...по ту сторону праведности.
Сообщение, подписанное канцелярией Лорда Огня, достигло Кипящей Скалы за несколько дней до прибытия инспектора. Начальник тюрьмы — Джиро — был раздосадован не тем, что учреждение, которым он руководит, должно было подвергнуться проверке, а тем, что проверять тюрьму доверили какой-то знатной девчонке. Скептическая небрежность сочилась из Джиро, как гниль из испорченного плода, но он был достаточно осмотрительным для того, чтобы не выказывать прямо свои претензии и негодование. Платить за дерзость собственным языком никак не входило в его планы, а оттого и приходилось послушно сглотнуть «кусок, дерущий горло», не выказывая и толики пренебрежения ни в сторону приказов королевской канцелярии, ни в сторону бывшей принцессы, посланной сюда с весьма туманной целью, на бумаге значащейся как расплывчатая «проверка соответствию установленных стандартов». От Джиро не требовалось никаких действий, кроме того как обеспечить комфортное и безопасное проживание гостям, и — Агни свидетель — так бы он и поступил, если бы только сам не попрал репутацию Кипящей Скалы. Начальник тюрьмы обладал некоего рода чутьем, когда дело касалось предстоящих неприятностей, а потому заведомо предвидел, что его недруги собрали по крошкам и нашептали Его Величеству все эти старательно развеянные, как остаточный дым от огня, слухи. Пускай все это было бы беспочвенным, — в таком случае, управляющий надеялся бы на рассудительность и неподкупность женщины-инспектора, однако же сейчас он готов был денно и нощно молить об обратном. Как бы там ни было, подготовить тюрьму следовало старательно, не допуская никаких, даже незначительных, упущений. Джиро не обладал перфекционизмом, когда дело касалось его работы, но лебезить перед начальством любил (и, соотвественно, умел) не меньше, чем родную мать. Конечно, раскланиваться перед какой-то там девчонкой, пусть даже и бывшей принцессой, он считал ниже своего достоинства, но не то чтобы у него был богатый выбор. Видеть-то управляющий женщину не видел, но был всякого о ней наслышан. Не сказать, что о бывшей принцессе ходила дурная слава, скорее, даже наоборот, но настолько противоречивыми были слухи, витающие вокруг этой персоны, что представь он человека с такими качествами и заслугами воедино — непременно посчитал бы, что сошел с ума. Народ Нации Огня любил ее еще до возвышения в вышеупомянутый статус, а вот люди других наций возненавидели едва ли не сразу после восхождения на престол Озая. Прознал Джиро об этом как бы «между делом», допытывая своих пленников: многие из них плевались громогласными ругательствами в адрес бывшей принцессы куда больше, чем собственной кровью. Жаль только, что узнать о ее личности было больше не у кого. Даже подчиненным начальника было известно то же, что и ему: бывшая принцесса, вдова принца Лу Тена. Три года назад женщина не только осталась жить при дворе, что само по себе противоречило традициям столь старым, что они стали уже негласным жизненным укладом, но и была назначена лично Озаем капитаном какого-то отряда. Должность, в сущности, была невесомой, но шумиха тогда поднялась такая, что и до отрешенной от остального мира Кипящей Скалы дошла. Управляющий, как и добрая часть людей под его началом, признаться, негодовали вплоть до того момента, когда к ним доставили партию тех самых пленников, которые и обругивали бывшую принцессу. Обругивали, признаться, чрезвычайно красноречиво — уж Джиро за всю свою карьеру всякого сквернословия от пленников наслушался. Тогда-то все здешние рабочие и узнали подробнее о женщине, которая захватила стратегически важный объект в Царстве Земли, — деревню шахтеров — жестоко подавив дух местных жителей и обязав их платить ежемесячные налоги. Конечно, Джиро это все казалось слишком раздутым, приукрашенным столичными льстецами и сплетниками, чтобы быть безоговорочной правдой. Однако всегда следовало оставлять за собой, пусть и мизерную, но вероятность на обратный исход.***
