Когда падал звездный дождь

52 Второй раз за день, напоминая самому себе лося, Уорнос продирался через лес к поляне, где появился амбар. Сейчас он жалел, что не заехал домой и не переоделся. В кроссовках и куртке двигаться было бы куда проще, чем в развивающемся пиджаке, в кармане которого лежал смятый галстук, но он понимал, что только потерял бы время. Нэйтан спешил, и в этот раз не приходилось отвлекаться на болезненные укусы комаров и хлестание веток по обнаженным частям тела. Он не заметил, даже когда колючий куст дикой розы шипами царапнул по лицу, распарывая кожу на скуле. Он просто шел вперед, так быстро, как только позволял измотавшийся за день организм. Поляна была уже близко. Сквозь поредевшую на опушке листву шеф видел золотисто-багряные лучи солнца, но не видел… строений. Собрав последние силы, он выпрыгнул из зеленого массива, убеждая себя, что просто это деревья мешают обзору. Однако ничего, ровным счетом ничего не изменилось. Буйство луговых растений, запах свежести, крики птиц — это осталось на месте, и лишь амбар отсутствовал, словно девственно чистая природа аннигилировала чуждое ей человеческое здание. Полицейский забыл все на свете. Он не мог поверить, что опоздал. Пессимист внутри шептал: ничего и не было, тебе это приснилось, у тебя жар, ты лежишь в кровати и бредишь. Возможно, это так. Нэйтан побежал по цветочному ковру к месту, где стоял сарай. Уже за несколько десятков ярдов он видел, что с ним все в порядке. Трава была примята правильным прямоугольником. Амбар исчез. Одри исчезла. Не сдержала обещания. Ушла, во второй раз оставила его одного. На глаза навернулись слезы. Он упал лицом вниз в пахнущую ранней осенью зелень. Грудь сжимал железный обруч. Рыдания рвались наружу, в прозрачную предзакатную высь. Болван. Он потерял ее снова. Коп клял себя, что поддался на уговоры и поехал по служебным делам. Кого он хотел там спасти? Чиновников, которые два года назад желали расправы над иными, желали ухода Одри? Она ушла с Дюком, который всегда был для нее свободен, который всегда ходил за ней следом, который не был связан общественным долгом. Нэйтан рыдал, уткнувшись лбом в землю, вспоминая предыдущий день расставания. День, когда на Хейвен падал звездный дождь. День, когда беды ушли. Внезапное осознание собственной недалекости стрелой пронзило стонущий мозг. Вот дурак! Как он упустил такую важную деталь?! Он до сих пор ничего не чувствует: твердой земли, щекочущей травы, назойливых насекомых. В прошлый раз Дюк пользовался этой мелочью, как ориентиром, что Паркер еще находится с ними. Уорнос торопливо встал, отряхнул прилипшие к костюму травинки. На тыльную сторону ладони сел огромных размеров комар, впихнул под кожу хоботок, и Нэйтан с нетерпением прихлопнул его. Шлепок получился отменный, от комара осталось серо-кровавое месиво, которое мужчина радостно разглядывал секунды две, прежде чем смахнуть. Он ничего не почувствовал! Больше не раздумывая, не рыдая, полицейский двинулся в обратный путь. Сделав с десяток шагов, он помедлил: с чего он взял, что она отправилась в Хейвен? — Одри! — его громкий, немного охрипший голос огласил окрестности, эхом отдаваясь от холмов и деревьев. — Одри, где ты? С чего он взял, что она ушла по доброй воле? В слишком ненадежной компании он оставил ее. Хитрюги-журналисты с толпой, безусловно вооруженной охраны за своими спинами. Вдруг они силой увели ее? Маловероятно, но слишком уж это непредсказуемая организация. Зачем-то же они следили за этим островом, хотя знали, что двадцать семь лет могут спать спокойно. — Одри! Нэйтан вынул мобильник, покрутил его в руке: стоит ли в этой ситуации доверять Дуайту? Ответа не было, как не было и сигнала. Единственным, кто встал бы на ее защиту, случись беда, был бы Дюк и еще, наверное, Джеймс. Но их жизни охране не дороги. — Одри! Бесполезно. Шеф вернулся к четырехугольнику примятых растений. Он решил осмотреть местность, поискать следы, улики, все, что подскажет, как двигались люди. Теперь он был максимально собран, как подобает хорошему копу, отстранен от личных переживаний. Теперь он видел поляну во всех подробностях, каждую черточку, каждый цветок, каждую мелочь. Травяной покров был сильно примят возле проекции амбара: здесь топтались они сами, но круг этот был