Игрушка акулы

      Розовое вечернее солнце медленно и монотонно приближалось к горизонту, намереваясь спуститься за тёмно-сливовые силуэты огромного гудящего и окутанного туманом мегаполиса. Тысячи лиловых окон и фонарей мерцали издали, напоминая скопление невиданного флуоресцентного планктона, обитателя самых затаенных морских глубин. Город водрузился на предгорье, застыв там огромным чёрным зверем, стерегущим свой чуткий шумный сон.       Малиновые волосы худосочного щуплого юноши гармонично и мягко вписывались в закатное освещение, пока он сам собирал маленькие помидорки с огорода и придирчиво складывал каждую в корзину. Огород казался совсем небольшим и чисто символическим, ключнику просто нравилось выращивать под стенами сторожки немного живых продуктов, что не мешало ему заказывать поставки с городского рынка. Розововолосый парнишка же думал о большом мегаполисе с содроганием, потому что любая возможность оказаться столь далеко от сторожки и ее хозяина сулила лишь горечь ужаса и риск не вернуться обратно. Иногда он даже видел вдали ползущих кошмаров и тут же возвращался в дом, пока чудовища не исчезнут с горизонта.       Сегодня был плохой день. Даже эти очаровательные спелые овощи, штучка к штучке лежащие в корзине, не могли отвлечь юношу от стресса. Все дело в том, что около часа назад к ключнику прилетело в гости это отвратительнейшее создание в грязном военном плаще, подобранном на какой-то помойке или в лавке барахольщика. Р решительно не разделял позитивное отношение своего старшего соседа к Лу, ведь та вела себя как разбойница и агрессивная грубиянка, к тому же, никогда не разувалась на пороге, после чего несчастному молодому человеку приходилось долго сметать с половиков комки грязи из-под её сапог. Р боялся даже думать, по каким злачным и заразным местам их мира эти берцы бродили накануне…       Сейчас Лу и господин ключник обсуждали какую-то охоту на кошмаров из западной части леса, а юноша отправился собирать урожай, лишь бы не видеть гостью перед собой. Маленькие помидорки с приятным щелчком отделялись от изумрудных стеблей и казались такими теплыми в пальцах, а после них кожа пахла терпким пасленовым запахом. Это было приятно, и мистер Р на минуту замер возле одного из кустов, обнюхивая руку.       Дверь в сторожку хлопнула. Садовник невольно вздрогнул и развернулся к порогу, однако никого там не застал. Пока душа уходила в пятки, юноша вертел головой, пытаясь вычислить, с какой стороны нагрянет невидимая опасность. Однако, шелест плотной ткани плаща над головой возвестил, что смотреть надо было совсем не туда.       Лу застыла над ним, как огромная хищная птица или огнедышащий дракон, сощурив свои жуткие лиловые глаза. Она с акульим интересом следила за действиями своей беззащитной жертвы.       Р выронил корзинку на землю, и все помидоры раскатились в стороны, словно странные матовые бусины. Подбородок парнишки задрожал, а руки нервно прижались к груди.  — Ага, это я. Здрасьте, — расхохоталась Лу, опускаясь чуть пониже. — А кто это у нас тут такой рукожоп?       Р смотрел на нее, как кролик на удава, не зная, то ли бежать в дом, то ли зарываться в землю, под куст помидорок.  — Я… я сейчас позову господина ключника! — заикающимся голосом пробормотал он.  — Зачем нам этот старый пень? — ядовито ухмыльнулась сноходец. — Давай поболтаем вдвоём.  — Э-э-э… — растерялся и занервничал ещё больше юноша. — Я ничего не знаю! Не трогай меня, пожалуйста.       Лу подлетела ниже, так, что подол плаща начал скользить по макушке собеседника, вынуждая того бледнеть еще отчаяннее. Но паника обуяла мистера Р, и он не мог даже шелохнуться.  — Расскажи мне, а ты правда живешь с этим стариком с самого детства, да? — поехиднее спросила обладательница розовых глаз.  — Какая разница… — заплетающимся языком промямлил юноша, бледные пальцы которого тряслись, словно он был пьян.  — Значит, столько лет торчите вместе и всё засекречено? — издевалась Лу ещё с большим наслаждением, разворачиваясь в воздухе, чтобы говорить над самым ухом парня. — Помидорки вместе выращивание, книжки читаете… спите тоже рядышком, в одной койке, ага?  — Перестань!.. Это не смешно! — воскликнул Р и дёрнул головой, чтобы не слышать, как скрежечут треугольные зубы обидчицы. — Мне нужно идти…       Он попытался развернуться, но цепкие, словно ястребиные пальцы сноходца схватили его за плечи. Лу прошипела тоном, не терпящим возражений:  — Ты никуда не уйдешь, пока я не разрешу, голубок мой.  — Да что я тебе сделал?.. — понимая, что дело плохо, протянул Р испуганным голосом. — Лети измывайся над кем-нибудь другим…       Всё, о чём думал сейчас трясущийся от ужаса юноша — это о том, что надо вырваться и добежать до сторожки. Внутри уже будет ждать ключник, он защитит от злобной Лу и скажет ей улетать. Во всяком случае, бедолага на это очень надеялся. Сам он не стал бы даже пальцем трогать нападавшую — она его ведь по грядке за секунду размажет, прямо как раздавленный помидор. Р не питал иллюзий касательно могущества этой низкой и тощей девушки, потому что знал, что проклятые сноходцы — бич этого мира — не позволительно сильны и вертят всеми как в голову взбредет. Одна лишь Лиандра пока что вселяла надежду, что есть среди них нормальные, адекватные и добродушный люди. Да и ей не следовало верить до конца. Мистер Р знал наверняка, что все вокруг что-то замышляют, а любое миролюбие — мнимое и недолговечное.  — Тогда ты составишь мне компанию, хлюпик, — угрожающе заявила Лу и, не успел парнишка опомниться, как его быстро утянули вверх и куда-то потащили.       Р издал негромкий испуганный вскрик и поджал ноги, руками вцепившись в костлявые запястья злодейки. Маленький огородик вместе с круглостенной сторожкой стремительно удалялись, жуткие силуэты деревьев сменяли друг друга, так же ускользая за спины летящих.       Лу похищала его, словно коршун мышь, не задумываясь ни о последствиях, ни о моральных аспектах содеянного. Сбылись худшие страхи параноика, подобный поворот событий повергал в отчаяние.  — Отпусти, отпусти меня! — жалобно запротестовал Р, чувствуя, как невыносимо кружится розовая голова, а сердце истерично колотится о грудную клетку.  — Отпустить? — расхохоталась Лу собачьими голосом, разжимая на мгновение пальцы.       Паренёк камнем полетел вниз, не в силах даже пискнуть, потому что дыхание перехватило, а воздух оглушительно засвистел в ушах. Но через пару ужасающих секунд сноходец вернулась, спикировав сверху и грубо подхватив его под плечи. Р жалко болтался в хищных лапах, всхлипывая от невыносимого животного страха. Он даже успел ощутить, как верхушка пихты шаркнула его по подошве туфли.  — Ещё ниже опуститься хочешь? — чудовищно зловещим голосом поинтересовалась мучительница.  — Н-нет… — задыхаясь, промямлил юноша, бледный, как покойник.  — Ну да, куда тебе, итак опущенец полный, — издевательски изрекла Лу, болтая в воздухе берцами. — Без слёз не взглянешь. Жалкое зрелище.       Р ничего ей не ответил, вместо слов зажмурил глаза, чтобы хотя бы не видеть весь творящийся кошмар вокруг. Он смирился со своей несчастной судьбой, лишь бы Лу не расшибла его о землю или не откусила на лету голову (а она могла!).       