Умирая, я повторял лишь его имя

      Париж — город любви, город в воздухе которого кроме романтики нет ничего. Так Чуе говорили постоянно, и так он считал вплоть до того как ему исполнилось тринадцать лет. Он был омегой, при чём достаточно красивым, но никому не было до него дела, ведь парень умрёт в семнадцать лет, а кому нужен омега, которому жить осталось от силы год.       У рыжеволосого с рождения был лишь один дефект, но то каким он был, можно считать, что парню с самого рождения поставили смертный приговор. Конечно было средство от кровавой лихорадки, но Чуя знал, что обречён, ведь его спасением был его истинный, лишь альфа предназначенный ему судьбой мог спасти Накахару. Суть в том, что первая течка у омег начиналась именно в семнадцатилетнем возрасте, но в силу своей болезни, рыжик мог погибнуть от этой самой течки, то есть от потери крови.       Чуя не верил в любовь, не верил в людей, а что самое главное — не верил в то, что найдётся тот, кому он будет нужен. Одноклассники, лишь только узнали о его болезни, стали сторониться парня, но Накахара считал, что так даже лучше, что будет меньше людей, которые будут горевать о нём после его смерти. В числе таких людей, была лишь мать парня, что очень боялась за сына и всячески пыталась вернуть тому веру в то, что однажды всё-таки найдётся тот самый. Рыжеволосому было жаль её, мать ведь его очень любит, а он заставляет её страдать.       Из вещей Чуя носил джинсы и кофты с длинными рукавами, лишь бы не было видно шрамов от порезов. Неоднократно парня буквально вытаскивали с того света. — Хотел побыстрее отмучиться, — именно эти слова он повторял каждый раз когда ему задавали вопрос «зачем?».       Он устал от жизни, устал от вида страдающей матери, устал от своей никчёмности, если говорить проще — устал от самого себя. Омега забросил учёбу, сменил порядком около шести школ, и не имел ни одного знакомого, нежели друга. Рыжеволосый шёл по улице несмотря на то, что сейчас половина первого и все ученики сидят в классах. Внезапно он в кого-то врезается и этим кем-то оказался парень, что с виду был года на два старше омеги, при всём этом оказался альфой. Каштановые волосы, кофейного оттенка глаза и тёплая улыбка — три составляющие, которые заставили Чую немного смутиться. — Привет. Извини, я тебя не заметил, — приветливо улыбаясь и по-детски махая рукой, сказал альфа, — Куда-то спешишь?       Накахара тут же принял невозмутимый вид и молча попытался уйти, но проблема в том, что именно попытался, ведь новый знакомый догнал его и начал задавать вопросы, на которые Чуя совершенно не собирался отвечать. — Меня Осаму Дазай зовут, а тебя? Куда ты идёшь? Сколько тебе лет? — продолжал докапываться Осаму, пока Чуя резко не остановился и повернувшись к альфе на сто восемьдесят градусов, сказал: — Кто ты мне такой, чтобы я отвечал на твои вопросы? Сам то тоже с виду вроде как школьник, так чего не в школе? Иди куда шёл, у меня свои дела есть. — угрожающим тоном, сказал омега, тыча пальцем в грудь напротив стоявшего Дазая. — Кто я такой? Я твой новый друг. И да, поскольку мне восемнадцать, я всё ещё являюсь школьником. Не в школе я, лишь по той причине, что я опаздываю, точнее сказать опаздывал, ведь у меня на пути встретился весьма симпатичный омега, имя которого мне до сих пор неизвестно, — всё так же глупо улыбаясь, ответил Осаму и хотел было ещё что-то сказать, как рыжеволосый развернулся и быстрым шагом направился подальше от назойливого альфы. Но Дазай догнал его, и вновь начались расспросы. — Так как тебя зовут? — поправляя школьную сумку, спросил Осаму с интересом наблюдая за меняющимся выражением лица рыжика. — Чуя. Чуя Накахара. Если этого достаточно, то отвали, — раздражённо натянув капюшон на рыжую макушку, сказал омега, на что Осаму заулыбался ещё шире, ведь контакт налаживался. — Красивое имя, как и его владелец, — тыча пальцем в плечо покрасневшего Чуи, чуть смущённо произнес Дазай.       За расспросами Дазая и гневными воплями Чуи, парни не заметили как дошли до Марсового поля. Следовательно, неподалёку находилась всемирно известная Эйфелева башня. Вопреки крикам Чуи, Осаму всё же дотащил омегу до башни. — Эйфелева башня — самая узнаваемая архитектурная достопримечательность Парижа, всемирно известная как символ Франции, названная в честь своего конструктора Густава Эйфеля и являющаяся местом паломничества туристов. Сам конструктор называл её просто — 300-метровой башней! — с упоением рассказывал альфа. Было видно, что с историей Франции у него всё нормально. Чуя лишь фыркнул и сказав: «Ты думаешь, я живу в Париже и не знаю историю города? Если да, то ты кретин» — отвернулся от нового знакомого и стал с интересом разглядывать столь красивое сооружение.       Заметив заинтересованный взгляд омеги, Дазай подметил, что у парня весьма привлекательные черты лица, пусть и характер портил всё впечатление. Внезапно парню бросился на глаза такой в принципе незначительный факт как цвет волос Чуи, когда они столкнулись, цвет волос был блёклый, а сейчас они приобрели более яркий огненный оттенок. Цвет лица тоже изменился с мертвенно бледного на более живой. Не удержавшись, Осаму подошёл к Накахаре вплотную и сняв с него капюшон, стал заинтересованно разглядывать «нового» Чую. — Я болен. Мне осталось жить всего лишь год, — неожиданно молвил рыжеволосый, оттолкнув альфу и опустив голову. Слёзы предательски наворачивались на глаза, хотелось волком выть от собственной беспомощности. Парень ждал чего угодно, но не тех слов, что сказал Дазай. — А лекарство от твоей болезни существует? Если да, то я его найду чего бы мне это не стоило, — подобной заботы со стороны малознакомого человека, юный омега не ожидал. Все кто узнавали о его болезни тут же уходили подальше от него, а этот странный парень… Он не такой как все. Сердце как-то странно дрогнуло, из-за чего по телу прошла приятная дрожь. Подняв взгляд голубых глаз на продолжавшего улыбаться Осаму, омега вдруг упал на колени и пряча ладонями лицо, зарыдал. Альфа присел на корточки напротив Накахары и уже хотел было погладить того по голове, как омега в ужасе вскочил и спотыкаясь, чуть ли не падая, убежал в неизвестном для Дазая направлении. — Бедняга, — вздохнув, произнёс Осаму и резко поднявшись на ноги, отправился туда, куда его несли ноги, так он часто делал, когда хотел о чём-то подумать. «Ведь когда знаешь куда идёшь, думаешь лишь о том месте куда держишь путь и подумать о чём-то важном не получается» — именно этого и придерживался альфа.