очерчен несколько больше, чем когда он покидал поляну. Нэйтан наклонился, прошел в согнутом положении по всей площади пятачка, где они стояли перед открытой створкой ворот. Четких отпечатков ботинок он не нашел, зато заметил неглубокие борозды в дерне и сильнее других примятые, прямо-таки размазанные по земле листья и стебли, словно кого-то тащили. А на них — кровь. Всего несколько капель, но разве это имеет значение? Нэйтан всё понял. Он пошел обратно, по той самой тропинке, какой мчался сюда. Разглядывая ее зорким глазом, пока позволял солнечный свет. В лесу он наткнулся на еще одну стоянку, с пятнами крови, на этот раз уже внушительными. Вернувшись к причалу, он убедился, что никуда, кроме материка похитители направиться не могли, а значит, он найдет их. Уорнос прыгнул в катер и погнал в порт Хейвена. 53 Как только причалили, вызванный заранее реанимобиль увез Джордан в больницу. Девушка была жива, но состояние было нестабильным. С ней поехал один из охранников по имени Джон Мессон. Кто-то остался на яхте, остальные мужчины ушли вверх по улице. Компания смотрела им вслед. Дюк поддерживал Паркер, потому что она едва держалась на ногах. — Да, нелегко врачам придется, — сказал он, но иронию никто не оценил: все вымотались за бесконечно долгий день. — Одри, тебе надо отдохнуть, — сказал Винс. — Ты бледна, как полотно. Но прежде поужинать. Одри ничего не ответила, даже не посмотрела на него. Дюк в который раз за последний час отметил, что она странно ведет себя по отношению к братьям. Он не знал, чем вызваны перемены, а спросить не было возможности. — Ох, Винс, побойся бога, — пристыдил его Крокер. — «Серую Чайку», где можно было перекусить, и где у Одри была комната, сожгли. Дело рук твоих малышей, заметь. Куда ж теперь ей идти, в гостиницу? Одолжишь пару сотен? Младший Тигс замялся. Правда была неприятной. — Вы можете пойти ко мне. Я закажу еду в кафе. — Нет, — быстро оборвала его Паркер. — К вам я не пойду. — Винс скорчил расстроенную физиономию. — Вы можете остановиться у меня, — предложил Хендриксон, — все равно дом пустует. — Вот видишь, Снежный человек, — весело завопил Крокер, — я же говорил, что сегодня мы ночуем под одной крышей. Чур, только не балуйся. Не приставай. Одри просто кивнула, соглашаясь. Они услышали, как забурчал ее живот. Так как их транспорт остался далеко, пришлось пройти пешком квартал до более-менее оживленной части улицы и там взять такси. 54 Едва Одри оказалась в полутемном салоне желтого автомобиля, сразу задремала, склонив голову Дюку на плечо. Он нежно обнимал ее. Он уже так привык, что она рядом, что она с ним… По сути, она и раньше часто была с ним. С Нэйтаном — только на работе, а с ним и на работе, и вне ее. Ради ее мирного посапывания над ухом, парень готов был пережить любые тяжкие времена. — Слушай, Дуайт, а что тут… — контрабандист (он справедливо полагал, что уже, наверное, бывший) покосился на таксиста: моложавое надменное, намерено безразличное лицо, видел его раньше, но дружбы не водил. — Что тут происходило? — Ничего, Дюк, — Хендриксон повернулся с переднего сиденья. — ВСЁ было спокойно. — А моя лодка? — Стояла на месте. Нэйтан за ней приглядывал. Чтоб не развалилась за двадцать лет. — Угу. А «Чайка»? — Ну… Там теперь распоряжаются МакШоу. — Распоряжались. Наш детектив не так глуп, как казалось. Отдать ресторан Биллу — отличное решение. — Да, — кивнул чистильщик. — Он, наконец, превратил его в приличное заведение. — Ценю твое дружелюбие. Плохо, что его спалили. У меня все равно нет настроения им заниматься, а Билла жаль. Опять его старания пошли прахом. «И моя прошлая жизнь пошла прахом», — подумал он про себя. Пребывание в амбаре сильно отразилось на нем, будто он переболел страшной болезнью и теперь смотрел на мир по-другому. Ценил то, что имел, не гнался за ложными приоритетами. 