В тюрьму прибыло всего четыре человека, включая саму бывшую принцессу. Другие члены экипажа остались на барже, пришвартованной у побережья острова, поэтому для переправы данной группы через кипящий кратер хватило всего одной гондолы. Начальник тюрьмы выглядел несколько взволнованно: одетый в свою парадную форму и растягивающий толстые губы в приветственной улыбке, он, слегка покачиваясь, шагал в сторону прибывших гостей. Двое стражников расступились, открывая глазам Джиро вид на первую женщину-капитана. Она, несомненно, вписалась в его отдаленное представление об образе эталонных принцессы и знатной особы: мягкие и округлые черты лица, хрупкое телосложение, большие печальные глаза, аккуратные губы, тонкий нос с плавной горбинкой и волосы цвета воронова крыла. Идеальная принцесса — возможно; но не человек, связанный с войной (и капитаном-то ее назвать — что-то из разряда кощунства) — нет, ни в коем случае. — Капитан Азуми! Для меня честь приветствовать Вас в Кипящей Скале — лучшей и самой безопасной тюрьме Нации Огня, — с гордостью заявил Джиро. Женщина поприветствовала начальника незначительным поклоном, сложив руки в приветственном жесте. — Расхваливая свою тюрьму так уверенно, Вы вынуждаете меня думать, что инспекция превзойдет все мои ожидания, не так ли? — Конечно, капитан, — хорохорился мужчина. Азуми дернула губами в сухой усмешке не то в ответ на его слова, не то от неуместности его театральных потуг. — Осталось только выяснить, какую сторону выберут эти самые ожидания, — Джиро несколько насторожился, вслушиваясь не в конкретные слова, а в их общий посыл, но бывшая принцесса, казалось, этого не заметила. — Я уверяю, что вас не постигнет разочарование, — начальник живо закивал, словно убеждая не только женщину, но, прежде всего, и себя самого. — Прекрасно, что вы так уверены. Мне нравятся уверенные люди, в характере которых сосредоточены не только лидерские качества и дисциплинированность, но и умение использовать их по достоинству. Вы ведь такой человек? — словно искренне засомневалась Азуми, задумчиво нахмурившись. Начальник подобрался еще более напряженно, глядя на бывшую принцессу уже не столь взволнованно, сколь холодно, враждебно. — Я не питаю иллюзий по поводу своего характера, но… — Но питаете иллюзии по поводу своей тюрьмы. Как я уже сказала, я люблю уверенных людей, но не люблю, когда вещи называют не своими именами, — ее голос не звучал жестко, громко, или пискляво-истерично, но было в нем нечто бескомпромиссное. Однако женщина вовсе не предпринимала спесивую попытку самоутвердиться, а лишь хотела с порога указать на нынешнюю «расстановку сил» и уязвить очередного подхалима так, чтобы не приходилось в дальнейшем растрачивать на расшаркивания да любезности драгоценное время. Джиро же оставалось только проглатывать эту горечь, скрепя зубами. — Последние несколько месяцев репутация «лучшей и безопасной», как вы выразились, тюрьмы, пошатнулась достаточно, — управляющий успел только набрать воздуха в легкие, чтобы начать оправдываться, но был вновь перебит Азуми. — Я знаю, что вы хотите сказать. Слухи это или нет — я непременно выясню, в этом можете не сомневаться. Меня возмущает другое: как вы, будучи начальником такого заведения, допустили подобное? Это место должно внушать страх врагам, служить опорой для национального достояния, вызывать гордость и восхищение народа, а не быть колыбелью смуты и противоречивых слухов, — Джиро окончательно растерялся, обмер, как если бы на него вылили ушат ледяной воды, глядя то на бывшую принцессу, то на реакцию своих подчиненных, вышедших встречать гостей вместе с ним. Одним из первых вещей, касающихся Азуми, которые управляющий выяснил сам, было наличие у нее качества превосходного оратора, произносящего пламенные речи на пьедесталах и посылающего тысячи воинов на смерть ради высшей цели. Таких «идейных вдохновителей» было не так уж много на его