Лу стало скучно, она любила, когда жертва сопротивляется и зовет на помощь, а этот тщедушный висел как печальная мошонка, смиренный и робкий. Сейчас они пролетали над оврагом, на дне которого серебрился каменистый ручей, и похитительница внезапно решила взять курс туда. Плащ взметнулся как большое драное крыло, когда Лу выбросила покорную ношу в береговую глину, а сама с деловитым видом приземлилась рядом на крупный замшелый булыжник.       Юноша рухнул в грязь лицом, разметав розовые волосенки. Всхлипывая и вздрагивая, он приподнялся на четвереньки, весь облепленный темной сырой глиной. Особенно пострадала некогда белоснежная рубашка, самая любимая из гардероба мистера Р. Теперь она представляла из себя ужасающее зрелище. Аккуратно вычищенные остроносые туфли тонули в зыбкой илистой почве, а комки грязной тины забились внутрь. Круглые от отчаяния глаза парня таращились перед собой в землю, его хрипловатое неровное дыхание нарушало умиротворенное журчание ручья.  — Как прогулочка? — беззаботно поинтересовалась Лу, перепрыгивая с камня на камень и балансируя на самом носке своего тяжелого кожаного сапога. — Тебе нравится, педик?  — П-пожалуйста… н-не называй меня так… — заплетающимся языком прошептал Р.  — Что? Задеваю за больное? — сипло захихикала сноходец, явно искренне наслаждающаяся унижением несчастного. — Педик!  — Не надо… — еще жалостливее попросил тот, дрожа и озираясь.  — Педик! Педик! Педик! — заорала назло Лу во всю свою прокуренную глотку.       С близлежащих кустов разлетелись ночные птицы, а хрипящий голос разошелся по всему оврагу, гулким эхом отражаясь от стен и камней. Мистер Р сел на колени, пытаясь стряхнуть налипшую глину с пальцев и лица, чем только сильнее пачкался. Девушка медленно пролетела к нему и наклонила участливо голову:  — Помочь?       С этими словами она схватила огромный шмат ручейной грязи и с немыслимым удовольствием размазала его по лицу юноши, свободной рукой держа того за волосы. Р оцепенел, кашляя и громко всхлипывая.  — Ну и что будем делать? Теперь старикашка не пустит тебя в свою уютную койку, — изрекла Лу, закончив любоваться содеянным. — Ты стал таким грязным и уродливым. Как бомж. Помоечный бомж. Никто не любит бомжей. Пожалуй, надо бы тебя умыть.       Паренёк издал болезненный стон и попытался уползти хоть куда-нибудь, но мучительница схватила его за шкирняк и поволокла в ручей. Когда безутешно трясущиеся коленки того оказались в воде, сноходец зубами стащила с руки перчатку и зачерпнула из ручья, тут же выплескивая все на лицо бедолаги. Грязная вода струйками полилась по подбородку и шее, затекая за воротник. Р дергался, пытаясь освободиться, но Лу была неумолима. Чувство абсолютной власти над беспомощным существом — ее любимейшее чувство — переполняло сознание, вызывало эйфорию и жажду садизма. Этот рохля и трус был таким слабым, таким безропотным и не способным даже послать ее на матах, он каждым своим унылым движением и девчачьим всхлипом лишь сильнее разжигал хищный голод Лу, бередил ее худшие стороны. Девушке хотелось извернуться как-нибудь еще изощреннее, причинить еще мучений, поиграться с беззащитным мышонком своей когтистой лапой.       Р боялся даже взглянуть на нее, поднять глаза, произнести что-то в свое оправдание. Он помнил, что опытный сноходец может растереть его в порошок, смешать с грязью (уже не фигурально), сожрать, порезать на ремни, расщепить на атомы, превратить в кусок засохшего лягушачьего дерьма. Для нее он был всего лишь игрушкой, жалкой тенью из чуждого мира, вряд ли она осознавала, что он живой и настоящий человек. Парень помнил, что сноходцы — лишь гости здесь. Они никогда не поймут, что все вокруг настоящее, ведь для них настоящим являлось совсем иное измерение. Страшно даже представить, как и чем живет тот, второй мир, о котором Р знал лишь по рассказам ключника. В любом случае, он представлял его ужасающей обителью зла и жестокости.       