Верь мне

      Сегодня Египет и Финикия чествуют особый праздник, объединивший их – заключение мирного договора с государством, которое принесло немало потерь Фараону Рамзесу Второму и Царю Никмадду Третьему. С Хеттским государством. Как обычно перед началом великого шествия и ночных танцев Рамзес и его прекраснейшая, любимая жена Нефертари облачались в свои парадные одежды, а слуги создавали идеальные причёски, подходящие не только для официальной части церемонии, но и для парада расслабляющего характера. В это же время, в Сидоне, царь Никмадду также подготавливался для столь знаменательного события, однако никто не знал, что он приготовил персонально для фараона особый подарок. Хотя.… Весьма сложно назвать подарком свою шестнадцатилетнюю дочь – жемчужину Финикии, которая даже не подозревает о столь неожиданном исходе. Решив в некотором смысле подбодрить дочь, Никмадду постучал по массивной двери, украшенной серебряными узорами, и, получив тихое «Войдите», зашёл в опочивальню своей невинной во всех смыслах дочери. - Отец, что-то случилось?-осторожно поинтересовалась принцесса, стоящая у оконной колонны, одетая в мятное платье с тканевым серебристым пояском, обвивающим тонкую талию. - Ничего не случилось, дочка, просто,-Никмадду подошёл к дочери, положив сильные ладони на фарфоровые девичьи плечики, и, посмотрев в нежно-зелёные глаза небесной красоты, продолжил,-ты так быстро выросла… Не хочу показаться жестоким, но вскоре тебе придётся выйти замуж за…-царь не успел договорить, поскольку на его смуглые потрескавшиеся от возраста губы легли тонкие белые пальчики, заставившие Никмадду моргнув снова посмотреть на дочь и увидеть её понимающий, в какой-то мере сочувствующий, взгляд. - Не волнуйся, отец, я всё понимаю, ведь это мой долг – жертвовать всем ради своей Родины,-в глазах принцессы мелькнули хрустальные слёзы, но она не позволила им выйти наружу, нежно улыбнувшись отцу, и обняла горячо любимого родителя. - Прости меня, за всё: за то, что твоя мать попала по моей глупости в храм при Богине Астарте, что мало времени уделял тебе, когда ты была маленькой девочкой, что тебе приходится жертвовать своим счастьем, ради укрепления отношений Финикии с Египтом, что я отправляю тебя замуж в таком юном возрасте – прости меня, Инола,-действие Инолы сильно растрогало Никмадду. Он без промедлений обнял свою маленькую принцессу, поцеловав её макушку, скрытую копной до середины бёдер длинных волос редкого цвета – графитового каштана, который ей передался от матери, как и глаза цвета виридиана с мягким нефритовым оттенком, передавшимся от черноволосого, не потерявшего мужественности и величия отца.       Когда слуги постучавшись предупредили царя и принцессу о том, что кони готовы и перевозной шатёр, предназначенный для принцессы и её придворной дамы, собран, Никмадду вышел из опочивальни Инолы, чтобы она смогла без беспокойства переодеться в парадный наряд и красиво собрать волосы. Примерно через полчаса Инола вышла из опочивальни, завешенной нежно-мятными и светло-сиреневыми балдахинами, в прекрасном белом платье с таинственным еле уловимым сиреневым отливом, опоясанным на талии тонким поясом, выполненным из серебра и украшенным небольшими аметистами. На хрупком предплечии девушки красовался в ансамбль поясу серебряный браслет, по форме напоминающий змею с аметистовыми глазами. Образ таинственной принцессы довершала невесомая летящая до середины колена, если не дальше, светло-сиреневая полупрозрачная вуаль, закреплённая на голове с помощью серебряной ленты, которая была благополучно спрятана в водопаде волос. Слуги так и вздыхали, когда принцесса Инола проходила мимо них, даря каждому благодарный взгляд, которому все всегда радовались, чествуя небывалую доброту и понимание со стороны самой прекрасной за всю историю Финикии принцессы к слугам и своему народу, и не могли нарадоваться столь жертвенной, преданной своей стране девушке, которая с небывалой лёгкостью могла отстоять права Финикии, оставаясь при этом сдержанной, но нежной.       Никмадду стоял у дворцовых ворот в украшенных серебром и камнями изумруда парадных одеяниях, терпеливо дожидаясь, когда его дочка закончит с переодеванием. И вот ворота протяжно заскрипели, оповещая царя о выходе принцессы, рядом с которой шла смуглая молодая женщина лет двадцати пяти, одетая в простое белое платье, сшитое из грубой ткани. Царь не мог налюбоваться своей повзрослевшей дочерью, но успешно сдерживал порыв обнять её на глазах у всего народа, это бы привело к непониманию горожан, однако все и так прекрасно знали, что Великий Царь Никмадду Третий очень дорожит Принцессой Инолой и хранит её как зеницу ока.       