По следам Братьев Гримм

Это случилось тогда, когда Бога еще можно было лично встретить на проселочной дороге, выпивать с чертями в трактире было привычно, а крестить младенцев считалось делом обязательным. Было у одного бедняка двенадцать душ детей. И вот родился на свет тринадцатый ребенок, и не знал бедняк, как из беды выбраться, прокормить тринадцатого он был едва ли в силах. Но делать нечего, пошел бедняк искать крестного, и был он так потерян и огорчен своей тяжелой ситуацией, что дал зарок: пригласить в крестные первого, кто встретится ему на пути. И вышел ему навстречу юноша, в одеждах черных, с волосами длинными, да с такой тьмой во взгляде, что отшатнулся бедняк. Но слово, данное Богу, надо держать! Подошел он к юноше и пригласил его в кумовья. Согласился тот и пришел на следующий день ровно в назначенный час, стал крестным и, напоследок окинув взглядом собравшихся на крестинах, усмехнувшись, вышел вон. Выскочил из избы бедняк вслед за ним. — Постой! — выдохнул. — Я тебя позвал, да ничего о тебе не знаю, а ведь ты крестный моего сына теперь! Скажи, кто ты есть? — Я Смерть, — ответил юноша. — И я одарю твоего сына богатством и славой, да заберу навсегда раньше, чем ему то положено. Заплакал бедняк, запричитал, Богу замолился, да поздно: сделанного не воротишь. И решил он скрыть от всех случившееся. Вырос сын его в неведении в рослого красивого юношу. Силен был, добр да умен не по годам. И не раз вспоминал бедняк о куме, о словах его, но не появлялся тот с тех пор ни разу, и успокоилось отеческое сердце. А когда исполнился сыну его, Геносом названному, пятнадцатый год, все же явился Смерть, да лишь ему. Вышел из лесной чащи, представился крестным и рассказал, кто он есть. Но не испугался Генос, а лишь смотрел на Смерть, на волосы его смоляные, на глаза, в которых туман клубился, да на чувственные губы. Замолчал на мгновение Смерть, не такой реакции ожидавший. И сообщил, что таил годы, время нужное выжидая. Показал Геносу тра́вы и нарек его лекарем стать, ведь с помощью этих трав, силой неземной одаренных, сможет он спасти от смерти любого: что принесет ему богатство и славу. — Да только одно условие есть, — предупредил Смерть. — Я быстр, и каждый раз, когда придешь ты к больному: я уж буду там. И ты смотри, с какой стороны от него я стою. Если справа, то вылечишь ты его травами, что я тебе указал. А если слева, то ничто не спасет, заберу я жизнь. Согласился с условием Генос и обрадовался — что Смерть, покорившего его собой, сможет часто видеть. Исполнил он его зарок, стал лекарем, и за несколько лет прославился так, что говорили о нем люди: «только посмотрев на человека, может он его вылечить». Да только пришло все же время испытания, Смертью запланированного. Случилось однажды, что заболел король. Позвали Геноса и видит он, стоит Смерть слева, и значит суждено королю умереть. Понял Генос, что нет у него ни шанса наказания избежать, но все равно упрямо выполнил свою работу: переложил короля на постели так, чтобы Смерть справа от него оказался, и вылечил травами. Изогнул Смерть губы в страшной улыбке: — Вот и обманул ты меня! Долго ждал я, пока ты это сделаешь, и теперь мой ты навеки, ничто тебя не спасет! Склонил Генос голову в согласии: — Готов я Смерть принять. Не боюсь я тебя, а желаю так сильно, что не жалею о своем обмане, делай, что хочешь — я твой. Обомлел Смерть от речей таких дерзких, да и рассмотрел, наконец, во взгляде крестника чувства истинные, что так давно его душу светлую томили. Понял он, что и правда примет тот его наказание беспрекословно, и крика боли не издав. Дрогнуло сердце Смерти, забилось оно, давно камнем в груди запертое. И решил он иначе поступить. Повел он крестника с собой в царство подземное и показал ему тысячи тысяч свечей, горящих необозримыми рядами. Одни были совсем большие, другие средней величины, а третьи и вовсе крошечные. Каждый миг одни зажигались, а другие гасли, плавились они от воска, стекали на земляной пол, да застывали навеки. — Эти свечи, — сказал Смерть. — Души человеческие. Не буду я наказывать тебя так же, как и других людей, напротив — дарую я тебе жизнь вечную. Отныне никогда не погаснет пламя твоей жизни: как бы ты того ни захотел. И больше не сможешь ты лечить болезни людские, станешь сам ты Болезнью и будешь помогать мне в моей работе во веки веков. Так и говорят поныне, что ходят Болезнь и Смерть вместе и любят они друг друга: так было, и так будет.