Пока горит мой динамит

      «Умей проигрывать».       Всё ещё не в силах смириться с произошедшим, я отвожу глаза и смотрю наверх. Под моими ногами простираются бескрайние земли, и лишь одинокий деревянный стул не даёт мне упасть. Над головой неумолимо нависла синева небосвода, озарённая ярким солнцем.        — Это тяжело, ты в курсе?       По щеке катится одинокая слеза. Голова понуро заваливается на плечо, и я почти сползаю со стула.       «Смирись. Это неизбежно».       К чёрту неизбежность. Я не верю в предопределённость.       «В смерти есть своя прелесть».       — Знаешь, в жизни тоже. — Я развожу руками.       «Тебе так важно жить?»       — Жить вообще очень важно, — замечаю я.       «Тогда я подарю тебе жизнь».       Меня немного смущает такое заявление. Наверное, скептицизм в моём взгляде не остался незамеченным.       «Это жизнь очень важного человека. Она оборвалась, но ты сможешь её продолжить».        Я не успеваю ничего на это ответить. Стул под моими ногами ухает вниз вместе со мной.

***

      Адски палило. Свет бил в лицо. Нехотя распахнула глаза: моему обзору предстал порядком обшарпанный потолок с линялой штукатуркой. Справа находилось открытое окно с тонким тюлем, колыхающимся от лёгкого ветерка. На подоконнике стоял одинокий горшок с кактусом. Мелкие иголки кое-где были оборваны, и в целом этот несчастный выглядел жалким.       — Проснулся?       В дверном проёме стоял мужчина. Тёмно-каштановые волосы, недельная щетина на лице и… докторский халат. Выглядел он не самым дружелюбным человеком.       — Да, — кивком подтверждаю я, подмечая, что в его обращении что-то не так.       Мужчина окинул меня хмурым взглядом и подошёл прямо к кровати, на которой лежало моё тело. Бесцеремонно взяв мою руку в свою огромную ладонь, он положил два пальца мне на запястье, отмеряя пульс.       — Жить будешь, — оповестил он меня, отпуская мою руку.       — Бывает, — усмехаюсь я.       Он смотрел на меня как-то странно.       — Ты съездил в Тайланд? Даже не сообщил, — сказал мужчина с укором.       Шестерёнки в моей голове задвигались. Невольно подняв руки, я опускаю их сначала себе на грудь, щупаю её. Размер так себе, но и на такое найдутся любители. Под внимательным взглядом мужчины, чувствуя, как за мной наблюдают, я заглядываю под шорты и отчего-то мужские трусы. Одежда мне была порядком велика.       — А чё Тайланд-то сразу? — обиженно фыркаю. — Будто бабой быть стыдно.       — При нашей встрече полгода назад ты ещё был парнем.       — Может, тебе приглючилось?       — Точно говорю: нет.       Мои глаза удивленно распахиваются.       — Э-э… Мужик, — обращаюсь я к нему, — ты всех мальчиков так домогаешься? — Видя то, как он от возмущения поперхнулся воздухом, я машу руками. — Не, ты не подумай, просто звучит странно.       — Я ещё до твоего рождения был семейным доктором в вашей семье!       Он выглядел крайне обиженным. Я вопросительно приподнимаю бровь.       — Так ты ещё детей…       Договорить мне не дали. Что-то спикировало на меня, но тело отреагировало быстрее. Отскочив в сторону, моё седалище плюхнулось на подоконник.       — Мужик, ты чего? — Осуждающе машу пальцем.       — Только не говори мне, что не помнишь меня?       Мужчина выглядел несколько озадаченно. Хмуро испепеляя меня взглядом, он так и стоял какое-то время. Но, похоже, ему это надоело. Громко выдохнув, мужчина поднял на меня свои карие глаза.       — Пошли на кухню.       И он просто повернулся ко мне спиной и скрылся в коридоре. Не долго думая, спрыгиваю с подоконника и иду за ним следом. Заодно поймала себя на мысли: я говорю о себе нейтрально. Это мне кажется странным. Раз у меня есть грудь и мужские причиндалы отсутствуют, здраво рассуждаю, что я — девушка.       Я вошла на маленькую кухоньку с небольшой плитой и столом с красной скатертью в белый квадратик. Вазочка с цветами показалась мне особенно милой. Тут чувствовалась женская рука.       