«Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью». А.П. Чехов.
Тао ворвался в кабинет Чэна, зло захлопнул за собой дверь, а после швырнул на стол металлическую безделушку. Ошейник, всё ещё влажный от крови, оставил алые разводы на лежащих перед Хэ документах. — Это важный контракт, между прочим, — Чэн пальцами смахнул железный обод с бумаг, — и ещё. Я не слышал, чтобы ты стучал. — Ты специально позволил Харияши сбежать, а после отпустил Змея! Чтобы не своими руками, да?! Ты знал, что Харияши попытается его убить! Хэ поднял заинтересованный взгляд на своего помощника. — Попытается? А он этого не сделал? Неужели настолько изжила себя старая гвардия? — Чэн… — Тао ошарашено уставился на Хэ, — блять, Ли же просто пацан. Неужели это было так необходимо? Ты хоть знаешь, как он умирал?! — Нет. — И тебе от этого легче? Не хотел видеть? Не смог бы сам, да? — Харияши поймали? — сменил тему Чэн, словно то, в чём только что обвинил его Тао, не заслуживает внимания. — Да. Он попытался сбежать из города, но перед этим прихватил вот это, — Тао указал на ошейник, — старый маразматик не догадывался, что в нём пеленгатор, и должно быть захотел оставить себе в качестве сувенира, из-за чего мы его нашли в кратчайшие сроки. — Ясно. Где он сейчас? — Отвезли обратно в порты. Заперли в доке и приставили охрану. — Через час поедем, навестим. Да, и возьми с собой своих приятелей. — Тех самых? — поморщился Тао, уже догадываясь, к чему ведёт Чэн. — Да. — Ты так и не спросишь про Ли? — Нет. Тао замолчал, понимая, что ничего не добьётся от Хэ, тем более, когда тот отвечает настолько односложно. Так не должно было закончиться. Но в мире, в котором они существуют, это вполне закономерно. Но жаль. Просто по-человечески жаль. Но не Чэну, потому что он не человек и никогда им не являлся. *** Чэн закурил, выдохнул терпкий дым, оценивающим взглядом обвёл старый док, а после вышел из машины. Следом послышались ещё несколько хлопков закрывающихся дверей, и возле него плечом к плечу встал Тао, а чуть поодаль остальные сопровождающие. — Двенадцатый, — констатировал Хэ, — почему именно сюда? — Глянь под ноги, — бесцветно предложил Тао. Чэн последовал совету, и его взгляд тут же натолкнулся на уже высохший огромный развод на асфальте. В нём было трудно признать какой-либо цвет, но Хэ видел такое не раз, и поэтому сомневаться не приходилось, что в этом месте была кровь. Очень много крови. — Сантименты, Тао. — Как скажешь, — холодно ответил он, — ну что, пошли? — Тао махнул рукой и несколько человек опередили их с Чэном, принявшись открывать старые и массивные двери дока. Железный лязг несмазанных петель озарил порт, и эхом пронёсся по причалу. Из дока пахнуло затхлостью и душной сыростью. Темнота обволакивала каждый угол помещения, скрадывала обстановку и таившегося в ней человека. Но после того как один из помощников Тао дёрнул за рубильник, две навесные допотопные лампы коротко мигнули и шумно загудели, озаряясь слишком ярким электрическим светом. Харияши сидел на полу, свесив голову вниз. Он не обратил никакого внимания ни на включившийся свет, ни на вошедших людей. Его правая рука была прикована наручниками к одной из множества путаных верениц оранжевых от ржавчины труб. А взгляд упорно ковырял пол. — Долго ты, — хрипнул он, не поднимая головы. — Дела, — просто ответил Хэ. — Теперь у тебя их много. — Прибавилось, — согласился Чэн и подал знак Тао. — Не думал, что мой конец будет таков. Сдохнуть от пули в вонючем порту, как такому же голодранцу, как Змею или его шавке Ронгу. — Про пули речи не было. Харияши в первый раз за время их диалога с Чэном поднял взгляд. Его зрачки расширились сначала от глубокого удивления, а после до первобытного ужаса. Тао вёл за поводки трёх огромных, лоснящихся силой и тихой яростью доберманов. Породистые псы скалили белоснежные клыки и нервно облизывались в ожидании чёткого приказа. — Хэ, — сорвавшимся голосом взвыл Харияши, — ты этого не сделаешь! Только не так!!! — Сделаю. И именно так. Я редко прибегаю к крайним мерам, но в твоём случае всё закономерно. За осуществление заговора, за попытку организации моего убийства. И, — Чэн затянулся сигаретой до фильтра, — за Змея. — За Змея?! Да ты… Да ты бы сам его убил! Я тебе помог! — отчаянно заорал Харияши, пытаясь выторговать времени. Убедить Хэ в чём угодно, лишь бы он не отдал приказ для этой чудовищной казни. Чэн слегка усмехнулся, чуть прикрывая веки. И стало тихо. Настолько, что посторонние звуки с улицы проникали в напряжённую, стянутую в струну атмосферу дока. — Тао, — безотлагательным и жестким тоном скомандовал Чэн. — Нет! Нет! Хэ, я прошу! Я умоляю тебя, не надо! Хэ, нет!!! Тао разжал ладонь с кожаными поводками и те хлёстко ударились об пол. Доберманы изваяниями остались стоять на месте. Харияши отчаянно дёргал скованной наручниками рукой, браслет которых оставлял кровавые полосы на его запястье. Он сдирал кожу зазубренными металлическими краями, безрезультатно пытаясь выдрать из них руку, бесконечно оглядываясь на замерших в ожидании собак. — Фас. Резкий, зловещий звук процарапывающих бетонный пол когтей, сорвавшихся с места псов, осуществил исполнение приговора. Они с невероятной скоростью бросились к своей жертве, без единого лая, раскрыв пасти, в которых уже пенилась слюна предвкушения. Обученные животные знали, как принести больше боли. Страшных увечий. Каждая из собак идеально исполняла свою роль, разделяя части тела жертвы между собой. Лицо. Левое плечо. Правый бок. Они раздирали плоть. Мотали мордами из стороны в сторону, вырывали куски мяса, сладко жмурились от хлеставшей из рваных ран крови. И рычали, заходились слюной и всё сильнее приходили в неистовство, пьянея от вседозволенности и ярости. И всему этому вторил агонизирующий крик. Гортанный, безудержный, закладывающей уши своей болью. Заставляющий замереть сердце. Всех присутствующих, кроме него. Хэ курил и всматривался в эту адову кровавую баню. На его лице не отразилось ни одной эмоции. Не дрогнул ни один мускул. Его месть и принципы не знают границ. Очередной урок в назидание другим. Вот что происходит с предателями. Так они заканчивают свою жизнь. В страшных мучениях. — За Змея? — отозвался рядом Тао, предпочитая смотреть в глухое пространство. Хэ не ответил. Крик прекратился. Закончилось. Всё закончилось. Настал истинный финал. Наконец-то пришёл окончательный конец этой чудовищной партии. Собаки потеряли интерес к застывшему изуродованному телу, больше напоминающему окровавленный кусок мяса. Теперь опознать Харияши можно было разве что по слепку зубов. — И что дальше? — сухо спросил Тао, поглядывая, как порученные ему люди уводят из дока всё ещё дёрганных от расправы доберманов. — Работа. *** Шесть месяцев спустя. — Я подготовил большой зал для переговоров. Намечается пять человек с их стороны, — Тао бегло осмотрел бумаги, возвращая взгляд на Чэна. — Что там за разногласия в контракте? — Пару пунктов оспорили, но один особенно самонадеянный. — Какой? — По поводу частоты вхождения в порт. Контры из-за погрузок. Просят больше. — Насколько? — От пяти до восьми. Хэ усмехнулся. — Потянут? — Понятия не имею. Но настаивают. Я так понимаю, что именно эта тема сегодня будет актуальна при встрече. А ты, что думаешь? — Они конкурентоспособны. Я не против. Но тогда процент поднимем до тридцати. Тао вскинул брови. — Лихо, нет? Завернут же контракт. — Выбор у них не велик. Но в любом случае, посмотрим, что сегодня скажут. — Чжао Вэймин не любит торговаться. И вообще, он же отошёл от дел. Весь в политике. Какого хера снова суётся на нашу территорию? Копит дочери на приданое? — Аяна себе уже накопила, а вот активность Вэймина действительно подозрительна. — Отправить людей? — Я подумаю. Тао поднялся, захлопывая папку. — Тянет новой заварухой. — Рано ещё об этом говорить. — Возможно, но Чжао Вэймин не Харияши. Совсем иного поля ягода. — Знаю, но он не станет обострять ситуацию, учитывая развитие карьеры. — Тогда, что сейчас происходит? — Пока ничего, круги на воде… Но ты прав. Его не стоит сбрасывать со счетов, даже если он теперь государственный подданный. — На переговорах Вэймин присутствовать не будет, — настороженно предупредил Тао, следя за реакцией Чэна. — Естественно, гостить у меня? — улыбнулся Хэ, — что скажет его электорат? *** Распорядок дня и самоорганизация — это то, что важно. То, что всегда приносит результат. Планы на будущее не менее важны, но они всего лишь следствие выстроенного образа жизни. Чэн давно укоренил в себе данный уклад. Расставил нужные ориентиры, чтобы не стать чернозёмом под ногами конкурентов семьи и других враждующих группировок, коими был напичкан город. Расцвет криминалитета пришёлся как раз на его буйную юность, и отец очень красочно и наглядно объяснил, что будет с ним и Тянем, если Чэн не начнёт учиться выживать, манипулировать и убивать. Ради семьи. Ради бизнеса. Ради власти. Три кита, которые Чэн должен был отстаивать. Три столпа, связанные воедино. Исчезнет один — и рухнут все остальные. И когда выбор не велик, учишься очень быстро. А после приходит