Аллилуйя

«Не печалься, господин, и положись на волю Всевышнего. Одно неудачное сражение еще не есть хевсэд». Слова простого воина, оброненные сразу после отступления, не выходили теперь у Давида из головы. Прямая атака, на которой смог настоять Совет на четвертые сутки, обернулась не проигрышем — ничьей, но привела к значительным потерям. Давид лишился трети войска, самой преданной его части, которая ценой своего пленения защитила мацви, а захватить хоть пядь чужой земли не удалось. Более того, люди Йонатана, словно хорошо осведомленные, какие отряды отвечают за сохранность пищи, уничтожили половину провианта. А это означало, что лагерь Давида сможет продержаться еще только двое-трое суток. Горький вкус от этих многочисленных потерь напоминал глоток гнилой воды из кувшина, слепленного неумелым гончаром. Мацви понимал, что подвел своих людей и не смог защитить их. Он хотел участвовать в атаке, повести за собой войско, но опять же знатные наар отговорили его: — Ты не искусен во владении мечом, пусть и деревянным. Это тебе не пастушеский нож, которым перерезают глотки шакалам. А пленение мацви — это полный хевсэд сразу, — насмешливо обронил Натан, легко играя оружием в обеих руках под одобрительные кивки членов Совета, — дозволь мне пока исполнить твою роль. Владению мечом обучаются на тренировках. Именно ими тебе и стоило заняться, а не возней с эдер. И кто знает, был бы исход битвы иным, если бы Давид не послушался неудачного совета мефакэд? То ли Натан в этот раз не очень-то старался, то ли солдаты впервые отказалась слушаться кичащегося своим высоким происхождением юношу, все больше раздражающего их на контрасте с новым мацви. Отряд знати почему — то очень быстро оказался разбит. Войско Йонатана пошло в ответное наступление. Его-то еле и сдержали простые воины, вставшие на защиту Давида. Они окружили его живым щитом, когда мефакэд царского сына попытались прорваться и пленить пастуха. Более того, обычные солдаты отбили у вражеского войска двух знатных наар — Азриэля и Реувена, посчитавших, что Давид станет для них легкой добычей и славным трофеем в не очень-то больших пока ратных заслугах перед Йонатаном. И будущий казначей, и знаток ядов уже давно искали повод доказать адон-цаир, что также преданы ему мечом, как и своим особым искусством. Йонатан никогда не пускал их в атаки, а сегодня дал свое позволение, поскольку решил, что противник не столь силен. Кроме умения считать деньги, Азриэль обладал даром убеждения в спорах и переговорах. Реувен хорошо знал, как отличать мертвую, отравленную воду и пищу от не несущих вреда. Их утрата для Йонатана в условиях настоящей войны была сопоставима с третью войска, плененного у Давида. — Мы отступаем, — коротко бросил Давид, понимая, что атака уже скоро может обернуться поражением и ни к чему не приведет. — Это мой приказ. — Отступаем и не преследуем, — минутой позже обронил Йонатан, когда понял, что его мэфакэд не вернутся и стали отныне заложниками Давида. *** Теперь Давид сидел в одиночестве у костра, а простые воины, да и знать, словно понимали, какие тяжелые мысли роятся в его голове, а потому не подходили близко и не заговаривали с ним. Куда-то подевался и шумный, неугомонный елэд. «Господи, прости меня за то, что я принял людской голос за Твой. Я каюсь перед Тобой, Всемогущий, так как совершил ошибку, когда послушался их, а не Тебя. Всевышний, только Ты отныне и навсегда будешь говорить, куда идти мне и моему народу. Прошу Тебя, верни свое благословление не ради меня, а для Твоих людей, и я поведу их на славу Тебе», — шептали безостановочно губы Давида. А далекие холмы равнодушно молчали. Им было нечего сказать убоявшемуся следовать предначертанному. Они сжалились над ним, только когда Давид пообещал, что он сам или его потомки создадут Город городов, первый и главенствующий над всеми земными, и единственный, где никто не сможет отрицать величие Всемогущего и Его существование. «И если ты, Господи, укажешь мне место и примешь его под свою защиту, он прославит Тебя в вечности. И не будет ни одного народа, который бы не узнал о Твоей цитадели и не преклонился перед ней, и города более великого, чем этот», — обещал Давид. Серые тени наконец-то