***
Он спускается на кухне в полной уверенности, что Селина ушла. Но она там. Сидит на столе в его кофте, которая из-за большого размера открывает хрупкое плечо. В джинсах, которые все же нашла среди беспорядка в кабинете отца. Ее волосы кажутся в свете солнца полупрозрачными, отчего само ее присутствие выглядит миражом. – Я думал, ты ушла, – тихо, чтобы не спугнуть видение. – Да, я тоже так думала, – не поворачивая головы, смотря куда-то в сторону окна. – Ты так и не ответила вчера на вопрос. Почему ты здесь? – он не знает, зачем снова поднимает эту тему, но почему-то услышать ответ жизненно важно. Селина поворачивается медленно, смотрит, не моргая несколько секунд: – Если не прекратишь расспросы, придется все съесть самой. Она легко спрыгивает со стола и поднимает крышку сковороды, под которой шкворчит яичница. Брюс не находит слов, чтобы объяснить это внезапное явление. – Не думал, что ты умеешь готовить, – он видит, как она замирает на секунду, а затем, словно, приняв для себя какое-то решение, растягивает губы в улыбке и прищуривается. – Не умею, но попытаться стоило, – она пожимает плечами и закончив раскладывать еду, убирает сковороду. – Спасибо, – наконец выйдя из ступора, произносит Брюс, – ну, за завтрак. Селина подходит к нему плавно, словно она действительно кошка, и обвивает руками спину, утыкаясь в грудь Брюса. Они не знают, сколько стоят так, но каждый боится разрушить хрупкость момента. – И перестань задавать этот вопрос, – мягко говорит она, а затем поднимает на Брюса полный нежности взгляд, – у меня были здесь дела, вот и пришла, – наконец отвечает Селина. "Я хотела убедиться, что ты в порядке" читает он между строк и улыбается в ответ.Часть 3
18 апреля 2018 г. в 17:02
Три неочевидных факта: Брюс разговаривает во сне, храпит и обнимает так, что воздух из легких выбивает напрочь. Весь какой-то дерганый, он все время ворочается, подбирая под себя одеяло, которого Селине и так слишком мало. А ближе к утру он и вовсе вдруг садится на кровати, и промычав что-то нечленораздельное, укладывается обратно на смятые простыни. Селине приходится прикрыть рот ладонью, чтобы не разбудить Брюса своим смехом, что так и норовит вырваться и испортить ставшую привычной тишину ночи.
Когда он вдруг начинает храпеть, мысль спать с Брюсом в одной кровати уже не кажется хорошей. Да что там, в кровати. В комнате. В доме. В городе. Первой реакцией становится желание скинуть Уэйна на пол. Но, приподнявшись на локте и заглянув в лицо Брюса, мысли о мести как-то странно улетучиваются, оставляя неприятное послевкусие. Он другой, когда спит. Совсем на себя не похож, словно искусственный. На лице будто маска безразличия ко всему и всем. К ней. Из мыслей ее вырывает вновь появившийся храп. Закатывая глаза, Селина лишь устраивается удобней на его груди и закидывает ногу на бедра Брюса.
Она не может уснуть, хоть парень под ней уже и перестал храпеть. Запах геля для душа выветрился, поэтому она снова чувствует аромат Брюса, который ни один парфюм перебить не в состоянии. Она забивает ноздри его запахом, впитывая в себя, как губка. Словно фотографии, воспоминания о недавних ласках начинают проявляться яркими всполохами моментов, расчерчивая сознание. Голова начинает кружиться, а воздуха становится катастрофически мало для вдоха. Внизу живота болезненно тянет. То ли от запаха, то ли от близости, то ли от воспоминаний. Она медленно ведёт пальцами по шее Брюса вниз, спускаясь на грудь. Обводя ключицы, снова глубоко вдыхает аромат горячего тела, закусывая губу, чтобы не застонать. Аккуратно царапает ногтями живот и спускается ниже, под одеяло. Брюс хмурится, приоткрывая рот и шумно выдыхая. У Селины перед глазами мутнеет и во рту пересыхает, но остановиться сейчас сродни самоубийству. Она продолжает двигать рукой, выдыхает ему в шею, которая тут же покрывается мурашками, а сам Брюс вдруг дергает головой и морщит нос от неожиданной щекотки. К слову, дергает он не только головой. Точнее, напрягается, отчего Селина прячет красное от стыда лицо в сгиб шеи Брюса. Глянула бы она четырнадцатилетняя на себя сейчас, так сразу скинула бы с лестницы без выяснения обстоятельств. Но Селине больше не четырнадцать, и это особенно остро ощущается в том, как она прижимается бедрами к Брюсу, стараясь унять приятное покалывание. Рука затекает от неудобного положения, но повернуться сейчас не представляется возможным, иначе Брюс проснется. А ему точно не стоит видеть ее такой: напряженной, явно съехавшей с катушек, лежащей на нем обнаженной, и с рукой, двигающейся по бугорку под одеялом. "Ну здорово, Селина, докатились. Мастурбируешь парню, пока он спит. Прекрасно", – думает она, увеличивая темп движений.
За всеми мыслями и ощущениями, она не замечает, как Брюс утыкается ей в макушку и стонет сквозь зубы.
– Просто. Продолжай. Спать, – бурчит Селина, задыхаясь.
