Границы доступного

Я всегда старалась быть пунктуальной. Я терпеть не могла, когда кто — то опаздывал, и сама старалась соответствовать своим требованиям. И, в принципе, до сегодняшнего дня у меня это получалось достаточно неплохо. Но вчера я настолько вымоталась ссорами с мамой, что забыла поставить будильник. А моя мама вспомнила обо мне только перед самым выходом на работу. И вот так получилось, что проснулась я за пять минут до звонка. Поэтому, мне пришлось делать все очень бегло, даже не думая о завтраке. А стоило бы, со вчерашнего дня я ничего не съела. Но думать об этом было уже поздно, поэтому, остановившись на том, что поем в школе, я быстро умылась, в буквальном смысле влетела в черные джинсы, серый свитер и кроссовки черного цвета. В коридоре я на бегу схватил сумку, приготовленную со вчерашнего вечера (привычка выработанная годами), и пулей побежала в школу. Благо, находилась она недалёко, и опаздывала я на десять минут. Много, но смысл приходить на урок есть, ибо за тридцать пять оставшихся минут можно что — то усвоить. Перед кабинетом я резко остановилась, замявшись. Мне нужно было хотя бы отдышаться, но это заняло бы ещё кучу времени, а его у меня нет. Поэтому, пригладив руками растрепавшийся во время спешки пучок, я негромко постучалась и вошла, не дождавшись разрешения. Ненавижу это чувство, когда на тебя смотрит семнадцать пар глаз с ехидным и пренебрежительным взглядом. Мне кажется, что это чувство будет многим неприятно, так я ещё и некий социофоб, которая боится каждого случайного взгляда кинутого в её сторону. — Извините… За опоздание. Разрешите войти. — Попросила я, опустив глаза в пол. — Слушайте, уже десятый человек. Ну, чисто, ради приличия, можно хоть на первый урок в этом году не опаздывать? — Ясно. Значит я не первая опоздавшая. — Проходи. Я, все также опустив глаза в пол, прошла к своей парте, которая находилась всего в двух шагах от меня, ибо она расположена у самой двери. За ней уже сидела Тата, с которой мы вчера негласно решили перед классным часом, что она будет сидеть со мной. Я была не против. — Фамилию свою назови. — Попросил учитель грубо. — Кравцова. — Ответила я тихо, но он меня услышал. После я почувствовала на себе его взгляд, поэтому сама на него осмелилась посмотреть. И сразу вздрогнула. Его карие глаза так внимательно меня разглядывали, аж до дрожи. Кстати говоря, он был очень красивый. Высокий и широкоплечий шатен с карими глазами. И одет он был неплохо — черные джинсы и белая рубашка с закатанными рукавами. Я бы описала его более подробно, чтобы читателю было легче его представлять, но у меня не было на это сил, поэтому я отвернулась. — Кравцова значит. Ну давай, блесни своими знаниями, о которых я так наслышан. — Ясно, почему он меня так разглядывал. Либо ему просто рассказали, что в «11Ф» есть такая хорошая девочка, как Полина Кравцова, которая никогда не откажет в помощи, так ещё и учится хорошо, либо он просто видел мою ужасную фотографию на доске почёта. — Чего сидишь? К доске иди. Я тяжело вздохнула, но послушно встала и пошла. Я взяла мел и посмотрела на него, ожидая, что он продиктует мне уравнение или какую — нибудь задачу, которую я должна решить. — А учебник ты взять не хочешь? — Спросил он и с усмешкой посмотрел на меня. Я же, стиснув зубы, пошла к своей парте под смешки моих одноклассников. Ну вот зачем так делать? Зачем унижать ученицу перед её классом? Ну да, можно понять, что это обидно, когда на твой урок опаздывает ученик, но это слишком жестоко и слишком неправильно и слишком непедагогично. Как назло, молния на моей сумке заела, и я не могла открыть её и достать из неё учебник. Смешки моих одноклассников превратились в откровенный смех, но Илья Владимирович даже не пытался их успокоить. Он просто, как я поняла, выдохнул и уставшим взглядом посмотрел на меня. Причём посмотрел, как на идиотку. А я себя такой и чувствовала на данный момент. Только Тата не смеялась. Она просто молча перехватила моё запястье и протянула этот Чертов учебник, который был ненавистного мною красного цвета. Взяв учебник и благодарно посмотрев на Тату, я подошла к доске, посмотрев на преподавателя, надеясь, что он просто скажет мне номер задания. Наверное, в моем взгляде было столько мольбы, что он сжалился надо мной. Илья