осели на холмах и снова сложились в четкие, разборчивые рисунки, привычно сменяющие калейдоскопом друг друга. На одном из них стадо было окружено гигантскими охотящимися львами, уже успевшими отбить ослабленных после долгого перегона животных и теперь сжирающих их живьем. Эта картина напоминала не охоту, но бойню. На следующем изображении среди овец стоял мор, вызванный диковинными болезнями. Поле было усеяно не злаками, а трупами умирающих и уже окоченевших животных. А еще на одном — овцы оказались загнанными на крутые, безжизненные скалы, бросались вниз, пытаясь спастись, но лишь разбивались о такие же острые камни на подступах к горам. — Как ты думаешь, Давид, справился бы с этим воин? — гул холмов превратился в привычный властный голос, уже говоривший с наар и вернувший после молитв и обета свою милость. — Нет, Господи. Здесь нужен пастух, — упал на колени избранник. — Только человек моего ремесла сможет защищать, оберегать и вести овец к пастбищам. Воин способен лишь отбить нападение львов. А в остальном он будет бесполезен и вряд ли найдет добрую для овец пищу. Дело солдата убивать, мое — сохранять жизни, даже если потом они потребуются для поддержания других жизней. — Так разве не потому я избрал тебя, а не воина, чтобы ты как пастух вел Моих детей к благоденствию? Не плоди же ошибки тех, кто за свои грехи стал неугоден мне и не гонись за их мирской славой. Помни, что обещал мне, и используй воинов с умением, не уподобляясь им. — Да, Господи. Теперь Давид знал, что делать дальше. Когда он вернулся к себе в шатер, нашелся и Альтер. Мальчишка сидел тихонько сразу при входе и чинил старенькую симлу своего хозяина. Увидев Давида, он засмущался и от волнения поранил палец, на одежде проступила капелька крови. — Прости меня. Я не специально, хозяин. Я уверен, что она тебе больше не понадобится, но на всякий случай. Если тебе надо еще побыть одному, то так и скажи, я сейчас же уйду, — как обычно выпалил скороговоркой мальчишка. — Нет, Альтер, останься, — приказал Давид и сам тоже засмущался того властного голоса, который вдруг появился у него, — прости. Я хотел спросить у тебя кое — что. Как бы ты отблагодарил того, чьи советы вроде и нельзя назвать дурными, но ведут нас не туда, куда указывает Всемогущий? — Ты о Натане, хозяин? — на лице елэд появилась хитрющая улыбка, казалось, от мальчишки ничего нельзя скрыть и он постоянно пребывает в курсе всего, что происходит вокруг. — Пойдем, я покажу тебе кое-что. Я уже давно, сразу как заметил это в первый раз, должен был рассказать тебе. Но я не хотел клеветать на Натана, что он богэд. Но теперь я во всем уверен. Другой вопрос, поверишь ли ты мне. А чтобы поверить, надо все увидеть самому. Альтер говорил загадками, так что Давиду оставалось лишь поспешить за своим быстроногим служкой, который перемещался со скоростью молодой косули и ловко шнырял между шатрами. Они обошли весь без исключения лагерь и остановились у последней палатки, где расположились знатные юноши. — Господин, здесь живет Натан-мефакэд. Только я не думаю, что ты застанешь его. Натана стоит поискать совсем в другом месте. Загляни в шатер и убедись сам, а я подожду снаружи. Все оказалось именно так, как и сказал Альтер. Многочисленные роскошные вещи Натана были раскиданы по его части временного жилища, только его самого не было на месте, так же как и его оружия. — Сасон, где же Натан? — растерянно переспросил Давид у одного из приближенных Йонатана. На красивом, холеном лице юноши (или так только показалось Давиду?) появилось крайне брезгливое выражение, которое, впрочем, тут же исчезло: — Мацви, Натан — знатный наар и сам себе хозяин, чтобы мы следили за ним. Никто не вправе ограничивать свободы и права знати. Даже ты, только что разве царь Шауль и его наследник по велению Пророка, — дерзко ответил Сасон. — Тебе же, как показала последняя битва, далеко до них. — А, я думал, Йонатан оставил здесь хозяином меня и по воле Шмуэля, — бездонные, синие глаза чужака вдруг посерели от гнева, и под их тяжелым, холодным взглядом все присутствующие в палатке неожиданно сжались. Взгляд напоминал короткие, стальные всполохи, разрезающие грозовые облака. И это был совсем другой Давид, нежели