вверх по её спине.       — Здравствуйте. — Кей поклонилась на редкость неловко.       Отец улыбнулся и широким шагом направился к ним, чуть склонив голову набок, чем снова напомнил девушке Масато.       — Не может быть, чтобы ты была родственницей Тору-куна. Ни за что не поверю, что такая красивая девушка имеет общую ДНК с этим страшилищем.       Удивленный смех вырвался у Кей. Кажется, отец Масато ей нравился.       — И точно так же не поверю, что ты приехала с этим оболтусом. — Он кивнул на Масато, и тот нахмурился. — Должно быть, ты заблудилась.       «Сдаюсь. Он мне очень нравится».       — Вы правы. Я даже не знаю, кто это.       Масато свирепо зыркнул на неё сверху вниз.       — Какого черта?       Кей усмехнулась.       Его отец подмигнул ей, и тогда она поняла, что Масато унаследовал от отца не только внешность, но и характер.       — Ну, и что вас сюда привело? — Он достал из заднего кармана красный носовой платок и вытер руки, устремив взгляд на сына. — Нино с твоей матерью, они у соседей.       — Я знаю. Он ходит туда каждый день после школы. — Масато медленно опустил руку, оставляя горячий след на её спине. — Хочу показать Кейси лошадей.       Хаякава-старший смерил сына взглядом.       — Хорошо. Если что понадобится — позовешь.       — Мы справимся, пап. — Масато повернулся к Кей.       — Хочу предупредить. — Отец посмотрел на девушку озорными глазами. — Если этот мальчишка будет плохо себя вести, дай мне знать, и я с ним разберусь.       — О боже, — простонал Масато, потирая рукой скулу. — Она просто друг, папа.       — Угу. — Его отец вернулся к амбару за ведром. — Если ты просто дружишь с такой симпатичной девчонкой, значит, уже поступаешь неправильно, сынок.       Её улыбка растянулась до ушей, когда Кей медленно повернулась к Масато.       — Даже не думай, — предупредил он. Похоже, он был готов задушить своего отца, когда наклонился и взял её за руку. — Пойдем, пока я не поколотил этого деревенщину.       Отец усмехнулся, выразительно поглядывая на их сплетенные руки.       — Друзья?       — Отец… — Масато вздохнул.       Кей хихикнула, когда он потянул её в сторону загона для лошадей, а Хаякава-старший скрылся в амбаре.       — Мне нравится твой папа.       Он фыркнул.       — Я в этом даже не сомневаюсь.       — Он вел себя так, будто ты… нечасто приводишь сюда девушек.       — Так и есть. — Остановившись, Масато отпустил её руку и повернулся к Кей лицом, перешагивая через невысокую подпорную стенку. — Опять же, ты только что познакомилась с моим отцом, так что можешь понять, почему.       С одной стороны, она была польщена тем, что он привез её к себе домой, куда не добралась ни одна из его девушек. Но Кей была для него другом, чего, вероятно, нельзя сказать об остальных.       — Давай, — сказал Масато и, положив руки на её бедра, приподнял Кей и перенес через стенку, как пушинку. — Вот так.       — Я бы и сама справилась, — пробормотала она.       Он пожал плечами.       — Я знаю. — Снова схватив её руку, он осторожно повел Кей по высокой траве в сторону зигзагообразной изгороди. — Смотри под ноги. На этой ферме поселился чертов сурок, или даже целое их семейство. Нарыли нор повсюду.       — Ладно. — Кей думала совсем не о фермах или сурках.       Ощущение тяжелой и сильной руки, крепко сжимавшей её, целиком заполняло сознание, и в нем не оставалось места для беспокойства о дырках в земле. Он молча подвел её к воротам изгороди и, отпустив руку, снял замок. Петли заскрипели, и металлические ворота медленно распахнулись.       Внезапно Кей оробела.       — Боюсь, я ничего в этом не смыслю.       Легкая улыбка играла на его губах, когда он с довольным видом приближался.       — Кейси, ну же! Ты сказала, что доверяешь мне.       Переминаясь с ноги на ногу, девушка устремила взгляд поверх его плеча. На другом конце большого загона, лениво помахивая черными хвостами, мирно щипали траву две лошади.       — Я доверяю тебе.       — Тогда пойдем со мной.       Лошадь черно-белой масти вскинула массивную голову и повела мордой в их сторону. Обе лошади были расседланы.       — Не бойся, не затопчут. — Он снова взял Кей за руку. — И я даже не собираюсь сажать тебя верхом.       Она подняла голову.       — Честное слово?       Он слегка улыбнулся, подхватил прядку волос, упавшую Кей на лицо, и заправил её за ухо.       — Нет. Вы просто познакомитесь.       — Я никогда еще не знакомилась с лошадьми.       — Ты их обязательно полюбишь. — Масато потянул Кей вперед, и её губы сжались. — Они очень деликатные. Нино с них не слезает, и, если бы я думал, что они опасны, он бы и близко к ним не подошел.       Кей сочла это веским доводом.       — Ладно, — сказала она и глубоко вздохнула. — Пошли.       Он не дал ей шанса на раздумья. В следующее мгновение они уже были внутри загона. На земле стояло металлическое ведро, наполненное зерном.       — Я позову их, ладно? Они тотчас прилетят. Им пора подкрепиться. Так что будь готова.       Горло сдавило, когда она кивнула.       Кей казалось, что она слишком паникует, пока Масато не поднес два пальца к идеально очерченному рту и не издал пронзительный свист. Лошади дернули головами и сорвались с места, взбивая копытами землю и устремляясь прямо на них.       «Вот черт…»       Кей попятилась назад, уперлась в твердую стену, которой оказался Масато, и отскочила, как мячик. Сильная рука обвилась вокруг её талии, когда она рванулась в сторону, и удержала на месте, прижимая к его груди.       — Все хорошо. — Его дыхание теплом обдало ухо, и Кей разрывалась между страхом перед динозаврами, что неслись на неё, и возбуждением от крепких объятий Масато. — Ты молодец.       Кей схватила его за руку и зажмурилась. Сердце стучало так, что грозилось выпрыгнуть из груди, а гром копыт приближался, сотрясая землю. Клубы пыли взвились в воздух, и теплый влажный ветерок ласково тронул лицо. Она вжалась в Масато, напрягаясь всем телом.       — К тебе гость, Кейси. — Он уперся подбородком ей в макушку, отчего пульс попытался опередить сердцебиение. — Даже два гостя, если быть точным.       — Ладно.       Последовала пауза.       — У тебя глаза закрыты?       — Нет.       Подбородок больше не вжимался в её макушку, и грудь Масато сотряслась от смеха.       — Ага, врешь. — Он снова засмеялся. — Ну-ка, открывай!       Чертыхаясь себе под нос, Кей осторожно приоткрыла один глаз и тут же дернулась. Масато крепче прижал её к себе.       — О, вау…       Черно-белая лошадь стояла всего в шаге от неё. Гнедая чуть поодаль трясла головой и тихо фыркала. Широко раскрытые глаза девушки метались между этими двумя существами.       — Они ведь не плотоядные, да? Потому что при таких размерах им ничего не стоит проглотить меня.       Масато снова низко рассмеялся, и его рука скользнула вверх, останавливаясь у Кей на животе, чуть ниже груди.       — Дурочка, лошади не едят людей.       — Все когда-нибудь бывает в первый раз, — парировала она, прищуриваясь.       У черно-белого коня дрогнули губы, как будто он усмехнулся над ней.       — Ты про этого? Мистера Дружелюбного? Нино называет его Дружелюбный Один, — произнес Масато тихим, успокаивающим голосом. Но у Кей перехватило дыхание, когда его большой палец вычертил медленный круг на её тонкой майке, упираясь в косточку лифчика. — А гнедой — Дружелюбный Второй.       Кей лизнула пересохшие губы.       — Удобно запоминать имена.       Он ухмыльнулся, и его мизинец и указательный палец начали двигаться вверх-вниз, до пупка и обратно. Масато словно и не сознавал, что делает, и не чувствовал, что его неуловимые движения отзываются электрическими разрядами.       — Я тоже так думаю, но его настоящее имя — Рай *.       Конь помотал головой, встряхивая лохматой гривой.       — Пожалуй, Рай подходит ему больше, — признала Кей, постепенно расслабляясь. Кажется, Масато к этому и стремился. Отвлекал мягкими, почти невинными прикосновениями. Что ж, его план удался. — А как насчет Дружелюбного Второго?       — А, ты про того, кто смотрит на ведро, как на святую Мекку из зерна? — И когда Кей рассмеялась, мужская щека потерлась о её. — Это Каминари *. И сейчас мы их покормим. Вместе.       От движения его пальцев волны мурашек расходились по спине.       — Что, с руки?       Его смех заставил Кей улыбнуться.       — Конечно.       — Думаю, что после того, как я увижу их зубы, у меня пропадет охота кормить их с руки.       — Все будет в порядке. — Масато убрал руку с живота и обхватил пальцами её запястье. Медленно он вытянул её руку вперед. — Не шевелись.       Сердце ухнуло вниз.       — Масато-кун…       Рай устремился вперед и прижался мокрым носом к её ладони. Кей съежилась, ожидая, что вот сейчас он съест бедные пальцы. Но ничего не случилось. Он подтолкнул руку и тихо заржал. Масато провел её рукой вдоль челюсти Рая, поднимаясь к заостренным чутким ушам.       — Видишь? — пробормотал он. — Не так уж и страшно, да?       Кей покачала головой, поглаживая пальцами мягкую шерсть. Рай, казалось, предвидел направление ласки, прижимаясь длинной головой к руке, когда пальцы девушки запутались в его гриве. Действительно, все не так страшно. Масато пошевелился за спиной, и тотчас все мысли о лошадях улетучились. Его бедра прижались к её ягодицам, и Кей закусила нижнюю губу, сосредоточившись на белом пятнышке на морде Рая.       Кей чувствовала его — чувствовала Масато. И у неё не было никаких сомнений в том, что он тоже потрясен интимностью момента. От этих мыслей и ощущения его тверди голова шла кругом, как в ту субботнюю ночь. Шею обдало жаром. Остатки разума пытались придумать рациональное объяснение его физической реакции. В конце концов, он — парень. Их тела прижаты друг к другу. У парней твердеет плоть даже от дуновения ветерка. Поэтому не стоит обращать внимания, но её тело совсем перестало дружить с головой. Оно играло на другом поле. Боль зародилась внизу живота, острое и сладкое томление разлилось по венам.       — Неплохо, правда? — Его голос становился все более глубоким и бархатистым. — Они как собаки. Ну, скажем, как собаки, которые могут тащить на себе груз под сотню килограммов, если не больше. — Он убрал руку и отступил назад, и Кей словно окатило холодным душем. — Верь мне.       И тут Масато шлепнул Кей по попке.       Девушка взвизгнула и, выпучив глаза, начала поворачиваться к нему, но Рай, видимо недовольный отсутствием внимания, ткнулся носом в её ладонь.       — Хм…       — Вот видишь, все в порядке. Ты просто приласкала его. И он не откусил тебе руку.       Кей задумалась над его словами, пока Рай разглядывал её своими темными глазами. Почесывая его за ухом, она все еще умирала со страху. Стоя почти вплотную к Кей, конь казался настоящим исполином, и, честно говоря, она даже не могла представить себя верхом, особенно на том, что звался Рай.       Масато вернулся к Кей и поставил между ними ведро. Каминари следовал за ним, нетерпеливо помахивая хвостом. Опустившись на колени и зачерпнув пригоршню овса, Масато поднялся. Гнедая морда тотчас потянулась к его руке, и парень посмотрел на Кей.       — Все очень просто.       Хотя в её планы и не входило кормить лошадей с руки, Кей безропотно подставила вокалисту ладонь, и он насыпал в неё овса. Сморщившись, девушка протянула руку Раю.       — Ты бы видела себя сейчас. — Масато рассмеялся и покачал головой. — Это так мило.       И, наверное, немного нелепо. Щеки горели, пока Рай обнюхивал овес на её ладони.       — Что, привереда?       Масато усмехнулся и потер шею Каминари свободной рукой.       — Думаю, он просто тянет время, потому что ты ему нравишься.       — Неужели? — Кей улыбнулась и, медленно протянув вторую руку, принялась ласкать красивую морду. Странно, что она попала сюда. Девушке почему-то казалось, что это не просто знакомство с лошадьми. Она наконец поняла, чего добивался Масато, и мысленно вернулась к их разговору в джипе. Он пытался вернуть в её жизнь радость, которую прежде дарил балет.       Одно то, что Масато позаботился об этом и даже выкроил время, трогало. Даже больше, чем вороватый поцелуй, случившийся так давно, или нынешние короткие прикосновения. Чувства подступили комком к горлу, когда Рай стал слизывать овес, щекоча ладонь.       Кей не знала, почему Масато так печется о ней. Да, они друзья — уже довольно давно. Навещая Тору, он навещал и её, но то, что он делал сейчас, пожалуй, выходило за рамки обычной дружбы.       Но, опять-таки, не ей судить, поскольку она не эксперт по друзьям.       Пока Кей кормила лошадь и легкий ветерок обдувал, но ничуть не остужал разгоряченную кожу, она вдруг со всей отчетливостью поняла, что у неё… почти нет друзей. Потому что если бы Футаба или другие девчонки из танцевальной студии были ей настоящими подругами, они бы до сих пор общались, даже если бы их не объединяла общая цель. Между ними стояли не просто зависть или горечь. Просто их не связывало ничего, кроме балета.       Кей проглотила комок подступившей желчи.       — Это действительно как полет?       Масато внимательно посмотрел на неё и кивнул.       — Да.       Отбросив мрачные мысли и зачерпнув ещё овса, девушка повернулась к Раю. Было что-то спокойное во всем этом — в тишине фермы и этом мирном общении с лошадьми.       — Хорошо, — вполголоса произнесла Кей.       — Я знаю. И будет ещё лучше, когда ты поймешь, что означает для тебя это место.       Она прикусила губу, вспомнив, что наговорила в джипе.       — Когда ты успел стать таким мудрым?       — Я всегда был чрезвычайно мудрым. Настолько, что уже считаю это проклятием.       Кей негромко рассмеялась.       — На самом деле это опыт. В жизни случаются самые неожиданные вещи, Кейси. Поверь мне. И эти события меняют в тебе все — твои представления о том, чего ты хочешь и чего на самом деле стоишь. Они заставляют тебя многое переоценить, даже то, что поначалу представлялось не самой удачной идеей. — Он пожал плечами и перевел взгляд на Каминари. — Иногда результат оказывается лучше, чем ты мог надеяться.       В его голосе звучала уверенность, и у Кей не осталось никаких сомнений в том, что ему самому довелось столкнуться с превратностями судьбы.       — Знаешь, что… — проговорил Масато после недолгой паузы. — То, что сказал вчера Така, это неправда.       Столь резкий поворот удивил и напугал девушку. Когда Рай доел остатки овса, Кей перевела взгляд на Масато.       — Что?       Каминари, наевшись, поскакал в загон, и Масато вытер руки о джинсы. Он подошел к ним и стал лениво чесать Рая за ухом.       — Ты знаешь, о чем я говорю, Кейси. И я знаю, почему ты так поспешно ушла.       Кей тотчас хотела возразить, ведь это всегда легче, чем признать правду. Особенно если правда так унизительна. Но вокалист знал эту правду во всех деталях. И любые ее возражения выставили бы девушку круглой дурой.       — Я не хочу говорить об этом.       — Кейси…       — Я могла бы жить счастливо, если бы никогда больше не слышала его имени или мне не приходилось бы вспоминать о том, каким он был и каково было с ним, думать… — Голос неожиданно дрогнул, и Кей пришлось сделать глубокий очищающий вдох. — Я не хочу помнить то, что было.       Повисло молчание.       — Но ты знаешь, что никогда этого не забудешь, и должна понимать, что Така ошибается.       Вздохнув, Кей смотрела, как Рай доедает овес.       — В том-то всё и дело, что он сказал правду.       — Нет…       — Да. Я была одной из тех глупых девчонок, которые позволяют парням поднимать на них руку, изменять. — Кей засмеялась, но смех резанул ухо. — И я едва не погубила своего кузена, потому что позволила ситуации зайти так далеко. Поверь мне, я знаю.       — Ничерта ты не знаешь. — Масато взял её за руку, смахивая с ладони крошки овса. — Не ты виновата в том, что произошло с Тору. Он сам принял решение надрать задницу твоему мужу. Не ты. И я не могу винить его за это. Будь я на его месте, я бы закопал эту гниду.       Кей подняла на него взгляд и увидела искренность в глазах цвета вороненой стали.       — Нет. Ты бы этого не сделал, Масато-кун.       Он вскинул брови.       — О, даже не сомневайся. И знаешь что: хоть и чертовски неправильно так говорить, но это был бы мой выбор. Так же, как это был выбор Тору. Ты ни в чем не виновата. Что бы ни произошло между тобой и этим ублюдком, — он произнес это с отвращением, — в случившемся на годовщину вашей свадьбы нет твоей вины.       Кей смотрела ему прямо в глаза, и — о, боже — ей захотелось поверить ему. Отвратительный груз вины давил больше, чем рухнувшие надежды на будущее. Впрочем, действительно стало легче. Он снял с неё часть ответственности, но Кей все равно потупила взгляд, наблюдая за тем, как уходит Рай. Ему явно не хватало внимания, и он последовал за Каминари.       Масато по-прежнему держал Кей за руку, обхватывая запястье.       — И ты не глупая.       Ватабэ выдавила из себя смешок и подняла на него взгляд.       — Ладно. Почему ты говоришь мне все это? Почему пытаешься заставить меня успокоиться?       — Я просто говорю правду. — Его губы сжались, и тревога промелькнула на красивом лице. — Сколько тебе было, когда ты начала встречаться с этим парнем?       Кей пожала плечом.       — Сколько лет тебе было, Кейси? — решительно повторил он.       Качая головой, Кей попыталась отдернуть руку, но Масато крепко держал её. Девушке захотелось спрятаться от этого разговора, забившись в огромный стог сена, что возвышался за их спинами.       — Мне было двадцать, когда мы начали встречаться — летом, когда я начала работать в танцевальной студии. В двадцать три я вышла за него замуж. Устраивает ответ?       Он выглядел расстроенным.       — Ты была такой юной.       Ее пальцы сами сжались в кулак.       — Да, была, но он…       — Он не распускал тогда руки? — Масато произнес это так резко, что Кей вздрогнула. Линия его рта сразу смягчилась. — Когда он в первый раз ударил тебя, изменил тебе?       Вспомнить это не составило труда. Такое не забывается.       — Мне исполнилось двадцать четыре. Выехав на природу, я случайно наступила на его новые «найки» и получила пощечину. А через неделю после моего Дня рождения я узнала, что он трахался с проституткой.       Масато отвел взгляд. Мышца задергалась на скуле. Почти десять месяцев она терпела побои и измены Рю. Десять месяцев держала это в секрете, скрывала синяки и слезы и все спрашивала себя, что она такого сделала, что заслужила это.       Десять месяцев, которые ей хотелось вычеркнуть из жизни.       — Даже в двадцать четыре ты еще была слишком юной. Ты и сейчас юная, — произнес он спокойно, но твердо. — Я и представить себе не могу, что тебе пришлось пережить, Кейси. Ты была не глупой девчонкой. Просто испуганной.       Ком, уже перекрывавший ей воздух, стал ещё больше. И когда Кей заговорила, голос прозвучал хрипло.       — Я думала, что в чем-то виновата.       — Ты ни в чем не виновата. — В его глазах сверкнуло серебро. — Пожалуйста, скажи мне, что ты это понимаешь.       — Теперь понимаю. — Быстро моргая, она откашлялась. — В том, что он делал, не было моей вины, но своим молчанием я всё испортила.       — Кейси…       — Я знаю, о чем ты, но мне надо было рассказать кому-то. С этим не поспоришь. Молчание — дьявольская добродетель. Это болезнь — рак, который разъедает тебя и твои мозги. Теперь я это знаю. Но тогда… — Голос снова дрогнул, и она покачала головой, судорожно глотнув воздух. Кей подумала о Мэй. — Впрочем, сейчас все по-другому.       — Да, это так, но всё равно тебе не в чем себя винить. Я так сказал, значит, так оно и есть. Разговор окончен.       Кей выгнула бровь.       — Разговор окончен?       Он кивнул, и уголок его губ дернулся вверх.       — Ага. Мое слово — закон.       — Да ты что?       Улыбка стала шире, когда он нежно сжал её руку. Его глаза приобрели нежный оттенок серого.       — Не сомневайся в моей власти.       Кей засмеялась и сама удивилась тому, что смогла это сделать после такого серьезного и грустного разговора.       — Нет у тебя никакой власти.       Он ухмыльнулся.       — О, ты ошибаешься. Она повсюду. Просто это скрытая власть. Ты даже не замечаешь, как она работает.       Кей закатила глаза, но первоначальная неловкость исчезла, и она прониклась смыслом его слов. Даже притом что ей было трудно отказаться от чувства вины, она знала, что Масато твердо верит в то, что говорит. И это дорогого стоило. Черт возьми, для неё это значило очень много.       — Ну, и как тебе понравилось знакомство с лошадьми? — спросил он, и густые облака прошлого мигом рассеялись. Они вернулись на безопасную территорию. — Не так уж плохо?       — Нет. — Кей улыбнулась. — Совсем не плохо.       — Тогда, может, в следующий раз оседлаешь кого-нибудь? Рай?       Сердце замерло.       — Э-э…       — Я буду с тобой, — добавил он, наклоняя к ней голову. — Все время.       Кей представила, как сидит практически у него на коленях, его рука обвивается вокруг её талии, он крепко прижимает её к себе, и… Кей бросило в жар. Надо было срочно тормозить этот порнопоезд, пока он не свернул на колею тройного икса.       У него вырвался смешок, глубокий и сексуальный, и он встал почти вплотную к девушке. Они стояли так близко, что Кей пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в его глаза.       — Вижу, тебе нравится эта идея.       — Что? — Она нахмурилась, втайне надеясь, что это не выглядит чересчур театрально или глупо. — Нет. Я подумала о возвращении моего мотоцикла завтра. Меня это возбудило.       Ухмылка тронула его губы.       — Я не думаю, что тебя возбуждает именно это.       — Но уж точно не ты.       — Как скажешь. — В его взгляде блеснули дразнящие искорки. — Но ты думала обо мне.       От неожиданности она издала какой-то хрюкающий звук.       — Еще чего! Я вообще о тебе не думаю.       — Ты ужасная врушка.       — А у тебя ужасное эго. Хуже, чем у моего брата, и это что-то, да значит.       — Ты можешь говорить что угодно. Мне лучше знать. — Он наклонился, и его губы коснулись щеки, зажигая на ней костерок. — Вот видишь? Я ещё ничего не сделал, а ты уже пылаешь.       — Это солнце, — ответила Кей, пытаясь отстраниться, пока не наделала глупостей. Вроде того, чтобы зажать его лицо мертвой хваткой и впиться поцелуем. — У меня тепловой удар.       Он хохотнул.       — Солнце ещё даже не вышло.       Кей насупилась.       — Как будто это имеет значение.       — Знаешь, что?       Склонив голову набок, она ждала продолжения.       Ухмылка, приводящая её в бешенство, казалось, навсегда приклеилась к его лицу.       — Это мило.       — Что именно? — Ватабэ надеялась, что это относится не к ней, потому что не хотела быть для него всего лишь «милой».       — Ты. — Он подхватил прядку каштановых волос и пощекотал ей шею, а Кей боролась с желанием зажмуриться от удовольствия. — Весь этот спектакль — когда ты притворяешься, будто не думаешь обо мне днем и ночью. А сама, наверное, сидишь у себя в комнате и выписываешь мое имя на стираемой дощечке.       — О, боги. — Кей засмеялась.       — И мечтаешь обо мне, верно? Ложишься спать и не можешь уснуть, и…       Её смех прервал поток его красноречия, и она замахнулась на него свободной рукой, целясь в грудь. Все, что он нес, попахивало бредом. Ладно — может, за исключением фантазий. Он действительно был звездой в некоторых из них. Но рука так и не достигла цели. С поразительной ловкостью он перехватил её в воздухе и в следующий миг крепко прижал девушку к груди.       