***
Гермиона проследила, чтобы тело мистера Свонсона забрали и подготовили к похоронам, ожидавшимся в ближайшие несколько дней. Она наблюдала, как министерские идиоты зашли в дом для обсуждения завещания отца с убитой горем дочерью. Мистер Шепард тоже присутствовал на подписании документов. Он несколько секунд сверлил Гермиону странным взглядом в прихожей, но затем просто прошел мимо. Гермиона ждала… и оставалась в доме столько, сколько было необходимо для того, чтобы удостовериться, что право на наследство и собственность было надлежащим образом заверено на малышку Рути. А потом прокляла всех забвением. Она забрала каждое воспоминание о Джин Пруэтт, когда-либо существовавшее в это или другое время. Она вычистила из их памяти любые отголоски об удобной и идеальной домработнице, которой она была для Рут, Патриции и тех министерских крыс, которые расположились сейчас в гостиной. Гермиона взяла свою кожаную сумку с расширяющими пространство чарами и бросила последний взгляд через плечо на присутствующих в комнате. Взгляд остановился на ее нанимательнице, и она слегка кивнула. — До скорой встречи, Рути. И вышла. Ей предстоял долгий путь. Июль 1997. — Мисс Робертсон, — проворчал мужчина с явным раздражением, — вы говорите, что оставили их в хранилище? — Д-да, сэр, — женщина понурила голову, старательно уводя взгляд от зорких глаз специалиста по документации. — После того, как я четко велел отнести их наверх к министру? Она слегка попятилась, тихо прошептав: — Да, сэр. Он сорвал очки с лица и потер переносицу, будто из последних сил стараясь не задушить ее. — Ну так идите, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — ЗАБЕРИТЕ их! И как можно скорее! Министр должен передать их этим долбаным подросткам в течение часа! Робертсон подпрыгнула от страха и закивала, метнувшись прочь из офиса своего начальника. — Да, сэр, я сейчас, сэр, извините, мистер Шепард! Конечно! Женщина сорвалась на бег в направлении зала временного хранилища с максимальной скоростью, с которой ей позволяли ее неуместные для работы каблуки. Весь путь она сердито бормотала про себя: — Дура, дура, дура-а-а, я уверена, что шла туда не зря. Мерлин, мне так повезет, если меня не уволят. Бормотание стихло, когда она открыла хранилище и увидела не только набор безделушек, которые надо было передать Министру, но и невысокую женщину с длинной гривой кудрявых волос, одетую в простую мантию, напоминавшую ее собственную. — Ах, с возвращением, — Гермиона улыбнулась, — мои искренние извинения, но, как видите, я ещё не все приготовила. — Кто… — слова Робертсон были пресечены заклинанием, втянувшим ее в хранилище и швырнувшим, как тряпичную куклу, в стену напротив. Голова женщины впечаталась в каменные плиты, и она тут же потеряла сознание. Взмахнув запястьем, Гермиона закрыла дверь, а затем осветила хранилище кольцом голубого пламени, которое странным образом прильнуло к подсвечникам, но не источало дыма. Она вернулась к книге, над которой колдовала в отсутствие секретаря, чтобы закончить удаление охранных чар, нанесенных ранее старым чудаком. Что ж, потребуется более тесная связь, чем она ожидала, но лишний момент наедине должен сработать на «ура». Спустя пару мгновений она завершила свои манипуляции над книгой: вместо защитных заклинаний она переплела на ней запутанные нити темнейшей магии. Теперь оставалась та самая пресловутая изюминка. Повернувшись к обмякшему телу, она нахмурилась при виде стекающей по ее лбу крови. — Я надеялась, что мой первый крестраж будет более существенным, но… — она пожала плечами, — на нет и суда нет. Ни один мускул не дрогнул на лице, когда Гермиона направила палочку на женщину и спокойно произнесла: — Авада Кедавра.***