и понимание, куда и во что ввязываешься. Но пути назад уже нет. Приходится существовать на том поле, которое досталось, и делать его максимально выгодным для себя. Для семьи. Времени до переговоров о погрузках в портах — часа два. Впервые за минувшие полгода свободные сто двадцать минут. Как следует отдохнуть за этот короткий период явно не успеть, но и для того, чтобы заняться сопутствующими делами — также несопоставимо мало. Распыляться между контрактами смысла нет, к каждому нужен индивидуальный подход, который стопроцентно перевалит за эту незапланированную передышку. И Хэ решил прагматично освоить этот «сквозняк» в расписании: Отправиться домой, принять душ и, возможно, пропустить пару стаканов виски. Так себе отдых, но заполнить пробелы графика чем-то нужно. Безжизненность квартиры никогда не вызывала в нём беспокойства. Не доставляла неприятных ощущений или дискомфорта, а, скорее, принималась как данность и неотъемлемая часть жизни. Суеты хватало и на работе, чтобы ещё привносить её в дом. И «дом» закономерно был пуст и холоден, как отражение своего хозяина. Но сегодня всё было как-то иначе. Время вдруг свободное и апартаменты странно чужие. Словно не хватало чего-то. Как будто несущие стены поменялись местами, изменилась планировка, или вынесли какой-то очень важный атрибут, необходимый для привычного существования. Чэн закурил, медленно оглядел квартиру, попытался понять, какого хера на него нашло. Всё стояло, лежало, висело на своих местах, ничего нового, но чувство чего-то неправильного никак не желало его покидать. Сигарета закончилась быстро, а ответ на невысказанный вопрос так и не пришёл. Хэ снял пиджак, слегка повёл шеей и подошёл к столику у дивана. Аккуратно положил окурок в пепельницу, и задержался взглядом на лежавшем рядом ошейнике: металлическое кольцо с магнитным замком ровно посередине небольшой столешницы. И давно эта вещь здесь? Тао оставил? Сам принес? Чэн не мог ответить ни на один вопрос, лишь разглядывал блёклый обод. Провёл по нему пальцем, и ошейник слегка сдвинулся, ведомый касанием. « — Ты пытаешься меня унизить? Кем выставить? Человеком, который не несёт за свои действия ответственности?» « — … мне не нужны советы, нахрен не сдались провокации и прочее дерьмо. Мне моего опыта хватит, чтобы прожить, а милостыню своего — оставь при себе». Не хватило Змею опыта, чтобы выжить. И в этом ничего удивительного. В нём всего было слишком много, через край. Такие люди как он не тлеют бесчисленное количество лет, они выгорают мгновенно, оставляя после себя пустыню из пепла. И, возможно, если бы Чэн захотел развернуть этот губительный вектор, то у Шэ Ли мог бы появиться шанс дожить хотя бы до тридцати. В какой-то момент Хэ и правда об этом задумался, но Змей сам всё перечеркнул, наглядно показал, что вложенный в него ресурс не окупится в будущем. И не потому что Ли не справится, а потому что Чэну это будет стоить покоя. И тогда чаша весов склонилась обратно к исходной проверенной траектории. К тому, что правильно в его жизни, без неожиданностей, таких как Шэ Ли. Хэ указательным пальцем надавил на обод, приоткрыл верхний ящик стола и скинул в него ошейник. Погрузил во тьму и ненужность. Закрыл плотно, чтобы не натыкаться и не вспоминать. Именно в подобных ящиках место всему тому, что мешает. В безызвестности, охотно поглощающей знакомый издевательский голос, который не приходит даже во сне. В пустоте, стирающей образ, что подёрнулся туманной дымкой за чередой будней. И невозврате, обнуляющем эмоции, которые никогда не должны были возникнуть. Сто двадцать минут — это очень мало для промежутка жизни, и грандиозно много для воспоминаний. *** К пяти часам наползли первые вечерние тени. Тонкие, едва заметные, мостившиеся в углах, захватывающие сантиметр за сантиметром тающий дневной свет. Резкие порывы ветра срывали редкую листву с деревьев, кружили жёлтым тленом в воздухе, и швыряли его под ноги прохожим, подошвы которых успели в полной мере насладиться слякотью и сыростью моросящего дождя. Главный зал заседаний оставался по-прежнему пуст, но, по распоряжению Тао, подготовлен для переговоров. Малейшие нюансы были соблюдены: от прохладительных и горячительных напитков, до персонального планшета с изложенным в нём договором, включающим в себя все сноски и ссылки, а также подробную карту причала и часы его работы, чтобы каждый из присутствующих мог в режиме онлайн уточнить возможные вопросы касательно любого пункта в договоре и общих деталей в целом. Тао отвлёкся от созерцания панорамы за окном и ответил на телефонный звонок. — Понял, — вернул смартфон в карман и между делом лениво потянулся на кожаном диване, — пришли, — коротко, с зевком, — в лифте поднимаются. Хэ глянул на наручные часы. Без одной минуты пять. Отношение Чэна к незнакомым людям выстраивалось ещё до прямого контакта с ними. Потому что такое качество, как пунктуальность, сразу добавляло несколько баллов к его расположению. — Надеюсь, долго засиживаться не будем, — Тао оправил пиджак, разглаживая острый ворот. — Планы? — Да. Всё-таки спартанский режим работы как-то угнетает моё либидо. — Давай без подробностей о своём либидо. — Ты же спросил, — усмехнулся он. — Впредь буду осмотрительней. — Да куда уж больше. Хэ занял главенствующее место за столом, Тао сел по правую руку, ещё пара человек уместилось слева. Противоположный край стола ожидал своих гостей. — Поедем со мной? Развлечёмся, — шепнул Тао Чэну, пока оставалось время до начала переговоров. — Нет. — Почему? — Дела. — Брось, Хэ, я в курсе всех твоих дел, и нет ни одного безотлагательного. — Это маловероятно, что ты в курсе именно всех моих дел. Хотя про одно, возможно, и пояснишь. — Какое? — Тао отвлёкся от файла с договором, отодвигая планшет. — Ошейник Змея в моём доме на столе в зале. Твоих рук дело? — Ты прикалываешься, что ли? — неподдельно удивился он. — А похоже? — Да, очень даже. Ведь когда псы жрали Харияши, ты не выпускал его из рук. А уж потом куда дел — это не ко мне. Хэ хотел было сказать, что Тао несёт полную хуйню, ибо какого-то помешательства, будь оно тихое или буйное никогда за собой не замечал, но его речь оборвалась, когда открылась дверь зала заседаний. — Надо будет внести в договор пункт о непогоде, — недовольно процедил голос, — на причале сейчас, наверное, чёрт знает что. И да, здравствуйте, господа. Голос, который не приходил даже во сне. Образ, что подёрнулся туманной дымкой за чередой будней, возник посреди людного зала. Дорогая начищенная обувь, стройные ноги, облаченные в идеально сшитые брюки, белая рубаха без галстука, с чуть расстёгнутым воротом, через который виднелась серебряная цепь с подвеской в виде кельтского спиралевидного символа. Белые, вьющиеся волосы, опально-жёлтые глаза, и тонкий блеклый шрам, чёткой полосой от скулы до виска. — Добрый вечер, — через паузу ответил Хэ на приветствие и перевёл нечитаемый взгляд на Тао. Но тот поражённо, не мигая, смотрел на Ли. И в этот короткий миг Хэ действительно усомнился в том, что он не помешался. Чэн пожирал глазами видение напротив, приказывая себе оставаться на месте, чтобы не подойти и не проверить тактильно, насколько реальна эта галлюцинация перед ним. В голове, как в бомбе, тикал часовой механизм, коробя внешнюю холодность. — Раз все в сборе, думаю, можно начинать, — без лишней заминки сказал Змей и опустился в кресло напротив Хэ, лёгким касанием активируя рабочий режим планшета. — Так, — он чуть прищурился, углубляясь в чтение договора, задумчиво потирая костяшками пальцев подбородок, — вот. Подпункт пять точка три. Его убираем. Ещё. Шестой редактируем, он о частоте погрузок, помните? Их на три будет больше. Ну и… сроки хранения товара в порту до его полной реализации должны увеличиться, — Змей оторвался от планшета и вскинул бровь, ожидая ответа. Звук его голоса спокоен. Бархатный, с едва заметной хрипотцой в тембре. Изменился. Весь он. Стал немного шире в плечах, исчезла болезненная худоба, тёмные круги под глазами. Ныне Змей, словно обтекаемый силой и уверенностью, вкупе с мягкой ленивой грацией, напоминал яркую, обольстительную, но «клыкастую» химеру. Шэ Ли держался свободно, почти расслаблено, однако поставленная речь и доскональное знание каждого из подпунктов договора выявляло полную собранность и понимание своего дела. Он не осторожен. Не зол. И как будто вовсе не здесь. — За увеличение поставок процент поднимется до тридцати, — уверенно начал Чэн, отбрасывая все сумбурные и лишние мысли, — по поводу подпункта пять точка три — не имею претензий. Удалим. Срок хранения останется прежним. За день простоя пять процентов от оборота каждой партии, — хладнокровно отчеканил, не проявив больше ни единой эмоции. — Тридцать процентов — это слишком много, — незамедлительно возразил Змей, — для нас это не рентабельно. Максимум двадцать пять. За простой мы платить не станем. Либо наш товар, либо портовые боксы будут пустовать, и тогда в убытке окажетесь Вы, — Ли поставил локти на стол, скрестил пальцы в замок и уложил на них подбородок, продолжая мило улыбаться. Безумие