веку, но, все-таки, встречались — начальник тюрьмы знал эту своенравную породу. Молодые ребята-стражники, традиционно воспитанные в патриотических настроениях, вон, аж невольно заслушались, прониклись ее идеологическими ухищрениям. Если дойдет до того, что Джиро придется покинуть свой пост, то за него никто не заступится не только из страха перед волей Озая. — Что же, я очень надеюсь, что мое дальнейшее пребывание на Кипящей Скале не омрачат подобные случаи, — осознанно, или нет, женщина дала начальнику тюрьмы возможность выкарабкаться из своего скользкого положения. — Конечно, капитан. Об этом я позаботился лично, — мужчина вновь сухо улыбнулся, взмахнув рукой в приглашающем жесте. — Если все пройдет хорошо, то я не задержусь здесь больше, чем на три дня. Полагаю, что стоит начать прямо сейчас. — Непременно. Я сопровожу вас во внутренний двор тюрьмы.***
— Мои люди идут осматривать другие участки тюрьмы, так что предоставьте им сопровождающих и все, что им будет нужно, — Азуми не придала этим словам особого акцента, но это, безусловно, был приказ. Джиро отреагировал молниеносно, кивнув сотрудникам тюрьмы, следующими за ними безгласыми тенями, чтобы теисполнили распоряжение в кратчайшие сроки. Оказавшись на смотровом мостике, бывшая принцесса побрезговала прикоснуться к грубым металическим перилам и осталась смотреть на крошечные, незначительные точки в красных робах поодаль, как бы отстраненно: она то хмурилась, словно поспешно обдумывая что-то, то недовольно поджимала губы, то нетерпеливо постукивала носком сапога, но все молчала. Джиро гадал, что происходит в ее голове с двумя существенными поправками — гадал, какие мысли крутятся в ее глупой женской голове по поводу его тюрьмы. — Я хочу спуститься к заключенным. — Капитан? — глухо поинтересовался мужчина, изогнув густую бровь, рассеченную широким шрамом. — Я сказала: я хочу спуститься к заключенным. Немедленно, — более категорично чем в первый раз повторила Азуми. Ее большие пронзительные глаза глядели прямо на управляющего, но смотрели, казалось, куда-то сквозь него. — Капитан, в Кипящей Скале находятся самые опасные преступники Нации Огня и предводители различных групп… — замялся Джиро, втайне надеясь на то, что ему хотя бы не придётся расшаркиваться вунизительных оправданиях. — Мне известно об этом, — спокойно, но бескомпромиссно перебила Азуми, отвернувшись. Женщина, все же, соизволила подойти и прикоснуться к перилам поверхностно-скользящим движением, выдающим как и ее перманентное отвращение ко всему простому, плебейскому, так и ее принадлежность к дворянству. Управляющий в который раз убедился в том, что из человека нельзя было выбить только две вещи: дурь и убеждениепревосходства, обладания какой-то мифически-священной «голубой кровью». — Боюсь, что я вынужден отказать, — в последний раз попытал счастье Джиро. — А я вынуждена настаивать, — бывшая принцесса обернулась так резко, что побудила управляющегоотпрянуть от нее всем своим крупным корпусом. — Вы не говорите напрямую о том, что мое требование поставит Вас в затруднительное положение; что там, внизу, все может закончится для меня достаточно плачевно; что в этой тюрьме — главной тюрьме Нации Огня — небезопасно, но как бы подразумеваете это меж строк, — мужчина поморщился не то от прямолинейности Азуми, не то от той неосязаемой тяжести превосходства и бескомпромиссности, которыми от нее смердело. Джиро, в очередной раз за это утро, пришлось наступить на горло своим традиционным убеждениям о том, что все женщины обязаны были соблюдать отведённую им кроткую роль. Так было правильно, и это было известно всем, кроме, очевидно, бывшей принцессы. — И если Вы продолжите называть вещи не своими именами, то я разочаруюсь окончательно, — подведено это было так небрежно, словно разочарование Азуми, в сущности, ничего не значило. Впрочем, только не для Джиро, которому малейшее ее недовольство могло стоить целого положения. Приказ был