– Сложно спать в таком состоянии, знаешь ли, – замечает Брюс, пока мозг окончательно не отключился, – стой, подожди.
Он хватает ее за руку и вытягивает из-под одеяла. Селина на секунду замирает, но, быстро придя в себя, вырывается и заваливаясь на бок, отворачивается:
– Доброй ночи.
Брюс несколько секунд недоуменно сверлит ее спину взглядом:
– Почему ты не спала?
– Я спала, – наигранно зевая, отвечает Селина, – но проснулась из-за землетрясения.
Брюс удивленно хмурится:
– Какое землетрясение?
– Вызванное твоим храпом, – она оборачивается и хмыкает, – заранее сочувствую твоей будущей жене.
– Если она у меня будет, – парирует он, а потом понимает первую часть высказывания, – я не настолько громко храплю.
– Убери это возмущение со своего лица. Это я так должна выглядеть оттого, что ты не давал мне спать, – Селина садится на кровати и прищуривается, пытаясь выглядеть разозленной.
– Поэтому ты решила отомстить и не давать мне спать, – Брюс растягивает губы в улыбке, довольный тем, что раскусил хитрый план.
– Ну да, и спать тоже, – Селина с удовольствием наблюдает за тем, как Брюс сжимает губы и опускает глаза вниз, – ну что, спать?
Парень тут же поднимает на нее взгляд и хмурится:
– Боюсь, у меня есть маленькая проблема, которая не позволит спокойно уснуть.
Селина хихикает и пытается расправить складки одеяла:
– Не прибедняйся, не такая уж и маленькая.
Девушка поднимает свой взгляд на Брюса, и по его резко покрасневшему лицу понимает, что только что сказала.
– Ну, я не совсем это имел ввиду, – начинает Брюс, пока Селина залезает под одеяло с головой, лишь бы он не видел ее смущение, – но знаешь, я бы не отказался от твоей помощи.
Макушка Селины резко высовывается из-под одеяла, над самой кромкой которого праведным гневом горят зеленые глаза. Она пытается вытащить руку, но запутывается в одеяле окончательно и с громким стуком валится на пол. Что ж, надо отдать Брюсу должное, он не издает ни звука, хоть Селина и знает каких трудов ему стоит не засмеяться в голос. Чертыхаясь и приговаривая: "кошка, кошка – грация картошки", она наконец выпутывается из мягкого плена, вытягивается в полный рост и тычет пальцем в сторону двери:
– Там душ. Он поможет тебе разобраться с твоей, – Селина делает пальцами знаки кавычек, – "маленькой" проблемой. А я ложусь спать.
И гордо подняв подбородок, девушка вновь залезает на кровать, на этот раз даже не пытаясь прикрыться.
– Селина, – он зовет ее мягко, проводит нежно пальцами по плечу.
– Не надо, – она отвечает грубо и даже зло.
И Брюс в очередной раз пытается понять эту резкую перемену. Его усталый голос разрезает тишину:
– Как долго ты будешь это делать? Притворяться, я имею ввиду. Вчера ты была другой: честной, открытой. А сегодня ты снова безразличная, будто не было этой ночи. Всего этого, – в голосе Брюса тоски столько, что на весь Готэм хватит с лихвой.
Селина отмечает в своей голове галочкой очередную совершенную ошибку, когда оборачивается и тонет в печали зеленых глаз.
– О, я поняла. Хочешь, чтобы я была милой, да? – она снова ощеривается, пытаясь скрыть, что Брюс копнул слишком глубоко, задел то, что не следовало.
– Я хочу, чтобы ты была собой. Но не хочу, чтобы закрывалась от меня, – у него руки дрожат, хоть он и пытается это скрыть, заламывая пальцы до хруста.
– Как думаешь, кто мы? – Селина садится точно напротив и пытается казаться безразличной. Снова.
– В каком смысле? – он выдерживает паузу, прежде чем спросить. Он не хочет снова остаться с разбитым сердцем.
– Это не вопрос с подвохом, – усмехается и склоняет голову набок, – Кто мы друг другу? После этой ночи? Думаешь, мы встречаемся? Что мы теперь пара? – с чего они вообще это снова начали, в голове не укладывается, все же было хорошо.
– Нет, не думаю. Мы – это мы. Кажется, этого ты хотела, – Брюс смотрит упрямо, но чувствует, что скоро сдастся. С ней всегда так.
– А чего хочешь ты? – Селина задаёт вопрос небрежно, как бы между прочим, скрывая интерес за слоем безразличия
– А знаешь, уже неважно, – он сдается, сил не хватает ее понять, – ты права, стоит сходить в душ.
Он выходит так быстро, что Селина сообразить ничего не успевает. Закрывается пальцами в волосы и тянет, чтобы привести мысли в порядок. Вот он был рядом, теплый, домашний, ее. Селина распахивает глаза в недоумении. Пытается очистить разум, но токсин уже проник под корку, просочился в мысли. Ее Брюс. Он ведь и был таким этой ночью. Таким она его воспринимала, когда целовала, касалась там, где вздумается. И мысли не допускала, что это с ним может делать кто-то другой. Что с ней она позволит делать это другому. Нет, не другому. Не ему. Осознание бьёт под дых и легкие выворачиваются наизнанку долгим выдохом. "Я хочу, чтобы ты была собой" светится неоновой вывеской под закрытыми веками. "Ох, Би, в этом и проблема. Я не знаю, кто я".