Владимирович стукнул по столу и немного прикрикнул на класс, чтобы те успокоились, и назвал мне мор задания. Я спокойно начала решать это уравнение, хотя напрочь забыла как задания такого типа решаются. То есть, алгоритм я помнила, но формулу забыла. — Ну? — Спросил Илья Владимирович, когда я решила первую часть уравнения и дошла до той части, где необходима была та самая формула. — Я забыла. — Ответила я, снова потупив взгляд в пол. — Кравцова, какая из тебя отличница? Ты же даже в первой части умудрилась ошибку сделать. Знаки попутала. Ой, все, садись… — Сказал он и встал со своего стула. Я послушала его и села, а он начал объяснять как решать уравнения подобного типа. Напомнил все формулы и даже не поленился дать нам алгоритм решения таких задач. А я в свою очередь не поленилась это все записать, чем не стала себя обременять добрая половина класса. Просто прекрасно. Кстати говоря, объяснял он очень даже неплохо. Может, отношение к ученикам ему стоит поменять, но методика преподавания у него отличная. Мне он нравится даже больше, чем предыдущая наша преподавательница. Ну хоть что — то хорошее… Да и то с ядом внутри. После того, как прозвенел звонок, Илья Владимирович сухо с нами попрощался и сказал что сегодня после шестого урока факультатив. И напоследок кинул «Кравцова, твоё присутствие обязательно». Вот черт! Если честно, то статус отличницы для меня довольно обременителен, ибо с меня всегда спросу больше, чем со всех остальных. А мне не хочется кого — то разочаровывать. Вот такая вот я. Всем стараюсь угодить. Прямо как Молчалин*, ей богу. Я никогда не стремилась стать лучшей. Я просто углубилась в учебу для того, чтобы заглушить неприятные для меня чувства. Но, когда мои успехи в учебе начинали расти, то учителя вцепились в меня как в спасательный круг, совсем позабыв, что раньше не знали даже моего имени. Вот. Все ищут во всем выгоду. А на людей наплевать…  — Ты чего так потерялась? Это же простое уравнение. — Спросила Тата, когда мы вышли из кабинета. — Сказала же, что забыла. — Ответила я немного раздраженно, но потом я смягчилась. Тата ведь не виновата, что я забыла элементарную формулу. — Ладно. Извини. Пойдём лучше в столовую, я умираю с голоду. — Да, пойдём. Я тоже голодная. Как раз покажешь, где она тут у вас. — На минус первом этаже в западном крыле. — Зачем — то сказала я, хотя, в этом не было никакого смысла, ибо мы все — равно направляемся туда. Но, когда мы оказались в столовой, то я поняла, что в спешке забыла кошелёк дома. — Ты знаешь, я передумала. Ничего брать не буду. — Почему? Ты же сказала, что умираешь с голоду. — Спросила Тата, забирая поднос с кофе и булочкой. — Да, что — то расхотелось. — Ответила я, стараясь не смотреть на эту булочку. Я готова накинуться на неё, не смотря на то что купила Тата её для себя. Я, конечно, могла бы занять у неё деньги до завтра, но не хотела. Не люблю занимать деньги. И так выгляжу жалкой, так ещё и деньги у кого — то клянчить. Тем более у едва знакомой мне девушки… — Ну ладно. — Девушка пожала плечами, откидывая свои длинные волосы, которые были завиты в легкие кудри. — Если не хочешь, можешь не сидеть со мной. — Я посижу. — Ответила я ей, отводя взгляд от такого горячего и манящего кофе… Я, конечно, могла бы уйти, но не хотела оставаться одна. Раньше была зависима от Марии, а теперь завишу от Таты… Прелесть. Остальные пять уроков я отсидела как в тумане. Меня морозило, очень болел желудок и кружилась голова, от чего была слабость. Нормальная реакция организма на голод. Я ни на чем не могла сосредоточиться, кроме как на своём самочувствие. И вот, наконец, прозвенел долгожданный звонок с шестого урока. Я уже была готова ползти домой на своих ватных ногах, но потом безжалостный басовый голос Ильи Владимировича напомнил мне о том, что я должна быть на его факультативе. Я хотела как — то отмазаться, мол голова болит или ещё что — то. Но он даже слушать мне не стал. Ещё и к доске вызвал. А я в своём состоянии и слово вымолвить не смогла. Он только раздраженно цокнул на это и посадил меня на место, совсем не заметив моё состояние. Какой жестокий человек. Я была готова расплакаться от бессилия, но долгожданное «Вы свободны» заставило меня подскочить с места, а потом пошатнуться от слабости. Я уже хотела выйти