Дверь в кабинет Грегори Шепарда со скрипом распахнулась, впустив его нерадивую помощницу. Он взглянул на нее с презрительным хмыканьем, будучи так раздраженный ее опозданием, что не заметил неестественно прямую спину, замедленную походку и сбивающую с толку темноту во взгляде. Не обратил внимания на ту странную манеру, с которой она шла к нему, с палочкой наперевес и с пакетом подмышкой. — Ну, и где тебя носило? Усмехнувшись, мисс Робертсон обернулась и прошептала что-то в направлении входа, мгновенно заперев дверь. За один шаг она оказалась у стола и швырнула на него свой пакет. Мистер Шепард дернулся на своём кресле и ахнул от столь вопиющего обращения с хрупкими предметами. По-видимому, для него было обычной практикой ругать его помощницу, и он не ожидал ответной реакции. Она вскинула палочку и прижала наконечник к его горлу. Взгляд Шепарда опустился на древко, спина застыла, словно гранитная стена, когда он наконец всецело обратил на нее своё внимание, обнаружив стремительно меняющийся облик секретарши, полный головокружительных кудряшек, оживающих на месте гладких светлых прядей. Гермиона наклонила голову к плечу. — Ты очень похож на своего деда. Правда, тот был вежливее. Это было все, что она сказала, прежде чем снова взмахнуть палочкой и подчинить его волю. Гермиона уселась напротив Шепарда за массивный стол из красного дерева и пробежалась взглядом по строкам завещания, дважды и трижды перепроверив слова Дамблдора, но содержание было таким же, каким она запомнила его многие годы назад. Закончив осмотр, Гермиона кивнула в сторону пакета. — Прикасайтесь к ним только снаружи, — приказала она, — и министр тоже. Скажите ему, что это должно быть строго соблюдено. Гермиона Грейнджер должна первой коснуться страниц. Младший, менее вежливый, мистер Шепард кивнул, потянувшись к пакету. — Хорошо. Гермиона цокнула языком и ударила его палочкой по руке. — Хорошо, кто? Он выглядел слегка озадаченным, прежде чем сверкнуть стеклянным взглядом в ее сторону и понимающе склонить голову. — Хорошо, Госпожа. — То, что нужно, — промурлыкала она, выпорхнув из-за стола, — помните, мистер Шепард, нет никакого оправдания плохим манерам. — Да, Госпожа. — Превосходно. Апрель 1998. Гермиона сидела на скалистом выступе, отвлекаясь от книги, лишь чтобы иногда пробежаться взглядом по выбеленным стенам миниатюрного коттеджа, стоявшего вдалеке у моря. Легкий ветерок и мерный шум волн были такими же успокаивающими, как и в ее воспоминаниях. В очередной раз подняв взгляд на домик, она увидела горстку людей, аппарирующих в падении с громким хлопком. Как только четыре фигуры рухнули на песок пляжной полосы, до ее слуха донеслись отголоски отчаянных рыданий. Гермиона перевела внимание на коттедж и, как и прогнозировала, увидела очертания Билла и Флер Уизли, в панике бегущих в их сторону, и прыткое ковыляние раненой Луны Лавгуд, вскоре тоже присоединившейся к ним. Сладко потянувшись, Гермиона вдохнула полные лёгкие солоноватого морского воздуха и начала собирать вещи. Наконец-то пришла пора ДЕЙСТВОВАТЬ.***
Прошло несколько дней с тех пор, как ее юная версия после пыток, измученная, аппарировала в коттедж вместе со своим неуклюжим отрядом. Было что-то чрезвычайно волнующее в том, чтобы смотреть со стороны на себя-подростка, бессознательно таскающуюся за стадом идиотов, которые едва ли могли достать палочки из своих задниц без посторонней помощи — без твоей помощи. Солнце давно село, но Гермиона терпеливо ждала, расположившись на облюбованном ей скалистом выступе, подтянув ноги к груди и положив подбородок на колени. Она прикрыла веки и вслушивалась в успокаивающие морские приливы, пока шуршание травы не заставило ее открыть глаза. Шум волн стих до еле слышимых помех, сродни умирающим на губах вздохам. Перестал дуть ветер, оставив их в звеняще пустой атмосфере, будто само время на мгновение остановилось. Гермиона улыбнулась своей молодой копии. — Я хорошо сохранилась, — полнолуние светило на лицо говорившей семнадцатилетней девушки, но даже при таком скудном освещении были заметны глубокие синяки под ее глазами. Судя по этому и тому факту, что она… спокойно стояла… перед своей более взрослой копией, предполагало, что чары крестража сработали более чем эффективно. — Во всяком случае, я выгляжу лучше, — умудрённая опытом Гермиона безразлично пожала плечами. Молодая Гермиона в ответ лишь