Аллилуйя

Самое худшее в страхе было то, что он возник ниоткуда и не имел под собой никаких объективных причин. Хесус, только начинавший карьеру, быстро нашел общий язык с молодым фотографом, тоже недавно нанятым агентством, но общение было дружеским. Первая пробная съемка закончилась совместным походом в бар, где оба надрались в стельку и не помнили, как оказались у Мэта на арендованной квартире. Тогда же произошла и первая странность, которую Хесус поначалу списал на количество выпитого спиртного и посчитал даже, что ему это просто привиделось во сне, в который ненадолго провалился в жилище фотографа. — Мне дали тебя в бессрочное пользование в этой жизни, потому что тот, кто тебе нужен, все равно не придет, а если и объявится, то все равно все закончится как обычно. До этого с тобой случится много чего плохого, и мне даже жаль тебя, — раздельно и трезво произнес Мэт, сидя на кровати и словно внимательно и со злорадным любопытством наблюдая за развалившимся на ней Хесусом. — Лучше и не пытаться. — Что ты несешь, Мэт? Тебя, наверное, здорово зацепило от той штуки, которую мы пили — абсента, — пьяно расхохотался Хесус, — давай лучше спать. — Давай, — фотограф вдруг навис над Хесусом на руках и вдавил всем телом в постель, — но сначала я получу свое. — Ты про трахнуться? Прости, если отрублюсь в процессе. Утром Хесус проснулся в доме Мэта с тяжелой головой и долго не соображал, где находиться. Не понимал он, и как умудрился переспать с фотографом, к которому не испытывал по трезвости никакого сексуального интереса. В партнерах своего пола Хесус уже давно ценил накаченные именно мужские тела с четко прочерченными мускулами, широкими плечами и узкими бедрами, возбуждало, и если имелась аккуратная дорожка волос от пупка к паху. Размер члена не имел особой роли, скорее умение пользоваться. Фетишем были и волосы на руках партнера. Нет, не густая обезьянья шерсть, но хотя бы явный намек на вторичные половые признаки, нравилась и легкая щетина на лице. В женщинах, наоборот, привлекательной казалась мягкая округлость форм и миловидные европейские черты без агрессивности и излишней идеальности. Скорее, ухоженность партнерш чуть постарше и умение восхищаться им самим, Хесусом, а также юмор. Мэт оказался ни рыба, ни мясо. Худосочное, почти лишенное растительности, за исключением голеней, тело напоминало женское за счет покатых плеч и больших торчащих почти на фалангу пальца сосков. И почти карикатурно на этом тощем диспропорциональном теле смотрелся жирный, более чем двадцатисантиметровый в возбужденном состоянии член. Таким же невразумительным и не оставляющим ярких впечатлений, кроме боли вначале из-за размера, вышел и секс. Хесус смутно помнил, что кончил, но произошло это уже после того, как Мэт наконец-то слез с него, и в ход пришлось пустить собственные руки. Секс не оставил главного — ощущения близости с партнером, как будто Хесус всю ночь дрочил в одиночку. — Привет, уже проснулся? Хочешь, повторим с утра? С утра Хесуса мутило больше, чем обычно в таких ситуациях. Похмелье было настолько сильным, что какое-то время он не мог даже просто подняться с постели, чем и попытался снова воспользоваться Мэт. Но теперь даже просто прикосновения к телу вызывали непонятное отвращение. — Прости, приятель. Мы вчера сильно перебрали. Где у тебя можно отлить и почистить зубы? — выдавил Хесус, когда наконец справился с Мэтом и оттолкнул его от себя. — Слушай, я не ищу сейчас постоянных отношений. И вчера случилось то, что случилось, но… — Там, — односложно кивнул головой в сторону санузла Мэт, устраиваясь за компьютером и больше не глядя на Хесуса, — ну, что же, меня пока все устраивает. — Пока? — замер у двери удивленно Хесус. — Да. А там никто не знает, что будет завтра. Потом Хесус и Мэт оказывались в постели с завидным постоянством, но почти никогда — по трезвости. Начиналось все с предложения выпить со стороны фотографа и заканчивались поездкой к нему домой или безобразными вечеринками где-нибудь в клубах. Секс по-прежнему приносил разрядку для тела, но это было не то, о чем хотелось бы вспоминать на следующий день. Тогда же появились и первые сплетни, что