Тем временем Лу взяла его за подбородок пальцами и развернула худое, измученное, испещренное веснушками лицо к себе. Светящиеся узкие зрачки впивались в жертву голодным взглядом. Р не сопротивлялся, но и старательно не смотрел монстру в глаза. Ее безумная ухмылка сводила паренька с ума в самом плохом и не романтическом смысле этого слова. Один раз он подслушал в сторожке, как Лу назвала себя «лиловым богом» и хохотала, довольная таким званием. Она была абсолютно больная на голову. Безумный лиловый бог, кровожадный языческий идол, ощеряющийся этой своей леденящей душу улыбкой психопата. Как ключник выдерживал ее?.. — Расскажи мне, как старикан трахает тебя? Каждый день? Он делает это больно? Давай, я хочу все знать, — жадно и бестактно вываливала сноходец свои унизительные вопросы на дрожащего чумазого парня, который то пытался бессвязно возразить, то просто всхлипывал, боясь шелохнуться. — Тебе нравится, когда он вгоняет в тебя свой морщинистый хер? Ты плачешь, когда заглатываешь его до рвоты?..  — П-прошу тебя… не говори такие вещи, — еле слышно выдавил из себя Р, потерявший надежду на спасение.  — Жалкий плаксивый педик, — снова перешла на оскорбления Лу, довольная произведенной травлей.       Она наклонилась к грязному лицу жертвы и смачно провела языком от челюсти до розовой брови, остановившись на глазном яблоке. Р весь сжался, задержав дыхание от ужаса. Лу оторвалась от него и громко харкнула в ручей. Ее странный взгляд не предвещал ничего хорошего. Юноша вытаращил блестящие от слёз и слюны глаза на похитительницу. Он абсолютно не понимал, как реагировать и что делать.  — Тьфу, приторный, как блядская сахарная вата, — выдала девушка, морща все лицо целиком. — Интересно, у тебя жопа из заварного крема, а вместо члена — клубничный рожок? Как можно быть таким омерзительно слащавым?!  — Я… обычный человек… — начиная задыхаться, попытался отвернуться Р, но пальцы в короткой перчатке держали крепко.  — Ты вынуждаешь меня проверить, — угрожающе ухмыльнулась Лу. — Будет весело. Раздевайся.  — Ч-чего?.. — недоуменно уставился на нее юноша.  — Что слышал. Давай, стаскивай штаны. Я жду.       Розововолосый бедняга застыл, как вкопанный, огорошенный таким поворотом событий. Его худосочные руки и ноги ходили ходуном, грязь размазалась по одежде еще больше. Она что, действительно заставит его оголиться прямо здесь — в этом диком овраге? Плохо. Даже слишком плохо. Р был к подобному совсем не готов, да и не мог представить осуществление подобного каприза нахальной бандитки.  — Мне что, сделать это за тебя? — гневно прикрикнула Лу, подаваясь снова вперед и цепко хватая растерянную жертву за грудки.  — Но я не хочу… — сбивчиво выдавил из себя несчастный, пытаясь загородить брюки от лап нападавшей.  — Я хочу, — ядовито зашипела та и с силой принялась отдирать ладони юноши от подтяжек и ремня; бедолага даже умудрился начать сопротивляться!       Грубая возня продолжалась полминуты. Лу без особых проблем вышла из нее победителем, последним резким рывком сдернув брюки до колен. Р со вскриком упал в ручей, и девушка стянула штанины с его расставленных и пинающихся ног. Узконосые туфли со светлыми носами разлетелись вслед за ними в стороны. После штанов Лу принялась за верх — она мигом разодрала все мелкие пуговицы на грязной рубахе и оставила ее висеть нараспашку.  — Труселя тоже долой, — приказала злодейка тоном, не терпящим возражений.       Р, уже без стеснения подвывая из-за накатывающихся слез бессилия, торопливо и неуклюже принялся стаскивать нижнее белье, мокрое от ручейной воды и грязное от ила. Скоро он остался в одной порваной рубашке и обмазанных глиной носках.       