Алое солнце скрылось за многочисленными песчаными дюнами, когда финикийский царь со своими верными друзьями и прекрасной дочерью подъезжал к вратам Мемфиса, где его уже ждали египетский фараон со своей наипрекраснейшей женой. Когда часовой, в лице молодого рыжеволосого воина, увидел приближающихся всадников и сиреневый перевозной шатёр, усыпанный аметистами и серебряными капельками, он открыл огромные ворота города, впуская гостей внутрь. Склонив голову пред великим Никмадду Третьим, молодой воин выразил перед царём своё уважение. Однако не посмотреть на прекрасную принцессу Финикии, о которой ходят легенды, парень не мог, поэтому, осмелев, рыжеволосый поднял взгляд на шатёр, когда тот проезжал рядом с ним. Парень хотел лишь взглянуть на неё, но этому было не суждено сбыться, поскольку оторвать от неё взгляд ему было не под силу. Красота принцессы, обладающей белоснежной, поблёскивающей на свету серебром кожей, запала молодому воину в душу, а, узрев её милую, наивную улыбку, он потерял дар речи, убеждаясь в искренней доброте принцессы по отношению ко всем. К несчастью парня, шатёр быстро проехал, но молодой воин навсегда запомнил виридиановые глаза девушки, наполненные искренностью, и добрую улыбку рубиновых уст и дал себе слово – при любой возможности защищать её от всех напастей. - Царь Финикии Никмадду,-провозгласил глашатай в тот момент, когда царь спешился с коня и подал руку дочери, чтобы та смогла выйти из шатра,-и его дочь Принцесса Инола,-когда Инола вышла из шатра и, держась за отцовскую руку, поднялась с ним по многочисленным ступенькам ведущим к Фараону Рамзесу и Королеве Нефертари, на неё были обращены взгляды всех присутствующих людей, вздыхавших от её красоты, какой прежде не видал не один египтянин. Девушки перешёптывались и восхищались красотой её наряда и осанки, а парни покорно провожали её взглядом, продолжая любоваться ею со спины. Многие были готовы умереть, лишь бы только получить один её мимолётный взгляд. Однако, когда Никмадду поднимался, ведя под руку свою единственную дочь, Инола не смела отвести взгляд в сторону народа. Конечно, ей очень хотелось посмотреть на каждого присутствующего и подарить ему свой взгляд и добрую улыбку, но слишком хорошо понимала, что, когда идёшь к правителю государства, нужно смотреть на него, а лучше на небо, и не выдавать никаких эмоций. Когда царь с принцессой поднялись по, казалось, бесконечным ступенькам, они смогли, наконец, увидеть фараона и королеву. Королева Нефертари оказалась красавицей двадцати лет с длинными каштановыми волосами, собранными золотыми украшениями и драгоценными камнями, окаймлёнными тёмно-зелёной подводкой золотыми глазами в платье нефритового цвета, украшенном золотыми витками на талии и подоле. Можно было перечислять бесконечно, но Инола точно знала и видела – Королева Нефертари действительно такая, какой её представляют в Финикии. Пробежав взглядом по местности, избегая фараона, Инола заметила высокого парня лет двадцати-двадцати пяти, стоящего у колонны, с длинными белоснежными волосами и лазурно-зелёными глазами, одетого в белый со светло-голубыми деталями парадный наряд. Поняв, что на него смотрят, парень посмотрел на принцессу, которая одарила его доброй улыбкой, умудрившись скрыть её от остальных. Поймав на себе его искренний, даже нежный, взгляд, сердце Инолы дрогнуло, однако игра в гляделки была прервана, и принцесса вновь вернула себе холодность, сохранив в воспоминаниях теплоту улыбки серебровласого парня. - Никмадду, друг мой, какое счастье видеть тебя в Мемфисе на столь знаменательном празднике,-царь отпустил руку дочери, опустившей взор, и, по-дружески обнимая, пожал руку Рамзесу, вставшему с трона и подошедшему к Никмадду. - Рад видеть тебя, Рамзес, моё почтение, королева Нефертари,-Никмадду поклонился златоглазой, на что та кивнула и улыбнулась уголками губ,-позвольте представить вам мою единственную дочь, Жемчужину Финикии, принцессу Инолу,-после Инола сделала крохотный шаг вперёд и поклонилась так, что её густые волосы и полупрозрачная вуаль закрыли её от окружающего мира. - Моё почтение, Великий Фараон и Прекраснейшая Королева,-прикрыв глаза, поприветствовала властителей Инола. - Не нужно так низко кланяться, милая принцесса,-на подбородок Инолы легли горячие пальцы, поднимающие её лицо, на что она спокойно открыла глаза и оказалась в плену золотых пронзительных глаз фараона, который, лишь узрев её, понял, что хочет, чтобы принцесса была с ним. Однако он дал слово Нефертари, что никто не станет его наложницей, а уж тем более женой. Убрав руки от лица Инолы, фараон отошёл от неё на полтора шага и обратился к царю. - Ты прежде всегда приезжал в одиночку, Никмадду. - Отчего же вы раньше не познакомили нас с Жемчужиной Финикии, о которой сложены легенды?