Семейка раздолбаев

П.А.: Персонажи здесь в большинстве своём всё ещё не раскрыты, но этому будет посвящена следующая часть, крепитесь.

За неделю здесь, в Москве, Тсуна немного освоился. Его почти не трогали, сказав лишь загадочно-угрожающее: «Всё будет после окончательного знакомства с семьёй». Хотя, вообще-то, Тсунаёши успел перезнакомиться со всеми обитателями особняка, включая техников и приходящих уборщиц. Больше всех он общался, конечно, с Юри, но в основном только потому что тот говорил по-японски. Ещё были Мишель и Сара, двойняшки, которые говорили по-итальянски, но с ними вообще сложно было. Юри также занялся с Тсуной русским и английским, потому что управлять русской семьёй и не говорить по-русски — это нонсенс. А английский вообще универсальный. Неожиданно к их занятиям присоединился Юра, который научил Тсуну самой важной, по мнению блондина, части языка: ругательствам. Правда, их было так много, что Тсунаёши запомнил только основные. Ещё была куча разных правил, гласных и негласных, принятых только в русской мафии или в России в целом. От них пухла голова. Но Тсуна старался, учил, потому что другого выхода всё равно не было. В одно из таких занятий, когда Тсунаёши старательно выводил текст, вставляя пропущенные буквы, в коридоре раздался страшный топот, ор и Юрин мат. Тсуна свалился со стула, Юри накрыл лицо рукой. Далее всему дому предлагается услышать пронзительный мяв, новую волну Юриного мата, чей-то хохот, грохот, ругань уже Якова, а затем резкую тишину. Юри замер, а затем впервые за неделю сделал злое лицо, издав простое, смягчённое акцентом «Блять». В этот же момент дверь в помещение, где они занимались, резко распахнулась, едва не слетев с петель, и впустила внутрь серебристо-голубую молнию, тут же метнувшуюся в сторону японцев и повисшую на Юри. — Ю-у-у-ури, я так скучал! — пожаловалась молния, приобретшая вид женственного парня с длинным хвостом серебристых волос. — Там все такие строгие и скучные, и правильные аж до посинения, и тихо везде как на кладбище, а ещё… Что «ещё» останется загадкой, потому что в этот момент в дверном проёме появился злой как чёрт Яков. — ВИКТОР, ТВОЮ МАТЬ, НИКИФОРОВ! — Пока, милый, — парень чмокнул Юри в щёку и ускакал прямо в окно, по пути его выбив. Выругавшись, Яков исчез из проёма, направившись по коридору в ему одному известном направлении, оставив двух японцев переваривать произошедшее. — Что это было? — робко пискнул Тсуна, убедившись, что никто больше не планирует врываться и шокировать несчастного шатена. — Виктор вернулся… — вздохнул Юри, тоскливо глядя на осколки разбитого стекла. — А ведь вечером притащится, чтобы раны обработали. — ответом ему послужило непонимающее лицо нового босса русской мафиозной семьи. — Знакомься, Тсунаёши, только что ты имел честь лицезреть Виктора Никифорова, кровного наследника нашей маленькой семьи. И он полторы недели назад уезжал на задание… без разрешения Якова. И не предупредил меня о твоём приезде. И, похоже, снова снёс картину на лестнице. — Я ещё хуже, — протянул Тсуна философски, разглядывая дыру в окне, через которую в комнату попадал сырой после дождя ноябрьский воздух. — Помимо того, что я безответственный, я ещё и тупой. И неуклюжий. И трусливый. — И симпатичный. — И симпа… — машинально кивнул шатен, но осёкся. — Что?! — А что? — удивилась Мила, проходя в комнату. — Моя фотка с тобой чуть ли не самая популярная на моём аккаунте, смотри, — пока ещё будущему боссу сунули под нос телефон с открытой в инстаграмме фотографией из аэропорта. — Ты симпатичный, просто неухоженный, но мы это быстренько исправим, — подмигнула она. — Звучит угрожающе, — поёжился Тсуна. — Не только звучит, — согласился Юри. — Продолжай писать, привыкнешь. ** Вечером, часов в девять, их всех собрали в гостиной — огромной комнате с диванами, — и пообещали нечто важное. В общей сложности присутствующих было семеро: двойняшки Криспино, Юра, Юри, Виктор, сам