чистой воды. Вот так разговаривать друг напротив друга. Хэ давно «решил», что забыл его. Хотя иногда всё же думал спросить у Тао, где змеева могила. Просто так. Чтобы знать. Но не спрашивал, потому что увидеть клочок земли вместо янтаря глаз означало слишком много. Но сейчас, именно сейчас, с хрустом что-то ломалось внутри. Хэ забыл, что значит чувствовать, вдруг примеряя на себя это новое состояние. И не было радости, увяло удивление. Воцарилась злость. — Наши убытки вас не должны волновать. Разгружайтесь на следующем причале в другом городе, раз не устраивает наш. Но при этом раскладе посчитайте уже свои убытки, вот они-то для вас должны быть приоритетнее. Над головами сгущались метафизические тучи. Люди, находившиеся по разные стороны баррикад от своих представителей, втягивали шеи в плечи и желали покинуть место чудовищной энергетики, пребывая в полной уверенности, что общая аура ядовитей радиационной. — Намекаете на затраты по транспортировке? — оживился Змей. — Не намекаю, а говорю как есть. Помимо транспортировки — заключение нового договора, а это время, то есть новые убытки, плюс, — Чэн выдержал паузу, — нет никакой гарантии, что новый договор окажется для вас выгоднее, если он вообще заключится, ведь с соседним причалом я так же сотрудничаю. — Вот оно что, — кивнул Шэ Ли и откинулся в кресле, — ясно. Тогда зайдём с другой стороны. Вы же в курсе, господин Хэ, что мой начальник Чжао Вэймин ныне заседает во Всекитайском собрании народных представителей? Так вот, если Вы не пойдете на уступки, он на законодательном уровне прикроет вашу контору. «Господин Хэ», «Вы», «Ваше» — Змей будто намеренно дистанцировался мнимой вежливостью, в которой так и веяло пренебрежением. — Что же ты тянул и сразу не пошёл с козырей? Хэ терпел. Хэ ждал, сам не догадываясь чего, но кровь бурлила как в жерле вулкана. — Мирное соглашение предпочтительней, — улыбнулся Ли, — я хотел договориться без подключения босса. — Выслужиться? — Называйте, как хотите… В зале воцарилась тишина. Все переводили взгляды от Хэ к Ли и обратно. Никто так и не посмел вклиниться в их словесную пикировку. — Тогда подключай босса, — пожал плечами Хэ, — пусть он на законодательном уровне прикроет мою контору, — повторил слова Змея. — Хотите рискнуть? Чэн согласно кивнул, следя за всем вокруг. За Змеем, его людьми, Тао, дождём за окном, при этом считая до десяти и в обратном порядке, чтобы не убить. Снова. — Посмотрим, что из этого выйдет, — вновь заговорил Хэ, чтобы в возникнувшей паузе не выказать своего состояния. — Или же, скажем, двадцать семь процентов? — заинтересованно предложил Ли, облизав нижнюю губу. Змей собран — да. Умен — не поспоришь. Наслаждается всем происходящим и своим эффектом? Несомненно. — Тридцать. — Двадцать семь и три процента от простоя. — Почему отказываешься от содействия босса? Это бы могло помочь, — Хэ предлагал наименее приемлемый для себя вариант, как бы раскрывая ладонь с лакомством перед голодным псом. Ему захотелось отдать победу. Просто так. Накормить ею. Изменённое состояние от злости, противоречиво толкало на благотворительность. Или подачку. Всё зависит от точки зрения, а Чэн с ней пока не определился. — Не вижу веских причин. Ну так что, господин Хэ? — Я согласен. Змею не удалось скрыть удивление. Он мимолетно сузил блядско-жёлтые глаза, но в ту же секунду вновь расслабился. — Ну и отлично. Ли проскользил пальцами по поверхности стола, поднялся, на миг задержав взгляд на Хэ. И не было ничего личного, праздного или победного. Так смотрят в закрытое прошлое, с лёгкой досадой и окончательным прощанием. — Холодно тут у вас. Кондиционер убавьте, а то простудитесь. Ли махнул своим сопровождающим и не прощаясь, шагнул за дверь. После их ухода стало тихо. После их ухода время уродовалось, как в чёрной дыре. — Все вышли, — прорычал Чэн, как только из зоны видимости исчезла раздражающая делегация. От резкой смены настроения и, особенно от звука голоса Хэ, Тао едва поборол желание достать пистолет и обороняться до последнего вздоха. — Тао, задержись. — Я так и знал, — обреченно простонал он, оборачиваясь и закрывая дверь за крайним выходившим. — Я только что стал свидетелем чудесного перерождения? — А ты прекрасно держался, даже бровью не повёл, я уж было решил, что именно Змея ты и ждал на переговоры. — Я ждал кого угодно, но только не его. Говори, иначе я за себя не ручаюсь. Как давно ты знаешь, что Змей жив? — До сегодняшнего дня не знал, если честно. Ответом была тишина. — Хэ, я серьезно, — для подкрепления своих слов Тао развёл руками, — были только предположения и всё. Я ведь много раз пытался рассказать тебе о нём, но ты упорно не хотел слушать. — Сейчас хочу. — После инцидента с Харияши, я велел людям отвезти пацанов к нашему доктору. Сердце Змея запускали трижды. Потом подключили к ИВЛ, но врач сказал, что всё бесполезно. Пулевое ранение плюс какие-то осложнения на сердце. Он очень убеждённо диагностировал, что Змей не жилец. — И? — Я позвонил Чжао Вэймину, зная его связи и возможности. — Действовал за моей спиной, значит. — Я хотел тебе рассказать, — разозлёно крикнул Тао, — ты не хотел слушать! — Дальше? — Дальше, — повторил он, немного остынув, — Вэймин согласился помочь. — Почему? — Не знаю. Я ему ничего не обещал. Он просто согласился. — Чжао Вэймин никогда и ничего не делает «просто». — Ну, он сначала хотел повесить трубку, но когда понял о ком идёт речь, тут же передумал. Сказал лишь, что запомнил пацана. А Ронг прицепом пошёл. И… всё. — Что всё? — Дальше я знаю лишь то, что их забрали. Больше Вэймин не выходил на связь. Я понятия не имел, выжил Змей или нет. — Собрали по-новой? — задумчиво уточнил Хэ. — Только не говори, что ты… — Закрой рот, — посоветовал Чэн, поднимаясь с кресла. — А то что? Прикажешь готовить доберманов? — Хуйню не неси. — И что теперь, когда ты всё знаешь? *** — Я процитирую одного мудрого человека, который говорил, что всё сущее стремится к форме шара, а после катится к хуям! — заголосил Ронг на добрую половину подземной парковки офисного здания Хэ. — И что это за мудрый человек? — повернулся к другу Ли. — Не знаю, — тормознул он и почесал отросшие волосы на затылке, — народное творчество. Но дело не в этом! Двадцать семь процентов и три за простой?! Вэймин с нас шкуру спустит! — За что? Ронг не присутствовал при обсуждении сделки, остался в машине отдавать последние распоряжения Змея по поводу погрузок. Время и так поджимало, поэтому они решили, что проку от Ронга на заседании не будет, а вот подгоравшие сроки поставок нужно было исправлять. Но после того, как Ли пересказал итоги и правки в договоре, Ронг исходил праведным гневом. — Ты ещё спрашиваешь?! Я об итогах переговоров! — Я с боссом обговорил потолок. Тридцать пять процентов и пять простой. — Да ладно… — ошарашено переспросил он и тут же улыбнулся от уха до уха. Столько неописуемого счастья в светлом, покрытом шрамами лице, что у Ли нервно дёрнулся правый глаз. Подсознательно взвыл инстинкт: сберечь. Так противоестественно. Не похоже на него, но выжжено калёным железом новое понятие — друг. И с этой константой не легче жить, но как-то правильнее. Змей усмехнулся своим мыслям и вытащил из кармана антиникотиновую жвачку. Засунул в рот сразу две пластины. — Курить хочешь? — Пиздец как. — Тебе нельзя, — весомо сказал Ронг, снимая машину с сигнализации и садясь за руль. — Без тебя знаю, — недовольно поморщился Ли, усаживаясь на соседнее сидение. — Ты вообще как? — В смысле? — Нуууу… Чэн, все дела… — Нормально. Как обычно. — Как думаешь, он захочет нас?.. — Что? — Убить, — Ронг психовано нажал на педаль газа, и машина несколькими рывками тронулась вперёд, прежде чем выровняться и набрать стабильную скорость. — За нами теперь равнозначная сила, — пытаясь успокоить товарища, возразил Змей, глядя в окно. — Это не ответ. — Знаю. *** Три месяца спустя. Сначала была вибрация, тихая, едва уловимая подсознанием, но по мере продолжительности звонка, к ней настойчиво добавлялся громкий перелив мелодии. — Ли… Лиии… Телефон, — Змея в плечо неаккуратно пихнула женская ручка. — Слышу, — недовольно отозвался он, привычно смахивая с себя прикосновение, между делом слепо шаря ладонью по прикроватной тумбе. Телефон нашёлся сразу же после того как умолк, но стоило Змею обратно уткнуться лицом в подушку, смартфон снова ожил, и по ощущениям зазвенел ещё громче. Вниманием сначала завладело время, которое упорно показывало начало седьмого утра, а уже после имя входящего абонента. — Если это очередная хуйня, или тебя надо откуда-нибудь забрать, что входит в подраздел «очередной хуйни» — начинай молиться. Всем богам. — Я не язычник тебе! — голос Ронга был слишком громкий и для вечернего времени суток, а для раннего утра позвучал вовсе канонадой, — у нас проблемы! — Когда их не было, — наконец проснулся Змей, заглядывая через плечо, отмечая голый женский зад у себя в кровати. Он зажал динамик ладонью, обращаясь к спящей девушке, — я не разрешал тебе оставаться на ночь. Вали. — Что? — сонно переспросила она. — Блять, Змей, ты меня слушаешь?! — надрывался