Яркие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь просвет в занавесках, слепили глаза. На улице было светло, скорее всего, время уже ближе к обеду… Лето подходило к концу и в пейзаже за окном виднелись нотки приближающейся осени: скопления тёмных тучек, пара опавших листьев, которые ветер носил по улицам. Несмотря на то, что осень буквально наступала на пятки тёплому времени года, погода всё ещё была светлая и тёплая, ведь в Корее осень приходит не с наступлением сентября, а позже на месяцок, а то и больше.
Чонгук приоткрывает глаза, потягивается, словно котик, поднимает левую руку и смотрит на выгравированное на запястье «Мин Юнги». На то, что заставляет его грустить, но в тоже время и радоваться. Ему кажется забавным знать то, что у тебя есть человек, который соединён с тобой нитью судьбы. Он как ребёнок, ждёт встречи со своим соулмейтом, но, как и многие дети, не верит в плохие стороны этого мира. Или просто отказывается верить, отгораживаясь от той боли, что ему уже причиняли.
Прикрыв рот рукой и зевнув, словно лев, трёт глаза и поворачивает голову в сторону юноши, который еле слышно посапывает. Тэхён лежит на спинке, одну руку держа за головой, а другую на животике. Футболка немного задралась, поэтому был виден слегка накаченный торс, а из-под серых спортивных штанов виднелась красная резинка от боксёров. На самом деле, картина спящего Тэ заставляет Гука улыбнуться. Ким старше Чона всего лишь на 2 года, и учатся они на одном курсе, но хён ведёт себя часто, как ребёнок, хотя таковым, можно сказать, и является
девятнадцатилетний Чонгук.
Чон вылезает из тёплой кроватки и собирается идти готовить завтрак, но боль в груди заставляет его остановиться и опуститься к полу. Уже несколько месяцев на теле юноши не появлялось новых порезов, пусть боль в груди и была, но она была терпимая. Что же сейчас изменилось? Парень сидит так пару минут и только собирается подняться, как слышит сзади хрипловатый голос соседа.
— Ты чего? — потирая глазки, спрашивает Тэхён, разглядывая младшего.
— Ничего, — невозмутимо отвечает Гук.
— Что тогда делаешь на полу? — сузил глаза, якобы не веря ответу младшего.
— Просто мизинцем ударился, вот и согнулся от этой
а-а-адской боли, — улыбнувшись, протягивает парень и поднимается с места, направляясь на кухню, и Тэхён следует его примеру.
Плотно позавтракав, парни направляются в университет, где почти на каждой паре Тэхён сладко спит, но все преподаватели его будят и ругаются, а Чонгук лишь улыбается с этой ситуации. Боль в груди всё ещё не утихает, а моментами даже становится сильнее. Но к счастью, пары пролетели быстро и осталось пережить последнюю — физкультуру. На самом деле, Ким и Чон обладают сногсшибательными телами, за которыми они
тщательно следят, поэтому толка в посещении этой пары они не видят. Но сегодня — исключение, всё же первую пару пропускать нельзя…
Учитель Хван Джи был тем ещё дьяволом: в первый день заставил сдавать 2 километра на время. Чонгук бежал в первом забеге и чувствовал себя, мягко говоря, не очень: боль в груди с каждым шагом становилась всё сильнее, из-за чего дыхание сбивалось. На последнем круге парень ускоряется, обгоняя своих «соперников» на один круг, и в итоге финиширует первым.
Пройдя небольшое расстояние, чтобы хоть немного восстановить сердцебиение, а с ним и дыхание, парень останавливается и облокачивается на коленки. Понимание того, что перед глазами всё мутнеет, доходит не сразу, а вскоре и вовсе осознаёт, что вдохнуть из-за давящей боли он просто не может.
Чонгук поднимает взгляд на оклик знакомого глубокого голоса, который доносится как будто издалека.
— Чонгук, ты чего? — подходит к юноше Ким, но останавливается, когда младший вытягивает руку вперёд, как бы показывая жест «стоп».
Чон стоит пару секунд, пытаясь вдохнуть воздух, но в какой-то момент ноги подкашиваются из-за резкой боли в икрах, на которых мгновенно выступают кровяные порезы. Не успев осознать, что произошло, Гук теряет сознание и падает на пол.
Глаза тёмноволосый открывает только через день, всё это время проведя без сознания. Два добрых десятка порезов, появившиеся за это время, доставляли неимоверную боль, которая утихала после приёма обезболивающих.
Так прошло около четырёх дней. Тэхён приходил каждый день и часами на пролёт сидел около койки и рассказывал, что нового случилось. Чонгук, конечно, улыбался и радовался приходу друга, но иногда казалось, что он уходит глубоко в свои мысли, закрываясь в своём мирке. Он на самом деле выглядел так, как будто болел очень серьёзным заболеванием, а иногда выглядел почти как труп: бледная кожа, на которой виднелись алые порезы. К большому счастью, почти через неделю раны зажили, обезболивающие почти не давали и цвет кожи стал привычный для Гука, но несмотря на поправление, парня оставили в палате ещё на пару недель.
