Раздевалка

— Но… Но это не честно! Стайлз надулся, как мыльный пузырь, грозясь лопнуть сию же секунду. Финсток одним резким движением отмел все возражения. — Нам в команде не нужны слабые игроки! — наклонившись к Стайлзу, он тихо добавил, не будучи в курсе сверхъестественных способностей некоторых из его учеников. — К тому же, Уиттмору не откажешь. Его отец дарит нам щедрые пожертвования. Да и твой дружок МакКолл не имеет возможности уделять время дополнительным тренировкам. Так что будь паинькой, не разочаруй своего спортивного наставника. — Почему? — взвыл Стайлз. — Почему Скотт не может?! — Ближайшие пару месяцев он не выйдет из раздевалки после уроков, не починив все, что следует. Знаешь, что я нашел в его шкафчике?! — глаза Финстока выкатились от переизбытка возмущения, и он ткнул в лицо Стайлза плакатом с популярной хим-группой «Шокеры»*. — Они — известные сорванцы! Стайлз чуть ли не прикрыл ладошкой рот со смущенным: «Охо-хо!» — И он подражатель! Так что будет чинить то, что сломал. Ну, — снова понизил он голос, смотря в сторону отвернувшегося Уиттмора, — и щедрый папка поможет: шкафы давно не менялись… Стайлз скривился. Так, теперь он в роли отвода для молнии. Отлично. Всегда хотел узнать, как чувствует себя маршмеллоу на костре. *** Во всём виноват Джексон Уиттмор. Во-первых, он совершенно не думает о последствиях — гордая, самовлюбленная волкоящерица! Звеньк! Во-вторых, он жутко мстительный… да и вообще жуткий! Из-за него страдает его самый лучший друг! Звеньк! А в-третьих… в-третьих, он его просто раздражает! Дз-з-з-ы-ы-ын-н-нь! — Стайлз? — тут же донесся до него из соседнего помещения голос Дитона. — Ты в порядке? — А? Да-да, все нормально! Я тут… — Стайлз выругался под нос, когда вязкая сиреневая жидкость потекла вниз, живописно растекаясь по брюкам. Отскочив от стола с разбитой склянкой, он схватил лежащую поблизости тряпку (оказавшуюся его худи, но не суть) и начал интенсивно стирать следы своего прокола. Ничего из этого не вышло — жидкость оказалась на удивление живучей. — Я тут разрабатываю новую формулу! Так-с, нужно быстрее придумать, чем выводится эта розовая пакость. И похрен, что она сиреневая. Парни не обязаны различать оттенки. Он нечаянно зацепил импровизированной губкой ещё один флакон, с золотистой жидкостью — тот опасно накренился, но не упал. — Фух! — Что тут происходит? Стайлз быстро развернулся, как нашкодивший котенок, и виновато улыбнулся. — Малость перестарался, — брякнул он. От его усердия и вправду трескались банки и отколупливались черепки от всяческих чашек. Дитон взглянул в сторону, и его лицо испуганно вытянулось. Стайлз успел лишь отпрыгнуть — флакон упал, осколки и брызги полетели во все стороны. Старый друид оказался на безопасном расстоянии, а Стайлз попал под фонтан золотистых капель. — Что это, Дитон? — у Стайлза перехватило дыхание от того, что он увидел: расплавленное золото впиталось в кожу в тех местах, куда оно попало, включая руки, шею и лицо. Стилински в панике обратил взор на ветеринара. Тот устало выдохнул, его плечи понуро опустились. — Это сыворотка правды. Думаю, того количества, что на тебя попало, должно хватить на шесть-семь часов. Что с тобой, Стайлз? Стайлз знал, что сейчас скажет. Язык так и рвался выложить все, до последних деталей. — Джексон Уиттмор заставил Финстока, чтобы тот заставил меня тренироваться с ним! То есть все это время я буду говорить одну лишь правду?! Что за гребанная гаррипоттерщина со мной творится! — не прерываясь на паузы, Стайлза буквально вытошнило словами. Дитон пару раз моргнул, а затем, будто бы опомнившись, с некоей виной почесал лоб. — Извини, я не должен был спрашивать тебя — ты ведь не можешь не ответить… С моей стороны это вмешательство в твою личную жизнь. И да, ты будешь говорить одну правду, но только в ответ на вопросы. — Он на секунду задумался, искоса взглянув на своего ученика. — Но зачем же Джексон сделал это? Не понима… — Я помог ему тогда, во время его последнего