исполнен, и, спустя буквально считанные минуты, процессия из незаметно увеличившихся вдвое стражников в качестве сопровождения двинулась на экскурсию по внутреннему двору. Азуми и Джиро окружали, по меньшей мере, дюжина сотрудников тюрьмы, и они оба успешно делали вид, что не предают этому никакого значения. Что же касалось заключенных: все эмоции неравномерными разноцветными пятнами застыли на их лицах — от простой заинтересованности до еле подавляемого желания разорвать проходящих мимо управляющего и его подчиненных. Азуми удавалось сохранять не только удивительную невозмутимость, но и выглядеть воркующей дурой, что обескураживающе разнилось с тем образом, который Джиро имел счастье не только наблюдать издалека, как другие, но и в полной мере испытать на себе. Бывшая принцесса шла расслабленно, покачиваясь с носка на пятку и крепко держа начальника тюрьмы под руку. Женщина расспрашивала Джиро о всяких мелочах, касающихся тюрьмы, и, периодически, щебетала откровенную чепуху. Непосвященным лицам могло и вовсе показаться, что начальник гордо демонстрировал своей пассии его владения. Управляющий быстро смекнул, что Азуми, создав подобную атмосферу беззащитности, хотела проверить наличие бунтарского духа у заключенных. С другой стороны, рисковала она немало, и, по иронии, это понимали все, кроме нее самой (по крайней мере, так виделось со стороны). Во время «прогулки», к умеренному удовлетворению Азуми и величайшему облегчению Джиро, никаких инцидентов не произошло. Следующим пунктом остановки стала столовая. Обычно работники тюрьмы обедали в общем зале, но особым гостям накрыли в соседней, немного мрачноватой, комнате. Пока начальник тюрьмы хлопотал над комфортным обустройством столичных проверяющих, Азуми успела перекинуться парочкой фраз со своими подчиненными. — Все оборудование и внешняя часть тюрьмы, которую я успел проверить, в полном порядке. Письменный отчет получите в конце дня, капитан, — отчитался Горо — человек, гордо именующий себя «гуру азартных игр». На деле же он частенько проигрывал даже своим коллегам, не слишком увлекавшемся пай-шо и подобной чепухой. Вообще Горо выглядел очень безобидно как для человека, часто работающего мучителем. У него были мелкие темные раскосые глаза, крупные потрескавшиеся губы, которые всегда усмехались, как ни иронично, по-доброму, и большие уши, придававшие ему несколько глуповатый вид. Его густые брови же, напротив, были как-будто рассерженно вздернуты вверх, а длинные волосы собраны во множество мелких косичек, закреплённых на затылке в виде пучка. — Прекрасно, — задумчиво отозвалась бывшая принцесса, казалось, самую малость утратив свой боевойнастрой. — А как заключенные, рабочие? — Не так хорошо, как хотелось бы, капитан, — прогремел Акайо: позади женщины появился высокий, несколько устрашающий (также из-за роста) человек. Черты его загорелого лица были излишне вытянуты и грубы: глубокие впадины на щеках, отдаленно напоминающие скулы, широкие густые брови, угловатые бакенбарды у основания куцой бороды, сальные волосы, собранные в не слишком аккуратный пучок, и кое-где покрытые проседью, мясистый нос, и маленькие темно-янтарные глаза. Характерной особенностью мужчины, пожалуй, можно было бы назвать разве что длинную выцветшую полоску-шрам, тянущуюся от середины его правой щеки и до окончания правой брови. — Поясните, — потребовала Азуми, казалось, нисколько не удивившись такому внезапному появлению ее «правой руки». — Большинство охранников совершенно не дисциплинированы, а пленники ведут себя слишком… — замялся Акайо, не в силах подобрать нужное слово. — Подозрительно? — вопросительно протянул Таро. Этого парня можно было смело охарактеризовать двумя словами: молодой и наглый. Он был довольно прытким, и отличался, разве что, смазливой рожей. Также Таро отлично владел крюкообразным мечом и был неплохим стрелком. Акайо недовольно покосился в его сторону, но парень сделал вид, что не