Пике

      — Атриан! Ты... О, светлые звёзды!       Дерек склонился над ним, его светлые глаза были слишком близко, он порывисто обнял Атриана, осторожно, нежно. Омега позволил ему, но спустя секунду отстранился, создавая необходимую ему дистанцию. Дерек тут же отпрянул, собрался и снова стал не обеспокоенным альфой, а майором медицинской службы. Но взгляд не мог скрыть его чувств. Он смотрел на Атриана так, словно видел перед собой какое-то сказочное существо, с восторгом, трепетом, удивлением и в то же время неверием и, кажется, счастьем.       Атриан лишь мельком отметил это, но чужие эмоции никак не отозвались в нём. Он был сосредоточен на себе. Внутри, в каждой клеточке тела билось что-то тёплое, яркое, искрилось и играло, наполняло каждый мельчайший сосуд, распирая изнутри, согревая и даря лёгкое ощущение опьянения. При этом Атриан чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Он словно слился с окружающим его пространством, воздух не раздражал кожу, тело не ощущало собственной тяжести. Ему было... правильно, именно так, как и должно было быть. Казалось, что он мог одной силой мысли замедлить биение сердца или наоборот ускорить его ритм, мог плеснуть в кровь адреналином, когда это потребуется, или напитать мозг эндорфинами, он ощущал каждую мышцу своего тела и мог повлиять даже на самую мельчайшую связку. Собственный организм подчинялся ему беспрекословно, ощущался невероятно полно.       Больничную палату пропитал его собственный запах, чистый и густой, словно у подростка после полового созревания, и Атриан видел, как пульсировали зрачки Дерека, трепетали его ноздри. Нет. Это ни к чему. И вдруг стало ясно, что больше не будет запаха, тело не выработает ни одной капли феромона. Осознание обрадовало, плеснуло радостью, будоража и без того находящийся в восторге разум. Он не сомневался, что тело теперь полностью здорово, словно не было до этого долгих лет приёма лекарств, военных ранений и злосчастной опухоли. Происходившее в его жизни до пробуждения вообще казалось очень далёким. Словно было и не с ним вовсе. Ничто оттуда не отзывалось в душе. Хотя лёгкий интерес и маячил где-то на грани сознания. Атриан помнил, что должен быть умереть. Почему этого не произошло?       Нет, это сейчас не так интересно, куда важнее избавиться от лишнего. Течки? Он помнил, что это было гадко, раздражало. Организм тут же отозвался на его мысли, блокируя половую систему.       Атриан рассмеялся, легко, звонко, откинулся на подушки, смотря широко распахнутыми глазами перед собой, сквозь пространство, куда-то внутрь себя и в то же время различая весь мир, что его окружает, до мельчайших деталей. Хорошо. Правильно. Легко.       Удивление в глазах Дерека не волновало его. Альфа проверил показания приборов, всё было в норме, и поведение Атриана можно было списать на стресс.       — Атриан, — осторожно начал Дерек. — Что ты помнишь?       Омега нахмурился, с трудом сфокусировал взгляд на докторе, яркие переливающиеся нити, пронизавшие воздух, очень отвлекали. Хотелось потрогать их и узнать, куда же они ведут. Вопрос Дерека вызвал у него замешательство, между бровей залегла резкая складка.       — Всё, — честно ответил он.       — А как ты оказался здесь?       — А где мы? — только теперь, когда ему задали прямой вопрос, Атриан задумался.       Он наконец смог сосредоточиться на физическом мире. Палата была совсем маленькой, влезла только медицинская капсула, в которой сейчас лежал сам капитан. Крышка капсулы была открыта, а её приборная панель мерно мигала индикаторами.       — Мы в медотсеке Адриги. Тебя подобрали в открытом космосе уже после того, как крейсер покинул пространство системы Эльду через коридор. Ты болтался в скафандре прямо у выхода.       — Но, — Атриан прислушался к себе и не стал продолжать фразу.       "Ты ведь хотел жить", — произнёс внутренний голос. — "И я хотел. Наши желания замечательно совпали".       "Ты спас меня?" - разговаривать с самим собой было странно, но подозрительно приятно.       "Это ты спас нас".       — Атриан! — Дерек явно уже несколько раз пытался привлечь внимание омеги, вырвав его из апатичной задумчивости.       