Пока горит мой динамит

В ожидании Цуны и Реборна, который, вот я уверена — придёт вместе с ним, присела за свободный столик ближайшей кафешки, собираясь поковыряться в телефоне. Фирменный пакет из магазина я поставила на соседний стул и осторожно на него поглядывала, ещё с короткого пребывания в Италии уяснив: в местах скопления народа воруют только так. Телефон в руках отозвался вибрацией. Пришлось открыть высветившийся на весь экран конвертик смс-ки и прочесть: «Хаято, думаешь над моим предложением?» — Этот Каваллонский Буцефал меня порядком подбешивает, — пробормотала я себе тихо под нос, поспешно удаляя сообщение. И нет, чтобы писать через мессенджер LINE, в котором все сидят. Он в лучших традициях олдскула бомбит меня смс-ками. Ох уж этот Дино. Я закинула ногу на ногу и уставилась вниз, разглядывая улицу. Намимори — удивительный город. По меркам столиц он ничтожен, но только чуть пожив здесь понимаешь всю прелесть местности. Особенно мне нравился этот торговый центр открытого типа. В этом был какой-то свой неповторимый шарм. Улицу под открытым небом окружали несколько строений, замыкая её в прямоугольник. Киоски с едой, магазинчики и небольшой рынок, где местные фермеры продавали свои продукты. Всего три этажа, и народу тут бывает столько, что пройдёшь еле-еле. В Намимори мало развлечений, всего-то кинотеатр, два боулинг-бара, караоке и спортивные комплексы. Вот недавно в этом торговом центре открыли небольшой океанариум. Его я и предложила посмотреть Цуне, а то он у себя в комнате скоро загнётся и покроется плесенью. Подставив лицо тёплому апрельскому ветерку, я разглядывала бежевые стены комплекса, думая о возвышенном, как почувствовала знакомую, ни с чем не сравнимую ауру. И вовремя. Реборн как чёрт из табакерки приземлился на свободный стул по мою левую руку. — Чаоссу, Гокудера, — ехидно улыбнулся мне он. — Привет, плюс-один, — кивнула я не менее ехидно, намекая, что Реборн тут лишний и его не звали. К нам как раз подошёл Цуна. Я невольно осмотрела его. Сегодня он выглядел опрятно: не мятая толстовка, удивительно не замызганный воротник клетчатой рубашки и приличного вида джинсы. Даже кеды — и те вычищены. Или Цуне всё перестирала мама и пришлось это надеть, или Реборн поспособствовал. По крайней мере таким я своего босса не видела. Не сдержавшись, я хихикнула себе под нос, благо, козырёк кепки скрывал моё лицо. И тут мою оборону безжалостно уничтожили. Реборн сорвал с меня кепку, и та теперь находилась в его мясистых детских пальцах. — Над чем это вы тут смеётесь? — недовольно спросил Цуна. Я чувствовала, как на меня начинают бессовестно глазеть прохожие. Вся моя весёлость сошла на нет. — Реборн, не мог бы ты вернуть мою кепку? — я требовательно протянула руку. — Зачем? На меня смотрели чёрные лазеры и выжигали во мне дыру. Цуна удивлённо поглядывал на нас. — Ну хочет она носить кепку, чего ты к ней пристал? — А ты не задумывался, почему она её носит в последнее время? — Реборн помахал у меня перед лицом кепкой, я попыталась за неё ухватиться, но ничего не вышло. Пришлось бросить попытки забрать свою собственность и откинуться на спинку стула. Недоумевая, Цуна прищурился, после чего посмотрел уже на меня. — Гокудера-сан, а зачем ты носишь кепку? Я вздохнула. Реборн нагло сдал меня. Я дотронулась до резинки, удерживающей волосы в куцем хвостике, стянув её. Волосы послушно упали по бокам. — Тебя не бесит, что из-за цвета моих волос и внешности на нас постоянно смотрят? — я подёргала себя за пепельно-серую прядь. — Ты думаешь, меня уже хоть что-то может волновать после того, как вы ворвались в мою жизнь и перевернули всё вверх дном? — с упрёком спросил Цуна, неловко улыбаясь. Встав из-за стола, я открыла фирменный пакет и поднесла к Реборну. — Кидай сюда, я её больше не надену. Реборн самодовольно положил в пакет кепку. Ухмылка у него была мерзкая-мерзкая. Не люблю, когда он строит из себя всезнайку. Цуна же поглядывал на нас недоверчиво, настороженно. — Пойдём в океанариум, — провозгласил Реборн и спрыгнул на пол. Мы поплелись за ним следом. В океанариуме было людно, подолгу приходилось ждать, чтобы посмотреть на тех или иных обитателей вод. Когда мы проходили возле резервуара с тунцом, я не могла не дёрнуть