тот желторотый юноша, который еще вчера подчинился воле Совета. — Мы подождем Натана здесь, спросим, где он был, и завтра же выдвинемся в новый поход. Это мое решение, и чтобы не терять время, мы не будем его обсуждать с Советом. Очевидная догадка, на которую намекал Альтер, внезапно пришла в голову Давида. Слишком много совпадений, крайне удачных для вражеского лагеря, приключилось за последнее время. И объяснение им было самым простым — кто-то рассказывал Йонатану обо всем происходящем на территории Давида. …Ноги сами несли Натана после неудачной атаки в лагерь царского первенца. Он торопился не просто обрадовать любимого благими вестями, но сообщить о скорой и неизменной победе. Лагерь Давида охватили апатия и уныние, а мацви даже не вышел с речью, чтобы ободрить знать и солдат. Он ушел один молиться в холмы и бросил свое войско на произвол судьбы. Простая солдатня перестала петь песни. Многие костры загасили, потому что в котлах над ними было больше нечего варить, пресной воды осталось лишь на питье. Вот что так спешил поведать Натан своему единственному господину, что даже не заметил двух теней, следующих за ним по пятам. Два воина, подговоренные Альтером, следили за ним почти до самого лагеря Йонатана. А Натан не чувствовал и не слышал их, потому что был уверен — близкое «окружение» Давида, состоящее из мальчишки-служки, пары переметнувшихся не особо родовитых наар и солдат, полностью деморализовано и сломлено. Но неожиданно опечаленным он застал и своего господина. Царский сын встретил его молчанием. В лагере Йонатана не играла победная музыка, а на лицах у приближенных адон цаир, уже узнавших о пленении двух мефакэд, были недоумение и непонимание. — Что случилось, мой Царь, и почему ты так расстроен? Тебе осталось только напасть на лагерь Давида, и победа будет твоей. Она уже почти у твоих ног. Как и десятки других, которые ты уже одержал и еще одержишь. Только Йонатан не торопился с ответом. Виной тому опять были странные знаки, которые послала судьба на очевидный раньше вопрос — станет ли он наследником своего отца и новым царем. Возможно, Реувен помог бы истолковать неясные ответы по-другому, нежели то, что в них читалось Йонатану, но знатока ядов и символов больше не было рядом. Равно, как и спокойного, рассудительного Азриэля, тихий смех и тонкие, полные аллегорий шутки которого часто поднимали настроение. На войне их пленение могло бы закончиться публичной казнью или жертвоприношением, если бы не удалось договориться об обмене родовитыми заложниками. — Помоги мне, Натан, забыться сегодня, — произнес совсем тихо царский сын. — А завтра будет то, что должно случиться. И тот постарался помочь. Вот уже слишком много лет прошло после того, как Натан оказался наедине с воином в палатке, а потом больше никому не позволял вторгаться в свое тело. Оно помнило одновременно боль вначале и острое наслаждение после, а также полное растворение в любимом. Воина убили через три новолуния на глазах у Натана. Отец — мефакэд не позволил сыну рискнуть жизнью, чтобы спасти не особо знатного солдата. С тех пор юноша не испытывал ничего к тем, кто приносил облегчение возбужденной плоти. Почему царский сын стал исключением, не знал и сам Натан. До этого Йонатан всегда отдавал ему ведущую роль как опытному и искусному в ласках. Но мефакэд понимал, что рано или поздно адон цаир захочет узнать и обратную сторону удовольствия. И уже слишком давно Натан мечтал о том, как подарит свое тело новому возлюбленному. …Натан провалился в глубокий, полный сладкой истомы и воспоминаний сон после того, как перед рассветом вернулся в лагерь Давида. Он не заметил, какая тишина стоит в шатре, в котором больше не было других знатных наар, а под одеялами вместо их тел были набиты тряпки. Мефакэд проснулся от металла, приставленного к горлу. Два его боевых меча держали простые солдаты, а у изголовья ложа стоял… Давид? И было трудно поверить в то, что пастух за ночь смог повзрослеть на несколько лет. ________ Примечания автора: хевсэд — поражение мацви — главнокомандующий мефакэд — командир елэд — дитя, ребёнок наар — юноша адон-цаир — молодой господин эдер — стадо симла — нижняя рубашка, платье богэд — предатель