высокомерно вздохнула и переложила книгу «Сказки о барде Бидле» из одной руки в другую. — Твои колкости — пустая трата времени. Хмыкнув, женщина поднялась, встав в полный рост. — Неужели я действительно была такой занудой? — она отряхнула песок с платья и медленно зашагала вокруг своей копии. — Ты читала книгу? — Каждый день, — ответила молодая Гермиона, не поворачиваясь к собеседнице, только смотря ей в глаза, когда та проходила мимо, — ты прекрасно знаешь, что я постоянно это делала. Теперь я полностью насыщена твоей магией, твоими способностями и воспоминаниями. Гермиона захихикала, довольная этим забавным разговором со своим двойником. — Замечательно. Наконец, она прекратила наворачивать круги и остановилась напротив девчонки. Гермиона пару секунд восхищалась темной магией, бурлящей в карих зрачках напротив. Проклятие удерживало жертву под куда более мощным видом подчинения, чем мог надеяться какой-то Империо. Гермиона потянулась к ее щеке, и вдруг на них повеяло ледяным холодом, воздух сердито завибрировал, когда ее пальцы встретились с кожей двойника — время было крайне недовольно. Гермиона рассмеялась и отдернула руку, и аура между ними возобновила свою чуть менее раздраженную пульсацию. — Превосходно! — Ты закончила? — устало вздохнула девушка, закатив глаза под испытующим взглядом Гермионы. Та фыркнула и извлекла сверкающий Маховик Времени, припрятанный под корсажем. — Я знаю, сейчас тяжелое время в наших жизнях — твоей жизни, — но тебе действительно стоит проще ко всему относиться, — промурлыкала Гермиона, набрасывая длинную золотую цепочку вокруг их шей, — мне будет еще хуже, зуб даю. — Это, безусловно, вдохновит меня насладиться нынешним хаосом, да? Усмехнувшись, Гермиона покачала головой. — Дерзишь? Оставь это. Там, куда мы отправляемся, это ценится даже меньше, чем сейчас. — Молодая Гермиона поморщилась, но ничего не ответила. — Держись крепко, золотце. Мы отправляемся к старому другу. Апрель 1943. Это случилось в предрассветный час, в конце апреля, вскоре после пасхального праздника, когда две фигуры внезапно материализовались на площади около парка. Атмосфера вокруг них злобно пульсировала от неестественности происходящего, а именно их совместного нахождения во времени и пространстве. Видавшая виды фигура пошла в одном лишь ей известном направлении и жестом позвала более юную следовать за ней. — Ты все запомнила, ты уверена? — спросила взрослая Гермиона, копаясь в сумке в поисках официального конверта. — Да, каждую секунду твоих воспоминаний. Гермиона кивнула в ответ и повела их к знакомой двери. Дом почти не изменился, тем временем думалось ей, немного потрепан, возможно, понадобится перекрасить стены, но в целом все осталось таким же, как и раньше. — Не прикасайся к письму, — предупредила она, протягивая конверт девушке, а затем и кожаную сумку. — Да, я знаю, — Гермиона закатила глаза, словно выслушивала очередной совет от мамы. — У меня в голове находятся все твои мысли и планы, забыла? Я прекрасно понимаю, что в будущем мы все равно свихнемся, но, пожалуйста, можно лично со мной это произойдет не сегодня? Взрослая Гермиона проигнорировала эту колкость. — Позаботься о ней, мне она на самом деле нравится. — Да, я помню, — раздраженно процедила Гермиона. — Не наглей, — напомнила ведьма, прикасаясь пальцем к носу, — скоро увидимся. Гермиона снова закатила глаза, но ее взрослая копия взяла Маховик Времени, отошла в сторону и завела крошечные кольца ошеломляющим количеством оборотов. Она исчезла с громким всасывающим хлопком, прежде чем увидеть этот легкомысленный жест. Время снова вернулось к своему нормальному течению. Гермиона обняла себя, прижавшись всем весом к перилам, когда почувствовала, как сердце забилось чаще, словно пыталось выпрыгнуть из груди в течение долгих… долгих секунд, прежде чем наконец вернулось к привычному ритму. Гермиона глубоко дышала, стараясь восстановить дыхание, пока не удостоверилась, что поднимется без посторонней помощи. Она поколдовала над своей одеждой, чтобы та выглядела более