Тсуна и Мила. Скоро подошли Яков и Лилия. Прервав восторженное щебетание Виктора громогласным кашлем, Фельцман начал: — Сегодня, когда Виктор, наконец, соизволил появиться в доме… — Эй, ну я же оставил записку! Наверное… Всё равно, я не виноват, что вы не в курсе были! — …Мы можем вручить Тсунаёши причитающееся ему кольцо Неба семьи. Виктор… — Да-да-да, наконец-то, как камень с плеч, боже, как я рад, спасибо генетике и маме, что у меня нет Неба, держи, Тсуна, теперь это твоё! — единым предложением выдал Никифоров, вскочив со своего места, сняв с шеи цепочку (это такая традиция, видимо) и повесив её на Тсунаёши. — Чё, и всё? И на… зачем мы тогда тут сдались? — буркнул недовольный Юра, который наконец выбрался из удушающих объятий Милы, но не рискнул ругаться при Лилии. — Для создания семейной и торжественной обстановки, — мстительно сообщил Яков. — Да я же извинился за тот раз! — взвыли одновременно Юра и Виктор, переглянулись и состроили друг другу рожи. — Как дети малые, честное слово, — вздохнул Яков, усевшись в кресло и устало прикрыв глаза рукой, лишь бы не видеть этот срам в виде начинающейся перепалки между Юрой и Витей. — А вообще, стоило бы, наверное, подождать Отабека с Пхичитом, — задумчиво протянула Мила под скупой кивок Лилии. — А кто это? — рискнул всё же подать голос Тсунаёши. Всю «церемонию» он не решался лишний раз даже пошевелиться, не то что как-то прокомментировать происходящее. Хотя слова и звуки так и просились сорваться с языка. Начиная пресловутыми визгом и заканчивая немногочисленными ругательствами, Тсуне известными. — Наши Облако и Гроза соответственно, — бросила Мила как бы невзначай, перед тем, как ввязаться в перепалку между Юрой и Витей, подливая масла в огонь. И только тогда Тсуна понял, что понятия не имеет, кто и какие атрибуты представляет, кроме Виктора с его пламенем Льда (японец раньше и не знал, что так вообще можно). Ну, если думать логически, то Юра Ураган. Вот без вариантов — очень уж буйный. Юри… Наверное, всё-таки Дождь: терпение и спокойствие во всей семье в реальности были присущи только ему. Мила… Солнце. Даже, наверное, Солнышко: яркая, подвижная и очень шумная девушка успевала осветить своим присутствием, наверное, весь особняк сразу. Сара и Мишель… Эти двое вечно себе на уме, их вообще не понять, а ещё иногда кажется, будто они общаются телепатически. Однозначно Туманы. Тсунаёши невольно вздрогнул. Эта семья каким-то чудесным образом была слишком похожа на Вонголу. Он не знал, нравится ли ему это, и решил пока немного отложить эти свои сравнения. Русские — это русские, даже если в их толпе затесались канадцы, японцы, тайцы, итальянцы и другие представители народов мира. Русский — это состояние души чёртовых уникумов, у которых нет аналогов во всём мире. Просто по какой-то причине их больше всего рождается именно в России. Так Юри сказал в первый день их с Тсуной знакомства, и он чертовски прав (и у Вонголы абсолютно точно нет своего Виктора Никифорова, который умудряется забывать обо всём на свете). Пока шатен был погружен в свои мысли, Лилия всех, включая Якова, разогнала по постелям «набираться сил перед завтрашним днём». А Тсуне ещё и пообещали начало тренировок с Лилией. Он испугался сразу, подсознательно уловив намёк на угрозу жизни, но когда Юра сочувственно похлопал его по плечу… От обморока Саваду удержали только правила приличия, нарушение которых строго каралось подзатыльником от Лилии. …И только в своей спальне Тсуна вспомнил про кольцо. Он вытащил цепочку и поднёс её к глазам. На ней поблёскивали два тонких парных кольца с ярким рыже-жёлтым камнем, а в свете настольной лампы он углядел гравировку на внутренней стороне колец: «Кудеса». Надо будет обязательно спросить у Юри завтра, что означает это слово. Завтра Тсуна узнает, что «Кудеса» — это устаревшее слово, означающее «Чудеса». А пока он ложится спать и ни о чём таком не подозревает.