на другом конце линии Ронг. — Тебя даже оператор сотовой связи слышит. Что там у тебя? Змей неспешно поднялся, поочередно разминая затёкшие после сна мышцы, по старой привычке ища сигареты, но взгляд наткнулся на жвачку и пластыри. От неприязни Ли едва повёл плечами и направился на кухню за стаканом воды. — В порту встали все наши суда! — И? — Блять! Им не разрешают разгрузить товар! Ни единого контейнера! А ты знаешь, что это значит для нас, Змей, именно сейчас, когда мы отправили самую крупную партию! — Кто дал такое распоряжение? — Ли немедленно включился в разговор, проснувшись окончательно. — Он, кто же ещё, — прошипел Ронг и по звукам щёлкнувшей зажигалки, подкурил. — Основания? — Да я понятия не имею. Мне только что позвонил Дон Лин, говорит, что запретили вход в порт. Типа распоряжение начальства и всё. С ним там никто разговаривать даже не стал. Змей, это пиздец. Если товар не дойдёт в срок, то… — Знаю, не ори. Я решу. — Только давай быстрее. Дело пахнет жареным. До Вэймина это пока не дошло, но как только ему донесут, он тут же вспомнит кто заключал контракт и был ответственен за все сделки в порту. Удивляться было нечему, Змей ждал нечто подобное со стороны Хэ. Не мог Чэн так просто выбросить белый флаг и позволить течь бизнесу без проблем. Странно, что так долго тянул, выждал целых три месяца перед тем, как начать вставлять палки в колёса. Единого алгоритма решения проблемы естественно нет. Обращаться сейчас к Вэймину — это всё равно что признать, что не справился, а это значит, придётся как всегда, по-старинке, разруливать всё самому. Прохладный душ, чтобы остудить голову и собраться с мыслями, и крепкий чай, мерзкий, лишь бы не кофе. Старые привычки, как второе «я», избавиться от них иногда не под силу, но когда в жизни даётся второй шанс, приходится наступать на горло былым пристрастиям, чтобы будущее не казалось несбыточным миражом, хотя оно по-прежнему не так уж и безоблачно. Ничто не проходит просто так. За всё есть своя цена и расплата. Для Шэ Ли — жизнь на медикаментах и полное обследование каждые полгода. Врачи, которых предоставил Вэймин — профессионалы, лучшие из лучших, но даже они не всесильны. Эскулапы вытащили его с того света, перебрали как Франкенштейна, вот только гарантий никаких не дали. Никто бы не дал. Глоток крепкого чая застрял в горле, когда Змей обнаружил, что до сих пор не один. Разбираться желания не было, а вот остаться одному и подумать — целый вагон. И потому без лишних слов, Ли сдёрнул с девушки одеяло, попутно сгребая её шмотье в охапку, а после похоронил девичье тело под слоем мятой груды одежды. — Ну что? — простонала гостья. — Тебе денег дать? Если ускоришься, я накину двадцатку. — Ну ты и козел! — моментально взвилась девушка, высовывая блондинистую голову из горы собственных вещей. — Пятьдесят? — Да пошёл ты! — крикнула она, похватав в спешке всё, что на неё было свалено, — И больше мне не звони! — Ладно, — легко согласился Змей, так как сомневался, что у него вообще имелся номер телефона данной особы. Ему даже имени её не пришлось запоминать — ибо поебать. Через пять минут входная дверь с треском захлопнулась, оставляя Ли с нужным одиночеством. *** Тот же день, девять часов утра. После ещё нескольких звонков от Ронга, который огульно сеял панику и говорил сплошь на ненормативной лексике, Ли решил, что искать подходящие лазейки слишком муторно, кроме того, сроки поставки уже горели синим пламенем, поэтому действовать напрямик — единственное, что оставалось. Номер телефона Чэна нашёлся быстро, а если не лукавить, то он был известен Змею почти наизусть. Не потому что специально запоминал, просто так вышло, один раз увидел, забил в телефонный справочник, и теперь комбинация цифр, как по волшебству всплывала в чёткой и верной последовательности. Ли списал это на свой математический склад ума и больше не возвращался к подобным мыслям. До сегодняшнего дня. Тяжело представить более подходящего момента для возврата к пагубной привычке, чем сейчас. От жажды никотина во рту скопилась слюна, а лёгкие словно заполнили всю грудную клетку, с нетерпением готовые впитать долгожданную порцию яда. Но проигнорировав все тяготы организма, Змей поднёс телефон к уху и уставился в одну точку, ожидая звука знакомого и ненавистного голоса. Ответом были лишь продолжительные гудки, которые после сменились автоответчиком. — Ты, блять, шутишь, что ли? — прорычал Змей и вдавил палец в список контактов, вызывая нового собеседника. А здесь без неожиданностей. — Слушаю, — беспечный голос Тао прозвучал особенно насмешливо. — Это я слушаю, и очень внимательно. — Змей? Давно не виделись. Как здоровье? — Проблемы с контрактом? — без хождения вокруг да около, нарочито спокойно уточнил Ли. — Были бы проблемы, его бы не подписали, верно? — на заднем фоне слышались голоса, прерываемые редким смехом. — Зришь в корень. Тогда позволь спросить, почему наши суда битый час стоят в ожидании разгрузки? — в той же мнимо спокойной манере спросил Змей. — Чэн распорядился. — По какой причине? — Он мне ничего по этому поводу не говорил. А вообще, я занят, давай потом поговорим. Тем более, что я хотел бы встретиться с тобой и услышать историю великого воскрешения из мертвых. Ты в курсе, что ты второй после Иисуса, кто вернулся с того света? Не думал создать свою религию или что-то типа того? — Где Хэ? — цензурных слов и самообладания становилось всё меньше и меньше. — Он уехал из города на совещание. Будет сегодня вечером или завтра. А, и не звони ему, он вряд ли ответит, переговоры важные. — А тебя оставил охранять свою будку? — Всего понемногу. Ну так что, мы встретимся? Змей сбросил вызов, не желая заниматься словоблудием, которое на данный момент ничего не давало. *** Двенадцать часов дня. На причале странно тихо. В разгар рабочего дня пустынно, как в морге, не считая двух собак, которые вальяжно разлеглись в тени у дока. А где-то в метрах сорока от кромки порта простаивали суда. Мерно покачивались на волнах, с каждым часом обостряя ситуацию между Змеем и ждущими его товар людьми. Хэ по-прежнему не отвечал на звонки. А Ронг, наоборот, накалял телефон добела. Ситуация выходила из-под контроля. А единственный человек, способный её решить, съебался в далёкие дали. Ли и сам до конца не понимал, какого хера он припёрся сюда и как способен решить проблему без виновника торжества. Башку припекало солнце, а бешенство распаляло изнутри, и оно подсказывало, что пора переходить к радикальным мерам. Реализовать их не составит большого труда, самое сложное это предугадать последствия. А они могут быть таковы, что не Хэ будет рвать на куски едва подживший организм Змея, а сам Вэймин. И тут из двух зол нет смысла выбирать. Ли шаркнул подошвами кед по испещренному трещинами асфальту, прокручивая в голове возможный горизонт событий, и направился к административному зданию, после чего резко притормозил, привлекая внимание отдыхавших псов. Змей на короткий миг прикинул, какие права он будет качать обычным работягам? И что это ему даст? Время чертовски поджимало, лишние разговоры были ни к чему, а радикальные меры всё выгоднее и выгоднее сияли в свете текущих событий. Два часа дня. — Наши прочесали город. Ни Хэ, ни его машины. Я дал распоряжение немедленно сообщить, если он появится, но ты сам понимаешь, на удачу рассчитывать не приходится. И, кроме того, нет никаких гарантий, что по его приезду что-то решится в нашу пользу, — флегматично закончил Ронг. — Есть вариант, — Змей вышел на балкон, вертя между пальцев зажигалку. Атрибут старой жизни от которой он так и не смог избавиться. — Какой? — Чтобы разгрузить все суда нужно времени часа два-три. — Ну, и? — Сегодня днём я был в порту, осмотрел пункты охраны. Их два. В начале и самом конце. На вахте в смену дежурят по два охранника. — Ли, что-то мне не нравится, к чему ты клонишь. — Вырубить их проблем не будет, с людьми у нас дефицита нет. — Они вооружены? — Скорее всего. Стволов я не видел, но не думаю, что подобный объект охраняют с помощью перцового баллончика и пары дубинок. — Нет-нет, Ли, погоди. Да, то, что ты говоришь реализовать — реально, но потом что? Думаешь, Хэ спустит такое на тормоза? — А заказчики, которые в срок не получат товар? — Блять, — громко выдохнул Ронг, — как же это заебало… Будем ли мы когда-нибудь жить нормально? Без всего этого? — Твои сопли делу не помогают. — Да знаю я! Может всё-таки дождёмся Чэна? Позвоним покупателям, попросим отсрочки. Что скажешь? — Скажу, что отсрочку нам не дадут. Ты прекрасно знаешь, на что и куда направлен товар. — Крайний срок? — Полночь. Сегодня. — Ладно. Я подготовлю и соберу людей, но давай, всё же, пока подождём. Если Хэ не объявится, или объявится, но мы останемся в жопе, тогда будем брать причал, а там… Пиздец, там. Но выхода нет. Как всегда. Слова почти пророческие. Да, как всегда. Семь часов вечера. Звонки от Ронга прекратились, наконец-то он перестал закатывать истерики и начал заниматься делом, а именно собирать людей для выхода на причал. В чём нельзя отказать Ронгу, так это в том, что