-осторожно поинтересовалась Нефертари, с улыбкой осматривая Инолу так, будто перед ней стоит Богиня, которую не каждый может увидеть. - Как раз об этом то и речь,-обрёл способность к разговорам Никмадду и продолжил,-Рамзес, друг мой, отношения между Финикией и Египтом уже давно устоялись, однако ходят слухи среди местных, что это не так. Поэтому, в знак моей верности и верности всего финикийского народа, я преподношу тебе в дар самое дорогое, что у меня есть. Мою дочь. Ваш брак только сильнее укрепит политические и торговые отношения между нашими государствами. - Ч-что?-еле слышно спросила Нефертари, которая с немым вопросом посмотрела на Инолу, будто прося, чтобы она опровергла слова царя, однако принцесса лишь покачала головой, а в её глазах застыли слёзы, которые она не собиралась выпускать наружу. - Никмадду, к чему такие жертвы? Не спорю, твоя дочь, действительно, очень красивая, о ней сложены легенды и она, безусловно, запала мне в душу,-эти слова острым лезвием прошлись по сердцу Нефертари, однако следующие слова Рамзеса заставили её успокоиться,-однако я дал Нефертари слово – не жениться более и не заводить новых наложниц. Хотя…. Ты прав. Слухи быстро распространяются по землям, и, чтобы их опровергнуть, мы поступим немного по-другому. Жемчужина Финикии станет первой женой египетского жреца, такой брак будет куда более разумным, нежели чем прекраснейшая из всех принцесс станет второй женой,-слова Рамзеса прозвучали как гром среди ясного неба для молодой принцессы. Конечно, с одной стороны она рада, но с другой она уже морально была подготовлена к «участи» стать второй женой нелюбимого ей фараона. А тут узнаётся, что она станет первой женой жреца, о котором даже не слышала и не имеет ни малейшего представления о нём. - Разумное решение, друг мой,-с некоторым сожалением Никмадду посмотрел на свою дочь, ручки которой слегка тряслись, что не осталось незамеченным. - Если принцесса не хочет этого, то…-Рамзес был перебит принцессой. - Если такова воля фараона и царя, я исполню её!-быстро протароторила принцесса, учтиво поклонившись. - Да, в легендах, действительно, скрыты истины, истины о небывалой жертвенности и преданности,-сказал фараон и воскликнул,-да будет так! Литах!-в этот момент из-за колонны вышел сереброволосый молодой человек, что подарил Иноле тёплую улыбку, когда она только поднялась с отцом. - Да, Великий Фараон,-он учтиво поклонился. - Сколько раз тебе говорить, что ты можешь обращаться ко мне только по имени?-улыбнувшись, спросил Рамзес. - Бесчисленное множество, ведь у нас гости,-также улыбнувшись, ответил Литах. Внутри Инолы что-то колыхнулось, и в глубине её души мелькнул огонёк надежды. - Ты не исправим, друг мой. Позволь представить тебе царя Никмадду, правителя Финикии, и его прекраснейшую дочь, принцессу Инолу,-Рамзес жестом руки указал на гостей. - Рад видеть вас, Царь Финикии Никмадду,-Литах коротко поклонился царю, кивнувшему ему в ответ, и перевёл взгляд на Инолу, поклонившись ей,-моё почтение, Жемчужина Финикии Принцесса Инола, для меня большая честь наконец-то увидеть вас,-от таких слов Инолу бросило в жар и она, впервые за долгое время потеряв хладнокровие, с трудом кивнула, стараясь успокоить бешеный ритм сердца, готового выскочить из груди. - Не знаю, услышал ли ты мои распоряжения, но прими мои поздравления, мой друг, принцесса Инола станет твоей первой женой!-от объявления Рамзеса сердце Литаха пропустило несколько сотен ударов. На самом деле он уже давно влюблён в принцессу. Он полюбил её ещё четыре года назад, когда был в Сидоне по политическим делам. Тогда Литах стоял у окна в гостевой опочивальне на втором этаже, а принцесса гуляла по дворцовому саду и напевала какую-то песню. Слов Литах так и не разобрал, но этого и не нужно было, поскольку его манил её чистый, нежный голос. Чуть только она поняла, что на неё смотрят, принцесса безошибочно посмотрела в сторону Литаха, которого не могла рассмотреть из-за густой листвы пальм, и улыбнулась ему своей искренней, по-детски невинной улыбкой, которую Литах до сих пор хранит в своём сердце.