Он смотрел с таким беспокойством и затаённой в глубине зрачков надеждой, что Атриану неожиданно захотелось его поцеловать. И волна тепла, что окутывала его всегда, стоило только оказаться рядом с Дереком или даже подумать о нём, мягко подталкивала. Внутри что-то тёплое плескалось и радостно вертелось, тоже говоря: поцелуй его.       И Атриан послушался, дёрнулся вперед, гибко и быстро, словно и не на больничной койке находился после военной операции, а как минимум с недельного курорта вернулся. Дерек удивлённо застыл, но тут же обхватил омегу руками за плечи и отозвался, мягко пожимая губами нижнюю губу Атриана. А тепло забурлило, побежало по венам, передаваясь альфе. Атриан даже видел это пульсирующее сияние, разлившееся по лицу Дерека. Оно прокатилось и исчезло.       Дерек замер и уставился невидящим взглядом куда-то за спину Атриану. Омега отстранился, улыбаясь.       "Хорошо", — блаженно прошептал внутренний голос.       "Да", — отозвался Атриан.       "Да", — донеслось от Дерека.       Омега не мог различить, где заканчивались его чувства и начинались мысли альфы. Они были едины, как тогда, во время закрепления связи. Они одновременно уставились на тугую переливающуюся нить, берущую начало из центра груди и связывающую их. Образы обрушились лавиной, смели удивление и восторг, оставив только знание.       Эльдоран, поймавший отчаянный и яростный порыв Атриана. Они гибли вместе, но не были к этому готовы. Они были так похожи, несмотря на то, что один являлся маленькой биологической формой жизни, а второй огромной разумной звездой. Эльдоран жил миллионы лет, но был одинок, зависший в ослепительном свечении посреди пустого и холодного космоса. Ему не повезло, ведь он мог осознать, но не было в его системе ни одной планеты, чтобы развеять бессмысленность его существования. А от других звёзд отделяла вечность. Светляки появились, когда жизненный цикл звезды стал двигаться к своему завершению. И Эльдоран стал угасать, превратившись в красный карлик. Светляки, его дети, одновременно самостоятельные и в то же время составлявшие единый разум, связанные со своим родителем, питали его энергией, собирая её отовсюду, куда могли дотянуться.       Эльдоран радовался встрече с людьми. Он не один! И слишком поздно понял, что несёт слабым мягким существам смерть, и они в ответ ополчились, стали уничтожать его детей. Эльдоран смирился с тем, что смерть неизбежна, он не мог вступить в контакт, но и не мог сдаться.       Только Атриан, такой удивительный человечек, одинокий, запутавшийся, в момент своей смерти открылся. Эльдоран поглотил энергию бомбы. Вместо того, чтобы стать чёрной дырой, он сжался, вспыхнул и послал Атриана через открывшуюся червоточину туда, где его ждали. Это было несложно, связям, таким красивым, ярким, прочным, не было помехой расстояние. В них было что-то родное энергии Эльдорана, позволившее воспользоваться ими, как ориентиром.       "Мы одно", — Атриан не мог различить, кто это произнёс.       Они едины, их трое в этой связи. У каждого есть своё имя, а у Дерека с Атрианом ещё и разные тела, но их энергии слились, а мысли текут свободным потоком, и нет в них диссонанса или противоречий.       Атриан сидел, не шевелясь и уставившись широко распахнутыми глазами в чёрные провалы пульсирующих зрачков Дерека. Но энергии много, она распирает, натягивает связь и кажется, что оболочка вот-вот лопнет, утянув за собой и людей.       "Мы были звездой", — Эльдоран.       "Энергии слишком много", — Атриан.       "И нас множество", — Дерек.       Дверь в палату отворилась, альфа и омега единым движением повернули головы в её сторону. Створка ещё не успела отъехать, а они уже выжидающе следили за ней. Вошёл адмирал, за спиной у него мелькнули широкие плечи двух солдат в форме службы внутренней безопасности.       