Впечатляет.       — Драться нехорошо, — сказал он с усмешкой. — И обманывать себя — тоже.       Продолжать этот разговор, когда её пылающая грудь вжимались в его тело, и соски покалывало от боли, становилось всё труднее.       — Ты сам-то себя слышишь? Ты же сказал, что жалеешь о том поцелуе, так с чего вдруг мне сидеть и думать о тебе? У меня теперь своя жизнь, приятель.       Как только эти слова слетели с губ и их глаза встретились, Кей поняла, что совершила ошибку. Не знаю, о чем он думал, но Кей пронзила глубина и сила его взгляда. Так незаметно они вдруг перешли от безобидных поддразниваний и колкостей — а все, что она наговорила ему, было ложью от начала и до конца — к этому… Кей даже не знала, какое подобрать слово, чтобы описать то, что происходило сейчас с ними.       Его лицо стало серьезным, в нем не осталось и тени усмешки.       — Я никогда не говорил, что жалею о том поцелуе.       — Сдается мне, что говорил.       Его глаза полыхнули, и в них растеклась ртуть.       — Я уверен, что не говорил.       Кей медленно покачала головой. Её охватило смятение, мысли путались, она не знала, что сказать.       — И я не жалею о том, что поцеловал тебя.       Её сердце исполнило тройное сальто.       — Не жалеешь?       — Нет. — Он на миг отвел взгляд, и его скулы задергались, прежде чем он снова впился в неё глазами. — Мне бы хотелось, чтобы это было не так.       — Я не жалею, — прошептала она, прежде чем успела заткнуть себе рот. — Нисколечко.       Он пристально смотрел на неё, и девушка почувствовала, как напряглись его руки, сжимающие запястья. Он сделал неуловимое движение, как будто отстраняясь от девушки. Черт, опять Кей ляпнула лишнего.       — Проклятье, — хрипло произнес он и снова притянул её к себе.       Масато опустил голову, и прежде чем Кей успела что-то понять, его губы накрыли её рот. Мозг явно тормозил, отставая от происходящего, а между тем он целовал её — целовал. Он завладел её ртом, и в этом поцелуе не было ни нежности, ни сладости.       Кей вмиг оказалась в огне.       Не отрываясь, он обхватил её щеки ладонями, запрокидывая голову назад. Кей встала на цыпочки и прижалась руками к его груди. Под ладонью его сердце колотилось так же быстро, как и её собственное. Он вздрогнул, раскидывая веером пальцы на её щеках, а Кей, кажется, и вовсе перестала дышать.       Три года она сохла по нему, и вот, спустя год после того как их губы впервые встретились, Масато… о, боже, он наконец-то целовал её.       Мысли и чувства Кей кружились в водовороте страсти, и она задрожала, когда он начал покусывать её нижнюю губу, как когда-то шею, а потом кончиком языка очертил контур её губ, словно уговаривая их раскрыться. Он углубил поцелуй, пробуя Кей на вкус — овладевая ею и в то же время освобождая. Этот поцелуй затмил всё, что она хранила в своей памяти о том, давнем и мимолетном. Девушку захлестнуло жаркой волной, когда грубый, почти животный рык поднялся из его груди.       Он упивался ею.       На какой-то миг Кей охватило беспокойство — вдруг их увидит его отец? Вот это был бы конфуз. Но страх улетучился, когда его руки скользнули вниз по горлу, легли на плечи, спустились на бедра. Застукают? Да плевать.       Сердце распирало так, что казалось, Кей больше не выдержит, но тут он ещё крепче сжал её бедра, а потом оторвал от земли, не прерывая поцелуя. Инстинкт взял верх. Она обвила ногами его талию, руки сплелись вокруг шеи, и пальцы зарылись в мягкие волосы на затылке.       Он сделал несколько шагов, и Кей понятия не имела, куда он направляется, но её привело в восторг его мастерство, когда он, хозяйничая у неё во рту, впиваясь руками в ягодицы, уверенно шел вперед, ни разу не споткнувшись и не останавливаясь для раздумий.       