Хесус больше тяготеет к мужчинам и за их счет продвигает карьеру, хотя в тот момент он встречался и с женщинами. О Мэте же такого не говорили. О нем вообще мало что говорили, потому что, не в пример Хесусу, карьера у фотографа шла ни шатко ни валко. И поработав немного с ним, признавая в общих чертах его талант, другие модели тут же искали замену. Зато сам Мэт наедине с Хесусом позволял себе неоднозначные высказывания об общих знакомых, с которыми в глаза расшаркивался и заходился в любезностях. — Как же меня бесит этот тупой баран Лайонелл. Он ничего не может сделать толком, только ноет о своей болезненной женушке и недавно появившемся у них ребенке и нажирается за мой счет в пабах. Ты знаешь, я не удивлюсь, если он однажды сопьется. Все их тупое семейство бесит. — Да, но зачем же тогда ты раз за разом обращаешься к нему с просьбой организовать твои выставки? — удивился как-то Хесус. — И сам приходишь к нему в гости с бутылкой? — В отличие от тебя, Хесус, мне не приходится выбирать, с кем работать. Он предлагает самую низкую цену за свои услуги и у него отличные связи. И она могла быть еще ниже, если бы я… — Если бы что? — Если бы я переспал с ним. Он намекал на это не раз. Недавно Лайонелл зазвал меня в свой бассейн. Я пришел, как приличный, в плавках, а он был без них. Меня чуть не стошнило от вида его дряблого и поросшего мхом члена. Слушай, а ты не заглянешь ко мне на выставку? По дружбе. Семейство Лайонелла Хесус знал совсем немного, просто тоже иногда встречался на мероприятиях. Пара выглядела вполне счастливой и довольной собой, да и сам Лайонелл не походил на человека, ищущего приключений вне брака. Буквально через полгода знакомства начались и разговоры о том, что пока они вместе, у Хесуса в карьере все будет хорошо. Мэт не говорил об этом напрямую, но явно намекал. На деле же все оборачивалось совсем иначе — стоило Хесусу уехать на съемки в другую страну, как тут же поступали новые интересные предложения по работе. Когда же они с Мэтом надолго зависали вдвоем, то карьера словно останавливалась на месте, да и в жизни Хесуса начинали преследовать неприятности вроде разбитого мотоцикла из-за мелочной глупой аварии или бытовых травм, недопустимых для модели. Инциденты складывались один к другому и, казалось, что они выливаются в бесконечную «чёрную полосу», из которой не было выхода. И опять же стоило только уехать в другой город или страну и долго плотно не общаться с Мэтом, как она тут же заканчивалась. Эту закономерность Хесус понял не сразу, а когда все сопоставил, то сама мысль показалась вначале полной абсурда и нумерологического бреда, которым одно время увлекался фотограф. Впрочем, в списке увлечений Мэта значились и африканские религиозные культы, а также учения о конце света. Примерно через полтора года после первого похода в злополучный бар, Хесус уехал из дома больше чем на три месяца. Тогда же в его жизни появился новый любовник, с которым он познакомился во время съёмок рекламы элитных вилл в аренду. Реми был сыном одного из владельцев этих объектов, и захотел лично проконтролировать процесс. Знакомство началось с общего осмотра его виллы и продолжилось более детально в спальне. Для Хесуса дело заключалось даже в не деньгах, но у Реми было красивое чуть плотное сексуальное тело и выгоревшие на бесконечном солнце светлые пряди. А само загорелое и тренированное тело покрывали золотистые волосы, особенно заметные сзади на пояснице над двумя ямочками, не закрытыми резинкой шорт. Привлекательной была и открытая мальчишеская улыбка Реми, когда тот сдернул обтягивающую мышцы футболку, показывая свой дом. Экскурсия зашла дальше, чем ожидали оба, и закончилась горячим трахом в той самой спальне, пока вся остальная команда расставляла аппаратуру для съёмок и дивилась, куда же подевался хозяин виллы вместе с гостем. Почти два месяца они спали с Реми, и Хесус совсем не вспоминал о Мэте, пока не довелось как-то поздно вечером возвращаться с показа. На темной улице было непривычно пустынно, а фонари, неровно потрескивая, горели через один. Подаренную Реми машину пришлось оставить на парковке, потому что Хесус после показа