смятой, а также подходящей для этого десятилетия, подняла руку и резко постучала в дверь. Долгое время никто не открывал, и Гермиона подняла руку, чтобы снова постучать, когда услышала шарканье шагов, приглушенные возгласы о разбросанных туфлях, какой-то шум и странную серию звуков похожих на… кошачье мявканье? Дверь распахнулась, и ее встретил взгляд усталых карих глаз, выглянувших из проема. Они были тусклыми, кожа вокруг была испещрена тонкими сеточками морщин, и все это безобразие гнездилось на вытянутом одутловатом лице с резко очерченными скулами. Кудрявая копна каштановых волос с проседью на висках была небрежно переброшена на тонкое плечо этой дамы лет сорока. — Я могу вам помочь? — спросила она ворчливым голосом и очередным мявком, последовавшим за ее вопросом. Гермиона перевела взгляд с ее лица в сторону — туда, откуда раздавалось мяуканье, и увидела мясистую кошачью морду с пушистой белой шерстью и пронзительно голубыми глазами. Он отдалённо напомнил ей ее прежнего питомца. — Девочка, могу я тебе чем-то помочь? — более настойчиво спросила женщина, хотя и не совсем грубо. Гермиона внутренне ухмыльнулась, но постаралась отразить на лице глубокое страдание, которое бы соответствовало ее робкому голосу. — Мадам Свонсон? — Та в ответ прищурилась от странного обращения и чуть шире распахнула дверь, вышагнув из дверного проема. — Да, — ответила настороженно. Гермиона подняла конверт, губы задрожали, когда она произнесла свои следующие слова: — Я… мне сказали, что вы будете ждать меня. Выражение собеседницы смягчилось от более робкого, если не сказать ранимого тона ее голоса. Она на распашку открыла дверь и вышла на крыльцо, чтобы принять письмо. — Жду тебя?.. — спросила Свонсон, все еще не проснувшись до конца и пытаясь понять, что делала эта девчушка у ее порога, когда кончиками пальцев сломала печать и коснулась записки внутри. Пергамент вспыхнул, превратившись в грязный, черный и прогорклый пепел, а затем взорвался прямо у ее лица. Мадам Свонсон закашлялась, вдохнув пепел и захрипела, задыхаясь от нехватки воздуха, пока очередная, более противная кошка недовольно мяукала и наворачивала восьмерки вокруг ее ног. На последнем резком вздохе, пепел проник в легкие, вызывая ещё один приступ кашля. Гермиона терпеливо ждала. Она ждала, пока этот жуткий кашель не пройдет, и, как только дыхание собеседницы восстановилось, она заговорила тем же беспокойным тоном, которым пользовалась раньше. — Мадам Свонсон? Взгляд женщины метнулся к Гермионе и сверкнул глянцевым блеском. Выражение на мгновение словно превратилось в мрамор, а потом довольно театрально исказилось, и она обратила на нее откровенно сочувствующий взгляд. — Персефона? Персефона Каллаган? Гермиона робко кивнула. — О, дитя. Мне так жаль… заходи, заходи в дом. Я получила письмо с новостью о твоих родителях несколько дней назад. Я ожидала тебя раньше. Волна удовлетворения пробежала по позвоночнику — слова мадам Свонсон подтвердили еще одно успешное заклинание. Гермиона с трудом сопротивлялась довольной ухмылке. Но вместо этого лишь кивнула, уронив взгляд себе под ноги и продолжив нервно кусать губы. — Мое отправление… немного задержали… в Лондоне. Свонсон кивнула и проворчала что-то о «чертовых американцах», прежде чем попятиться, чтобы впустить Гермиону внутрь. — Заходи. Расскажешь мне все позже. Я покажу тебе твою комнату. А где твои чемоданы? Гермиона стыдливо указала на свою маленькую кожаную сумку, и Свонсон чуть не расплакалась. — Конечно, Эви всегда была хороша с расширяющими чарами. Когда мы были девочками, она… — Она внезапно ахнула и захлопнула ладонью рот. — Нет-нет, не обращай внимания, — и невольно поперхнулась, — входи, дитя, я покажу тебе твою комнату, и постараюсь помочь со всем, что тебе только потребуется. Гермиона позволила провести себя внутрь. — Да, мэм. Спасибо, мэм. Ведьма снова прокашлялась, закрыла за собой дверь и отвела ее в комнату, которую Гермиона уже столько раз видела раньше. — Зови меня Рути. Гермиона цинично осклабилась. — Конечно, тетя Рути.