Запрет

- Где ты вечно ошиваешься? – как-то напряженно спросила Сумирэ, сложив руки на груди и чуть нахмурившись. Спрашивает так, будто не знает график моей работы. - В офисе, - спокойный ответ ничуть не расстроил жену, она лишь хмыкнула и скрылась в гостиной, оставив меня в гордом одиночестве развязывать галстук. Медленно снимая рубашку и расстегивая пуговицу на брюках, я задавался вопросом, думает ли сейчас обо мне Акира. Вспоминает ли он недавний разговор или ему плевать? Может, он уже привык, что способен заполучить все, что только вздумается? Качаю головой и подхожу к мини-бару, доставая оттуда бутылку дорогого вина, однажды подаренного мне коллегами по случаю годовщины с открытия компании. Безжалостно срываю подарочную упаковку, которую не трогал с того самого памятного дня, и вытаскиваю пробку, сразу же наливая немного алкоголя в прозрачный бокал. Не люблю напиваться, не люблю алкоголиков, но ничего не могу с собой поделать – мысли так и разрывают голову, за последние дни их накопилось слишком много. Глоток, второй, третий... Не замечаю, как конечности словно становятся легче, а в животе разливается приятная тяжесть, приправленная теплом. Вино действует на организм успокаивающе, в небольших количествах оно даже полезно, так что я, можно сказать, поправляю свое здоровье. Подхожу к зеркалу и помутневшим взглядом рассматриваю свое отражение. Оно кажется мне инородным, будто это тело, что смотрит на меня с зеркальной глади, не принадлежит мне, будто это тело другого человека: более смелого, более решительного и целеустремленного, чем я. Я совсем не такой. Не смейте говорить мне, что я меняюсь! Резкий звон, что-то липкое и мокрое на руке и осколки на полу совершенно не отрезвляют захмелевший организм, не соображающий, кто он и что творит. Среди расплывчатых пятен взгляд выхватывает очертания практически опустошенной бутылки, и тело направляется на этот сомнительный маячок, сбивая все на своем пути. Сегодняшний вечер я могу полностью посвятить себе и своим эгоистичным желаниям. Я так давно никуда не выбирался, что уже забыл, как выглядит изнутри даже самый маленький клуб Токио. Решено. Достаю мобильный и, периодически нажимая не на те кнопки, кое-как набираю номер такси, забирая с тумбочки ключи и направляясь к выходу из дома. Мне очень повезло – ближайшая свободная машина оказалась на соседней улице, поэтому через пару минут около подъезда уже стоял ярко-желтый автомобиль, ожидающий моего появления. - Куда ты? Тихий голос Сумирэ странно на меня подействовал. Я замер посреди прихожей, крепко сжимая в кулаке куртку вместе с ключами, и смотрел на дверь собственной квартиры, словно загипнотизированный. - Куда ты уходишь, Таканори? – тем же усталым тоном повторила рыжая, присев на край пуфика и сложив руки на коленях. – Ответь. Я облизал пересохшие губы и медленно развернулся к ней лицом, расслабленно посмотрев на небольшую сгорбленную фигурку. - Хочу немного развеяться... ты не против? – алкоголь придал мне дерзости, и я с долей презрения ухмыльнулся, после чего покинул место жительства, быстро спускаясь по лестнице на первый этаж. Госпожа Мацумото лишь поморщилась, будто разом проглотила лимон, и медленным шагом направилась в свою комнату, где в очередной раз проверила, нет ли пропущенных звонков. Всегда, всю свою жизнь я любил ездить по ночному городу, наплевав на сон. И сейчас, находясь в салоне такси, я прильнул к стеклу, жадно всматриваясь в открывающийся пейзаж за окном, словно турист, впервые посетивший Японию. Звуки громкой музыки были слышны уже на расстоянии пары метров от клуба, где и остановилась машина, позволяя мне выйти на улицу. Расплатившись, я наконец-то смог глотнуть свежего ночного воздуха и направился к дверям заведения, заранее приготавливая несколько купюр. В помещение клуба я проник без труда, и меня сразу оглушила музыка, играющая здесь слишком громко. Я привык находиться в тишине и покое, и этот резкий контраст на несколько минут выбил из колеи, но плотная масса танцующих людей моментально затянула меня к себе, заставив адаптироваться к окружающим условиям. Светомузыка, коктейли, сигаретный дым – все это вскружило мне голову. Я