обращения, и он мне мстит за то, что я увидел его слабым, но он был слаб не от того, что сам такой, — Уиттмор ведь, сукин сын, скоро догонит нашего Халка-Дерека, — а от того, что боролся со своим волком. Он съел всего лишь пару отростков, Дитон! — Стайлз задыхался. Он уперся руками в стол — и поделом, что теперь не отмоется от розовых соплей!.. Нет, он привык, конечно, тараторить, но то, как его несло, ни к чему хорошему привести не могло. Дитон смотрел на него с изрядной долей скепсиса, но не поверить было просто невозможно. — Я видел его, — медленно кивнул он. — Он выглядит здоровее, нежели прежде. Вероятно, тут дело не только в ункарии. Стайлз поджал губы, с неким разочарованием взглянув на своего учителя. А ведь он ему доверял!.. Как он мог так поступить с ним?! С другой стороны, его вопросы касались Джексона и лишь частично — самого Стайлза. Вот если бы он спросил о том, что он думает по поводу выходки Джексона… — Так Джексон, все-таки, заставил тебя тренироваться? — неожиданно спросил Дитон, продолжив бессовестно пользоваться положением, поджав губы, чтобы не сказать лишнего. Или не рассмеяться. — Джексон-чертов-ублюдок, по-видимому, именно так выражает благодарность. А то зачем бы ему утруждать себя, размазывая бедного Стилински по полю для лакросса? Финсток запретил мне отлынивать от тренировок, иначе меня вышвырнут из команды, как пить дать. И… точно. Ему сегодня на тренировку. Вселенная, насмехаясь, плюхнула на него свой вселенский ботинок, с бульканьем втаптывая в грязь. Стайлз со стоном рухнул на рядом стоящий стул, опустив голову на перепачканные в сиреневой! жидкости руки. Дитон поспешил с поздней вежливостью удалиться в свои аппартаменты, бурча себе под нос что-то о забытых свойствах ункарии и неуравновешенных подростках. *** Слава Дитону, от сиреневых пятен на коже, а заодно и на одежде, удалось избавиться. Щелочной раствор с добавлением масел каких-то тропических растений позволил быстро удалить следы алхимической деятельности, поэтому Уиттмор лишился ещё одного повода поиздеваться над ним. Однако от его прихода был явно не в восторге. — Ты опоздал, — бросил Джексон, не оборачиваясь. Он стоял, облокотившись о ворота с прикрытыми веками, словно дремал со скрещенными на груди руками. На деле же он пытался разгадать, чем это сегодня пах Стилински. И уж точно не вчерашними хвоей и литием и ураном. — Работка у Дитона ещё та засада, — невесело усмехнулся тот, перебрасывая из одной руки в другую стик. Он успел переодеться в форму команды, в свою очередь с недоумением окинув взглядом Джексона — в обыкновенных джинсах и расстегнутой светлой замшевой куртке, за которой была видна белоснежная и, казалось (что просто невероятно), тщательно выглаженная футболка. Стайлз непонимающе нахмурился. — Так мы сегодня не будем играть? — Нет. С чего ты взял, что будем? — Джексон открыл глаза и резко повернулся. Стайлз заметил, как его серо-голубая радужка на миг засияла ярко-синим. Какая-то доля секунды, Стайлз даже не был уверен, что это ему не показалось. — Ты ведь не беседовать со мной пришел, а показать уровень моего лузерства по стобалльной шкале, хладнокровная амфибообразная форма жизни, — выпалил Стайлз с широко открытыми глазами. Твою ж мать. Джексон фыркнул, засунув руки в карманы джинс. — И каков твой уровень, по твоему жалкому мнению, на мой взгляд? — не ожидая, что ему ответят, — не считая ругательств, — Уиттмор решил проверить, туго ли затянута сеть вдоль овала его орудия. Стайлз хлопнул себя по губам, крепко зажимая рот ладонью, но было поздно. — Минус сто, гхохая яхехса! Уиттмор выглядел ошарашенным. Сначала он невидящим взглядом уставился прямо перед собой, а затем медленно повернул голову в сторону Стилински. Казалось, Стайлз и сам не ожидал такого ответа; он лишь потрясенно хлопал глазами над зажимающей рот ладонью. — Почему ты так думаешь? — тихим голосом спросил Уиттмор, выставив вперед подбородок. Он не мог понять, в чем дело. Стилински пах отвратно — не как обычно, сюда