Цуну за рукав. — Савада-кун! Смотри, смотри! — заговорчески, шёпотом, я подозвала его. — Что такое? — Цуна уставился на стекло с плавающими рыбами. — Это — благородные тунцы. Вы не родственники, случайно? — хихикнула я. Цуна обиженно засопел и вырвался из захвата, уходя вперёд. Я засеменила позади него, хихикая в кулак, но остановилась. Мне почудилось, что на нас кто-то смотрит. Я осторожно достала зеркальце из сумочки и, делая вид, что смотрю своё отражение, оглядела присутствующих, но ничего странного не заметила. Прибавив шагу, я тут же поравнялась с Цуной. Мне огромной выдержки стоило ничем себя не выдать, оставаясь невозмутимой снаружи, тогда как внутри всё сжалось в ком. Реборна как назло нигде не было. — Цуна, — тихо позвала босса я. — Что? — всё ещё обиженный, Цуна буравил меня взглядом. — Скажи, в эти дни не случалось ничего подозрительного? Я утянула его к окошку, открывающему вид на каких-то пятнистых рыбок, название которых читать у меня не было ни времени, ни желания. Острая и колкая, просто уничтожающая жажда убийства щекотала мою спину наточенным лезвием. — Ты о чём вообще? — не понял Цуна. — Ты можешь хоть сейчас не тупить? — зашипела на него я. — И пялься на экспонат. Его взгляд стал осмысленней. Он послушно разглядывал неторопливо плавающих пятнистых рыбок с просто огромными, чуть ли не больше их самих хвостами. — Что-то случилось? — За нами следят, — не стала ему врать я. Цуна сглотнул. Потянувшись к воротнику рубашки, он нервно подёргал его. — На днях меня пыталась убить одна девушка. Мы случайно столкнулись… Она угостила меня банкой колы… которую я уронил… — сбивчиво начал Цуна. — Банка разлилась и из неё полилась странная жидкость… Знаешь, я не забуду, как от запаха… от запаха, поднимающегося в воздух… передохло всё вороньё. Я шокировано разглядывала его. В голове, на самом кончике сознания, крутились какие-то обрывки мыслей и памяти с того момента, как я очнулась у Шамала дома. Неясное чувство ностальгии, копошащееся где-то в груди. — Так, а дальше? — спросила я, предполагая, что это далеко не конец истории. — А тем же вечером она заявилась ко мне домой! И попыталась во второй раз убить! — взвизгнул Цуна. — Реборн сказал, что это его бывшая напарница и любовница, с которой он работал в паре, будучи наёмником! Бьянки Ядовитый скорпион! У неё какая-то странная кулинария, которой она травит людей! Мысли в моём успокоившемся сознании нашли нужное направление. Всё встало на свои места. Я поняла, что в этой истории вызывало ностальгию. Едва услышав имя и способности некой дамочки, у меня прояснилось в голове. — Та-а-ак, — соловьём пропела я, — а по какой причине Бьянки хочет тебя убить? Цуна вытаращился на меня. Его глаза были навыкате. Похоже, моя ангельская улыбка была понята им идеально. — Я-я мешаю быть ей… с Реборном… Она его любит вроде как. — А-а, так она думает, что убив тебя будет с Реборном? Я размяла костяшки пальцев. Пока Реборн занят Цуной — он не занят Бьянки. Бьянки, моя сестра, которую я знать не знаю, видимо подумала, что чего это какой-то пацан вообще у нее на пути делает. Значит, Бьянки не устраивает местоположение Реборна? Ну что ж, понимаю. Меня вот тоже не устраивает местоположение Бьянки, которая должна где-нить подальше от Цуны гулять. Улыбаясь как ангел, озаряющий всё своим теплом, я почти нежно схватила Цуну за плечи, разворачивая его лицом к залу и подталкивая вперёд. — Ищи Бьянки, Цуна. Ищи. Он обернулся через плечо и посмотрел на меня. — Может… не надо? — Надо, Цуна, надо. И мы пошли гуськом прямо по залу. Цуна крутил головой, высматривая мою непутёвую сестрицу, внешности которой я знать не знала. Как-то даже не догадалась тогда попросить Шамала показать мне моих родственничков на фото. Хотя, если так подумать, то зачем? Насколько я поняла, моей семейке было на меня плевать, раз меня даже не пытались найти. Совесть даже не шелохнулась, когда я провела ряд манипуляций с бутылкой колы, собираясь использовать её на сестричке, гордясь своим переносным набором юного химика-подрывника. Бьянки мы нашли уже ближе к выходу из океанариума. Цуна кивком головы указал на знакомый мне дуэт из двух девушек, из-за которых я не купила понравившиеся мне джинсы. На ходу вытаскивая из