***
Дверь бесшумно открывается и в комнату входят трое парней: два высоких и один чуть ниже. Не говоря и слова, последний парень ложится на кровать, а двое других присаживаются на диван неподалёку, через какое-то время полной тишины юноша с кровати начинает кашлять, причём не так, как будто подавился или горло запершило, а так, словно он курит на протяжении многих лет. Хотя, подождите, так и есть: Юнги курит уже лет пять, а Намджун всё это время так и не понимает, почему тот так гробит своё здоровье.
— Юнги, ты в курсе, что этот кашель — далеко не норма? — прерывает тишину широкоплечий.
— Джин, отвали, я не намерен слушать лекции по поводу курения. Вы знаете, что я не брошу… — с льдинкой в голосе отвечает Юнги, прикрывая глаза руками.
Парни ещё несколько минут молчат, обдумывая состояние Юнги, хотя, скорее всего, тема их мыслей — это их однокурсник — Ли Тоён.
Неделю назад, в университете пронеслась ужасная новость о том, что один из студентов покончил жизнь самоубийством и всё из-за того, что его отверг соулмейт. И мало того, что просто отверг, так ещё всеми бранными словами сказал, как его ненавидит, после чего тот бедный парнишка попал в реанимацию с наисильнейшими порезами. Боль от порезов, боль в области груди и что ещё хуже — осознание того, что отверг человек, который предназначен судьбой. Всё это сильно повлияло на душевное состояние Тоёна и, не выдержав этого напора, он покончил жизнь самоубийством, спрыгнув с крыши больницы.
Всё бы ничего, но это был близкий знакомый Юнги. Парень не впервые терял близкого человека, не впервые видел, как предназначенные причиняют друг другу боль, и уж точно не впервые начинал ненавидеть связь соулмейтов. Кажется, что Мин пропитался неприязнью к своему предназначенному, пусть ни разу его не видел, да что уж, даже имени его он не знает… А ведь о последствиях он даже не думает…
В итоге всю неделю парень ходил в ужасном настроении, что можно было понять, но вот то, что он <i>выплёвывал это настроение и ненависть на человека, предназначенного судьбой — нет. Намджун, конечно, говорил, что Юн делает неправильно и он не должен так говорить, но разве старшего это волнует? Он просто страдает из-за потери знакомого.
В комнате все молчат, разве что Юнги очень сильно кашляет.
— Ты не считаешь, что тебе нужно показаться врачу с этим кашлем? Не думаю, что этот кашель из-за курения… — прервал тишину Намджун и, не дождавшись ответа, продолжил: — завтра идёшь в больницу. Отказ не принимается, и я лично буду тебя сопровождать, чтобы ты куда-либо не смылся…
Ким взял за руку Джина и вышел из комнаты, не желая слушать
отказа Юнги. Который, после удаления из помещения друзей, лёг на бок и попытался заснуть, но появляющиеся кошмары не давали этого сделать. Поэтому, после нескольких попыток заснуть, которые заканчивались пробуждением, Мин вышел на балкон и достал пачку сигарет. Сделав пару затяжек и выдохнув ядовитый дым, долго сидел на холодном полу, смотря на звёздное небо.
На следующий день
Юнги всё же согласился пойти в больницу, ведь Намджун настаивал на этом, но что было хуже, так это — Джин. Он-то уж точно от своих слов бы не отрёкся, поэтому почти силком тащил младшего в больницу. Сокджин, как самая настоящая мать, ухаживал за своими близкими, хотя он был на год старше Мина, а казалось, что у них разница лет пять.
Зайдя в нужный кабинет, парня осмотрели и в итоге подытожили.
— У вас пневмония. Но пока всё не запущено, я советую вам ходить к нам на лечение, — ставя печать в книжке, сказал врач.
Потом тоже самое сказали Намджуну и Джину, и первый, не слушая отказов
больного, согласился и сказал, что на днях оплатит лечение, а Юнги это конечно же не понравилось. Причём не только то, что будут платить за него, так и то, что он вообще должен ходить на лечение.
***
Тэхён торопился к Чонгуку, почему-то сегодня ему не терпелось встретиться с младшим, поэтому он купил вкусняшек и теперь мчался в палату, но, получив замечание одной из работниц о том, что бегать тут нельзя, перешёл на быстрый шаг. Но впереди него шли трое парней и что-то бурно между собой обсуждали, не давая Киму протиснуться меж ними. Пылая от злости, Хён собирался выкрикнуть грубое: «подвиньтесь, мать вашу. Вы тут не одни!», как самый низкий вдруг из-за чего-то обозлился.
— Да пошли вы! — повысил голос парень и быстрым шагом направился вперёд.
— Мин Юнги! — окликнул его высокий, но реакции не последовало. — Твою мать, Мин Юнги! Ну-ка, остановился!
Двое парней перешли на лёгкий бег, догоняя юношу, который уже поворачивал за угол в конце коридора.
«Мин Юнги?! Тот самый? Быть не может…» — вдруг подумал Тэхён, а сердце ускорило свой темп.