в любой экстремальной ситуации он становился максимально собранным. Исчезала вся дурь и инфантильность, несерьёзность и прочие дебильные качества, из которых тот был соткан. Змей валялся на диване, закинув ногу на спинку, меланхолично разглядывая потолок своей новой квартиры. Привыкнуть к дорогой обстановке не так-то просто. Ему всё время казалось, что он у кого-то в гостях, и хозяин должен вот-вот прийти, выгнав при этом наглого вторженца. Мир, который Ли так долго желал, наконец-то впустил его в свою обитель. Обитель денег, власти, свободы заниматься тем бизнесом, которым он хотел. Вэймин не осуществлял контроль, давая Змею полный карт-бланш. Потому ему было так важно не подвести начальство, а так же не проиграть Чэну. И снова Хэ. Конечно, Змей не питал иллюзий, что персона Хэ-старшего после всего произошедшего оставит его в покое. Кроме того, любой бизнес в пределах города, так или иначе, соприкоснулся бы с интересами Чэна, из чего вытекало, что личных встреч не избежать, но… В рамках понятия Ли, речь шла о переговорах, а не как сейчас — очередной подлости, из который нужно искать пути решения. И не надо быть гением, чтобы понять, что у Хэ на уме. Он снова накидывает поводки. Заставляет искать себя, заранее ставя в неутешительное положение просителя. Того, кому нужны объяснения и слова. Змею нахуй ничего не нужно от Чэна и была бы его воля, то он никогда бы не явил себя ему, предпочитая оставаться трупом. Но тут уж не до зоны комфорта. Если начал взрослую игру, даже не по своей воле, то выбирать плохое из худшего всё равно приходится. Чем Змей и занимался. Он не собирался проигрывать. …Однако это смелое утверждение слегка подмывалось тем фактом, что Ли пользовался причалом Чэна как гондоном. Легальные поставки строительных материалов, оговоренные в контракте — всего лишь ширма, львиную долю занимала контрабанда оружия. Вэймин лично свёл Змея со своими прежними поставщиками, даруя зелёный свет на развитие собственного бизнеса, позволяя ему охватывать когда-то действующий рынок сбыта. И Ли, изучив рождающийся спрос, был готов реализовать предложение. И это если не брать в расчёт затеянную авантюру с охраной, которая хреновую ситуацию превращала просто в патовую. Ли усмехнулся и поднял руку с часами. А времени всё меньше и меньше. Начало одиннадцати часов вечера. Часы на руке слабо пискнули, оповещая о последнем часе ожидания. Ли сонно потёр глаза, смаргивая утомительную полудрему. Сном это назвать не поворачивался язык. Какое-то выпадение из реальности со смазанным одним и тем же сюжетом: причал, окровавленное лицо Ронга, пустые глаза Лу. У таких воспоминаний нет срока давности. Подобное не лечится и никогда не пройдёт. Вечная вереница образов, которые не желают отпускать, укоренившись настолько глубоко, что никаким психоанализом, алкоголем или любым другим известным способом их не вытравить из сознания. Змей никогда не считал себя мнительным человеком, сильные душевные переживания были ему чужды, но если всё же случались, скорее, возникали как аномальное исключение, и никогда не задерживались надолго. Выветривались быстро, как дешевые духи, оставляя после себя лишь неприятный фон. Но не тот день. Уж он-то записался в подкорку до малейшего слова и интонации, даже боль иногда ощущалась. Фантомно, быстро, ускользающе, но ощущалась. И если днем Змей об этом никогда не вспоминал, то ночью пересматривал «любимое кино» раз за разом. — Глупости, — раздраженно хрипнул Ли, ища телефон по карманам, чтобы набрать Ронга и начать активные действия. На экране светилась отметка о десятках анонимных сообщений в специально созданном приват-чате. Клиенты нервничали, что тоже нихрена не удивительно. Ронг опередил его на долю секунды во входящем звонке. — Да. — Хэ в городе, — тут же выдал он, — приехал полчаса назад. — И почему я об этом узнаю только сейчас? — Потому что мне тоже только что сообщили. Его машина на подземной стоянке. Он дома. Ты мне лучше скажи, что это меняет? Хочешь попробовать договориться? Тот, прежний Змей, и думать бы не стал. Послал бы к ёбаной матери все договоры-переговоры и дал команду «брать» порт, не задумываясь о последствиях. И трудно сказать, что всё кардинально изменилось. Безрассудство и азарт до сих пор разбавляли его кровь, но возможно в меньшей консистенции. Насечкой в памяти остался момент, когда он чуть не потерял друга. Опыт имеет вес, а Змей умел учиться. — Похоже на то, — не веря, что всё же озвучил это вслух, нервно усмехнулся Ли. — Я тебя не узнаю, — удивленно протянул Ронг, — Змей-дипломат — это что-то новенькое. — Я сам себя не узнаю, но если не получится, напомни мне об этом, чтобы я больше никогда не пытался строить из себя парламентера. — Да я тебя по гроб жизни подъёбывать буду! — развеселился друг на другом конце линии. — Допиздишься, — угрожающе предупредил Ли. — И что ты мне сделаешь? Заговоришь до смерти? — начал хохотать Ронг, претворяя предрекающие подъёбы в жизнь. Змея он перестал бояться от слова совсем. Причал перевернул не одну жизнь. — Заткнись уже и послушай. Я перезвоню через час. И от исхода разговора с Хэ, скажу, что делать дальше. — Понял тебя. И будь осторожней. — Помню-плавали. — Вот поэтому предупреждаю. Не геройствуй. — Это же твоя тема, чужие лавры мне ни к чему. — Окей, а негласный статус героя как-то повлияет на мою зарплату? — Хуй тебе. — Надеюсь, это не последние слова, которые я слышу от тебя в свой адрес. Змей разъединил связь. *** Сплин. Прочь из моей головы.Прочь из моей головы! Оборвав провода, спутав карты, фигуры сметая с доски, разбивая шлагбаумы на полном ходу, оставляя разрушенными города. Из моей головы, Где сферой становится плоскость, где-то горит фейерверк, то тлеет свечка из воска, Где музыка Баха смешалась с полотнами Босха и не дружат между собой полушария мозга. Где крутится строчка, одна днем и ночью: «ВАЛИ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ ОЧЕНЬ СРОЧНО!» И вместе с собой забери о тебе мои мысли, чтобы Богу не показалось, что мы в этом мире слишком зависли.
*** POV Шэ Ли Одно дело решиться на встречу и совсем другое на неё прийти. Я для начала рассчитывал отделаться малой кровью и выяснить всё по телефону. Но в ухе вместо привычных длинных гудков, прозвучал женский механический голос, оповестивший, что вызываемый абонент находится вне зоны действия сети или попросту её нахрен выключил. И понял, что лёгких путей с этим мудаком мне не видать, и этой самой малой кровью не отделаюсь, иносказательно буду купаться в ней как в душе Шарко. Надо же, как удивительно… Одевался, обувался на автомате, распихал по карманам ключи от квартиры и машины, а вместо желанной пачки сигарет, зажал в кулаке упаковку жевательных резинок. От их вкуса меня уже наизнанку выворачивает и не ровен час сорваться, выкурив при этом целый блок сигарет. А это в планы не входило, и потому распаковав новую упаковку заменителя никотина, засунул в рот очередную мерзкую пластину. Дорога не заняла много времени. Из-за позднего часа магистраль была почти пуста, да и дорогой автомобиль позволял развивать ту скорость, за которую я бы заработал нехилый штраф. Хотя, может и заработал, дорожные камеры работают на зависть. Я пытался отвлечься, но ни магнитола, ни открытые окна, через которые в салон проникал порывистый ветер, не могли изменить того факта, что через каких-то пять-семь минут мне предстоит встретиться с Хэ Чэном лицом к лицу. Снова. И в этот раз будет иначе, чем в офисе. Тогда присутствовали третьи лица, да и суть с исходом были более или менее ясны. И территория считалась почти нейтральной. Зато теперь — херня полнейшая. Ехать без предупреждения и приглашения на ночь глядя к нему домой. Очень дерьмовый расклад, с какой стороны ни посмотреть. Миновав стоянку, прямым ходом направился в лифт. Отвлечённо ткнул пальцем на кнопку нужного этажа, пытаясь схематично выстроить диалог и смоделировать итоги. Получалось откровенно погано, потому что нервничал с каждым новым этажом всё больше и больше. Рандомно рождались воспоминания, те, что связанные именно с ним. И ничего светлого в них и в помине нет. Только боль, страх и унижения. Хотя, внутри себя, где-то подпольно, контрабандой, понимал, что всё же слегка кривлю душой. Были моменты. Но такие… Лучше бы их нахуй не существовало. И именно это я старался забыть, больше, чем пустые глаза Лю. Гораздо больше. Потому что оправдать себя, отчего помню до мельчайших подробностей смерть помощника Харияши очень легко. Всё-таки я знал его большую часть жизни. Он никогда не был именно врагом в самом прямом смысле этого слова. Сволочью — да, жадной до денег тварью — несомненно, но личным врагом? Вот тут поспорить. Мы стояли в одну линию, ожидая приговора, и по справедливости должны были сдохнуть оба. Но мне повезло, ему — нет. Поэтому то, что я помню его смерть — вполне объяснимо. А то, что никак не могу забыть ту… Лифт мелодичным звоном оповестил, что я на нужном этаже. И все мысли сразу же рассеялись. Начинается, блять, водевиль. Акт первый. Собрание заблуждений. И когда жму на дверной звонок мне откровенно