Лу зависла над ним в воздухе и безмятежно покачивалась вверх-вниз. Ее жуткая физиономия сияла самодовольством и похотливой агрессией.       Парень сжался в комок, растирая красные глаза ладонями, всплакивая и громко кашляя. Пожалуй, он еще никогда не ощущал себя так ужасно.       Лу фыркнула, думая о том, что высокий, словно недоломавшийся голосок ее жертвы действует не менее вызывающе, чем обнаженное астеничное тело с ярко выраженными ключицами и позвонками на веснушчатой спине, чем острые коленки и мольбы о пощаде.  — Смазливый петушок, — протянула она хищно, между тем поглаживая хнычащего парнишку по слипшейся малиновой челке. — Ну же, поплачь. Поплачь ещё. Такой бесполезный и сопливый. Зачем ты только сдался старикану?..  — Г… господин ключник хор…хороший… — сквозь слезы шептал Р. -…он… он заботится обо мне…       Лу вздохнула тяжело и многозначительно. Она даже спустилась к лицу юноши, исчерченному грязными дорожками растертых ладонями рыданий. Инфантильный дружок ключника потерял последние крохи самообладания и не мог уже сдерживаться. Сноходец внимательно изучала его содрогающееся лицо с собранными на лбу бровями, распухшим красным носом, подергивающимися губами. Своей слабостью и неумением дать отпор он немного напомнил ей Лиандру. Такой же большой ребенок, глупый, ранимый, не готовый к настоящим проблемам. Никто из них не сможет в одиночку выжить на землях жестокого Дримлэнда. Лу презирала беспомощных слабаков всеми фибрами своей бродяжьей души. И, вместе с этим, всегда чувствовала к ним необъяснимую тягу, словно две противоположности действительно привлекали друг друга.       Девушка медленно провела рукой по воспаленным векам парнишки и сунула в рот покрывшийся слезами палец. Как ни странно, они оказались не сладкими.       Подавшись неведомому порыву, истязательница опустилась к нему на трясущиеся ноги пятой точкой и крепко сграбастала хилое тельце руками. Волны ручья тут же превратили ее джинсы в слипшиеся мокрые оковы, подол плаща плавно извивался в воде подобно огромной ламинарии. Р продолжал хрипеть и подвывать тонким жалостливым голоском, не особо реагируя на подобные телодвижения, и тогда Лу опустила одну из рук вниз и ухватилась за небольшие, сжавшиеся от холодной воды гениталии. Они выглядели грустно и беззащитно, словно какой-то подыхающий червь-переросток, мягкие и незащищенные ничем яички, сморщенный член, эти идиотские розовые волосенки над ним. Лу подумала, что смогла бы их вырвать одним точным движением.       Мистер Р прекратил активно плакать и уставился на слишком тесно прижавшуюся к нему противницу. В его карих глазищах отражался только неприкрытый искренний ужас. Самый честный и самый чистый. Именно так обычно блестят глаза добычи, когда она осознает, что сейчас будет располовинена клыками или когтями хищника. В этом несчастном взгляде не было даже мольбы или надежды, только одна единственная мысль: мне пиздец.       Но хищница не стала делать ничего такого. Внимательно пялясь глазами в глаза пареньку, она сжала его член в кулаке и принялась двигать рукой туда-сюда. Р безмолвно шевельнул бледными губами и всхлипнул. Его грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась, мягкий белый живот вздрагивал.  — А ведешь себя, как целка, — низко прогудела Лу. — Че скукожился весь? Стремаешься?  — Не надо… Я хочу домой… — безвольно отозвался похищенный.  — Зашибись мне старикашка мозги вынесет за то, что сперла поиграться его домашнюю зверушку, — приглушенно засмеялась девушка, сжимая холодный мокрый отросток жестче. — Пусть привыкает делиться, ненавижу жадин.  — Ты ужасна…ты… ты… А-ай!.. — начавший было лепетать бедняга сжал зубы от боли.       