Ошибка? Или любовь?

Я, немного успокоившись, стал прислушиваться к звукам, доносящимся из-за двери. В надежде на то, что звонки скоро прекратятся, я просто стоял и смотрел на деревянное сооружение. Тогда меня осенило, что у меня есть прекрасное изобретение человечества — глазок. Тихими шагами я направился прямиком к проёму в стене для входа и выхода из помещения но, к моему сожалению, лампочка с наружной части двери перегорела. Было видно лишь нечеткие очертания, но понять, кто стоял за дверью было невозможно. Тогда мне ничего больше не оставалось, как игнорировать раздражающие звуки. Пройдя в гостиную, я медленно прилёг на диван и постарался уснуть. Но помимо достающих звонков, я стал слышать шепот. Очень настойчивый и неприятный. Сначала это был один голос, затем два, а теперь я уже сбился со счету и не мог сосредоточиться на сне. Мне казалось, что от этих шумов я сойду с ума. Мне ничего не оставалось, как набраться смелости и подойти к этой злосчастной двери. Лучшим решением сейчас было приоткрыть её. Да, конечно, я мог бы спросить «Кто там?», но в тот момент я, будто потерял дар речи. Открыв дверь, я увидел Ларри. Он быстро переступил порог и крепко обнял меня. Я, абсолютно не ожидавший подобного расклада, легонько оттолкнул его и посмотрел в глаза. В них блестели слезы. Он, ничего не говоря, ещё раз быстро обнял меня, но затем, видимо, почувствовав мое замешательство, отстранился. — Привет, — я совсем перестал что-либо понимать. Сначала он без прощания прогоняет меня из своей квартиры с рассуждениями о том, что встречаться нам больше не стоит, а затем приходит ко мне и обнимает. Что за… — Привет, давно не виделись, — я усмехнулся.  — Что тебя сюда привело к такому психу, как я? — он продолжал смотреть на меня. Немного замешкавшись, он всё-таки ответил мне. — Во-первых, никакой ты не псих, — он сделал аккуратный шаг ко мне. — А во-вторых, не знаю как это произошло, но я все вспомнил…