смешно. Ну, потому что, я, в принципе, знаю, что сама по себе история имеет закономерность повторяться, а если она очень дерьмовая, то и вовсе развивается в постоянную цикличность. Нас же с Чэном, похоже, замкнули на репите. Изнутри апартаментов тихо проворачивается замок, а после бесшумно отрывается массивная дверь. На пороге Хэ Чэн, естественно без футболки и с выражением лица, словно только что поднялся с постели. — Я еду не заказывал, — на одном сонном выдохе оповещает он. — Тогда закажи сейчас, ибо разговор будет долгим, можешь проголодаться, — дёргаю дверь на себя и подныриваю под руку Чэна, не разуваясь, входя в его логово. Хлопок закрывающейся двери, и я слышу, как он следует за мной в зал. — Чем обязан? Щёлкаю выключателем и мстительно смотрю, как Чэн недовольно жмурится от света. — Будто ты не знаешь. Хэ снова хмурится и садится на диван, скользя по нему пальцами в поисках сигарет. Потянуло моим любимым запахом. — Мне интересно, насколько ты теперь мелко плаваешь, раз решил личное смешать с бизнесом? — стараюсь отвлечься от паров никотина и от нелепой ситуации в целом. — Для меня личное и бизнес — одно и то же. Хотя, я всё же надеюсь, что ты пояснишь, что имеешь в виду. И что за срочность являться ко мне домой в такое позднее время? Завтра дня не будет? — Меня не волнует завтра, я про сейчас, а именно из-за твоего распоряжения не пускать мои суда в порт. Чэн зевнул и вытянул ноги. — Почитай договор, может, что и прояснится. — Я помню договор, — недовольно цежу, садясь в кресло напротив. И это такое дежавю, что впору ущипнуть себя за любое причинное место. Словно вчера мы на том же месте договорились о встрече в баре моего отца. — Тогда ты должен помнить пункт о количестве судов единовременно входящих в порт, и самой партии, которая не должна превышать груз в пять тонн. Навскидку, — Хэ затянулся сигаретой, — сколько, по-твоему, тонн завезли твои суда? Я уже не говорю об их количестве. И, слава богу, я сидел, потому что охуел настолько, что не смог сдержать реплику, которая сумбуром крутилась в голове: — И всё? — А что ещё? — Чэн указательным пальцем потёр бровь, с откровенной скукой глядя на меня. Я, блять, настроил себе казематов, выкатил тонны предположений и коварных замыслов, а всё оказалось до зубного скрежета просто. Обычная формальность. Бумажная поправка, подписанная с обеих сторон, которая определяла количество поставок за сутки. Я уже представил рожу Ронга, красную от натуги, чтобы не оборжать меня с ног до головы. Но не это покоробило больше всего. — То есть, если я отзову часть судов, выгрузка состоится? — То есть, да, — насмешливо протянул Хэ. — Если бы ты брал телефон, мне бы не пришлось сюда приезжать, — это было похоже на оправдание, и возможно, перед самим собой. — Если бы ты внимательней изучал договор, то и этого разговора бы не было, как, собственно, и твоего визита. Так что, делай выводы. Акт водевиля оказался на удивление коротким, но, наверное, это и к лучшему. Неоправданные ожидания не всегда плохи, потому как я ехал сюда с настроем, что разговор будет не из приятных. А он, собственно, таковым и был, но зато благо не продолжительным. И то хлеб. — Всего хорошего, — я поднялся с кресла и собирался уйти, но слова Хэ остановили меня на полпути. — А что ты имел в виду про смешивания личного и бизнеса? Личное — это ты? То есть, по-твоему, мне необходимо столько сложностей, чтобы увидеть тебя? — А разве это не очевидно? — саркастично уточнил я, нагло улыбнувшись, — я прекрасно помню, как ты пялился на меня в зале заседаний, но прийти ко мне первым помешали… комплексы? Оттого столько сложностей. — От скромности ты не помрёшь, — Чэн затушил окурок сигареты, выдыхая дым, — с такими умозаключениями тебе бы сценарии к мелодрамам писать. А по поводу того, что смотрел — да, я был удивлен тебя увидеть, только и всего. Не каждый день встречаешь человека, которого похоронил полгода назад. — То есть ты был уверен, что я мёртв? — Я не проверял, если ты об этом — пожал плечами он, — но да, думал, что Харияши тебя убил. — Для этого ты позволил ему уйти? Чтобы он?.. Странно, что эта мысль посетила только сейчас. И наверно, я должен был удивиться, но вместо этого пришло мрачное удовлетворение, всё встало на свои места. Тогда в баре, Хэ не фору мне дал. Он отпустил меня для того, чтобы не марать руки самому. — Ты предал меня, — глядя мне в глаза, обвинил он. — Ждёшь, что я стану оправдываться? — Это было бы глупо с моей стороны. — Мы сейчас говорим ни о чём. Всё что мы могли сказать и сделать уже сказали и сделали, так что я не вижу смысла продолжать этот разговор. И на будущее, будь любезен, когда тебе в очередной раз придёт в голову приплетать меня в свои нездоровые аферы, а ты будешь, потому что, чтобы ни говорил, жить без меня не можешь, учти, я больше не проявлю слабости. — У меня появился верный последователь? — И это тебе не на пользу, поверь мне. Чэн улыбнулся и кивнул. Воспринял ли он меня всерьёз или вновь пропустил мои слова через сито своего превосходства, я судить не мог и не стал. А если откровенно, то мне было плевать. — Думаешь, я жить без тебя не могу? — вырывать фразы из контекста Чэн умел на зависть. — Я это знаю. И ты это знаешь. — Поподробнее, пожалуйста, — Хэ состроил заинтересованное ебало. — Зачем разжевывать то, что лежит на поверхности? Да по тебе можно целую диссертацию написать по девиантному поведению. Ты надевал на меня ошейник — это ли не диагноз? Так сильно старался привязать к себе, что не понимал очевидного. В своем стремлении меня подчинить, ты сам каждый раз вставал на колени. Иногда сила — это откровенная слабость, не так ли, Хэ? А чего ты боишься больше: потерять меня или одиночества? — Любопытные выводы, — протянул Чэн. — Ты реально больной, — такая реакция Хэ показалась мне почти забавной, но то, что он не опроверг мои слова, лишь доказывало, что я прав. — Но если следовать твоей логике, тогда и для тебя диагноз неутешительный. Ты позволял делать с тобой всё, в том числе, и трахнуть, так что перед тем как строить предположения и обвинения, продумай и свою позицию в общей картине, чтобы не получилось как сейчас. — У меня не было выбора, ты прекрасно знаешь об этом, — меня дёрнуло так, словно получил хлёсткий удар ремнём и не куда-нибудь, а именно по гордости. — Выбор был, ты просто решил стать приспособленцем, списывая каждую не устраивающую тебя ситуацию на мнимое стечение обстоятельств и своё надуманное бесправие. Я сильнее физически, не поспоришь, но голова тебе дана не для того, чтобы шляпу носить. И в критических ситуациях ты соображаешь на зависть, стало быть, то, что я делал, тобой не воспринималось как нечто вопиющее, значит… Тебя всё устраивало. Кроме того, я бы предпочел этого не говорить, но коль у нас сегодня вечер откровений, поделюсь. До того памятного дня в баре твоего отца я до последнего ждал, что ты признаешься. Постоянно подталкивал к этому и, если ты помнишь, даже был готов дать работу и ту жизнь, которую бы ты захотел. Но ты предпочёл самый проигрышный путь, за что и поплатился. После подобных слов, внутри меня словно сработал детонатор. Такая очевидная ложь разбивала напрочь воспитанный самоконтроль. Это как всерьез убеждать военнопленного в том, что концлагерь — санаторий со всеми удобствами. — Ты издеваешься? — прошипел я, неумолимо повышая голос, — о чём ты, блять?! Жизнь, которую я бы захотел?! В ошейнике?! Ты сам-то в это веришь?! Быть при тебе шестёркой на привязи?! Не нужно путать свои собственные желания с чужими! Но что тебе до других? Ты ведь всегда лучше знаешь кому и что во благо, даже если это «благо» забивает последний гвоздь в крышку гроба! — Не утрируй, Змей. Все свои беды ты нажил сам. Если бы ты не лез в те дела, в которых не разбираешься, то до сих пор бы жил как раньше. — Да о чём с тобой разговаривать?! Снова карусель если бы ты был умнее, то тогда бы не сделал того-то! Меня уже тошнит от тебя и твоих бесконечных речей! Я теперь свободен от тебя и твоего вынужденного общества, так что к чёрту! Я ни о чем не жалею, и если та ночь на причале, когда Харияши меня, сука, убивал - это цена освобождения от тебя, то я готов пережить это ещё раз! Лишь бы не с тобой! Лишь бы не рядом! — и чтобы не наговорить большего, хотя я и так потерял всякий контроль, рванул в коридор и с треском захлопнул за собой дверь. Ударил по кнопке, вызывая лифт, и шагнул в немедленно открывшуюся кабину. Как же бесит. У меня был чёткий план поведения по отношению к Хэ. Я думал, я изменился, что меня его слова больше никогда не затронут, не выведут из себя, потому что это прожито и не раз. Да и времени столько прошло. Я же, блять, стал умнее, так?! Не так. С Хэ такое не работает. И не из-за того, что он какой-то особенный, а потому что я никак не могу удержать себя в узде. Да и как это сделать, когда тебе прямым текстом говорят, что рассчитывали на твою смерть, а потом: «дал бы тебе ту жизнь, которую бы ты захотел…» У него биполярка, что ли?! Все эти противоречия, ненужные воспоминания одним большим и душным комом оседают где-то в