don't you dare let me go

Оправдания, глупые и пустые слова на ветер, чушь и ересь, ложь, синонимичные фразы, не правда ли? Мы живем достаточно на этой земле, чтобы обличать все из приведенного выше, и все же иногда это уходит от наших глаз. Мастерски манипулировать людьми — вот какая способность виновата в каждой неправде, в каждой ссоре или поднятой руке. Но каков выход? Его нет. Правда — это та же ложь, как и ложь — та же правда, круговорот пустых фраз в природе. Но что тогда делать? Что говорить? Что отвечать? В молчании ли проводить последние дни или отдаться потоку той глупости, беспрестанно слетающих с чужих губ. Но только одним словам она верила. Одним губам внимала и тихо, поглаживая напряженные сильные плечи, молча прижимаясь к теплому, сопящему поводу ее счастья — он даже во сне не мог расслабиться. Элис до этого заснула, не заметив — та истерика была тому виной, Ньют как только мог пытался успокоить ее. Сколько девушка себя помнила, она постоянно лила слезы и видела в этом свою слабость, которая нисколько не иссякла. Она плакала, когда несла Ньюта на своих плечах; плакала, когда пережила ночь в лабиринте; плакала, когда погиб Ник и нужно было скорее-скорее искать выход, которого, казалось бы, нет; она плакала, когда Минхо с Томасом и Алби остались за стенами и верила в то, что они вернуться, до последнего. Разве не в этом сила человека? Разве слезы меняют какие-то установки внутри любого из нас? Но Элис было далеко до осознания этого. Отчаяние охватывает лишь тогда, когда ты понимаешь всю безнадежность ситуации. И девушка понимала ее, и осознавала уже в момент последнего составления карты лабиринта — выхода не было. Но Минхо, Ньют и Алби строго запретили наводить панику, нужно было найти другой способ выбраться. Но из этого сейчас лишь легенды о норе гривера и незакрывающиеся двери в лабиринт — теперь они -, обычные подростки, закуска. Девушка задумалась и затихла, она почувствовала теплые руки на своих прижатых к груди руках. Ее взгляд встретился с усталыми, чуть прикрытыми глазами Ньюта, который будто смотрел сквозь нее. Парень крепко сжал одну ладонь Элис, его веки совсем опустились, и он поднес маленькую ручку девушки к своей щеке. Было одновременно тепло и холодно, с улицы дул свежий, утренний ветерок, пахло росой и мокрым бетоном. Был дождь. Элис пальчиками стала осторожно поглаживать его щеки, повторяла подушечками пальцев черты его лица, шеи, ключиц. И вот она снова плачет. А он осторожно утирает ее слезы тыльной стороной своих ладоней. Ей было как никогда легко сейчас от чего-то, и вот так, без слов они будто понимали друг друга. Ньют прижал ее к себе ближе и аккуратно поцеловал в лоб, Элис слышала биение его сердца. Такое спокойное, точно колыбельная матери… успокаивает. *** — Давайте, быстрее, быстрее! — слышалось из толпы, что собралась вокруг входа в лабиринт. Галли буквально сошел с ума. Элис привязывала Терезу к столбу с каким-то страхом поглядывая то на Минхо, то на Ньюта, внутри все медленно замирало. Им нужно было бежать. — Поторапливайся, а то будешь стоять вместе с ними, — Галли направил на Элис мачете, девушка только недовольно фыркнула в ответ. — Да лучше с ними, чем с тобой, — перед глазами пронеслись только взмах сильной руки парня, удар, который будто обжег щеку, и Ньют, чьи плечи подрагивали от злости. — Будешь сопротивляться, мы скормим тебя живьем, — прошипел Галли сквозь зубы, взяв Элис за ворот кофты. Девушка кое-как вывернулась и оттолкнула его. — Отвали! — ее крик будто был каким-то знаком, большая часть той толпы, что собралась посмотреть на зрелище, резко отделилась от остальных. Парни освободили Терезу и Томаса, подоспели и Чак с Фрайпаном. Галли схватил Элис и подставил к ее горлу все то же проржавевшее, грязное лезвие и торжествующе посмотрел на остальных, всех ребят, которые в данный момент стояли уже в стенах лабиринта. Это было мгновение. Мачете вылетает из рук парня, и его буквально оттаскивают от напуганной девушки. — Ты считаешь, я про тебя забыл? — Ньют странно усмехнулся и швырнул Галли на его друзей, недоуменно поддержавших своего горе-друга. — Ньют, перестань! — Элис схватила его за руку, когда тот хотел нанести удар бедняге. Русоволосый глянул на девушку и оба отошли к Томасу и остальным. Ньют ругался, его напрягало каждый раз бить Галли, они были товарищами, но чуть стоило тому посягнуть на самое дорогое — он уже нисколько не расценивал его, как человека, с кем он жил три с небольшим года. — Ты не обязан был, — они стояли позади всех, Элис взяла его руку и посмотрела на небольшой порез, который полосочкой крови рассекал ладонь. — Щека болит? — Ньют прижал Элис к себе, чуть отводя взгляд в сторону Томаса, который призывал остальных идти с ними. — Забудь об этом, мне не было больно, — Элис малость успокоилась, но все еще было только впереди. Ребятам предстояло пересечь лабиринт до седьмой секции и выбраться, если то было возможно, либо погибнуть — но они хотя бы могли попробовать.