примешивался ещё один запах, горько-кислый, травяной. Чужой. — Потому что ты терпеть меня не можешь, — с опустошением в голосе выдохнул Стайлз, отнимая ладонь. Это было мерзко. Он даже не мог смыться, что планировал сделать с самого начала. Воспоминания об угрозах Финстока вмиг охладили его пыл. Джексона раздражало что-то в этих частицах, забивающихся в нос. Волк признавал лишь родные запахи, человеческие, алхимические примочки были ему не по вкусу, и он всегда ясно давал об этом знать, стараясь перехватить вожжи. Но с Джексоном это не сработало. Однако как он так быстро оказался рядом со Стилински, заметить не смог. — Что ты… — Стайлз успел только несогласно пискнуть, как Уиттмор схватил его за грудки и ударил о штангу ворот спиной, грубо задрав рукав его формы. Джексон провел пальцами по обратной стороне бледного, как у вампира, предплечья, исследуя невидимые следы недавней аварии в лаборатории. Стайлз старался не дышать, наблюдая, как оборотень втягивает носом воздух, кривится и сверкает желтыми глазами. — Шалфей, — внезапно проступившие клыки мешали говорить четко. Джексон, отчего-то смутившись, прочистил горло и продолжил более спокойно: — Используется в различных сыворотках, в том числе и в сыворотке, предназначающейся для дознавания пленных. Стайлз, удивившись познаниям Уиттмора, облизнул пересохшие губы, когда тот с подозрением взглянул на него. — Ты, может, и много скрываешь, но явно не военные тайны. Так что произошло у Дитона? — Я разбил флакон с сывороткой правды, и часть впиталась в кожу, — выдавил его рот, отныне на ближайшие несколько часов не принадлежащий ему. Джексон кивнул, словно и так догадывался об этом. Затем он наклонился и поднял что-то, лежащее под ногами. — Держи. Стайлз охнул — тяжелые школьные вратарские перчатки больно ударили его в живот. Броску Джексона мог позавидовать сам Хорхе де`Лавеньо**. Стайлз с вопросительным пренебрежением уставился на физиономию Джексона. — Покажешь мне, как ты ловишь, — зловеще произнес Уиттмор, сверкнув глазами, и, никого не дожидаясь, направился к середине поля — туда, где лежали его рюкзак и стик. — Хотя, сильно сомневаюсь в твоем умении, судя по тому, как тебе удалось поймать свою алхимическую склянку. Стайлз не понимал. Просто не понимал. Будь он на месте Уиттмора, обязательно воспользовался бы такой заманчивой возможностью выведать все секреты своего врага. *** Стайлз рано радовался. Уиттмор, грёбанный бородавочник! *** — Стайлз, ты дома? Шериф облегченно скинул куртку, усаживаясь на диван в гостиной. Не услышав ответа, он позвал ещё раз. Не дождавшись, Стилински старший, кряхтя от усталости, с трудом поднялся на второй этаж. — Ребёнок, ты тут? — дверь в комнату была не заперта. Шериф настороженно прислушался к звукам. Казалось, Стайлз не спит — за дверью слышалось напряженное бормотание и сопение. Шериф толкнул дверь. Его сын, видимо, трудился над заданием, но не заметил, как тот вошел. Шериф, нахмурившись, подошел к стулу, на котором тот сидел, и положил руку Стайлзу на плечо. — С тобой вс… — А-А-А-А-А! — А-а-а-а-а! — в унисон вскрикнули Стилински. Джон, потерев лицо ладонью, облегченно вздохнул, глядя на сына. Присмотревшись ближе, он со сдерживаемой тревогой выдохнул через нос. — Что стряслось? Стайлз выглядел так, словно его переехал поезд — с прошлого вечера его лицо стало осунувшимся, скулы пересекали нездоровые красные пятна. Но лихорадочный злой огонёк в глазах ясно сигнализировал об опасности для того, кто его вызвал. «Лучше бы он не спрашивал,» — ядовито протянул внутренний голосок, удобно пристроившись на плече парня и впившись в него костлявыми пальчиками. И Стайлз открыл рот… *** Пару часов назад. — Мне интересно: «Стайлз» — твоё настоящее имя? Джексон ткнул в спину содрогнувшегося Стилински стиком, улыбаясь краем рта. Они шли с поля — Уиттмор чуть позади, выбрав удобную точку обзора на ссутулившуюся от двухчасовой силовой активности спину. Думать, что он оставит его в покое после того, как