Чем омеги занимаются ночью

Номер, освещаемый только слабыми мерцаниями различных найденных камней, с разбросанными важными записями и мелкими рисунками с одним человеком. Парнишка не слишком умел рисовать, но любымый силуэт и лицо старался максимально хорошо вырисовать. Лёжа на простынях и расслабляясь, он думал о любимом. Он скучал по любимому и хотел бы его видеть почаще, хотя и не смел ничего сказать тому, зная, что работа обязывает и тот итак старался к нему приходить столько, сколько мог. Омежка не могла не радоваться каждому приходу любимого, он наслаждался, что тот рядом, старался не грустить, если того не было, хоть и безумно скучал. Вот сейчас, наверное, было слишком много мыслей о любимом. Зелёная чешуйка блестала на хвосте в лёгком свете, раскрасневшаяся фигура шумно дышала, свернувшись клубочком, он поглаживал чувствительные чешуйки и дрожал от ощущений. Он помнил, как любимый поглаживал его, теребя слишком чувствительные штучки, заставляя скулить. Сейчас, проделывая все те же махинации, он представлял, что это делает любимый. Слегка робкие поглаживания чешуек, тем не менее омежка смущался собственных действий, слегка поскуливал и кусал кусочек одеялка. Хоть ему и было приятно, но он старался сделать все менее шумно, стесняясь себя, хоть с любимым он бы не стал так прикрываться, с любимым заниматься таким - совсем и не было бы стыдно, хоть краснеть и смущаться он не прекратил бы. Кончая от одних ласк чешуек, парниша выгибается в спинке, ощущая лёгкую сонливость. Колечко сзади требует ласк, давно истекая смазкой, сжимаясь от оргазма. Сквозь стыд, все же, омежка оглаживает дырочку, неуверенно толкая внутрь пальчики, и сипло дыша от ощущений. Но без любимого они становятся не такими приятными, так что просто вынимает их. Занимался он таким, наверное, только второй раз в жизни, когда рядом нет любимого. Обычно он пытается отвлечься, а сегодня не помогает даже интересная книга, и он весь день мечтал, а теперь стыдно от собственных желаний, что кажутся слишком пошлыми для омежки, даже если в мечтах тебя могут легонько погладить по чешуе или ножкам. Даже такие лёгкие прикосновения кажутся слишком интимными, а о большем и мечтать не может, отчаянно креснея от смущения. Сейчас ему не хватает объятий любимого, но он все равно не скажет ничего, зная, что тот итак приходит когда может; омежка не хочет нагружать альфу своим волнением, так молча тоскует о нем и радуется каждому приходу. Он не считает, что ему нужно очень много внимания, и тем самым он напрягает альфу, так что он просто улыбается и старается не доставлять лишних проблем. Не всегда знает как себя вести, ибо до этого не было пары, не хочет показаться слишком неуклюжим при встрече, слегка волнуется каждый раз. И вот сейчас, лёжа, трясь возбуждением о шершаву чешую, он может только смущаться собственной реакции и мечтать об обычных объятиях любимого, и ни о чем большем даже подумать не смеет, хотя помнит первую течку и ласкающие сильные руки, робко желая внутри этих прикосновений, что были так давно, но помнятся столь отчётливо.