55 Дом Дуайта, большая двухэтажная громадина, стоял на одной из центральных улиц, окруженный другими помпезными особняками. Одри удивилась, что она никогда не была у него и даже не знала, где он живет, поэтому ей представлялась маленькая, окруженная вековыми дубами хижина на окраине города. Но она не поведала о своих впечатлениях. В сгустившихся сумерках не светившийся окнами коттедж выглядел угрюмым и надменным. Они прошли внутрь, удивляясь спокойной изысканности интерьеров. В холодильнике уборщика нашлись молоко, йогурты, ветчина в банках, супы в картонных коробках. Еще он принес вчерашний хлеб и пакет печенья. Хендриксон предложил заказать готовые блюда из «Пекарни Джо», но Одри отказалась. Тогда Дуайт разогрел суп в микроволновке, и они поужинали имеющимися припасами. Говорили мало, в основном о том, как вкусна еда после трех или больше дней голодовки и о том, что надо выспаться. Дюк не язвил, усталость давала себя знать. Потом хозяин отвел их на второй этаж, показал две гостевые комнаты: одну в апельсиновых тонах, вторую — в фисташковых. — А ты? — спросила его Паркер. — Думаю, у меня появились дела в городе, — он глянул в окно, на расцвеченную фонарными огнями улицу. Гости кивнули, понимая, о чем он говорит. Трудно было даже представить, сколько бед могли натворить внезапно вернувшиеся беды. Тут хоть каламбурь, хоть не каламбурь. — Надо еще Нэйтана найти, посмотреть, не нужна ли помощь и… сказать, что вы здесь. — Да, пожалуйста, — Одри посмотрела на Дюка, в глазах была вина. Она забыла про напарника. Не то, чтобы совсем, но их встреча, обещания ему сейчас отошли на второй план. Она слишком вымоталась, чтобы помнить обо всем сразу. — Располагайтесь и ни о чем не беспокойтесь, — подытожил Дуайт и, последний раз взглянув на девушку и Крокера, пошел вниз. — Ну, какую комнату выбираешь? — бодро спросил Дюк. Какие-то непонятные тревоги глодали его изнутри. Полтора года — не такой огромный срок. Его не забыли, у него остались сбережения. Можно наладить прежние контакты, восстановить бизнес, да только сейчас все прежнее казалось слишком мелким и суетным. Он был вольной птицей, он ею и остался, но сейчас все равно придется начинать жизнь с чистого листа. Парень знал, что не все в Хейвене будут рады их возвращению (никто рад не будет), и скоро здесь начнется настоящая война между нормальными людьми и иными, и они — Одри, Нэйтан и он сам — будут в эпицентре происходящего. И пощады ждать не придется. Сможет ли он защитить ее (о себе Дюк не думал)? Сможет ли защитить, если будет соперничать с Уорносом за ее любовь? Одри посмотрела на него. Глаза были опухшими, покрасневшими после непродолжительного сна в машине. — Дюк, побудь, пожалуйста, со мной. Не хочу оставаться одна. Сердце контрабандиста радостно забилось, по телу пробежали мурашки счастья. Еще бы он отказался! — Конечно, конечно, — он продолжал играть услужливого, бесшабашного клоуна, но на самом деле не знал, как себя вести дальше. К романтике и нежности обстоятельства не располагали. Ему хотелось, не смотря на все трудности и нависшие угрозы, заключить любимую в объятия и целовать… Целовать до умопомрачения. Новая жизнь начнется завтра, а сегодня еще его день, последние крохи его безраздельного счастья. Девушка выбрала фисташковую спальню. Дюк прошел за ней, убрал шелковое вышитое покрывало с кровати, пока она снимала куртку, джинсы. Немного помедлив, она сняла и остальное, оставшись лишь в нижнем белье. Потом прошла в ванную, которая находилась в смежной комнате. Вернулась она, завернутая в огромное банное полотенце нежно-зеленого цвета, и Крокер понял, что под ним ничего нет. Волна возбуждения, несмотря на внутренний приказ держаться спокойно, захлестнула его, он почувствовал, как внизу живота собирается истома, и твердеет член. Но он даже раздеваться не стал, резонно предположив, что ему тоже надо помыться и сменить одежду. Просто сидел и разглядывал Одри. С ее мокрых волос капала вода, на лодыжке красовалась полоска запеченной крови. Дюк пошел выключать свет, а когда повернулся к кровати, Паркер лежала под одеялом, повернувшись на бок, подложив под голову руку, полотенце покоилось на тумбочке. Он аккуратно сел рядом, разглядывая ее силуэт в серебристом лунном свете. Скоро услышал тихое размеренное дыхание — Одри спала. 