Джин замер, удивленно разглядывая находившихся в палате. Первое, что бросилось в глаза — стеклянный взгляд майора и капитана, расширившиеся до черноты зрачки. Что-то ещ— было не так. Джин не мог пока понять, что, но ощущал в воздухе тяжесть и какую-то пульсацию. Он тихо выругался и отступил на шаг, натолкнувшись на створку двери. Адмирал опасался поворачиваться к альфе и омеге спиной и пытался нашарить запястьем сенсорный замок. Атриан внезапно подскочил, взвился и оказался рядом с Джином так стремительно, что тот даже не успел моргнуть. Он улыбался, широко и счастливо, и это окончательно уверило адмирала, что в медотсеке творится какая-то чертовщина. Необходимо было срочно связаться со службой безопасности и медиками, возможно объявить карантин. Прошло меньше трёх стандартных часов с момента взрыва бомбы над поверхностью Эльдорана, и ни один учёный пока не смог внятно сказать, что там произошло и как у обитаемых планет, прямо возле точки выхода из гипера оказался Атриан без истребителя.       Джин успел только подумать, но сделать ничего уже не смог. Быстрый, как солнечный луч, Атриан прижался к нему всем телом, заглядывая снизу вверх в глаза, и плескалось в его взгляде что-то зовущее, затягивающее. Когда он потянулся за поцелуем, Джин не смог отстраниться, хотя сознание, ещё не потерявшая контроль его часть, вопило об опасности. Прикосновение знакомых губ было лёгким, но обжигающе горячим. Джина словно опалило изнутри, по телу прокатилась волна жара, выворачивающая душу наизнанку, но оставляющая в каждой клеточке небывалую легкость.       Мир вспыхнул. Так бывает, когда ночью на планете выходишь из ярко освещённой комнаты на улицу. Глаза постепенно привыкают к темноте, и над головой раскидывается звёздное небо. Больше ничего не видно, невозможно оторвать глаз. Звёзды пульсируют, их бесконечно много, у каждой свой оттенок, они так далеко и в то же время все здесь, на ладони. Ты начинаешь задыхаться от восторга, душа касается самой Вселенной. Кажется, что ты часть этого мира, и каждая из маленьких далеких звездочек — ты сам. Стоит только напрячься, и ты сможешь увидеть, что её окружает, оказаться на её месте.       Теперь Джин мог оказаться и на месте Атриана, и слиться с Дереком. В отличии от единения со звёздами, это единство не было обманчивым. Оно ощущалось почти физически, словно его можно было потрогать и даже погладить. Плотная связь, как живительная пуповина, соединяла их всех.       Джин прижал к себе Атриана, зарылся носом в мягкие волосы у него на макушке. Но совершенно невозможно было разделить ощущения и понять, чьё именно желание толкнуло их друг у другу. Закрыть глаза. Так легче, полнее. Дерек мягким тёплым облаком окутал их. Атриан яркой, жгучей звёздочкой завис, прижимаясь к своим мужчинам. И Джин, непоколебимый и надёжный, накрыл их своей спокойной и уверенной силой. Но основой всего, наполнившим пространство, как воздух, был Эльдоран. Практически вечное существо, что отчаянно мечтало разорвать своё одиночество, готовое дарить себя по каплям слабым организмам, поддерживать и оберегать их.       "Надо поделиться с мальчиками, они переживали", — Джин, вместе с ним в связь пришло что-то из прошлой жизни.       "Вы всё рассказали им", — Атриан выделил себя из общего потока и смог удержать частицы индивидуальности и своё человеческое "я".       Ответа не требовалось. Теперь и память у них была общая, даже несмотря на попытку хотя бы немного обособиться. Единство. Оно спасёт человечество, избавит от разногласий, междоусобиц. А там, кто знает, может, и иные расы будут подвластны Эльдорану.       Вжикнула, отъезжая, дверь.       — Прошу прощения, сэр. Пришли ваши сыновья, — вошедший солдат, охранявший до этого вход в палату, уставился на троих обнявшихся мужчин, открыв рот. — А...       Он не успел больше ничего произнести. Джин протянул руку и коснулся его щеки. Открыто у мужчины было только лицо, защитный костюм скрывал всё его тело. Тепло перетекло по руке адмирала и скользнуло в нового человека. Атриан неосознанно выставил барьер. Одобрительно заволновался Эльдоран. Единство не потеряет индивидуальности, омега не станет сливаться со всеми людьми полностью. Ему хватит и нескольких особо близких.       Солдат улыбнулся широко и открыто, зажмурившись от удовольствия. Он раскинул руки и засмеялся. А Джин двинулся в коридор, нежно потянув за тёплую нить и увлекая за собой остальных.