***

За этим последовало долгое чаепитие и рассказы о том, как мы жили друг без друга. Оказалось, что ему пришлось жениться на Эшли, так как его вынудила мать. Ей понадобились деньги на операцию, а единственный человек поблизости, у которого они были, оказалась Эшли и ее родители. Никто не был против. Кроме Ларри, конечно же. Но условия, которые поставила его мать, повлияли на его ответ. Наверное, для Ларри не было ничего хуже, чем никогда больше не увидеть меня. Как оказалось, он первые три года почти ежедневно навещал меня в больнице. С моей стороны ничего интересного услышать было нельзя. По крайней мере, мне так показалось. Я рассказывал о врачебной практике и о своей тоске по Ларри. Про голос и все остальные мои странности я решил пока что не рассказывать. — Знаешь, я хотел спросить, зачем тогда ты оставил ту записку? — Ларри удивлённо вскинул бровь. — Что? Какую? — я медленно встал из-за стола и принес ту самую записку. Я хранил ее все годы, потому что это единственное упоминание о Ларри в моей тогдашней жизни. Он, прочитав ее, удивлённо вскинул уже обе брови. — Это… даже не мой почерк… — что? Но я же точно помню, что именно таким он писал в школе. На несколько секунд я, будто оказался в прошлом. Это, наверное, был самый обычный школьный день. Я обратил внимание на сидящего рядом Ларри, который что-то писал. Его почерк стал меняться у меня на глазах. Сначала он был идеально похож на тот, который был на записке, но затем стремительно изменился на более корявый. Ложное воспоминание? Проделки Дэстина или что-то посерьёзнее? — Я могу предположить, что это сделала Эшли? Хотя на ее почерк это тоже не похоже… — следующие несколько минут мы провели в раздумьях. — Думаю, что это уже не столь важно? Самое главное, что мы теперь вместе, — он накрыл мою руку своей. Я, конечно, осознаю, что пропажа памяти, наверное, произошла не по желанию Ларри, но в душе я все равно чувствовал небольшую обиду. — А как прошла ваша свадьба? — Ларри, вскинув голову, растерянно посмотрел на меня. Слишком личный вопрос? — Свадьба? А, точно, — он вновь виновато посмотрел на меня. — На свадьбу съехались все родственники Эшли. Поверь мне на слово, их было чересчур много. Вообще, в эту свадьбу вложили много денег. Хотя я не видел в этом смысла. Сал, ты просто не поверишь, через что мне пришлось пройти! — он ухмыльнулся. — Честно говоря, мне хотелось сбежать оттуда. Я понимающе кивал и слушал его рассказы о том, как непросто пришлось жить с Эшли. И что спать на диване крайне неудобно. Спустя промежуток времени он рассказал все, что его мучило и замолчал. Я понял, что теперь мне нужно как-то поддержать разговор. В голову не приходило ничего дельного. — А где сейчас Эшли, если она к тебе клеилась, как банный лист? — он потер рукой лоб. — Так получилось, Сал, что через несколько лет после свадьбы, она нашла себе богатенького любовника, — я неуверенно смотрел на него. Богатого любовника? Но ее семья совсем не бедная… — Он владелец какой-то крупной компании. Ее родителям он нравится больше, чем я. По крайней мере он выгоднее, чем чувак из самой обычной семьи. Я его ни разу не видел, не уверен, что Эш он подходит намного больше чем я, — стоп, а как же… — Лиза, конечно, была в ярости. До сих пор ее семью пытается уговорить вернуться ко мне. Думаю, что для Лизы такие деньги большая потеря. В конце концов они порвали с ней все связи. А с моей женой мы почти, собственно, не общаемся. Она уже съехала. Удивительно, что квартиру решили оставить мне, — он сделал глоток чая. В то время как я пытался переварить всю полученную информацию за этот вечер. — Я собираюсь подавать на развод. Все равно, рано или поздно Эш и ее родители это сделают, — он поставил кружку на стол. После чего кинул на меня неловкий взгляд. — Не молчи, — меня, будто, вывели из транса. — Честно говоря, я думал, что ты просто бросил меня одного. — Какого ты обо мне мнения, — он с ухмылкой посмотрел на меня. — Я надеюсь это все потрясения, которые ждали меня? — он молчал. Это молчание ранило меня, потому что я знал — это что-то важное, но, к моему глубочайшему сожалению, он молчал, разрывая мое сердце на миллион маленьких кусочков. — Я обязательно расскажу об этом, обещаю, но не сейчас, — он, с сожалением, смотрел на меня. — Хорошо, но, если ты потом обязательно расскажешь об этом, — я улыбнулся, надеясь на то, что за все годы Ларри не разучился читать мои эмоции по глазам. Дальше следовали долгие разговоры о нашем прошлом. Воспоминания Ларри о походах ко мне в больницу. О его переживаниях. Казалось, что мы разговаривали обо всем на свете. Я потерял счёт времени. Не знаю, сколько это ещё продолжалось, если бы не раздался звонок в дверь. Я продолжил медленно пить чай из кружки, когда последовал второй звонок. Я не обратил на этого особого внимания, если бы не ошарашенный Ларри смотрящий на меня. — Что? — он несколько раз моргнул. — Звонки в дверь. Ты кого-то ждёшь? — я удивлённо посмотрел на него. — Ты тоже это слышишь? — в тот момент я не сомневался, что это опять игры моего разума, но, если Ларри тоже это слышит… Это взаправду? — Вообще-то, я никого сегодня не ждал, — я бросил многозначительный взгляд на Ларри. — Но, наверное, да, это ко мне. Я медленно подошёл ко входной двери. Ларри выглядывал из-за угла кухни, пока я пытался догадаться, кого занесло в мою квартиру. Подойдя к двери я, с надеждой посмотрел в глазок. Вдруг лампочку уже успели починить? И на что я только рассчитывал? Но когда посмотрел в поглощающую темноту, надежда угасла. Мне было не так страшно, ведь со мной был Ларри, он придавал мне уверенности в действиях. И набравшись решимости, я уверенным голосом спросил: — Кто там? — Еле слышимое постукивание по двери прекратилось. За дверью, будто, думали, что ответить. Спустя минуту последовал ответ. — Твой отец. Быстрыми шагами я направился на кухню. Неужели он правда думает, что я его пущу? Что ему вообще понадобилось? На столько лет он вычеркнул меня из своей жизни. Может, там что-то важное? Нет, даже не думай… — Кто это? — Ларри взволнованно крутил в руках чайную ложку. Стоило ли говорить ему, что на пороге стоит мой отец? Он, скорее всего, продолжит стучать в дверь, и мой друг точно узнает правду… И как он отреагирует, узнав о том, что на пороге стоит мой отец? — Генри… на пороге стоит Генри…— кареглазый удивлённо взглянул на меня. Мне стало совсем тревожно. Мое сердце стучало как бешеное, и, как мне тогда казалось, готово было выпрыгнуть из груди. — Черт, Сал… — он приблизился ко мне. На его лице можно было увидеть… сожаление? Тем временем Генри, поняв, что дома кто-то есть стал звонить только активнее, что ещё больше нагнетало обстановку. Времени на обдумывание действий становилось все меньше. Да и много ли можно было сделать? — Он хочет, чтобы я открыл дверь. После моей комы он ни разу не навестил меня. Вряд ли он пришел с хорошими намерениями, — Ларри внимательно слушал меня. — Думаю, тебе стоит открыть ему, — я ожидал любой ответ кроме этого. — А что, если он пришел, чтобы убить меня или что-то подобное? Я не справлюсь с ним… никогда не справлялся… — Ларри ободряюще посмотрел на меня. — Ты не справлялся с ним один, — он положил мне руку на плечо. — Но помни, что сейчас у тебя есть я, — его улыбка в этот момент придала мне уверенности. — Если ты не откроешь дверь, то никогда, наверное, не узнаешь, что ему было нужно. Вдруг он болен или правда хочет извиниться? — в этот момент меня переполняла решимость. Я медленно встал из-за стола и направился к моему отцу, ожидавшему за этой дверью. — Зайди в спальню и не высовывайся, пока он не уйдет, — это было последнее, что я крикнул Ларри прежде, чем открыть дверь. Он понимающе кивнул и скрылся. И вот я кладу ладонь на холодную ручку входной двери. Я очень редко открывал входную дверь отцу в детстве. Обычно я притворялся спящим или меня вовсе не было дома. Помню, как заставал его пьющим почти каждый день. Почти каждый день весь свой стресс он снимал на мне, после чего он вырубался, и я мог запереться у себя в комнате. Ему всегда было плевать на меня, и на все, что связано со мной. Так почему мне сейчас не должно быть плевать? Почему я должен открыть ему дверь? За ней и вправду было тихо. Генри будто знал, что я не впущу его сразу, как только узнаю, кто по ту сторону двери. Наконец, я решился и открыл эту проклятую дверь. Мой отец стоял с абсолютно спокойным лицом, будто мы видимся каждый день. Замявшись я не знал, что должен сказать. Но, видимо, у Генри был свой план. И с таким же невозмутимым видом, он начал его осуществлять. — Привет, сынок.