Я люблю тебя.Грешница.

Грех нужно обнажить… Иначе его..... Сара! Сара! САРА! — Вставай, Сара! Нужно ехать! -Меня поднял с земли мой брат. Ночь. Слышны выстрелы. — Что произошло? — Ты упала в обморок. Наверное это из-за того, что тебя держали в плену у Веры. Накачали этими наркотиками, -последнюю фразу Алан сказал шёпотом. — А куда мы едем? — у меня болела голова. — Завтра Иосиф взорвёт бомбу, нужно сваливать! — Стоп, стоп, стоп! Откуда ты знаешь? — заулыбавшись я сказала Алану. — Чего? — из-за взрывов еле было слышно мой последний вопрос. Я его повторила. — Откуда ты, чёрт побери, знаешь? — Ты была в доме Иоанна. И чтобы спасти тебя, нам надо было дождаться его смерти. П-помощник убил его, и мы спасли тебя. Там лежало несколько бумаг. Сама понимаешь, с какими записями! — И что мы теперь будем делать? — Сваливать и поскорее!!! Затем Алан взял меня на руки и понёс к машине, так как ходить я не могла. Мы выехали за пределы Фолз Энда. Из-за того, что была ночь, дорогу освещали только фары. В нашей машине давно была сломана внутренняя лампочка. Я сидела сзади. Сиденья обшарпаны. Я подумала, что лучше поспать и восстановить силы. Через несколько часов я проснулась в машине. Было раннее утро. Всю ночь Алан ехал без отдыха. Было видно, что мы уже далековато от округа Хоуп. Алан зевнул и заметил, что я проснулась. — Ну? Как ты там? — Да нормально. — Как ты себя чувствуешь? — Всё нормально. Только вот спина… — Что с ней? — Болит. — Пробовала дотронуться? — я дотронулась и зашипела от боли — Очень. Сильно. Болит. И ноги так же. — Давай остановимся и посмотрим. У меня есть обезболивающая мазь. - Давай, — Алан выехал на обочину и я вышла из машины, когда заглох мотор. Я увидела прекрасные пейзажи Монтаны. Рассвет. Персиковый, оранжевый, жёлтый. Это было так красиво! Дорога была на обрыве, так что я успела насмотреться и тёмным лесом, что выделялся на фоне яркого неба. Алан был бы счастлив, если бы мы приехали сюда в детстве. Он был художником. Его даже приглашали нарисовать Веру. Но после того, как у нас никого не осталось, искусство стало вызывать у него отвращение. Сейчас он стоит впереди меня, беспокоясь о моём здоровье. — Мне посмотреть? -спросил Алан, протягивая мне тюбик — Нет, не нужно. Я села обратно и закрыла дверь. Алан закурил и стал звонить кому-то. В машине я стала снимать с себя ботинки. Ярко-оранжевые ботинки, которые подарил мне отец до того, как его убили Эдемщики. Платье было на мне мамино. Маму забрал «Отец» и переманил на свою сторону. Сняв носки, я потянулась за тюбиком. Открыв его, я не увидела, где мазать и присела ближе к солнцу. Мои стопы осветило солнце и я увидела вырезанные до плоти пятна. Вот почему я не могла ходить. Я через боль намазала свои ноги и надела всё обратно. Теперь спина. Я расстегнула пуговицы сзади и медленно сняла с себя верх одежды. Расстегнула бюстгальтер и приготовилась на ощупь мазать места нарыва. — Сара…- открыв дверь, с ужасом пялясь на мою спину, промямлил Алан, -Ах он тварь! Психопат ёбанный! — кричал, почти плача Алан. Он хотел меня обнять, но остановился, - То, что он сделал… Он не искупил своей смертью! — Алан! -наконец я повернулась лицом к брату, — Что случилось? — Он. Он изуродовал твою спину! — Как? — Он написал на ней слово. Наверное ножом. Я-я не знаю. — Какое слово? — Алан опустил голову, — Любовь… «Я люблю тебя, Сара…» Сказал Иоанн.