Лу оживилась от вскрика и продолжила тянуть лапой нежный пенис. Другую же, не церемонясь, пустила вниз, нащупывая дырку в заднице. Сначала она собиралась запихнуть туда какую-нибудь корягу из ручья, но ничего не попалось под руку, поэтому в ход пошли обычные пальцы. Воспользоваться этим маленьким жалким хером так, как предусмотрено природой, она не собиралась. Мысль об обычном сексе с тщедушным сопливым пленником казалась ей анекдотичным идиотизмом, но вот перспектива вульгарного насилия, где можно в лучших традициях унизить достоинство жертвы, приятно возбуждала.       Грязные пальцы с неровно обгрызанными ногтями влезли в прямую кишку паренька, горячую и болезненно сжимающуюся. Мистер Р жалобно заскулил, упираясь руками в грудь сноходца, белые тонкие кисти судорожно впились в плотную ткань военного плаща. Это разгорячило Лу, спровоцировав двигать пальцами еще увлеченнее, пытаясь запихнуть их глубже в мягкую, сопротивляющуюся плоть юноши, не переставая при этом грубо мять и дергать покрасневший член во все стороны, словно кусок пластилина. Пару раз она даже шмыгнула носом от удовольствия.       Мальчишка (назвать этого инфантильного переростка взрослым мужиком язык не поворачивался) был в ее власти, полностью под контролем, он не мог сделать абсолютно ничего, чтобы дать отпор или спастись бегством, так как из пасти акулы сбежать невозможно, разве что без половины туловища. Что ощущала в эти секунды жертва — хищника не волновало.       А измученный Р уже во весь голос вскрикивал и глотал ртом воздух так шумно, словно задыхался от приступа астмы. Бледное конопатое лицо не покидала гримаса страдания, узкие худые плечи сотрясались после каждого выворота пальцев Лу внутри его задницы. Сноходец же продолжала, приговаривая в такт движений своих рук:  — Наслаждайся, сука. Я же вижу, что тебе нравится, когда вставляют сзади. Давай, сука, кричи громче. Тебя все равно никто не услышит. Вот так хорошо, да? А если вот так?..       Слезы катились градом из зажмуренных глаз Р, срываясь со скул, падая на плечо Лу, продолжая свое движение уже там. Темнота впитывала все краски, но девушке показалось, что она различает, как отблески луны с мрачного неба играются в этих соленых каплях, вальсируют в них.       Слезы и боль, стоны и дрожащие губы — вот что являлось настоящим наркотиком, каждая новая порция которого наполняла садистку эйфорией. В груди приятно покалывало, а жар неровного дыхания юноши ласкал охваченную кожаным ошейником шею. Сладостная извращенная нега, словно паводок, смывала другие мысли и ощущения с разума Лу, оставляя только невосполнимую жажду ковыряться в чужой плоти, доставляя боль и унижение ее хозяину, который всегда обитал в уютной надежной сторожке под постоянной защитой своего ключника и не переживал все то, что испытала в свое время Лу. Так ему и надо!       Сноходец не умела, не могла и не стремилась поступать иначе. Ее грязная, истосковавшаяся по человеческому телу и теплу сущность хотела проявлять эмоции именно такого плана. Акула всегда делает больно, даже если не голодна, в обратном случае всё ещё хуже.       Острые треугольные зубы сверкнули в сумерках, сомкнувшись на плече истязуемого парнишки. Тонкая прохладная кожа легко поддалась их напору, и темные струйки крови просочились наружу, стекая вниз, в уносящие их воды ручья.       Малиновое пирожное с кровью в качестве десерта. Мистер Р почти затих, лишь еле слышно продолжал всхлипывать, закрыв глаза. Казалось, он смирился с самым худшим исходом, сдался окончательно и больше не сопротивлялся ничему, что вытворяла с ним Лу. Тонкие узловатые пальцы безвольно висели на плечах девушки, как две мертвых птицы, изредка конвульсивно подрагивая.