горле, и так хочется его схаркнуть, чтобы избавиться от всего разом. Как же надоело… Это, наверно, никогда не кончится. Сколько бы времени ни прошло, и как бы упорно себя ни убеждал, что всё в прошлом — для меня предназначена одна вечная колея, замкнутая, как трамвайное кольцо. Как только лифт остановился на подземной стоянке, я неожиданно вспомнил, какого хрена здесь делал. Немедленно набрал Ронга, ища, где припарковал свою машину. — Наконец-то! — на выдохе заорал он, — ну что там? У нас всё готово! — Сворачивайтесь. Я договорился. Звони Дон Лину и говори ему, чтобы половина судов входила в порт сейчас, а вторая к восьми утра, — я надеялся, что голос звучит убедительно, но ладони до сих пор подрагивали от душивших эмоций. — Э… И всё? — А что ещё нужно? — поднял руку с брелком от сигнализации и нажал на кнопку, высматривая, откуда пикнет тачка. — Да я хуй знает, настроился уже. Ну ладно. А как ты договорился? Я просто охренительно удивлен. — Обыкновенно договорился. И не тяни резину, покупатели всё ещё ждут товар, и, как ни крути, поставку мы просрочили, так что придётся сделать скидку. — Это уже по твоей части. — Знаю. — Ну, тогда до завтра. Я сбросил вызов, ещё раз нажал на брелок и наконец-то заприметил свою машину. По пути, чтобы не терять времени, открыл приват-чат в телефоне и вбил сообщение о скидках за неудобство и самое главное о поставке, которая произойдёт через несколько часов. Всё вроде сделано. На этот раз пронес… Грубая хватка за плечо рывком оттянула свободное худи, оголяя ключицы, а после меня развернуло и больно ударило лопатками об машину. И я увидел совершено злые глаза Хэ. В них плескалась такая ярость, что я не сразу заметил, что он тяжело дышал, словно от бега, да и выглядел не лучшим образом: на голое тело небрежно наброшена чёрная мастерка с высоким горлом, а на ногах вместо вечно идеальных брюк и туфель, всё те же спортивные штаны в сочетании с кедами. Если бы я не видел Хэ во всех возможных ракурсах, то ни за что бы его не узнал. Чэн ещё раз схватил онемевшего от шока меня и по второму разу долбанул об автомобиль. — Да ты охуел, что ли?! — я наконец-то отмер, жмурясь от расходящейся боли в спине. — Ты, блять, что сейчас сказал? — прорычал он, вдавливая моё многострадальное тело в машину. — Я спросил, не охуел ли ты? Блять, — попытался его отпихнуть, — мне больно! Хер ли ты творишь?! — Значит, ты готов сдохнуть ещё раз, лишь бы не находиться рядом со мной? Может, проверим? Я ошалело моргнул, соображая, насколько серьёзно говорит Хэ и что конкретно его могло так взбесить. Неужели именно последние слова? — Ты спятил? — большего мой разум не осилил. — Какая разница? Возможно и так, тебе же вечно на всё похуй. Как, сука, с тобой общаться по-другому, чтобы выжать хотя бы одну искреннюю эмоцию? Коллапс внутри меня разрастался до колоссальных размеров. Я никак не мог вникнуть в смысл его слов и тем более поведения. Когда успел настолько точечно и умело отдавить больную мозоль? — Вот в чём дело, — через силу паскудно улыбнулся я, — раз общаться нормально не вышло, решил меня снова грохнуть? А нет… Тебе же слабо, — продолжил в довесок, усиленно скрывая страх, наблюдая, как Хэ звереет всё больше. Мне пиздец. Но не могу остановиться. Меня прорвало как дамбу. За все обиды и унижения, которые так тщательно давил в себе. Ведь если их признать, тогда становится очевиден тот факт, что мне не все равно. Мне важно. Мне обидно. И злость за это на нас обоих сразу. — Закрой свою пасть, мелкий выродок, — зловеще тихо, с расстановкой, — ты решил, что если теперь под крылом Вэймина, то я с тобой ничего не сделаю? Раз для тебя самое страшное наказание находиться возле меня, то я тебя к батарее прикую. Боишься ошейников? Да он врастет в твою шею. Понял меня, щенок? — склонился и шепнул на ухо, хватая за волосы, чтобы я отклонил голову. Меня знатно передёрнуло от одной лишь интонации, а сама формулировка и вовсе почти отбила желание жить. Как втолковать Хэ, что клетка страшнее любой болезни? А привычка к клетке — смерти. Но, видимо, этого он и добивается, зная моё отторжение к силкам и принуждению. Я сам не раз ему говорил, что самое главное для меня — это свобода. И Чэн бьёт по больному, на этот раз сам отдавливая мою больную мозоль. — И зачем тебе это? Я тебе зачем?! Мой крик немного «отрезвляет» его, и Чэн разжимает руки, делая шаг назад. По наитию провожу пальцами по шее, не сомневаясь, что Хэ своими запальчивыми действиями её потянул. — Псих, блять, — хрипнул я, глядя на него. — Ты понял, что я тебя больше не отпущу? — серьёзно и без всякой иронии, вещает Чэн. — Да неужели? Вот так новость. А не напомнить ли тебе, что каких-то девять месяцев назад ты хотел меня убить! — мой крик раздался эхом по парковке. — Я не знал, что делать. Тогда, не знал. И земля уходит из-под ног. Мне срочно нужно за что-нибудь зацепиться, чтобы удержать душевное равновесие. Хэ только что сам признал свою слабость? То, что он чего-то не знает? Не может? Что есть нечто большее, чем его эго? — Что? — Ты слышал. Это была моя ошибка, и я её признаю. Мне нужен суфлер, хотя я и не владею языком глухонемых. Или человек, который на репите, замедленно, будет повторять непосредственно мне в ухо слова Чэна. — И дальше что? — упрямство и злость не теряли своих позиций, — ты думаешь этого достаточно? Признать ошибку? Мол, ну да, было и было. Мне это нужно, по-твоему? Да и вообще, к чему всё? Ждёшь прощения? — Зачем оно мне? — искренне удивился Хэ. — Тогда чего ради?! — вновь распалялся я. — Чтобы тебе стало легче. — А мне тяжело? — неожиданно фыркнул от смешка. Мне казалось, что я сплю. Не может такого быть в реале. Разговора этого, что за рамки, выводящего наружу то, что гноится внутри. Хэ отворачивается, выдыхает как-то устало, словно безумно заколебался объяснять примитивные вещи нерадивому ребенку. А потом снова шагает ко мне, цепляет грубыми пальцами подбородок и задирает выше, чтобы легко прикоснуться губами к губам. — Не тупи, Змей. — Нахрен пошёл, — выдыхаю в ответ. Он подаётся вперёд, обнимает за талию, прижимая к себе настолько сильно, что я неразборчиво шиплю в его рот, впиваясь пальцами в плечи, стараясь отодвинуть, чтобы прекратил. Во мне гнев. Во мне злость. И гордость, что вспарывает любые человеческие чувства. И это не тот момент, когда я могу положить её на чужой алтарь. Расслабляю губы, толкая язык так глубоко в его рот, чтобы Чэн подавился. Хэ недовольно, но вынужденно отстраняется. — В чём проблема? — В тебе. Все мои проблемы в тебе, ты ещё не понял? Да отойди уже от меня! — пихаю его в грудь, отступая влево, уходя от кольца рук, — столько в тебе самонадеянности… Решил, что после вот этого вот, — указываю на свои губы, — что-то изменится? — А я и не собирался ничего менять. Всего лишь озвучил свою позицию. — Какую позицию? Что ты снова решил привязать меня к себе? — В каком-то смысле да. — Ты сам от себя не устал? Вот я от тебя очень. Отойди от машины, мне нужно ехать. Хэ, наплевав на мои слова, наоборот, навалился боком на дверь водительского места. Как же он бесит. Бесит своей самоуверенностью и какой-то непрошибаемой твердолобостью. Хэ не слышит ничего, кроме того, что хочет слышать. И даже сейчас, когда я прямым текстом говорю ему, что он мне не нужен ни в каком плане, и нахождение рядом с ним для меня равносильно каторге, Чэн с невозмутимым лицом преграждает путь. Пока что к машине, но это лишь малая часть огромного неоспоримого утверждения под названием: «твоё мнение не имеет никакого значения». — Мы так до утра будем стоять? — я едва держу в себе стон отчаяния. Не понимаю, что он хочет от меня. Чтобы что я сделал? Кинулся к нему в объятия? Преклонил колено? Следовал за ним как за пророком? Что?! — Если перестанешь упрямиться, то пойдём ко мне и поговорим. — О чем?! О чёрных дырах? О политике? О таянии арктических льдов?! — О том, что будет дальше. — С кем?! — я был готов орать во всю глотку, до кровавых соплей, доведённый до ручки, хоть кожу с себя сдирать, лишь бы закончить этот токсичный разговор. — С нами, например. — Нет никаких нас, — прошипел я, — есть отдельно ты и отдельно я, и никак иначе. Возможно, ты думаешь по-другому, но мне плевать. Обманывайся сколько угодно долго. Но с другой стороны, а что тебе ещё остаётся? Ты ведь никому не нужен. Даже семье не нужен. У тебя был только я, так? Но оказывается, что и мне ты нахрен не сдался, поэтому ты так рефлексируешь? — я давился ядом собственных слов, но не мог остановиться. Мне необходимо выбраться. Уехать. Сбежать. — Ты растёшь, Змей. Я не был уверен, что из тебя выйдет что-то стоящее, но теперь ты меня убедил, — он говорит уверенно, спокойно, но глаза пустые. Или они всегда были такими? — Отойди от моей машины, — с расстановкой каждое слово. Я был готов убить голыми руками и втоптать в землю, лишь бы он заткнулся. — Я не выбор тебе даю, а время. Чэн оттолкнулся от автомобиля и, не оборачиваясь, направился к лифтам, а я наконец-то выдохнул. *** Мне плохо, как никогда. Хэ вывернул меня наизнанку. Своими словами и действиями. По большому счёту, он