Квартирант

Эх… начиная новую главу, я зайду издалека. Я спрошу: что вы, уважаемые, знаете о пытках? Конечно, тут же посыплются, как из прорванного мешка — горошины, ответы. Конечно, не слышать о пытках в нашем мире мог бы только глухой: чёрт возьми, в учебнике мировой истории пытка на пытке сидит да смертной казнью погоняет (которая, кстати, была скорее длительной пыткой, нежели реальной попыткой поскорее уже спровадить человека с этого света). И дыбы, и испанские сапоги, и угольки в ухо, и вырывание ногтей и ресниц… чего только садисты ни напридумывают! По сравнению с этим обычное избиение уже кажется благословением того бога, в которого истязаемая жертва верит. Зачем пытают? Тут мне тоже спрашивать смысла нет: все вы это прекрасно и без меня знаете. Во-первых, чтобы вытянуть информацию. Во-вторых, чтобы потешить своего внутреннего (да и внешнего, чего скрывать) садиста. В-третьих, чтобы напугать кого-то другого, того, кому пытка сейчас не светила, но в будущем вполне могла угрожать. Словом, старое доброе членовредительство процветало, да и сейчас во многих странах оно до сих пор не отменено. Я много всяких ужасов слышала о насилии над человеческими личностями, видела даже тошнотворные кадры из мировой хроники, документальных фильмов, да и просто страшных художественных лент — тоже, но… Одно дело ведь — смотреть на пытки и не участвовать в ней, не слышать жертву и не видеть, вообще понимать, что жертва ненастоящая или пытка давно кончилась, ты ничем помочь не сможешь, и совсем другое — это оказаться в застенках самому. Старик Кишимото не показывал такие жуткие вещи, как ведение допроса противника, во всех красках: рейтинг манги не позволял. Но если бы он неожиданно увидел, чем промышляют на досуге его обожаемые ниндзя, когда им взбредает в голову фантазия войти в тюремные камеры, он, конечно, вряд ли лёг бы в кровать без включенного света. Может, вообще сжёг бы ко всем чертям «Наруто» — вот было бы хорошо! Хотя кто его знает… едва ли стереть этот мир получится так просто: не Киши, подсказывает мне сердечко, его создавал. Потому что такие ужасы ему в голову точно не пришли бы. А если бы и пришли, то он нарисовал бы мангу в стиле сэйнен. Или вообще подался бы в режиссёры хоррора и снимал бы страшное кино с рейтингом NC-21. Интересно, как в Японии обстоит дело с ужастиками? Наверняка ведь снимают, но, видимо, так всё настолько плохо, что об их хорроре широкая общественность не догадывается. Как напугать японца до потери пульса? Как позабыть, что меня поймали, связали и сейчас начнут пытать? Именно от этого я и пыталась сейчас хоть как-нибудь отвлечься. По правде говоря, мне было по-настоящему страшно. Я была закована в несколько слоёв блестящих цепей с гигантскими звеньями, которые, по всей видимости, вытягивали чакру. Мне обессилеть не грозило: чакра, что из меня высосали, всё равно принадлежала Нагато. Кстати, а где он? Неужели тоже поймали? И куда пропали Обито и Итачи? Паника душила меня так, что хотелось плакать. Чёрт побери, да я и заплакала бы, отринув чувство собственного достоинства, если бы только тело Пейна не было мёртвым и не потеряло способность рыдать. Слёзные железы не работали, потовые — тоже, я могла бы и не моргать, если бы не хотела, поскольку всё равно не ощущала неприятной рези в глазах. Я, к слову, никакой боли не чувствовала, если хотите, и ничьих прикосновений. Как будто бы я была кукловодом, управляющим марионеткой. Эта мысль ненадолго задержалась в сознании. Стало быть, — подумала я, опьянённая надеждой, — если меня и станут мучить, я же ничего не почувствую, правда? Правда? Ох, как я хотела бы на это сейчас надеяться!.. Остекленевшими глазами я смотрела, как Данзо с молчаливого согласия Хирузена выступил вперёд. Его сразу же окружили трое АНБУ: двое по бокам и один — сзади. Кажется, ко мне боялись приближаться, даже когда я явно не могла причинить вреда — это меня порадовало бы, если бы я не понимала, как мало смысла в том, чтобы меня опасаться. Я ничего, совершенно ничего не могла поделать. Я была обычной запуганной Машей, которая попалась злобным шиноби и не знала, как ей выпутаться из этой передряги. В конце концов, убить-то меня можно? Я как-то не проверяла и таким желанием отнюдь не горела: я ведь не суицидница… — Пейн, — в голосе Данзо звучало злорадство, — приятно познакомиться. Я открыла рот и пробурчала что-то вроде: «А мне не очень». Не думаю, что меня услышали; да если и услышали, то едва ли обратили на мои слова внимание. У меня тут была одна-единственная обязанность: орать погромче, чтобы все слышали и боялись. Ага. Заору я. Как же. Да если я посмею хоть словечко пикнуть, Нагато меня потом точно уничтожит. И снова я почти завыла от тревоги. Нагато, Нагато, упёртый ты Узумаки, где ты? Что с тобой? Не убили ли тебя эти изверги? Да, не думала, что стану плохо относиться к старику Третьему: вот он мне и вправду нравился. Не очень хорошим правителем он был, конечно, но, по крайней мере, пытался жить честно и устранить имеющиеся противоречия. Да и не проявлял он такой безумной жестокости, как Данзо, торжествующе пялящийся на меня единственным родным глазом. — Ты в наших руках, — негромко промолвил Данзо. — Осталось лишь узнать, кто ты и твои союзники. Они тоже в нашей тюрьме. Повисла неловкая пауза. Я лихорадочно пыталась сообразить, кого ещё поймали вместе со мной. Нагато? Обито? Итачи? Все трое не из того теста слеплены, чтобы сдаться после одного поражения. И каким же титаном надо быть, чтобы победить эту троицу и взять её живьём? Либо старик Третий ещё не совсем одряхлел, либо мои компадре настолько вымотались, что их взяли тёпленькими, либо Данзо блефует. Впрочем, сейчас я в этом не была настолько уж уверена. — И, — Данзо ехидненько сверкнул глазом, — мы выясним также, откуда у тебя риннеган. Как тебе удалось его сымитировать? И уже не в первый раз меня ловят на этом. Я открыла рот, лихорадочно придумывая ответ — и неожиданно для самой себя выпалила: — Я скажу, но не раньше, чем ты объяснишь, откуда взял Мангекё шаринган, который прячешь под этой повязкой! Теперь словами поперхнулся уже Данзо. Хирузен подозрительно покосился на него и даже вынул изо рта трубку. Кажется, это был и впрямь очень интересный вопрос.