***

      Немного погодя Лу парила над истоком ручья, периодически оглядываясь через плечо. Белесая фигура свернувшегося на прибрежной глине юноши выделялась на фоне темного оврага, с приходом ночи ставшего совсем мрачным и недружелюбным местом. Тонкие светлые ноги казались крепко поджатыми к животу, а грудь монотонно вздымалась и опускалась, время от времени сотрясаясь от кашля и молчаливых слёз.       Несмотря на жажду жестокости и подавления, уничтожать бедного Р хищница не собиралась. Убивать людей не так уж интересно, как многоразово наслаждаться властью над ними. Эта игрушка выполнила свою функцию и теперь пришло время вернуть ее обратно на полку.       Снова тяжело вздохнув, сноходец подлетела к парню и подняла его на руки, как ребёнка. Тот не сопротивлялся и лишь отстраненно смотрел на нее сквозь опухшие веки. Синюшные следы от зубов на плече, покрытые запекшимися корочками крови, служили бессловесным напоминанием о сегодняшнем вечере.       Лу взмыла в воздух, со странной аккуратностью перенося розововолосого юношу в своих лапах. На этот раз она ничего не говорила, не сыпала привычными унизительными репликами. Царившую тишину нарушал лишь удаляющийся шелест воды и нарастающий свист ветра. Р медленно перевел рассеянный взор в небо, расстилающееся над летящими. Мириады таинственно мерцающих звёзд освещали путь к сторожке, а лиловый лунный диск пялился на паренька в ответ своим немигающим глазом. Плечо и низ спины болезненно ныли, в паху саднило. Но похищенный не думал об этом, он был отвлечен россыпями звёзд и тем, как красиво они танцевали в бесконечной неуютной темноте.       К концу пути его начало знобить — полет в обнаженном виде давал о себе знать. Глаза слипались, розовые ресницы лениво распахивались и вновь смыкались. Что скажет господин ключник, когда увидит парнишку? Станет ли сам Р рассказывать ему о том, что произошло? Он не знал и не хотел сейчас ни о чем думать. Все мысли вылетали из обляпанной глиной головы, терялись среди ночных светил, уносились прохладными потоками воздуха.       Когда ноги сноходца приземлились на твердую почву огорода, разбитого возле сторожки, мученик уже дремал, его веки тревожно подрагивали. Лу положила свою ношу на порог, торопливо постучалась в дверь и, громко сплюнув себе под сапоги, унеслась к звездам.       Почему-то ей хотелось резко остаться в одиночестве и не видеть никаких людей вокруг. Хотя, может быть она и отправиться на поиски Лиандры, как обычно заблудившейся в каком-нибудь центральном городском парке и попробует подонимать ее. А может и нет. По странным необъяснимым причинам Лу чудилось, будто это ее унизили и использовали сегодня, а не наоборот. Такие мысли злили девушку, и она набирала головокружительную высоту, лишь бы не слышать их, лишь бы поскорее выветрить из сознания любые сомнения, переживания и чувства. Худое, усыпанное веснушками испуганно-смиренное лицо инфантильного дурачка упорно возникало перед глазами с одним и тем же обреченным взглядом, ничего не говоря и даже не всхлипывая. Лу сжимала до скрипа зубы — и летела еще стремительнее. Только слабаки беспокоятся по таким пустякам! Только слабаки переживают за кого-то, кто оказался беспомощным и неспособным уберечь собственное достоинство. Сноходец бесилась, потому что не хотела становиться совестливой идиоткой. Это было бы высшим наказанием, которое могло раздавить ее навсегда и превратить в такую же бесполезную добрую тупицу. Пара грабежей и разбойничьих налетов на горожан, наверное, смогут отвлечь ее и унять это мерзкое слащаво-страдальческое видение лица паренька. Страдание всегда порождает страдание — твое, его, их, чье-то еще — неважно.  — Надеюсь, ты уже занес свою зверушку в теплый дом и уложил в заботливо расправленную койку, старикан, — сама себе сказала Лу, приближаясь к мегаполису. — Согрей, накорми и отмой дерьмо с этого печального педика. Сделай это.       Шпили черных силуэтов высоток надвигались на летевшую, где-то завывала неясыть, ветер хлестал по лицу. Сноходец злобно улыбалась пустоте. Даже у последнего беспомощного хлюпика есть тот, кто всегда утешит. Для нее же никто никогда не расстелит кровать и не наберет горячую ванну, а наутро не заварит кофе с корицей и ванилью. Ну и пусть. Зато Лу может со всеми этими счастливчиками делать что взбредет в голову и унижать как захочется. Своя доля счастья непременно достанется и ей. Только ведь…  — Да катитесь все вы нахер! — громко рявкнула одинокая путница, сверкая разъяренными глазами и, растянув скривленные было губы в привычной ядовитой ухмылке, пошла на снижение.