-Ну, что скажешь, Литах?-Литаха выудил из воспоминаний фараон. - У меня нет слов, одни лишь эмоции,-честно признался сереброволосый, посмотрев на Инолу, ротик которой приоткрылся в немом удивлении и тут же закрылся, возвращая хозяйке потерянное ранее самообладание. - Вот и замечательно,-Рамзес повернулся к своим слугам,-неделя вам на подготовку свадьбы. - Да, фараон,-слуги упали перед Рамзесом на колени и не смели смотреть на него. - А сегодня, друзья мои, давайте повеселимся, всё-таки не каждый день празднуется подписание мирных договоров,-после слов фараона присутствующие быстро влились в праздничное настроение. Начались простые переговоры фараона и царя на отвлечённые темы. Чуть только фараон отошёл подальше от трона, Нефертари подбежала к Иноле и начала её расспрашивать о том, нравится ли ей в Египте, какая была дорога, устала ли она, хочется ли ей выпить – коротко говоря, Инола очень понравилась египетской королеве, и это было взаимно.       Когда на Мемфис опустилась ночь, озаряемая серебряной луной, фараон ушёл с королевой в опочивальню, а Никмадду проводили в гостевые покои. На подоконнике, облокотившись на колонну, сидела Инола, укутанная в светло-сиреневую вуаль, которую она сняла с головы. Осмелев, к ней подошёл Литах и сел перед ней на пол, накрыв своей светло-голубой накидкой, в надежде согреть полюбившуюся девушку. - Спасибо,-тихо прошептала Инола и посмотрела на Литаха, утопая в его шикарных глазах, блестящих при свете полной луны. - Не стоит благодарности,-улыбнулся Литах, чем вызвал ответную по-настоящему тёплую улыбку со стороны зеленоглазой, и встал с колен на ноги. - Замечательный вечер, не правда ли, господин Литах?-Инола мельком глянула на полную луну, освещающую её девичье личико и плечи. - Действительно, пожалуйста, зовите меня просто Литах,-серебровласого одарили лёгкой улыбкой. - Тогда вы зовите меня Инолой,-Литах тихонько усмехнулся. - Быть может, перейдём на «ты»?-на вопрос Инола кивнула, Литах задал очередной вопрос, однако на этот раз он стал серьёзным.-Скажи мне, Инола, отчего ты так печальна? - Печальна?-непонимающе переспросила девушка, легонько изогнув аккуратные чёрные брови. - Да, с самого начала торжества ты была печальна, однако ты стараешься скрыть свою печаль и тоску под маской доброй улыбки,-парень взял её руки в свои ладони и пристально посмотрел ей в глаза,-расскажи мне. - Ты прав… Я и вправду печальна… Печальна… Потому что перед отъездом отец сказал, что мне предстоит выйти замуж за фараона… Я не хотела этого, но всё равно сделала бы это, так как все хотят этого – чтобы я всегда исполняла волю отца и жертвовала всем ради своей Родины – это мой долг… Однако сейчас я не знаю, что мне делать… Все всегда чего-то ожидают от меня, и я не могу просто взять и сказать, что мне… Что мне… Мне страшно…-из глаз Инолы полились хрустальные слёзы, но она продолжала говорить, пока мягкие подушечки Литах нежно касались её щёк и глаз, убирая слезинки, которые оставляли влажные дорожки на лице девушки.-Я была морально готова к участи стать женой фараона, даже не так, я была морально готова стать женой нелюбимого человека, однако сейчас я в замешательстве. - Оно вызвано тем, что ты выходишь замуж за меня?-аккуратно заправив выбившуюся прядь волос за ухо принцессы, спросил Литах. - Да… Просто я боюсь, что…-Литах перебил девушку. - Ты не знала, но четыре года назад я приезжал в Сидон,-парень взял лицо девушки в свои ладони и нежно провёл большими пальцами по её покрасневшим щёчкам,- и, услышав твоё пение, влюбился в твой голос. Когда ты повернулась в мою сторону, то я увидел тебя всю: хрупкую, искреннюю, нежную, невинную… - Так это был ты… Парень, что наблюдал за мной из дворца, когда я гуляла по саду,-Инола осторожно встала на ноги, положив ладони поверх рук Литаха и смотря в его глаза, из-за чего накидка с вуалью упали на пол. - Да…-тихо вымолвив, Литах наклонился к лицу девушки и поцеловал её в лоб. Руки Инолы скользнули по плечам Литаха, и парень осторожно заключил девушку в объятья, ощущая, как она тихонько льнёт к нему.