полностью расслабился, не позволив себе думать о рамках и каких-либо запретах, не допуская мыслей о работе и связанных с ней проблемах. Только здесь и сейчас я понял, что начал по-настоящему жить, что научился чувствовать. Только сейчас я стал собой, снял все ограничения. Осознание собственной свободы опьяняло сильнее алкоголя. Я почувствовал чьи-то руки на талии и прижался к человеку сзади спиной, откинув голову ему на плечо. Частое дыхание вырывалось через приоткрытый рот, перед закрытыми глазами сверкали яркие пятна света, источаемые лазерами, а на шее я ощутил чей-то проворный язык, скользящий по бьющейся на ней сонной артерии. Желание вскружило голову, мне, как говорится, снесло башню от доступности всех прелестей ночной жизни. Тело отзывалось на жаркие прикосновения незнакомца, сердце билось учащенно, выдавая мое состояние с головой, а губы, жаждущие поцелуев, были мной же покусаны и сильно покраснели. Внезапно мне стало противно, словно человек, ласкающий мое тело, был каким-то преступником или насильником, и я стал неистово вырываться, стараясь освободиться от нежеланных объятий. Видимо, мое поведение стало для незнакомца шоком, и его руки ослабли, позволяя мне беспрепятственно скрыться в толпе пьяных людей, двигающихся в одном ритме. В ушах болезненно стучало, я часто и поверхностно дышал, давая себе время успокоиться, и пытался привести в порядок затуманенные выпивкой мысли. Что я только что делал? Зачем? Почему не постарался скрыться сразу, как только ощутил его руки? Уверен, Акира бы не позволил мне уйти от него так просто. Подчиняясь какому-то внезапному порыву, я достаю из кармана джинсов мобильный телефон и нахожу в принятых звонках уже знакомый номер, нажимая на кнопку вызова. Замираю, вцепившись свободной рукой в железное ограждение, что окаймляло крыльцо перед клубом, и вслушиваюсь в длинные гудки, сдерживая себя, чтобы не нажать на «отбой». - Така?.. Что случилось? Его сонный голос странным образом подействовал на мои нервы – я всхлипнул и прикрыл глаза, все так же держась за холодную ограду. - Акира... Приезжай, пожалуйста, - наверное, он не ожидал от меня этих слов, которые я практически прошептал в трубку, стискивая ее дрожащими от волнения пальцами. - Что?.. где ты, Таканори? Я прерывисто выдохнул, открывая глаза и посмотрев на название заведения. - Клуб «Сакура», - потираю переносицу двумя пальцами, понимая, как странно это прозвучало из моих уст. Однако остатки алкоголя в организме дали о себе знать, и я пошатнулся, снова ухватившись за кованое железо ограды. - Еду. Всего одно слово поселило в меня надежду на лучший исход этого вечера. Я облегченно выдохнул и сел на скамейку неподалеку от входа в клуб, опустив тяжелую голову на скрещенные на коленях руки. Не знаю почему, но я верил Акире Сузуки больше, чем всем остальным и даже самому себе. Он приехал минут через десять, когда я уже умудрился задремать на холодной скамейке, где ждал его появления. *** Я буквально сорвался с места, когда этот симпатичный бизнесмен попросил о помощи. Мысли о семье сменились беспокойством за этого несносного брюнета, которого я продолжал терпеть по непонятным даже мне самому причинам. Хотя, «терпеть» – слишком громкое слово для данного случая. Я хочу видеть его чаще и дольше, хочу разговаривать с ним о какой-нибудь чепухе, смотреть фильмы... Черт подери, я становлюсь сопливым романтиком. Я только усмехнулся, когда увидел развалившегося на скамейке Мацумото, откинувшего назад голову и закрывшего глаза. Он либо спит, либо пьян, либо все вместе. Качаю головой и выхожу из автомобиля, направляясь к горе-бизнесмену и усаживаясь перед ним на корточки, тем самым получив возможность незаметно рассматривать его лицо. Чуть подрагивающие ресницы едва касаются кожи скул, приоткрытые губы пересохли, и было видно, что Таканори кусал их, по-видимому, находясь в волнении. Втягиваю носом воздух, ощущая в нем запах спиртного, и качаю головой. Все, как и я предполагал. Усмехаюсь, осторожно касаясь пальцами его щеки, и резко встаю на ноги, поднимая брюнета со скамейки. Нужно отвезти его домой, а то потом еще обвинит меня в изнасиловании, как только протрезвеет.