На плите посвистывал чайник. Мужчина выключил его и полез на одну из полок, что ютилась над мойкой, достав какой-то пакет, и насыпал содержимого в кофейник. Значит, это кофе.       Положив руки перед собой на стол, я уткнулась щекой в сгиб локтя и стала разглядывать обои.       — Давай начнём. — Мужчина сел напротив меня за столик и поставил две чашки. Водрузил во главе стола кофейник. — Меня зовут доктор Шамал. Тридцать пять лет, холост. Люблю женщин. По твою душу планов нет.       — Это определённо отличная новость! — фыркаю. Затем подымаю голову и смотрю прямо на этого самого Шамала. — Твоё имя выяснили. Круто. А как меня-то звать?       Шамал скрещивает на груди руки.       — Тебя ещё недавно звали Хаято. Фамилию ты брал после побега из дома от своей биологической матери Лавины — Гокудера. У тебя есть старшая сестра по отцу — Бьянки. Тебе шестнадцать, и ты мерзкий говнюк, который только и умеет, что приносить проблемы.       Одобрительно свищу:       — Фига я бодрая!       За милой беседой узнаю, что в восьмилетнем возрасте я услышала правду о своём рождении и не смогла простить отца, а потому сбежала из дома. Потом меня мотало по всей Сицилии. В неком городке я встретила пианиста Карло с сыном Никколо. Позже я установила по приказу одной мафиозной семьи Грильо бомбу с таймером в концертном зале, желая заставить противника Грильо потерять лицо. Позже я узнала, что в том зале должен выступать Карло и помчалась его спасать. Пострадала при разминировании собственной бомбы тоже там. Шамал, который тайно за мной наблюдал, узнал об этом и вытащил оттуда моё тело, находящееся при смерти.       — То ли глупая, то ли импульсивная, — пришлось признать мне.       — Мои москиты не выпускали тебя из виду больше чем на четыре часа, — попивая кофе, сказал Шамал. — Я без понятия, как тебе удалось сменить пол. Я даже сличил ДНК. Ты Хаято, тут бесспорно. Но ты каким-то образом стал женщиной.       Я встала из-за стола и подошла к окну. Удобно уперев в спину Шамала локти, я выглянула на улицу. Окна выходили на узенькую улочку и соседний дом, увитый каким-то растением. Чей-то маленький подоконничек вмещал в себе с десяток горшков с цветами. Выглядело очень по-южному.       В голове зияла пустота. Только сегодняшний день и этот разговор с Шамалом. Кто я такая я до сих пор не ведала, но это казалось мелочью.       — Как же классно жить, — подставив лицо ветерку, улыбнулась я.       — Я подумывал отдать это тебе позже, но сойдёт и сейчас.       Шамал стряхнул мои локти, вынудив отойти в сторону, и достал из глубокого кармана белого халата чёрный конверт и передал его мне. Замечая, что он уже вскрывался, я выудила из него лист бумаги и прочла.       «Недоволен своей судьбой? Приезжай в Японию, в город Намимори. Здесь находится кандидат на место Десятого босса Вонголы. Если сможешь его победить, то его место — твоё.       Лучший киллер девятого поколения, Реборн».       Я посмотрела на Шамала поверх листа бумаги.       — Ты уверен, что стоит такое показывать человеку с амнезией?       — Мне-то какое дело? — Он отпил из чашки кофе. — Я всего лишь передаю послание от моего хорошего друга своему ученику. Решать всё равно тебе. Всего-то.       Я всматривалась в иероглифы японского языка, которые я почему-то знала. Этот факт мне показался странным, но интересным. Строки были выведены ровно, точно по линеечке. Да и почерк в целом чем-то привлекал.       Убрав лист бумаги обратно в конверт, я положила его на стол и вновь уставилась в окно, на тихую узенькую улочку и милый подоконник с цветами.       — Это будет интересно? — поинтересовалась я у Шамала.       — Поверь уж мне, Реборн очень занятный.       Я закрыла глаза и прислушалась к собственным ощущениям.       — Тогда еду. — Хлопнув в ладоши, я запрыгнула на подоконник и свесила на улицу ноги.       Ветер дул мне в лицо. Это было прекрасное ощущение.