ничего определённого не сказал, только то, что хочет, чтобы я снова был рядом с ним. Но для чего? Не могу сложить два и два или хотя бы начать развивать ту мысль, в которой я ему не безразличен. Что Хэ видит во мне… близкого человека? Я сильнее взялся за руль и повернул машину в противоположную сторону от своего дома. Усидеть сейчас на месте нет никаких сил. Хочется уморить себя любыми действиями, лишь бы не думать. Идеально было бы напиться, но эта опция отныне мне недоступна. Да и разговаривать ни с кем не хотелось, вообще ничего не хотелось. Я не должен себя изводить. Так реагировать и чувствовать… всё это. Если перестать елозить по концепции и провести прямую параллель с тем, что творил Хэ и как я должен из-за этого к нему относиться, то у любого нормального человека на ум пришёл бы один единственный глагол — ненавидеть. И я ненавидел. Но не только. И именно это «не только» точило изнутри. Как будто я очень сильно ошибся. Разумом понимал, что всё правильно сделал: дистанцироваться от Чэна — наилучший выбор, но мысленно возвращался к отправной точке, в которой мне плохо. Очень плохо. Плохо. Плохо. Плохо. Это не нормально. Это болезнь. Резко дал по тормозам и огляделся. Вёл автомобиль, что называется на автомате. Причал. Ну, конечно, блять, куда ещё мог приехать? Ночью холодно, а осенней ночью тем более. Я накинул капюшон объёмного худи, пряча озябшие руки в карманы. Слух улавливает шум работ с разгрузкой судов, и это действует успокаивающе. Изо рта вырываются клубы пара, я втягиваю мёрзлый воздух и закрываю глаза. За спиной по-звериному рычит мотор, в машине определённо теплее, но мне хочется мерзнуть здесь. И хорошо, что холодно, может, это остудит мою воспаленную голову, и я перестану вспоминать и, самое главное, чувствовать эту тягучую неправильную боль. Я не имел на неё права, а абсурд её возникновения заставлял до крови прикусывать губы, ощущая привкус собственной слабости на языке. Подхожу к кромке бордюра, глядя вниз на чёрную воду, которая тихо накатывает на покрытый редким мхом камень ограждения, обмакивая его в пожухлую грязную тину. Сконцентрироваться на пустом и бесполезном кажется достойным занятием, чтобы отвлечься, а смотреть на прибившийся мусор вообще верхом развлечения. В заднем кармане джинс завибрировал телефон, нагло обрывая мою бессистемную вакханалию. Не глядя, принимаю вызов, приложив смартфон к уху. — А ночь всё не кончается, да? — в голосе Ронга слышатся нотки смеха, но какого-то истеричного, — я тут насильно в баре отдыхаю… — В смысле? — А? Щас… пять сек, на громкую поставлю, — на миг оглушает треск связи, а после в наш разговор вмешивается посторонняя фоновая музыка и гул незнакомых голосов. — Привет, Змей, — вклинивается чёткий, характерно тягучий тембр Тао. И я едва не падаю в воду. Блять, да вы издеваетесь?! Снова?! — Рожа цела? — интересуюсь как бы случайно, но сам толком не понимаю, что думать и, главное, куда бежать? Набирать ли Вэймина? — Цела, — отвечает за Ронга помощник Чэна, — и весьма довольная, что странно. Хотя… Он так и не научился пить. Верно? — а последний вопрос уже, похоже, не ко мне. — А что, для этого нужно окончить какое-то высшее заведение? Ты-то, сам, какое закончил? — Я вам не мешаю? — в удивленной прострации перебиваю спорщиков. — А ну да. Мы вот только что с портов. Ты, может, не в курсе, но одна шестая часть груза контрабанда, — вспомнив о моём присутствии, вещает Тао. — Да ну… — Ну да. — Ронг теперь заложник? Вот сейчас срочно нужно звонить Вэймину. — Градусов, разве что. — Ты можешь говорить яснее? — Могу. Мы просто пьём, а если яснее, — передразнил, — отмечаем ещё один общий бизнес, но в этот раз, наверное, обойдёмся без контрактов. А детали вы с Чэном сами обсудите. Ситуация развернулась в очень неожиданную сторону, не в безвыходную, что уже удивительно. Скорее, было похоже на некий перелом в политике нетерпения Хэ. — Ронг. — М? — как-то совсем смазано. Я хотел сказать не нажрись, но осекся, поняв, что поздно. — До завтра. — Угу… — Тао, я тебе яйца вырву, если что-нибудь с ним сделаешь, — даже не пытаюсь скрыть очевидную угрозу в голосе. — А если он со мной что-нибудь сделает? — откровенно развеселился он. — За твою честь поздно слезы лить. Хохот раздался такой, что разбудил пару спящих псов, которые тут же вторили ему скудным подвыванием. — Ты лучший из нас, Ли, — с характерным придыханием от смеха, сообщил Тао, — Не позволяй Чэну тебя сломать, — уже серьёзно. — А если я сломаю его? — Это будет интересно. — Вот такой ты друг? — Защищаешь его? — довольно хмыкнул он. Блять. — Нет. — Ну, разумеется… Ладно, нам пора. Твой приятель уже спит. — Мой друг, — поправил автоматически, — и я тебя предупредил. — Помню, — слышу по голосу, что улыбается, — не обижу. Пока. Я отшатнулся от края причала и машинально уселся на тёплый капот, потому что ноги уже не держали. Прав Ронг, эта ночь никак не закончится. Я так не уставал со времен коллабораций с районами. И понятное дело, в каждом новом витке информации нужно разбираться долго и тщательно, но в этих умозаключениях можно дотрахаться до белых мышей. А я вымотался. Анализировать очередные действия Хэ бесспорно нужно. Хотя выводы напрашиваются сами собой: есть эволюция формы, но нет эволюции смысла. Чэн может сколь угодно играть в сиюминутное благородство, итог это не меняет — он хочет долю от моего бизнеса. Рейдерского захвата не случится, так как Вэймин по-прежнему за моей спиной, и поэтому единственный возможный вариант, устраивающий обе стороны, — это мирная дележка. Я не имею права действовать во вред политической карьеры своего босса, а если начну полномасштабную войну с Хэ за оружейный бизнес, Вэймина это так же коснётся. Нереально выбраться из кабалы под именем Хэ Чэн. А он, в свою очередь, пару часов назад предупредил, что даёт мне время, а не выбор. Соскальзываю с капота, вытирая руки об джинсы, собираясь ехать домой, но в какой-то момент притормаживаю, вспоминая, что есть смысл задержаться ещё на несколько минут. Нащупываю в глубоком кармане худи распакованную пачку антиникотиновой жевательной резинки, и что есть сил, швыряю её в воду. — Нахуй. Достала… Жить по-новому и прочие девизы закончились. Заебали, если быть точнее. Не переделать свою суть. И, словно зная это наперёд, в бардачке ждала пачка сигарет. Купил давно, сразу после приобретения машины, и заложил как фундамент в память и зарок, но выучить урок оказалось непосильной задачей. Если уже запущен механизм тления, для чего отсрочивать финал? Обогнул машину и открыл дверь, на миг охваченный её теплом, шаря пальцами в творческом беспорядке бардачка. Рука ощутила знакомые контуры сразу же, и я немедленно вынул искомый объект. Благо, памятная зажигалка всегда при себе. Когда не курил большой промежуток времени, процесс становится целым ритуалом. Содрал плёнку, с тихим шелестом раскрыл пачку и вынул сигарету. Как же мало в обычной жизни отдаётся деталям, но сейчас я смакую каждую. Губы немного стянула безвкусная бумага, я прикрываю глаза, чиркая зажигалкой, готовый вдохнуть в себя долгожданный ядовитый дым. Перед глазами вспыхнул огонь, и я втянул… пустоту. — Я слышал, это вредно. Моя сигарета тлела ярко-красным концом в чужом рту. Воздух застревает где-то посредине грудной клетки, сердце грохает в два толчка, на секунду дезориентируя на месте, словно на биологическом уровне напоминая, что так реагирует только на одного единственного человека. — Не долго ты ждал, — беру себя в руки, глядя на чёртов исполин, загородивший мне всё на свете. — В самый раз для того, чтобы ты смирился, — дым вперемешку с его словами и глаза угольно-чёрные. — Смирения хочешь? — растягиваю губы в улыбке, — тогда адресом ошибся, господин Хэ. Чэн вынимает сигарету изо рта, зажимает её между двух пальцев и шагает ближе ко мне, оттесняя к капоту. — Я хочу многого, но смирение в этот список не входит, — никотиновое дыхание обжигает губы, словно глубокий затяг той самой долгожданной отравы. — Ничего не поменялось, я всё так же тебя ненавижу, — чуть отклоняю голову, чтобы не впасть в транс от его патологической близости. Хэ рывком усаживает меня обратно на капот, упирается рукой в машину, заставляя едва ли не лечь на нагретый металл. — Взаимно, — затягивается сигаретой и медленно выдыхает горький дым в мой приоткрытый рот. Я закрываю глаза. Губы впитывают долгожданный никотин, встречаясь с чужими такими же ядовитыми. И я дышу. Ярко существую в родном аду. Все изначально пошло вкривь и вкось. Неверными тропами и полнейшим беспределом. Но иначе существовать у нас бы не получилось. Мы заточены на фатальность. И сколько бы ни переигрывали партию, всё равно получилось бы то же самое. А если вдруг представить развилки по-другому — то мы бы и вовсе никогда не пересеклись. У нас именно так: либо полное дно, либо вообще никак. И если выбирать между этими вариантами, то я бы не смог. Представить, что я не встретил Хэ Чэна — невозможно, но и существовать «без» — немыслимо. В обоих случаях проигрыш. Бывает и так. И от этого никуда не деться. Это наша общая судьба и общая грязь.