Дружба это не френдзона

Сижу за рулём своей красной «Chery». Дуэтом к ней присоединился красный на светофоре. На панели машины часы показывают половину второго ночи, а немного выше мигает зелёная стрелка. Через дорогу переходит молодой парень, натянувший на голову свою ветровку, чтобы укрыться от летнего дождя. По стеклу бегают капли. Вдруг в них отражается жёлтый свет, и я давлю на газ. Заворачиваю во двор и вижу её. Стоит под ливнем в одних джинсовых шортах и майке, на ногах кеды, с наспех завязанными шнурками. Стоит, видимо, уже давно, потому что волосы падают на её плечи мокрыми сосульками. В руке она держит старенький тканевый рюкзачок, с самого детства: куда она — туда и он. Выхожу из машины и направляюсь к ней. По пути снимаю с себя свою спортивную кофту, подойдя — накидываю на её мокрые плечи. Только сейчас замечаю красный след на её щеке и разбитую губу. Я стискиваю зубы и сквозь них брякаю: — Быстро в машину. Она слушается и идёт за мной. Сажусь, но не завожу движок. Я откидываюсь на спинку сиденья и протираю лицо руками. Поворачиваю голову на пассажирское место. Сидит, опустив голову, и перебирает тонкими пальцами край рукава моей кофты. Только сейчас заметил, что из него кое-где стали выползать нити, да и сам он порядочно вытянут. Надо будет подыскать новую кофту. Но сейчас меня это мало волнует. Отвлекаюсь от её действий и завожу машину. Выезжаем со двора. Снова дуэт красных цветов. В машине тишина. Непривычно видеть её такой. Та, привычная она, сейчас бы смеялась и шутила, разговаривала бы на разные темы. Она умела находить секундочку, чтобы поговорить о чём-либо. Сейчас же эта тишина давит на меня. Чувство паршивое. Примерно год назад умер её отец. Я был рядом в тот момент и помог ей справиться с потерей. Но потом появился этот подонок. Нашли какого-то дальнего родственника и подписали опекунство на него. Он всего-то старше её на семь лет. С тех пор она стала меняться. Я реже слышал её смех, реже видел её улыбку, реже видел её на улице. Когда я лицезрел её ударенное лицо, мне всё стало ясно как день. Но эта ясность выводит меня из себя. — Почему ты не сказала сразу? — с ноткой раздражения спросил я. Загорается зелёный, и я возобновляю движение. Мельком поворачиваю голову к ней — всё также сидит и теребит край рукава, будто и не слышала вопроса вовсе. Не понимаю, зачем я спросил. Я прекрасно знаю, что бы она ответила: «Я не хотела нагружать тебя своими проблемами». Почему-то я полностью уверен, что она бы так и сказала. Но она молчит. Это ещё паршивее. В этом же молчании мы подъезжаем к моему дому. Выходим из машины, звякаю ключами. — Пошли, — резко говорю я и направляюсь к двери. Проходим в квартиру. Кидаю ключи на полочку в коридоре и включаю свет. Собираюсь снять кроссовки, но меня прерывает её голос. — Прости… ты злишься на меня, да? Прости… — говорит тихо, почти шёпотом. — С чего ты… — начал я вопрос, но после до меня дошло, что с момента, как я её встретил у подъезда, я только и делаю, что рявкаю на неё и отдаю указания. — Нет, нет… ты не так поняла, — вновь протираю лицо руками. — Понимаешь, я беспокоюсь за тебя. И меня выводит из себя мысль, что меня же не было рядом всё то время, которое он издевался над тобой. — Я не хотела на… — Знаю, — обрываю её. — Но ты заставила меня поволноваться, позвонив в час ночи и попросив забрать тебя поскорее. — Извини… — Ладно… проехали. Кушать хочешь? — пытаюсь выдавить из себя улыбку. Она дёрнула уголками губ, пытаясь улыбнуться в ответ. Мы сняли обувь и прошли на кухню. Она выглядит забавно в моей кофте, потому что она длиннее, чем её шорты. Она присела на стул, а я ушёл за аптечкой. После всех мотиваций с открыванием шкафчиков, я сел напротив неё. — Нужно губу обработать, — я смочил ватку водой, чтобы убрать уже засохшую кровь. Она поёжилась. — Не бойся, это пока просто вода. Проделав сиё действие, я взял перекись водорода. Поняв, что сейчас будет щипать, она сжала в кулачках рукава кофты, они очень длинные, и зажмурила глаза. — Вот дурёха… — не сдержался я. — Я же тебе её не отрезаю, — она моргнула и легонько улыбнулась. Её по-детски смущённые глаза взглянули на меня. Она частенько ведёт себя как ребёнок, особенно, когда понимает, что сделала глупость или что-то нелепое. У неё это получается красиво, как бы странно это ни звучало. Всё-таки я обработал эту ранку, даже не хочу спрашивать, как именно она её получила. Сидим. Молчим. — Дим… — я повернул голову к ней, она этого и ждала. — Спасибо, — снова слабая улыбка, как давно я не видел, чтобы она улыбалась. — Саш… — я наклонился к ней и обнял. — Главное, что ты жива и здорова. Друзья не бросают друг друга в беде. Она прижалась ко мне сильнее. Этот ублюдок ещё получит подарок от судьбы, я в этом уверен. Плохое всегда возвращается, как говорится, Земля-то круглая. — Что ж… давай-ка мы с тобой перекусим, а то я чувствую, что наши желудки уже прилипли к позвоночникам и готовы издать крик о помощи, — я так понимаю, что теперь моя задача поднимать настроение. — Наверное, ты соскучилась по моему фирменному бульону? — улыбаюсь.