кармана телефон и бутылку с газировкой, незаметно откупоривая крышку, я с Цуной на буксире подлетела к девушкам и немного дёрнула чернушку, Хару, за рукав свободной туники. — Не могли бы вы нас сфотографировать? — мило улыбнулась я, помахивая своим телефоном. — Да, конечно, — кивнула Хару. Я сунула в руки нахмурившейся при виде Цуны Бьянки пакет со шмотками и бутылку газировки, зная о способности сестрички превращать еду и питьё в яд, и обняла за руку Цуну, смотря в объектив камеры, пока нас щёлкала Хару. — Посмотрите, нормально вышло? — чернушка передала мне телефон. Я взглянула на фотки. Цуна выглядел максимально зажато и пришибленно, а я скалилась как хищник, нашедший свою жертву. Совсем, прямо ни капли не палимся. — Да, отлично, — улыбнулась я этой Хару. Внезапно девушка округлила глаза, у неё чуть не закапала слюна изо рта: — Ой, какой милый ребёночек! Я невольно покосилась туда, куда чернушка смотрела, и увидела Реборна. Рожа у него была до того самодовольная, что тут же захотелось эту самую рожу ему начистить. Бьянки, как и ожидалось, при виде Реборна поплыла. Что ж, сестричка, не серчай. — Хватай Бьянки!.. — на ухо шепнула я Цуне. Я выхватила у Бьянки из руки бутылку с газировкой. Цуна с ликом страдания на своём лице подхватил её под локти, читая вслух какую-то буддийскую мантру. Бьянки ошеломлённо хлопнула глазами, почти вырываясь из слабенького захвата, но не тут-то было! Я схватила её за подбородок, заломила голову вверх и вставила ей в рот горлышко бутылки, заставляя осушить содержимое. Выпила она не всё, но, вырвавшись, осела на пол, стоя на одном колене. — Ну что же ты, сестричка. Нельзя так. За убийство Десятого тебя ой как не похвалят, — усмехнулась я, сцепив у себя на груди руки. Пытаясь отплеваться, Бьянки удивлённо посмотрела на меня. — Хаято? Это ты? Почему ты… — но договорить ей не было дано. Пустив пену, она закатила глаза и упала на пол. Вокруг нас завизжали люди, бросаясь врассыпную. Хару пыталась растормошить Бьянки, выкрикивая мне что-то нецензурное, но я заткнула уши пальцами и в целом чувствовала себя превосходно. — Да жива она, успокойся, — пришлось признаться. Как раз ко мне подошёл Реборн, разглядывающий картину хаоса с восторгом. — Она хотя бы дышит? — подал голос Цуна, скрывавшийся за стойкой с цветами. Туда он благоразумно отскочил, когда Бьянки вырвалась из захвата. На его шатенистой голове расположился небольшой горшок с фикусом, не ясно — случайно или для маскировки, но в целом зрелище было гармоничное. — Попробуй потыкать в неё палкой, — пожала плечами я и, не дождавшись Цуну, инициативы от которого можно было ждать хоть до морковкина заговенья, сама попинала ступню девушки носком своего кеда. — Признаки жизни вроде бы наблюдаются, — бойко отрапортовала я. Но совесть предательски настигла меня именно в этот момент, и я, слегка смутившись, сказала: — Ты знаешь, кажется, нам понадобится тележка. — Как? Опять?! — возмутился Цуна, наблюдая за тем, как я отгоняю сумкой Хару. — Ну, а что поделаешь. Она же все-таки моя сестра. Мы не можем оставить её валяться просто так на этом полу… На этом заплеванном холодном каменном полу, — пришлось поправиться. — Совершенно без присмотра, посреди ярких асоциальных элементов, которые бог знает, что могут с ней сотворить. Посреди кучи врагов из её прошлой жизни, многих из которых она даже не вспомнит, которые так и ждут момента лишь бы ей отомстить… Я живо представила в голове всю ту зарисовку, что сейчас набросала. — Впрочем, ты знаешь, Цуна… Нам не нужна тележка. Я переступила через Бьянки, ухватив за собой Цуну, и потащила на выход. Нечего нам тут больше делать. — Реборн, надеюсь, Вонгола разберётся с этим инцидентом? — запоздало опомнившись, спросила я у Реборна. Он натянул на глаза полы шляпы, кивая. — Ну разумеется. Я же потащила Цуну прочь, всё ещё чувствуя ласкающий спину острый взгляд, но, сколько бы я не оглядывалась — никого не удавалось уловить. Судя по поведению Реборна, он тоже что-то заметил. В последний момент я успела увидеть, как он превращает Леона в пистолет и точным выстрелом стреляет в потолок. Что-то падает вниз и он это поднимает. Чем или кем это было — мне удаётся узнать только шестого апреля, когда начался новый учебный год.