выпил несколько бокалов вина и совсем не думал, что настолько задержится после мероприятия. Время в общей компании пролетело совсем незаметно, а к вину добавилось и кое-что покрепче. Неприятные ощущения начались еще в подземном гараже, куда Хесус заглянул, чтобы забрать вещи из машины. — Эй, здесь есть кто-нибудь? — громко крикнул он, чувствуя, что за ним как будто кто-то наблюдает. Никого по близости, да и вдалеке, не было, но ощущение чужих пристальных глаз на своем теле только усилилось. — Черт побери, вы меня пугаете. Предупреждаю, это охраняемая частая парковка, и ведется видеозапись. Никакого ответа не последовало, но у нескольких автомобилей вдруг сработала сигнализация. Ее бешеный вой взорвал полупустое пространство, так же внезапно все вдруг стихло. Потом у одной из машин поблизости вспыхнули фары, и она начала двигаться прямо на Хесуса, направившегося к лифту. — Сэр, простите, сэр. Я не заметил вас, — вылетел из нее после визга тормозов ошарашенный охранник, срывая с головы наушники, — меня попросили перегнать машину к выходу. Вам помочь чем-нибудь? Не можете найти свой автомобиль? — Нет, все в порядке. Пожалуй, я лучше оставлю его сегодня здесь, — теперь за охватившую на мгновение панику было стыдно. — Вам вызвать такси? — Нет, я лучше пройдусь пешком. — Как скажете, сэр. Идти до гостиницы, где снимал апартаменты Хесус, было недалеко, всего лишь минут двадцать. И в любом другом случае он бы обрадовался неожиданной прогулке, с учетом того, что вечернюю встречу с Реми сегодня пришлось отменить — тот уехал по делам на пару дней, но ощущение чьей-то слежки не покидало. Так Хесус буквально бегом пролетел несколько кварталов, постоянно оглядываясь и озираясь по сторонам. Как назло, на всех светофорах постоянно горел красный, и, казалось, стоило Хесусу только подойти к проезжей части, как тут же включался запретительный сигнал. Самое странное заключалось в том, что дороги казались абсолютно пустыми, и впервые невозможно было поймать попутную машину. Переходить же на красный Хесус теперь боялся, вспоминая, как внезапно в гараже на него вылетел автомобиль, тем более, и с уличным освещением по всему городу творилось что-то непонятное. Смска с неизвестного номера пришла, когда Хесусу оставалось еще два квартала до гостиницы. Сначала он подумал, что это Реми, у которого могли поменяться планы, но когда открыл текст, почувствовал, как снова затряслись поджилки. «А не надо вести себя так, чтобы потом приходилось озираться и оглядываться по сторонам. Тебя же предупреждали по-хорошему», — прочёл Хесус на экране. После того вечера и смски отношения с Реми больше не складывались. Начались постоянные ссоры и недомолвки на пустом месте. И хотя тот выполнил свое обещание и щедро расплатился за сделанные ролики, желания проводить время вместе у любовников больше не было. Мэт был первым, кого увидел Хесус в аэропорту по возвращению. — Что ты здесь делаешь? — Допустим, решил тебя встретить и поддержать как друга. Потом, Хесус, мы уже давно с тобой не виделись и нигде хорошо не сидели. — Да, но я сообщил тебе лишь дату, когда возвращаюсь. — А здесь нет больше самолета на другое время. Встреча завершилась как обычно — у Мэта дома в постели. И снова утром Хесус ощущал лишь отвращение, и не понимал, как вчера они в очередной раз оказались в койке. С Реми такой утренней неприязни никогда не возникало, но те отношения тоже были окончены. И совсем непонятным представлялось, откуда в тощем теле фотографа иногда бралась чудовищная физическая сила. Точнее даже не сама сила, а ее концентрированные всплески, когда Мэт бесился по поводу и без. Увидев случайно машину, подаренную Реми, которую Хесус наконец-то смог переправить через знакомых и хотел продать, фотограф принялся пинать по металлу и стеклу ногами в тяжёлых ботинках, а потом схватил в гараже молот и разнес им лобовое стекло. — Я не хочу видеть нае*ное тобой. Может, ты еще осмелишься предложить мне прокатиться на ней? — орал Мэт, разбивая водительские зеркала и прыгая на них. — Думаешь, я не в курсе, как ты развлекался в другом городе? — Но, Мэт, я же ничего не обещал тебе… — Заткнись, замолчи сейчас же!