заметил этого. Мужчина не мог продолжить свой доклад, так как за стол подсел Джиро, въедливо вслушивающийся в каждое слово. — Ознакомиться с информацией более детально Вы сможете здесь, — Акайо достал из нагрудного кармана свою потрепанную записную книжечку, небрежно бросив ее на стол перед капитаном. Бывшая принцесса пододвинула книгу к себе, но все ее тяжелое, как будто осязаемое внимание вновь сомкнулось на Джиро. — Завтра я и мои подчиненные приступим к проверке тюремных архивов. Подготовьте все, что нужно, — управляющий кивнул, мысленно отметив, что настрой бывшей принцессы как будто трансформировался в более пассивный, однако ее золотые глаза, отчего-то поддетые темной поволокой, по-прежнему глядели и на него, и сквозь него. — А сейчас, я надеюсь, вы будете так добры, сопроводить меня к… карцерам. — Вы не ошиблись, капитан. Начальник тюрьмы твердо решил, что если успешно переживет этот странный день с этой еще более странной особой, то непременно выпьет в ближайшее время.***
— Прекрати так пялиться на этого беднягу — он ведь и в штаны от страха наложить может, — с издевательским смешком прошептал Таро. Женщина сухо усмехнулась, резко сменив положение с лежачего на сидячее. Кровать была слишком узкой для двоих, чем вызвала безграничное неудовольствие со стороны бывшей принцессы, однако жаловаться Азуми все-таки не стала. — Мне воспринимать это как комплимент или же как оскорбление? — А как тебе больше нравится? — Таро вновь обворожительно улыбнулся, взъерошив свои волосы. — Меня устраивает все, что угодно, но только с условием, что я — главная, — слишком невинно для подобного рода заявления подытожила Азуми, пожав костлявыми плечами. Она намеревалась подняться с постели, но прежде оказалась утянута назад — в жесткую мешковину простыней, да поближе к знойному телу. — Не дерзи — это возбуждает! — Значит, буду дерзить чаще, — бывшая принцесса беззвучно рассмеялась, обнажив зубы так, как было запрещено этикетом, так, как она никогда бы не сделала в своей прошлой жизни при дворе, и собрала воедино части выстоявшей под натиском искушения выдержки, все же выскользнув из некрепких объятий Таро. Мужчина продолжал нежиться в кровати, а бывшая принцесса приводила себя в порядок, ликвидируя все последствия ночного времяпровождения с беспощадностью бывалого вояки. Не то, чтобы они держали свои отношения в строжайшей тайне, но и лишнее внимание им обоим тоже было не нужно. Таро успел задремать к тому моменту, когда был разбужен несильным пинком со стороны Азуми. — Вставай, разгильдяй, тебе пора, — бывшая принцесса возвышалась над ним грозной статуей, вопиюще нагло толкая его ногой в спину. — Прояви милосердие, — сила и частота пинков непреклонно усилилась. — Про нас и так все уже знают. — Горо и Акайо — не «все», Таро, — неумолило отрезала бывшая принцесса. — Только не говори, что делаешь это потому что получаешь удовольствие от моих страданий, — обреченно промычал мужчина, со всей силы цепляясь за остатки сна. Впрочем, мужчина не был непреклонен настолько насколько была Азуми, а потому быстро сдал свои позиции. — Я в принципе получаю удовольствие от чьих-либо страданий. И ты, определенно, в начале моего списка, — насмешка была сказано столь спокойно и сдержанно, что жутковато подходила на подобие реальности. — Могла бы и промолчать, — прокряхтел мужчина, кое-как поднимаясь с постели. — Не в моих правилах. Таро быстро оделся, воровато выскальзывая в темный коридор, но не отказался от того, чтобы задержатьсяв дверном проеме. Бывшая принцесса прислонилась к дверному косяку, таким образом отсекая любые поползновения мужчины юркнуть обратно; ее взгляд снисходительно скользнул по Таро сверху-вниз. Женщина демонстративно зевнула, махнув ему рукой на прощанье. Мужчина игриво подмигнул, улыбнулся своей фирменной нагловатой улыбкой, а затем безмолвно скрылся во тьме длинного коридора. Азуми проводила удаляющееся эхо его шагов и беззвучно прикрыла дверь.