***

Небо, точно серое полотно, затянулось тучами, которые, прогибаясь под тяжестью воды, будто лежали на этих темных, бетонных стенах. Теперь еще больше лабиринт казался бесконечным — стенам не было ни конца, ни края, но ребята шли. Толпа воинственно настроенных подростков продвигалась по широким длинным проходам. От мала до велика — каждый пытался скрыть свои дрожащие колени и руки, каждый пытался показать, что стремление к свободе сильнее страха смерти — слишком долго они сидели в глэйде, и вот оно мгновение их маленького геройства. Еще чуть-чуть и они выберутся, так по крайней мере им обещал Томас. У кого-то надежда в сердце все больше разгоралась, у кого-то потухала, а у кого-то уже тлела. Элис плелась последняя, поторапливая младших, которые иногда не поспевали за теми, кто шел далеко впереди — растягиваться было нельзя, они теперь одна единая сила. Однако девушке было как-то странно спокойно, она не задумывалась о том, что будет дальше, впервые она жила настоящим. Ее взгляд постоянно был направлен в спину Ньюта, она сейчас жутко хотела идти рядом с ним, ей хотелось просто быть рядом…но по одну его сторону шел Томас, по другую — Тереза. И снова это тупое чувство ревности, возникшее внезапно, внезапно и ушедшее, когда до ушей донесся рокот и визг. Так далеки были эти звуки, но девушка отчетливо различила их, она даже остановилась, пытаясь понять, позади ли гриверы сейчас или спереди; все ребята тоже замерли, перешептываясь. Ньют впервые за все это время глянул на Элис. Он увидел неподдельный ужас в ее глазах, ему даже показалось, что она не сможет сдвинуться с места. Гриверы сыграли слишком большую роль в их жизнях, они многих убивали или съедали. Элис каждый раз видела, как ее друзья умирают или страдают у нее на глазах от лап этих глупых, стальных тварей с рвотно-зеленой кожей и плюющихся желтовато-серой, дурно пахнущей слюной. В этом был главный ее страх — снова кого-то потерять, но ей было все так же до безумия и отчаяния спокойно. Они все продвигались дальше, пока не пересекли огромное пространство с железными странными пластинами, которые в глэйде называли лезвиями, остановившись у еще одного поворота, который будто вел в тупик; там, в глубине этого прохода, из стороны в сторону, медленно сновали гриверы, готовые к долгожданной встрече. Существа будто знали, что дети придут, как и сами глэйдеры подозревали, что просто вот так, открытым, вход не оставят. — И что нам делать? — Может, вернемся? — Это самоубийство! — из толпы слышались испуганные голоса, Томас занервничал, Ньют напряженно молчал, Минхо сделал вид, что ему забавно, хотя в глазах поблескивала настоящая серьезность, Фрай с Клинтом и Джеффом стояли за Чаком, который будто еще больше уменьшился от страха, но он единственный, кто все еще решительно не произнес ни единого слова. — Нам некуда отступать теперь, — Элис поглядела на Томаса. — Ты это затеял, ты и думай, что нам делать, — Ньют встретился с ее напуганным ранее взглядом, глаза девушки были пусты, как и стены лабиринта, накрываемые сверху еще одной непроглядной серой стеной дождевых туч, но все ее тело слегка подрагивало, готовое к самым худшим исходам. Он обещал ей выбраться. Оставалось еще каких-то несколько шагов до выхода. Может быть, поэтому Элис сейчас и пребывала в состоянии легкого возбуждения от происходящего, ведь до этого она была из тех, в ком надежда давно уже угасла и тлела, иногда потрескивая, будто давая о себе знать. — Так, ладно, осталось совсем немного. Если сейчас мы сможем задержать их и открыть дверь, то путь к выходу будет полностью свободен. Сейчас…или мы все пойдем на корм гриверам, — Томас встал вперед. Этот порыв подхватили остальные. Раздались громкие крики, заглушающие ликующий визг гривера. И толпа побежала. Побежала так, будто готова прямо сейчас пожертвовать всем, что у нее есть — жизнью, воспоминаниями, волей, мужеством, и это были просто дети… Элис окаменела прямо перед гривером. Она смотрела на это до боли противное, но такое знакомое существо. — Почему нам нельзя посмотреть?.. Мне сказал Дженсен, что их выпускают иногда… — она говорила, не обращаясь ни к кому, в