Сумасшедший прилив ощущений накрыл Кей с головой, когда Масато опустился на колени, укладывая девушку в стог сена. Его мощное тело — по сравнению с её — нависло над ней, запирая в этом плену. Тонкие колкие соломинки впивались Кей в руки, но его губы снова отыскали её, и она едва не задохнулась, когда он накрыл её собой. Сено провалилось под их тяжестью, увлекая их в бездонную пропасть, когда Масато схватил Кей за бедро и завел её ногу себе за спину. Это не могло сравниться даже с тем, что она испытала в ту ночь, когда он был пьян. Они оба знали, что он полностью осознает, что делает. Они оба были здесь и сейчас.       Его твердая плоть давила на её самое чувствительное место, и ощущения уже не оставляли места мыслям. Кей чувствовала его желание, и, когда их тела сомкнулись, застонала от сладкой боли, пронзившей её. Кей приподняла бедра, следуя его движениям, и ответный стон прогрохотал в ней громом.       — Проклятье, — прорычал он в её распухшие губы со смазанной помадой. — О, черт, Кейси, я…       Их рты снова слились, но поцелуй стал более глубоким и медленным. Почти нежным. Кей показалось, что она чувствует, как дрожит его рука, скользнувшая к ней под футболку. У неё руки уж точно тряслись, запутавшись в его волосах. Шероховатая ладонь коснулась её живота, и Кей выгнула спину, вжимаясь в него, желая и требуя гораздо большего.       В этот миг, когда для неё не существовало ничего, кроме его поцелуев, вкуса его тела и его возбуждения, она хотела насладиться им сполна.       На ферме.       Возле амбара.       В стогу сена.       Он оторвался от её губ, и Кей застонала от досады. Его самодовольный смешок выстрелил дротиками желания, и в следующее мгновение его губы потянулись к её шее. Она откинула голову назад, открывая ему доступ во все укромные уголки.       И он проник в них.       Он поцеловал чувствительную впадинку под скулой, впитывая её запах. Его губы смягчали трение легкой щетины. Тело изнывало от боли, оно хотело его, хотело большего — всего, что могло последовать за этим.       Урчание автомобиля донеслось откуда-то издалека, словно из туннеля. Поначалу Кей решила, что у неё разыгралось воображение — и молила о том, чтобы это оказалось правдой. Но с каждой секундой звук становился все громче.       Масато спрыгнул с неё, вскочил на ноги и повернулся к девушке спиной. Несмотря на душный день, Кей обдало холодом. Затуманенный взгляд скользил по его высокой фигуре. Солома налипла ему на рубашку, цеплялась к тонким волоскам на руках. Она опустила глаза на его бедра и тут увидела себя.       Задранная футболка сбилась под бюстгальтер.       Автомобиль миновал поворот дороги, и красные огоньки вспыхнули за высокими желто-зелеными стеблями кукурузы.       Её навыки еще не были отработаны до совершенства и не поспевали за событиями. Поэтому, когда Масато склонился над ней и поднял девушку на ноги, она оказалась неподготовленной. Её качнуло вправо, и Кей отчаянно замахала руками, стараясь сохранить равновесие и не наступить на больную ногу. Он успел подхватить её и удержал на месте, пока Кей пыталась отдышаться, как после каскада прыжков на сцене.       — Черт, Кейси, — сказал он, одергивая её футболку и стирая помаду с губ, пока она стояла, как законченная дебилка. — Это…       Автомобиль остановился рядом с джипом Масато, скрипнула пассажирская дверца, и к ним устремилась крошечная фигурка. Женщина что-то крикнула вслед.       — Масато-кун! — громко взвизгнул тоненький голосок. К загону для лошадей бежал его младший брат. — Масато-кун!       Кей застыла на месте, сознавая, что вся покрыта сеном, а кожа пылает так, будто и в самом деле её сразил тепловой удар. Кей метнула дикий взгляд в сторону Масато.       — Извини. Этого не должно было произойти, — сказал Масато, повернулся и пошел прочь.