56 Первым делом Дуайт позвонил Нэйтану, гудки шли, но шеф не отвечал. Тогда чистильщик поехал в полицейский участок, но босса там не нашел. Засидевшийся допоздна Хенлок, ругая начальника последними словами, рассказал Хендриксону, что Уорнос свалил еще ранним вечером. — Был какой-то странный, — возмущался заместитель, которому пришлось расхлебывать всю сегодняшнюю невкусную кашу, — куда-то спешил. Говорил, к Джесс в больницу, но меня-то не проведешь. А потом, представляешь, опять началась эта чертовщина. Внезапно. У всех! Да, что я тебе рассказываю? Ты и сам, наверно… почувствовал. Люди испугались, а Нэйтан… Ты знаешь, он обрадовался. Как такое возможно? После этого он сел в патрульную машину и уехал. Ее в порту потом нашли, рабочие порта видели, как он на свой катер пересаживался. Дуайт слушал, нахмурившись, стоял, скрестив руки на груди. Работы в городе было много. Три смерти, которые требовалось превратить в несчастный случай, а еще — вывезти из города, всех, кто вернулся сюда, решив, что беды ушли, успокоить людей, придумать какую-нибудь легенду. В одиночку это не так-то просто, но ему не привыкать к нагрузкам. Он попрощался с Хенлоком, взял у Стена сводку по происшествиям и вышел в ночь. Вынул из багажника бронежилет, не спеша надел его, сверху накинул куртку. Он думал о Нэйтане, который не нашел амбара. Пора бы ему вернуться. Уборщик снова набрал шефа полиции, но опять безрезультатно. Немного помедлив, он позвонил Джесс, аккуратно выспросив, не появлялся ли ее муж. При этом он сочувствовал девушке, еще не подозревающей о появлении в их жизни Одри. Получив отрицательный ответ, Хендриксон поехал по первому адресу: в городской библиотеке внезапно выпавшая со стеллажа книга рассекла мужчине грудь и пронзила сердце. Книга называлась «Меч ненависти». Примерно на половине пути у Дуайта зазвонил мобильный. На дисплее высветилось «Нэйтан Уорнос». Чистильщик немедленно поднес трубку к уху. — Дуайт, — голос полицейского был вкрадчивым и одновременно жестким, — где ты сейчас? — Еду в библиотеку. — В половине двенадцатого ночи? — Выходит, так, — он не поддавался на провокации. — Ты, должно быть, понял, что работы у меня с сегодняшнего дня прибавится. — Где Одри? — Уорнос перешел к главному. Чувствовалось, что он едва сдерживает гнев. — С ней всё в порядке. Она в моем доме. Спит. — Ты оставил ее одну? — С ней Дюк, — Дуайт не хотел этого говорить, но ходить на поводу у Нэйтана не собирался. По сбивчивому дыханию, он угадывал настроение копа. — Ей надо отдохнуть. Поезжай в участок, Нэйтан, там есть чем заняться, смени Хенлока. Или домой отправляйся, выспись. Он подумал, что Уорнос сейчас вспылит, предложит ему заткнуться и не указывать, но такого не случилось. — Как это произошло, Дуайт? — лишь подавлено спросил шеф. — Она сама приняла решение? — Это не телефонный разговор, тем более, что я почти приехал. Но не волнуйся, ее никто не принуждал. Завтра поговорим. Отправляйся домой, а утром — к Джесс. Он услышал, как полицейский фыркнул. — Да, пожалуй, — последовал ответ, затем в трубке раздались короткие гудки. Хендриксон убрал ее в карман. На душе было неспокойно, но он не собирался вмешиваться, разберутся, не маленькие. 57 Дюк вышел из душа. Посмотрел на спящую девушку, на белеющее обнаженное плечо, на спину. Лечь бы рядом, обнять, прижаться. Парень глубоко вдохнул. Чтобы снять возбуждение, он пошел на крыльцо. По дороге заглянул в холодильник, прихватил с собой банку легкого пива. После густой тишины дома, звуки ночной улицы показались необычайно громкими. Город просто кишел ими: ездили машины, в порту трудились агрегаты, над океаном кричали чайки, в конце улицы играли блюз. Обгрызенная луна пялилась с небес. Звезды мерцали вокруг нее. «Охотник» не придет еще двадцать шесть лет, не так ли? Быть полностью уверенным нельзя: многое пошло не так. Впервые. Воздух был свеж, осенняя северная прохлада уже прокралась в ночи. Крокер стоял у перил в одних плавках, влажных, потому что он их постирал, но тело радовалось этой естественной зябкости. Она напоминала, что он живой. Он любовался на улицу в кружеве электрических огней. Оранжевых, а не стерильно белых. Сейчас он допьет пиво и пойдет спать рядом с женщиной, которую безумно любит. Сделав последние два глотка, Дюк направился в дом. На кухне, выкидывая жестянку в мусорный бачок, он заметил отблеск фар: автомобиль свернул к дому. — Что-то рано Снежок вернулся, — пробормотал Крокер и пошел навстречу. Открывая дверь, он чуть не зашиб стоящего за ней человека с пистолетом в руках. Мелькнула мысль: «Наконец-то Дуайт купил себе ствол», прежде, чем он осознал, что перед ним не чистильщик, а Уорнос. Но в этот момент он уже получил рукояткой по зубам.