Пока горит мой динамит

Приезд в Намимори оказался проще, чем я думала. Правда, тут стоит поблагодарить Шамала — деньгами подсобил. Уж не знаю как, но у меня в бумажнике ветер гулял. На что вообще раньше жила — не ясно. — Ты серьёзно намереваешься жить в этом клоповнике? Я оглядела свои хоромы: небольшая комнатка с кухней, недавно купленный мною матрас, лежащий у стены, да маленький деревянный напольный стол. Квартира располагалась в ветхом четырёхэтажном доме, несколько дверей выходило прямо на улицу. Соседей было навалом. Мои балкон и единственное окно выглядывали на проулок, выходящий левее на широкую улицу. Такое типичное социальное жильё в Японии, как я успела понять, пока подбирала себе квартиру. — Цена сего безобразия была до неприличия низкой. — Я пожала плечами и недоверчиво проверила ногой положенные на пол татами. — Прежний Хаято бы снял себе шикарную квартиру. — Неумолимо настигли меня слова Шамала. Он с отвращением разглядывал стены квартиры. — Прежний, да? Вздохнув, я легла прямо на татами. Но я не помню, какой была раньше. И что он мне предлагает? Шамал навис надо мной. Стоя во весь рост, он почти что задевал головой низенький потолок, рассчитанный на рядового японца. Шамал же японцем не был. По моим прикидкам его рост под два метра. — Раздражает, что мозолю глаза? — усмехнулся Шамал. — Только если немного. Знаешь, не каждый день просыпаешься и ничего о себе не помнишь. — Я сложила на груди руки и закрыла глаза, притворяясь мёртвой. Шамал слегка пнул меня в бок ногой, словно проверяя, не сдохла ли я в действительности. — Ты достаточно надоедливый ребёнок. — А ты педофил. Я прямо чувствовала то, как он желает заехать мне по рёбрам, но останавливает себя. — А мы всегда так с тобой общались? — Не могу не спросить. — Нет, — резко отрезал Шамал. Почему-то ответ меня утешает. — А как вы раньше общались? Шамал прошёл по комнате и сел на разложенный футон. Он смотрелся в этой крохотной комнатке несколько нелепо, не к месту. Ноги у него были слишком длинными, Шамал не знал, куда их деть — места попросту не было. — Не могу сказать, что меня не заботила твоя судьба. Каждое твоё решение было слишком импульсивным. Но на то ты и Ураган. — Он достал из своего воистину бездонного кармана лист бумаги и принялся мастерить бумажный самолётик. — Помнишь? В меня устремился хорошо сложенный самолетик. Но Шамал то ли не рассчитал силу, то ли рука соскользнула, но он пролетел мимо меня и стукнулся о стену. Я поднялась с татами и подняла самолётик. Почему-то появились мысли, что у меня бы не получилось его так хорошо сложить. Ни одного случая, связанного с бумажным самолётиком, из своей пустой памяти мне не удалось выскрести. — Прости, но нет. — И я запустила самолётик в Шамала. Он его ловко перехватил одной рукой. — Ты всегда смотрел мне чуть ли не в рот. Пытался равняться. Даже твоя причёска, — кивок головой в мою сторону, — попытка походить на меня. Я невольно провела рукой по волосам. — А ещё ты постоянно называл меня старым извращенцем. — Он почему-то грустно рассмеялся. — Может, потому что у тебя слишком много баб? — пожала я плечами. — Не баб, как ты выразилась, а леди. Теперь пришла моя очередь смеяться. До коликов и рези в животе, когда уже на глазах выступили слёзы. Смахнув выступившие слезинки, я посмотрела Шамалу прямо в глаза. — Спасибо, что заботился обо мне всё это время. Даже теперь ты приехал сюда из-за меня… — В-вовсе я не заботился о тебе, дурень!.. Я попыталась не улыбаться, но вышло плохо. Прижав колени к животу, спросила: — Мы уже начинали этот разговор в самолёте, но можешь мне рассказать побольше о Реборне и этом кандидате на место Десятого этой… ну как её? — Вонголы, — подсказал Шамал. — Точно, Вонголы! — обрадовалась я. Он почему-то задумался, словно не знал, как ему быть. — Я не очень хочу рушить планы Реборна, — наконец начал Шамал, — но в твоём состоянии я не хочу оставлять тебя в неведении. Я покрутила пальцем у виска. — Ты про мою амнезию? — Не перебивай. — Прости. Сложив пальцы в пригоршню, я поднесла их к губам и сделала вид, будто я что-то закрываю, а потом выбросила воображаемый ключ прочь. — Вонгола — одна из сильнейших семей на Сицилии, да что говорить — в Италии и во всём мире. Нынешний Дон Вонголы стар и озабочен выбором преемника. Правда, нынче и выбирать не из кого. В живых осталось только два кандидата — отец и сын, но отец занимает иную должность и боссом стать не может. Только в крайнем случае. Надеюсь, до такого никогда не дойдёт. Подмывало спросить, что там случилось, но я пока оставила своё любопытство при себе. — Кандидат — твой ровесник, японец. Цунаёши Савада. Реборна наняли репетитором и наставником, который должен его подобающе воспитать. И ты, — он неприлично показал на меня пальцем, — скорее всего, выбран в окружение Савады. Шамал замолчал. Он молча разглядывал меня, а я обдумывала услышанное. Еще по мере пробуждения и реакциям этого тела было ясно, что я — не простой человек. Мафия и наличие криминальных кадров в моем роду тоже не удивило. При осмотре своего тела мною было обнаружено много мелких шрамов, была даже парочка больших. — А этот твой Реборн жесток, — грустно улыбнулась я. — Выходит, он знал о моем характере и что я сразу примчусь к этому самому Цунаёши Саваде и стану его подручным? — А чёрт его знает, — Шамал почесал затылок, — мысли Реборна — потёмки. Я встала с пола и подошла к вешалке, висящей на одиноком гвозде, торчащем из стены. Там висела форма школы, в которую ходил этот Савада. Женская. — Насколько я была безумным человеком? — посмотрев на Шамала поверх плеча, усмехнулась я. Он одарил меня кривой улыбкой. — Настолько, чтобы в лоб атаковать кандидата. Мои глаза загорелись, предчувствуя безумный азарт, который махал мне издалека ладошкой, словно зовя: «Иди сюда, иди. Давай будем творить лютую дичь!» Я осклабилась. — А вот с этого момента поподробнее.