Traveling soldier

Питер бросил беглый взгляд на свой кофе, когда Уэйд с широким зевком вошёл в кухню. На нём были та же изношенная футболка и те же боксеры с узором в виде сальсы, в которых он лёг спать прошлой ночью. Не то чтобы Питер должен был когда-либо узнать о том, что Уэйд пробрался в дом среди ночи, не шумя, чтобы не разбудить его. Через три недели он даже не сказал Питеру «привет». И, хуже всего, не снял свою маску: он спал в ней и в ней же пришёл на завтрак. Было бы преуменьшением сказать, что Питер волновался. – Добрый денёчек, сладенький! – весело встретил его Уэйд, растягивая гласные. – Так давно не виделись, а? – Ты не должен носить её дома, – сказал Питер, тыкая ложкой в маску Уэйда. Уэйд затрясся от смеха. – Не указывай, что мне делать, ты же не моя мамочка, – и он наклонился для поцелуя, однако Питер отстранился. – Чё за хрень? – Я не буду целовать это. Уэйд явно напрягся из-за его слов, и Питер буквально почувствовал кожей его пронзительный взгляд, как бы говорящий: в чём, чёрт побери, твоя проблема, Питер? Он прикусил губу. Очевидно, у Питера действительно были проблемы. Не было абсолютно ничего плохого в том, чтобы носить чёртову маску дома. Поблизости же не было ни проклятого борделя, ни отеля, в котором Уэйд мог бы спрятаться, если что. – Ты же прекрасно всё понимаешь. – Я так не думаю. Питер стиснул зубы. Он знал, что он играет с огнём. Уэйд был холоден и держал дистанцию, словно разговаривал с незнакомцем, и Питер злился. И на Уэйда, и на самого себя; если Уэйд не может снять маску и взглянуть на него после всего… то в чём тогда смысл? У Питера была парочка вариантов. Может быть, Уэйд попросту забыл снять маску; он же не сделал ничего больше. Но Питер потратил так много времени, так много сил, чтобы убедиться, что Уэйд никогда не почувствует себя некомфортно, находясь рядом с ним; что дом стал местом, где им не нужно было больше притворяться теми, кем они были снаружи; где были двое – и не было ничего важнее… Что Питер должен был сказать? «Детка, пожалуйста, это же не трудно»? Речь шла не об отказе идти на тусовку. Маска Уэйда была стеной, которую не смог преодолеть даже Питер; он так старался, так сражался за эту победу – и разве всё это было лишь для того, чтобы теперь позволить Уэйду натянуть её снова? В общем, он должен, должен был сказать хоть что-то. Но прежде чем он обрёл дар речи, Уэйд схватил его за плечи и развернул лицом к себе. Питер мог различить под маской линии его бровей, гневно сведённых вместе. – Это часть меня, Питер, – выплюнул Уэйд. – Ты можешь отрицать это и верить в то, во что хочешь верить, мы можем играть в милый уютный домик до самой твоей смерти, но – с маской или без неё – я всё ещё чудовище. Нет, Питер не испугался, дрожь, поселившаяся в его теле, была вызвана не страхом – он знал, что смог бы одолеть Уэйда, если бы пришлось. Это было бы больно, но совсем не так больно, как слышать, кем снова называет себя Уэйд. – Нет, ты не чудовище, – пробормотал он, благодаря бога за то, что голос не изменил ему, и дотронулся до Уэйда. На этот раз отстранился Уэйд, и Питер вдруг почувствовал себя неудачником. Он был так наивен, он думал, что он может прекратить пытаться, он думал, что… что он всё исправил. Он думал, что всё будет хорошо. Уэйд присоединился к Громовержцам, Уэйд нашёл своё место! – по крайней мере, так казалось… Уэйд наконец стал героем, которым он всегда хотел быть. Независимо от того, что думал Питер, Уэйд гордился собой. Он всегда делился с Питером последними сплетнями о Мстителях, постоянно трепался о своих героических поступках и шутил про голову Сокола. Он выглядел… счастливым. – Ты не чудовище, – Питер попробовал ещё раз. – Ты герой… – Не смеши меня, – выплюнул Уэйд. – Мы не герои. Мы убийцы. – Уэйд, что происходит? Это на тебя не похоже… – Что на меня не похоже? По-твоему, ты меня знаешь? Я сам себя не знаю! Питер отшатнулся. Голос Уэйда был полон гнева и отвращения к себе, и это было больно, и это резало Питера как нож. Уэйд фыркнул и склонился над раковиной, опершись на ладони. Питер осторожно потянулся к нему, чтобы дотронуться, но его оттолкнули. – Не трогай. Я отвратителен. – Ты не такой, – прошептал Питер, нежно поглаживая его руку. Теперь Уэйд не оттолкнул его, но напрягся и медленно выдохнул через нос. Он позволил Питеру обнять себя со спины, устроиться подбородком на плече. – Я собирался притвориться. Забыть, в конце концов. Но ты должен был заставить меня рассказать, а? Ты всегда заставляешь. Ты всегда пытаешься помочь. Всё исправить. Но не на этот раз. Я не могу позволить тебе смотреть на меня. Не после того, что мы сделали… Что я сделал. Питер сглотнул и обнял его крепче. Он чувствовал дрожь Уэйда – и мягко гладил его спину. – Расскажи мне, что случилось. – Это был несчастный случай! – всхлипнул Уэйд и стиснул Питера в объятьях, едва не сломав ему рёбра. Питеру было плевать. – Я верю тебе. И не буду осуждать. Просто поговори со мной, детка. Уэйд глубоко вздохнул, и Питер закрыл глаза. Он знал, что сейчас услышит что-то ужасное – и знал, что он должен будет сдержаться. Он мог справиться с этим, что бы это ни было, он собирался с этим справиться. Вместо Уэйда, если Уэйд не сможет. Всё равно. – Они были детьми, Питер, просто детьми…