из класса, но меня остановили. — Кравцова, останься. — Мне ничего не оставалось делать, как повиноваться. Я подошла к нему, но его профиль закрывали черные пятна в глазах. — Ну и что мне с тобой делать? Ты же элементарного не знаешь. — Спросил он меня, но я его не слушала. — Кравцова, ты меня слышишь? — Но я не слышала. Я просто схватилась за голову и покачнулась на месте. — Полина, с тобой все хорошо? — Спросил он и нахмурился. До него только сейчас дошло, что со мной не все хорошо. К сожалению, ответить я уже не смогла, потому что провалилась в темноту… ***** Мои веки были очень тяжелые, и я их ели как открыла. Но, когда открыла, то перед ними не было четкой картинки. Только разноцветные пятна, среди которых преобладал белый. Потом я начала различать чьи — то голоса, которые отдавались эхом в моей голове. Про самочувствие даже говорить не буду, ибо оно было ужасным. Но постепенно эхо пропало, а вещи в пространстве приобрели форму и цвета. А чуть позже я поняла кто находится в кабинете нашей медсестры. Тут было три человека: сама мед. сестра, Илья Владимирович и… Мама? А она — то что тут делает? — Доченька. — Мама вся в слезах кинулась ко мне и принялась меня обнимать. Но я промычала что — то нечленораздельное и положила руки ей на грудь, показывая, что не хочу её обнимать. Особенно сейчас, когда каждое движение отдаётся болью. — Так, мама, поумерьте свой пыл. — Попросила девушка лет тридцати, грубо схватив меня за подбородок. Она начала вертеть моё лицо в разные стороны, принося очень неприятные ощущения. — Ты как меня видишь? Хорошо? — Ммм… — Я была не в состоянии ей ответить, но пыталась сказать, чтобы она отпустила меня. — Ну что вы делаете? Вы ей сейчас голову оторвёте! — Прокомментировал Илья Владимирович действия этой неприятной женщины. — Илья Владимирович, не учите меня выполнять мою работу. — Ответила она, но все же меня отпустила. — Ну давай рассказывай, красавица. — Что рассказывать? — Спросила я, поморщившись. — Зачем голодаешь? И так одна кожа да кости, так ещё и на диетах сидишь. — Что за бред? — Ответила я. Меня это уже начинает раздражать. — Послушайте, хватит терроризировать мою дочь! Лучше за своими детьми следите. — Я — то послежу, но только вы куда смотрите, мамаша? У вас дочь себя сама терроризирует, а вы, как я понимаю, не сном ни духом. Вы посмотрите на неё. Аж смотреть больно. Моя мама что — то ей отвечала, и они ругались. А их крики отдавались в моей голове неприятными ощущениями. Мне оставалось только схватиться за голову и смотреть с мольбой на Илью Владимировича. И он понял, о чем я его просила своим взглядом. — Послушайте, мне, конечно, очень не хочется прерывать вашу содержательную беседу, но тут человеку плохо. Светлана Игоревна, дайте ей таблетку от головы. — Сказал он ей с нажимом, и она его поняла. Слава Богу. — Дочь? — Ко мне подошла мама и присела рядом. — Не трогай меня, пожалуйста. — Попросила я. — Дочь… — Она хотела положить руку мне на плечо, но я резко её перехватила и отбросила. — Не трогай меня! — Крикнула я. — Ненавижу! — Сказала я и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Моя координация была нарушена, поэтому я врезалась в стену два раза, но мне плевать. Я так злилась в тот момент на неё. Это, ведь, все из — за неё. Это она вчера в порыве ссоры выгнала меня из кухни и не дала мне пообедать, а потом и поужинать. Это из — за неё у преподавателя по математике обо мне сложилось плохое первое впечатление. Как же в тот момент я её ненавидела. Это чувство даже затмило физические слабость и голод. Правда, ненадолго. Уже на первом этаже мои ноги перестали держать моё тело и я упала. — Господи, Кравцова, с тобой проблем не оберёшься. — Услышала я знакомый голос, а через мгновенье я уже была поднята на ноги. — Зачем маме нагрубила? — Спросил меня Илья Владимирович, поставив к стенке. Как с маленькой. — Неважно. Она заслужила. Кстати, где она? — Через другое крыло вышла. Пошла тебя догонять. — Ясно… Вы извините, но я пойду. — Куда ты пойдёшь? Ты встать даже не можешь. Вон, на полу лежишь. — Ничего, дой… — Вот ты где! Ты что себе позволяешь?! Ты как с матерью разговариваешь, курица недобитая?! — А вот и мама подошла. На преподавателя она не обратила никакого внимания. Просто схватила меня под руку и поволокла за собой…