руках у нее был длинный заостренный шест. Элис смотрела. Смотрела… Гривер не знал, чего ему ожидать. Они замерли: Элис в глубоком раздумии, гривер в нетерпении. Девушка сжала длинную гладкую деревяшку и резким движением пронзила голову твари. Гривер завалился, громко и протяжно завизжав. Девушка отпустила шест и, не оборачиваясь, спиной, стала пятиться за остальными. Она врезалась в кого-то, и, схватив ее за руку, человек потащил девушку вперед, но она вырвала запястье в тот самый момент, когда еще один гривер оказался перед ней. Позади оставалась толпа подростков, которая жмется ближе к круглому тоннелю, ведущему к спасительной двери. — Элис! — чьи-то пронзительные крики разорвали напряженную тишину и звуки тяжелого, сбитого дыхания, стука сердца и пульса в ушах. Ньют мгновение назад держал ее за руку, но теперь нет…она оттолкнула его резко именно тогда, когда гривер замахнулся сломанным жалом, будто торжествуя о, наконец, пойманной добыче. Элис только посмотрела на них всех, пошатнулась и, сделав пару шагов, скатилась по стене, оставляя ладонями яркие, кровавые следы. И все снова погрузилось в бьющую по ушам тишину. В глазах у Ньюта стало мутнеть от слез и шока, он оступился. Кто-то кинулся на гривера с шестом, запрокидывая его, тоже подбитого, на спину. Был введен код, вот он — выход…но все прошло мимо Ньюта, Томаса, Минхо. Двое последних смотрели на то, как их друг тщетно пытается что-то сделать с раной Элис, из которой темным пятном расползалась кровь. Гривер пробил ей низ живота с правой стороны, девушка бледнела на глазах. Ньют плакал; таким его не видел никто, и никто не ожидал произошедшего. Он что-то шептал Элис, а она улыбалась…тихонько так, сквозь слезы. — Зачем ты это сделала?! — Ньют, я бы не простила тебе, если бы ты поступил так, как поступила я, — сквозь дикую боль проговорила девушка — Не разговаривай! — Русоволосый приложил руку к ране. — Мы тебя вытащим, слышишь? Я обещал тебе… — Элис поморщилась и пальцами дотронулась до щеки Ньюта. — И поэтому я понимаю, что ты чувствуешь, — девушка запнулась, но продолжила, — Ты обещал, и мы выбрались…пускай не до конца. Иди, Ньют, пожалуйста, оставь меня — я теперь обуза для всех вас, — в ее глазах застыли слезы, но голос был до странности твердым и уверенным. — Ньют, нам пора…нужно выбираться. Она права, — Минхо с такой болью поглядел на Элис, не осознавая того, что он говорит такое. — Мы должны ее вытащить! Я не уйду без нее! — Ньют с надеждой поглядел на Томаса, но тот лишь покачал головой. — Уходи… — девушка так же ласково, как и всегда убрала русые пряди с его лба и улыбнулась. — Ньют, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты покинул это место. — С тобой — Без меня… Ньют, сидевший перед ней, чуть подался вперед и осторожно поцеловал ее, нежно поглаживая плечи и шею. Слезы катились по его щекам, по ее щекам; он не мог оставить ее, не мог поверить во все то, что случилось. Парень, с трудом оторвавшись от любимых губ, аккуратно приподнял Элис и прижал к себе, не желая отпускать. Девушка слушала его учащенное сердцебиение, боролась с болью и чувствовала, как успокаивается и теряет сознание. — Ньют, я люблю тебя… — это было последним, что она прошептала, прежде чем закрыть глаза. Парень с отчаянием посмотрел на ее умиротворенное, белое, как молоко, лицо. Минхо положил руку на плечо Ньюта, русоволосый вздрогнул и отвел взгляд, будто собираясь что-то сделать, но он сидел неподвижно, прижимая к себе Элис, чье сердечко билось точно пичужка, а дыхание было совершенно незаметным. — Я не пойду, — Ньют не смотрел на ребят, что с какой-то приторной безысходностью в глазах смотрели на товарища. — Ты глупец! Оставь ее, Ньют. Она в любом случае погибнет. Если не здесь, то там… — Заткнись! Минхо понимал, что его друг в шоке, что ему больно, но оставаться здесь было нельзя. Парень кивнул Томасу, и они вместе взяли Ньюта под руки, когда тот отпустил Элис. Он пытался вырваться, но друзья держали его слишком крепко. В один момент он все-таки вырвался, но пошел сам за остальными, постоянно оборачиваясь на дверь уже далеко в глубине большого тоннеля, где он оставил ее.