обнаружил такую превосходную возможность, было бесполезно и очень, очень глупо. На время тренировки Уиттмор решил лишний раз не тревожить Стилински, тем более, что тот, как бы не хотелось признаваться себе, поразил его своими качествами вратаря. Однако, он знал: самые сливки он снимет в конце… — Нет, — прошипел Стайлз сквозь зубы, на мгновение жмурясь. Надежды не оправдались — Уиттмор все такой же мудак. Стоит навсегда завязать пасть своей доверяющей кому попало натуре, смело пнув за некомпетентность. Он выжидал. Уиттмор тоже. Солнце медленно клонилось к горизонту. Этот вечер был бы одним из самых живописных — густые облака, подсвеченные розово-оранжевыми лучами заходящего солнца, беспокойный ветер, путающийся в кронах деревьев, крики и щебетанье птиц… Замечательная погода! Если бы не оборотень, крадущийся сзади. Джексон отставал всего на пару шагов, выверяя расстояние между ними на случай, если вдруг Стилински захочется выкинуть что-нибудь невероятное. Раскроить ему череп хрупким стиком, к примеру. К терпкому запаху раздражения примешивался ещё один — острая, кислая злость. Волк внутри с упоением анализировал эмоции Стайлза, словно видел в этом свой собственный сокровенный смысл. Джексон недовольно его отдернул, сверля ледяным взглядом вихрастую макушку. — Так «Стилински» — тоже не настоящее? — спросил он резко, с издевкой заметив, как тот ускорил шаг. Гордый. На бег не сорвется. — Настоящее, — свистящим шёпотом ответил Стайлз. Парковка будет метров через двести. — А знаешь, — Уиттмор ускорил шаг тоже, чтобы не отстать. Было бы лучше, конечно, взглянуть в лицо этому болвану, но больно не хотелось показывать свою заинтересованность в этом. — В школе ходит слушок, что ты без ума от одного человека. Точнее, альфы. Стайлз беспокойно облизнул губы, удерживая себя, чтобы не развернуться. — Говорят, Дерек Хейл заставляет тебя грезить о нём днями и ночами, — Джексон на секунду зажмурился; волна удовлетворения окатила его с ног до головы, когда до него донеслись нотки паники. Стайлз резко обернулся, сжимая кулаки. Его лицо пылало ярким румянцем, глаза искрились от презрения и гнева ярко-желтым — термоядерные солнца в его радужке взрывались поочередно, оказывая на застывшего Уиттмора неизгладимое из памяти впечатление. — Кто тебе такое сказал?! — Стайлз убил бы себя за дрожь в голосе, но придется оставить это на потом. Да, он знал, что кто-то распускает эти лживые, безосновательные сплетни, — потому что, ей-богу, он не гей! тысячу раз не гей! И Дерек — просто жуть, что можно найти в нём, в чудовище из-под кровати, такого притягательного? — но сыскать пакостника все не удавалось. Глаза Джексона упрямо впились в лицо Стайлза — открытое, как книга. — Тебе нравится Хейл? — чуть лениво поинтересовался Джексон, удобнее перехватывая свой стик. — Нет! Крик Стайлза огласил округу, тихую и безмятежную на десятки ярдов вокруг. Порыв ветра взъерошил их волосы — укладка Джексона пошла к чертям, но его это сейчас не интересовало. «Нет?..» — Он мне не нравится, — напряженным, тихим голосом произнес Стайлз, чеканя каждое слово, прожигающим взглядом уставившись в ответ. — Мне никто не нравится. Джексон старался не подавать вида, но заинтересованный блеск в глазах спрятать не смог. — Ты… С тобой что-то не так? — Не знаю, — Стайлза уже начинало колотить — то ли от темпа, с которым Джексон вытягивал из него всю правду, то ли от усталости, то ли от чего-то ещё. Действие зелья не давало ему уходить от ответа, а ему сейчас это было так необходимо. Пальцы слабели, ноги отказывались держать прямо. Джексон окинул его одним цепким взглядом. Сжав плотно челюсти, он неожиданно обогнул так и не сдвинувшегося с места Стилински и направился на парковку. Стайлз стоял, смотря прямо перед собой невидящим взглядом. Воздух вырывался из легких и врывался обратно рваными толчками. Пелена застилала глаза, и он зло отер их. Он чувствовал себя так, словно кто-то нашёл прореху в его защите и небрежно заглянул туда одним глазком.